А теперь он собирается в суд на тебя подавать… за превышение должностных полномочий и за физический и моральный ущерб, причиненный ему при задержании без какого бы то ни было сопротивления с его стороны…
— Ах вот как? — поразился Слегин. — Ну, извини. Кроме вилки, в тот момент под рукой больше ничего не оказалось… Ножи столовые — и те тупые, ими даже бифштекс не разрежешь как следует… А насчет суда — это мы еще посмотрим. В принципе, я согласен выступить в качестве ответчика, только пусть сначала этот мерзавец отсидит причитающийся ему срок за два убийства, а там и судебную тяжбу можно будет начинать…
— Три, — кротко поправил его Захаров. — Не два убийства, а три… Только что Фонарь признался еще в одном, совсем недавнем…
— Тем более!..
— Суд-то не простой, Слегин, — возразил Захаров, — а международный, по правам человека… Там никакие ссылки на служебную необходимость не помогут. Вляпаешься так, что потом век не отмоешься.
Слегин раздраженно отмахнулся:
— Да хрен с ним! Чихать я хотел на всех правозащитников, вместе взятых! Им легко трубить о нарушении прав подследственных и заключенных… А если бы хоть один из них стал жертвой этого самого подследственного тире заключенного — посмотрел бы я, как он его будет защищать от злых раскрутчиков, не соблюдающих законы!.. Ты лучше расскажи, что нового он сегодня сказал. Кого он там замочил недавно?..
Захаров устало провел по лбу широченной ладонью, похожей на медвежью лапу. Он действительно напоминал сейчас огромного, старого и очень уставшего от бродячей жизни медведя-шатуна.
Прошло уже двое суток с момента ареста «Николсо-на», но существенной информации в ходе его допросов получено не было. Поначалу задержанный вообще выражал искреннее недоумение в отношении причин его ареста. Тем более что, как он неоднократно подчеркивал, в данном деле он являлся очевидной жертвой напавшего на него дебила — и нагло совал допрашивающему под нос перевязанную руку. А в ответ на логичный вопрос, почему же он пытался покинуть ресторан через окно, не менее логично сообщал, что находился под воздействием спонтанного помутнения рассудка, вызванного болевым шоком и сильным испугом…
Наконец о нем удалось установить следующее: Лантерин Виктор Борисович, двадцати семи лет от роду. Определенного рода занятий не имеет. В свое время был изгнан с последнего курса местного строительного института за неуспеваемость и неоднократный пропуск лекций. В Инске проживает с десятилетнего возраста. Из родственников никого не имеется — отца не знает, братьев и сестер не было, а мать умерла пять лет назад. Живет один, в крохотной квартирке на окраине города. Одно время пахал, по его собственному выражению, «как папа Карло», на стройке разнорабочим, но был уволен за прогулы по причине пьянства и за драку с прорабом. Впоследствии постоянного места работы не имел — по словам Лантерина, кормился он разовыми заработками.
«Стоп-служба» подняла инфоархивы, и обнаружилось, что на самом деле Лантерин — не кто иной, как известный в криминальных кругах киллер по кличке Фонарь. Работал он всегда чисто и даже изобретательно, явно заимствуя отдельные приемы и методы своей нелегкой «работы» из зарубежных боевиков и детективов. Начинал «карьеру» с устранения мелких сошек в мафиозных структурах, но потом ему стали доверять и «особые поручения». В отличие от многих своих коллег, избегал пользоваться при выполнении «заказов» какими бы то ни было видами оружия. Когда-то в молодости он посещал курсы единоборств, коих после Разоружения в стране развелось невиданное множество, и, по отзывам его тренера, успешно овладел приемами рукопашного боя — в том числе и такими, которые позволяли убивать человека одним ударом. Именно их он и применял, став наемным убийцей.
Правда, на квартире у Фонаря в ходе обыска действительно не было обнаружено не только никаких смертоносных игрушек, но и никаких доказательств его преступлений. Если не считать самодельного тайника под полом, где хранилась приличная сумма гольдов…
Когда Лантерину были предъявлены все эти сведения, он после долгого запирательства наконец согласился, что время от времени его просили «разобраться» кое с кем, если этот кое-кто имел несчастье перейти дорогу «деловым людям». И не его вина, если в результате проведенной разборки этот несчастный дохляк загибался от первого же удара. «Убийство по неосторожности — вот максимум, что вы мне можете пришить, господин начальник», — самонадеянно заявлял Фонарь Захарову, лично проводившему допросы.
Что же касается Слегина, то Фонарь упорно держался первоначального варианта: мол, знать не знаю никакого нападения в темноте. И вообще, до появления в ресторане я его в жизни не видел, господин начальник!.. А портфель? Нашел я его, понятно? Иду себе, значит, в кабак, чтобы похавать, вижу — лежит битком набитая сумка. Ну, подобрал, думаю: потом посмотрю, что в портфельчике… может, какие-то наводки на хозяина есть… Я даже присваивать ее не собирался, сумку эту. Мы ж все-таки — не ворюги какие-нибудь… Ну а потом врывается этот тип, хватает вилку со стола и делает вид, что перепутал меня с бифштексом… Нет-нет, никого я не ждал в «Фиалке» — просто зашел перекусить на сон грядущий… Звонил ли я Артановскому в гостиницу? А кто это такой? Ах, тот самый псих?.. Нет, не звонил. Я вообще его первый раз в кафе увидел… Алиби? Ну, какое может быть алиби у молодого, одинокого, симпатичного мужчины?.. Сами понимаете — дома сидеть не люблю: то дела, то друзья, то бишь — подружки…
Наконец ребята Захарова добыли неопровержимые доказательства по одному из убийств, совершенных Фонарем еще пару лет назад. Причем не какие-нибудь свидетельские показания, от которых любой мало-мальски подкованный адвокат обычно камня на камне в суде не оставляет, а серьезные улики… «Пальчики», результаты экспертизы крови, слюны и прочую физиологию.
Лантерин был ткнут носом в эти факты и постепенно стал сдавать позиции. Делал он это, правда, неохотно, почти на каждом допросе приходилось тратить уйму времени, чтобы припереть задержанного к стенке.
В результате на свет всплыли обстоятельства еще нескольких убийств.
И одно из них невольно привлекло внимание раскрутчиков.
Речь шла о довольно часто встречающемся в практике киллеров «заказе», когда требовалось убрать «коллегу», по каким-либо причинам не справившегося со своим делом. Или не захотевшего выполнять заказ — это были уже, по мнению заказчиков, детали (кстати, вопрос о заказчиках фонарь наотрез отказывался обсуждать, видимо справедливо полагая, что сообщить следствию информацию такого рода — все равно что подписать самому себе смертный приговор). Фонарю была дана точная наводка на «штрафника», и он не без труда нашел его — правда, уже за энное количество верст от Инска, в захолустье, где киллер-неудачник безуспешно пытался скрыться от возмездия.
Выбрав время и место, Фонарь застал своего бывшего «коллегу» врасплох, но убивать сразу не стал, а для начала обездвижил и принялся беседовать с ним по душам. Заказом это было не предусмотрено, но Лантерин был заинтересован в том, чтобы брать на вооружение чужой опыт — тем более такой печальный. Он не хотел быть дураком, которые, как известно, не учатся на ошибках других. Приговоренный к смерти киллер почему-то решил, что Фонарь, выслушав его историю, войдет в его положение и даст исчезнуть, сфальсифицировав доказательства исправного выполнения «заказа». История же была такова.
Киллер, о котором, помимо примет, Фонарю была известна только кличка Ударник, тоже работал преимущественно рукопашным методом. Как-то раз ему подбросили явно непыльную, но сулящую значительную финансовую выгоду работенку: убрать одного компьютерщика, который, по словам Ударника, был лох лохом и слабак слабаком. Такого пальцем ненароком зацепишь — он и скопытится. Парень был молодой и доверчивый, так что никаких проблем с ним не должно было возникнуть.
Заявившись к нему по месту жительства и устроив классическую засаду на лестничной площадке возле лифта, Ударник дождался поздно вечером возвращения парня и типовым ударом отправил его к праотцам. Выждав для верности несколько минут, он оттащил тело на лестницу, проверил «наличие отсутствия» пульса, дыхания и прочих признаков жизни, после чего с сознанием исполненного долга удалился.
А утром, когда он позвонил заказчику, чтобы договориться о встрече с целью получения остатка договорной суммы, его поджидал неприятный сюрприз. Заказчик был вне себя от бешенства, и из его брызгания слюной Ударник уяснил, что парень, которого он убил накануне, жив-здоров и что в связи с этим возникла масса «дополнительных проблем». Все заверения киллера, что речь идет о каком-то недоразумении, не помогли, и тогда Ударник в отчаянии предложил заказчику дать ему еще сутки на «улаживание дела». Однако заказчик в грубой форме ответствовал, что отныне его, бракодела, знать не знает, и бросил трубку.
Ударник был тертым калачом и ощутил, что над его головой сгущаются тучи.
В тот же день он покинул Инск…
Выслушав «коллегу». Фонарь его рассказу, естественно, не очень-то поверил и привел вынесенный Ударнику приговор в исполнение. (Тут он внезапно разоткровенничался и поделился с Захаровым своим мнением об этой невероятной истории. Дескать, на самом деле Ударник все-таки не удосужился надежно зафиксировать смерть парня, а ведь время от времени попадаются невероятно живучие типы, у которых остановка сердца еще ничего не значит, потому что мозг продолжает работать и потом происходит как бы «воскрешение».)
На естественный вопрос Захарова, может ли задержанный привести аналогичные примеры из собственного практического опыта. Фонарь психанул и отказался отвечать на все дальнейшие вопросы. Включая и те, которые касались личности «воскрешенного» компьютерщика…
— Попробуй угадать с трех раз, в чьем убийстве мне признался сегодня Фонарь, — предложил Захаров Сле-гину.
— Что я тебе — телепат, что ли? — осведомился Слегин.
Но Захаров все так же выжидающе смотрел на него. Слегин задумался.
— Подожди, подожди, — пробормотал он. — Неужели того самого компьютерщика?..
— Как ты догадался?
— Ну, вообще-то логично, что этот таинственный заказчик, убрав Ударника руками нашего подследственного, решил доверить ему и «исправление ошибки»… Кстати, о заказчике Фонарь по-прежнему — ни звука?
— Боюсь, что мы еще долго с ним провозимся, если будем настаивать на этом пункте программы…
Слегин встал и прошелся по кабинету, предоставленному ему в Управлении местного ОБЕЗа после «рассекречивания».
— А что, если нам пойти по более короткому пути? — задумчиво спросил он не то Захарова, не то самого себя. — Вот что, Толя… Пусть Фонаря закончит раскалывать кто-нибудь из твоих подчиненных. А ты сам займись сбором информации об этом компьютерщике…
— Кое-что известно уже сейчас, — сказал Захаров. — Его зовут Вадим Бурин. Ребята из нашего информационно-аналитического центра вовсю землю роют, чтобы собрать на него полное досье… А еще Фонарь сообщил, где этот Вадим захоронен…
— Захоронен? — удивленно переспросил Слегин.
— Дело в том, что хоронил его сам Фонарь, — терпеливо пояснил Захаров. — Он говорит, что это входило в условия договора с заказчиком. Естественно, за особую плату…
— Ну и где же он его похоронил?
— Там, где и полагается хоронить мертвецов, — усмехнулся Захаров. — На центральном городском кладбище… Только, конечно, хоронил он Вадима, так сказать, неофициально. Привез труп в багажнике машины, упаковал в специальный непромокаемый мешок, дождался наступления темноты, а потом закопал в укромном уголке так, чтобы могила была незаметной. И вот еще что… С учетом промашек своего предшественника Фонарь принял меры к тому, чтобы предоставить заказчику не просто устные гарантии и даже не фотографию трупа Бурина, а кое-что посущественнее…
— Наверное, палец? — перебил Захарова Слегин.
— Ну вот, а говоришь, что не владеешь телепатией, — ухмыльнулся Анатолий. — Правда, не один палец, а все пять — этот садист воспользовался топориком, чтобы отхватить у своей жертвы кисть руки…
Он говорил что-то еще, но Слегин уже отключился и перестал слышал своего собеседника. Он вдруг вспомнил, как сидел в «Золотом жуке», а за соседним столиком корреспондент расспрашивал некоего Сергея Григорьевича, который чудесным образом воскрес из утопленников… И как этот явный пьянчуга умудрился сбежать у него из-под носа.
Тогда Захаров сделал все возможное, чтобы вывести Сергея Григорьевича на чистую воду.
Но след этот оказался пустышкой. ОБЕЗу пришлось напрасно затратить немало времени и сил, прежде чем выяснилось, что бывший «утопший» в жизни ничего особенного собой не представляет. Работал он экскаваторщиком на стройке, имел самую обыкновенную семью в составе жены, трех детей и стервозной тещи и к злодеяниям Снайпера был абсолютно не причастен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
— Ах вот как? — поразился Слегин. — Ну, извини. Кроме вилки, в тот момент под рукой больше ничего не оказалось… Ножи столовые — и те тупые, ими даже бифштекс не разрежешь как следует… А насчет суда — это мы еще посмотрим. В принципе, я согласен выступить в качестве ответчика, только пусть сначала этот мерзавец отсидит причитающийся ему срок за два убийства, а там и судебную тяжбу можно будет начинать…
— Три, — кротко поправил его Захаров. — Не два убийства, а три… Только что Фонарь признался еще в одном, совсем недавнем…
— Тем более!..
— Суд-то не простой, Слегин, — возразил Захаров, — а международный, по правам человека… Там никакие ссылки на служебную необходимость не помогут. Вляпаешься так, что потом век не отмоешься.
Слегин раздраженно отмахнулся:
— Да хрен с ним! Чихать я хотел на всех правозащитников, вместе взятых! Им легко трубить о нарушении прав подследственных и заключенных… А если бы хоть один из них стал жертвой этого самого подследственного тире заключенного — посмотрел бы я, как он его будет защищать от злых раскрутчиков, не соблюдающих законы!.. Ты лучше расскажи, что нового он сегодня сказал. Кого он там замочил недавно?..
Захаров устало провел по лбу широченной ладонью, похожей на медвежью лапу. Он действительно напоминал сейчас огромного, старого и очень уставшего от бродячей жизни медведя-шатуна.
Прошло уже двое суток с момента ареста «Николсо-на», но существенной информации в ходе его допросов получено не было. Поначалу задержанный вообще выражал искреннее недоумение в отношении причин его ареста. Тем более что, как он неоднократно подчеркивал, в данном деле он являлся очевидной жертвой напавшего на него дебила — и нагло совал допрашивающему под нос перевязанную руку. А в ответ на логичный вопрос, почему же он пытался покинуть ресторан через окно, не менее логично сообщал, что находился под воздействием спонтанного помутнения рассудка, вызванного болевым шоком и сильным испугом…
Наконец о нем удалось установить следующее: Лантерин Виктор Борисович, двадцати семи лет от роду. Определенного рода занятий не имеет. В свое время был изгнан с последнего курса местного строительного института за неуспеваемость и неоднократный пропуск лекций. В Инске проживает с десятилетнего возраста. Из родственников никого не имеется — отца не знает, братьев и сестер не было, а мать умерла пять лет назад. Живет один, в крохотной квартирке на окраине города. Одно время пахал, по его собственному выражению, «как папа Карло», на стройке разнорабочим, но был уволен за прогулы по причине пьянства и за драку с прорабом. Впоследствии постоянного места работы не имел — по словам Лантерина, кормился он разовыми заработками.
«Стоп-служба» подняла инфоархивы, и обнаружилось, что на самом деле Лантерин — не кто иной, как известный в криминальных кругах киллер по кличке Фонарь. Работал он всегда чисто и даже изобретательно, явно заимствуя отдельные приемы и методы своей нелегкой «работы» из зарубежных боевиков и детективов. Начинал «карьеру» с устранения мелких сошек в мафиозных структурах, но потом ему стали доверять и «особые поручения». В отличие от многих своих коллег, избегал пользоваться при выполнении «заказов» какими бы то ни было видами оружия. Когда-то в молодости он посещал курсы единоборств, коих после Разоружения в стране развелось невиданное множество, и, по отзывам его тренера, успешно овладел приемами рукопашного боя — в том числе и такими, которые позволяли убивать человека одним ударом. Именно их он и применял, став наемным убийцей.
Правда, на квартире у Фонаря в ходе обыска действительно не было обнаружено не только никаких смертоносных игрушек, но и никаких доказательств его преступлений. Если не считать самодельного тайника под полом, где хранилась приличная сумма гольдов…
Когда Лантерину были предъявлены все эти сведения, он после долгого запирательства наконец согласился, что время от времени его просили «разобраться» кое с кем, если этот кое-кто имел несчастье перейти дорогу «деловым людям». И не его вина, если в результате проведенной разборки этот несчастный дохляк загибался от первого же удара. «Убийство по неосторожности — вот максимум, что вы мне можете пришить, господин начальник», — самонадеянно заявлял Фонарь Захарову, лично проводившему допросы.
Что же касается Слегина, то Фонарь упорно держался первоначального варианта: мол, знать не знаю никакого нападения в темноте. И вообще, до появления в ресторане я его в жизни не видел, господин начальник!.. А портфель? Нашел я его, понятно? Иду себе, значит, в кабак, чтобы похавать, вижу — лежит битком набитая сумка. Ну, подобрал, думаю: потом посмотрю, что в портфельчике… может, какие-то наводки на хозяина есть… Я даже присваивать ее не собирался, сумку эту. Мы ж все-таки — не ворюги какие-нибудь… Ну а потом врывается этот тип, хватает вилку со стола и делает вид, что перепутал меня с бифштексом… Нет-нет, никого я не ждал в «Фиалке» — просто зашел перекусить на сон грядущий… Звонил ли я Артановскому в гостиницу? А кто это такой? Ах, тот самый псих?.. Нет, не звонил. Я вообще его первый раз в кафе увидел… Алиби? Ну, какое может быть алиби у молодого, одинокого, симпатичного мужчины?.. Сами понимаете — дома сидеть не люблю: то дела, то друзья, то бишь — подружки…
Наконец ребята Захарова добыли неопровержимые доказательства по одному из убийств, совершенных Фонарем еще пару лет назад. Причем не какие-нибудь свидетельские показания, от которых любой мало-мальски подкованный адвокат обычно камня на камне в суде не оставляет, а серьезные улики… «Пальчики», результаты экспертизы крови, слюны и прочую физиологию.
Лантерин был ткнут носом в эти факты и постепенно стал сдавать позиции. Делал он это, правда, неохотно, почти на каждом допросе приходилось тратить уйму времени, чтобы припереть задержанного к стенке.
В результате на свет всплыли обстоятельства еще нескольких убийств.
И одно из них невольно привлекло внимание раскрутчиков.
Речь шла о довольно часто встречающемся в практике киллеров «заказе», когда требовалось убрать «коллегу», по каким-либо причинам не справившегося со своим делом. Или не захотевшего выполнять заказ — это были уже, по мнению заказчиков, детали (кстати, вопрос о заказчиках фонарь наотрез отказывался обсуждать, видимо справедливо полагая, что сообщить следствию информацию такого рода — все равно что подписать самому себе смертный приговор). Фонарю была дана точная наводка на «штрафника», и он не без труда нашел его — правда, уже за энное количество верст от Инска, в захолустье, где киллер-неудачник безуспешно пытался скрыться от возмездия.
Выбрав время и место, Фонарь застал своего бывшего «коллегу» врасплох, но убивать сразу не стал, а для начала обездвижил и принялся беседовать с ним по душам. Заказом это было не предусмотрено, но Лантерин был заинтересован в том, чтобы брать на вооружение чужой опыт — тем более такой печальный. Он не хотел быть дураком, которые, как известно, не учатся на ошибках других. Приговоренный к смерти киллер почему-то решил, что Фонарь, выслушав его историю, войдет в его положение и даст исчезнуть, сфальсифицировав доказательства исправного выполнения «заказа». История же была такова.
Киллер, о котором, помимо примет, Фонарю была известна только кличка Ударник, тоже работал преимущественно рукопашным методом. Как-то раз ему подбросили явно непыльную, но сулящую значительную финансовую выгоду работенку: убрать одного компьютерщика, который, по словам Ударника, был лох лохом и слабак слабаком. Такого пальцем ненароком зацепишь — он и скопытится. Парень был молодой и доверчивый, так что никаких проблем с ним не должно было возникнуть.
Заявившись к нему по месту жительства и устроив классическую засаду на лестничной площадке возле лифта, Ударник дождался поздно вечером возвращения парня и типовым ударом отправил его к праотцам. Выждав для верности несколько минут, он оттащил тело на лестницу, проверил «наличие отсутствия» пульса, дыхания и прочих признаков жизни, после чего с сознанием исполненного долга удалился.
А утром, когда он позвонил заказчику, чтобы договориться о встрече с целью получения остатка договорной суммы, его поджидал неприятный сюрприз. Заказчик был вне себя от бешенства, и из его брызгания слюной Ударник уяснил, что парень, которого он убил накануне, жив-здоров и что в связи с этим возникла масса «дополнительных проблем». Все заверения киллера, что речь идет о каком-то недоразумении, не помогли, и тогда Ударник в отчаянии предложил заказчику дать ему еще сутки на «улаживание дела». Однако заказчик в грубой форме ответствовал, что отныне его, бракодела, знать не знает, и бросил трубку.
Ударник был тертым калачом и ощутил, что над его головой сгущаются тучи.
В тот же день он покинул Инск…
Выслушав «коллегу». Фонарь его рассказу, естественно, не очень-то поверил и привел вынесенный Ударнику приговор в исполнение. (Тут он внезапно разоткровенничался и поделился с Захаровым своим мнением об этой невероятной истории. Дескать, на самом деле Ударник все-таки не удосужился надежно зафиксировать смерть парня, а ведь время от времени попадаются невероятно живучие типы, у которых остановка сердца еще ничего не значит, потому что мозг продолжает работать и потом происходит как бы «воскрешение».)
На естественный вопрос Захарова, может ли задержанный привести аналогичные примеры из собственного практического опыта. Фонарь психанул и отказался отвечать на все дальнейшие вопросы. Включая и те, которые касались личности «воскрешенного» компьютерщика…
— Попробуй угадать с трех раз, в чьем убийстве мне признался сегодня Фонарь, — предложил Захаров Сле-гину.
— Что я тебе — телепат, что ли? — осведомился Слегин.
Но Захаров все так же выжидающе смотрел на него. Слегин задумался.
— Подожди, подожди, — пробормотал он. — Неужели того самого компьютерщика?..
— Как ты догадался?
— Ну, вообще-то логично, что этот таинственный заказчик, убрав Ударника руками нашего подследственного, решил доверить ему и «исправление ошибки»… Кстати, о заказчике Фонарь по-прежнему — ни звука?
— Боюсь, что мы еще долго с ним провозимся, если будем настаивать на этом пункте программы…
Слегин встал и прошелся по кабинету, предоставленному ему в Управлении местного ОБЕЗа после «рассекречивания».
— А что, если нам пойти по более короткому пути? — задумчиво спросил он не то Захарова, не то самого себя. — Вот что, Толя… Пусть Фонаря закончит раскалывать кто-нибудь из твоих подчиненных. А ты сам займись сбором информации об этом компьютерщике…
— Кое-что известно уже сейчас, — сказал Захаров. — Его зовут Вадим Бурин. Ребята из нашего информационно-аналитического центра вовсю землю роют, чтобы собрать на него полное досье… А еще Фонарь сообщил, где этот Вадим захоронен…
— Захоронен? — удивленно переспросил Слегин.
— Дело в том, что хоронил его сам Фонарь, — терпеливо пояснил Захаров. — Он говорит, что это входило в условия договора с заказчиком. Естественно, за особую плату…
— Ну и где же он его похоронил?
— Там, где и полагается хоронить мертвецов, — усмехнулся Захаров. — На центральном городском кладбище… Только, конечно, хоронил он Вадима, так сказать, неофициально. Привез труп в багажнике машины, упаковал в специальный непромокаемый мешок, дождался наступления темноты, а потом закопал в укромном уголке так, чтобы могила была незаметной. И вот еще что… С учетом промашек своего предшественника Фонарь принял меры к тому, чтобы предоставить заказчику не просто устные гарантии и даже не фотографию трупа Бурина, а кое-что посущественнее…
— Наверное, палец? — перебил Захарова Слегин.
— Ну вот, а говоришь, что не владеешь телепатией, — ухмыльнулся Анатолий. — Правда, не один палец, а все пять — этот садист воспользовался топориком, чтобы отхватить у своей жертвы кисть руки…
Он говорил что-то еще, но Слегин уже отключился и перестал слышал своего собеседника. Он вдруг вспомнил, как сидел в «Золотом жуке», а за соседним столиком корреспондент расспрашивал некоего Сергея Григорьевича, который чудесным образом воскрес из утопленников… И как этот явный пьянчуга умудрился сбежать у него из-под носа.
Тогда Захаров сделал все возможное, чтобы вывести Сергея Григорьевича на чистую воду.
Но след этот оказался пустышкой. ОБЕЗу пришлось напрасно затратить немало времени и сил, прежде чем выяснилось, что бывший «утопший» в жизни ничего особенного собой не представляет. Работал он экскаваторщиком на стройке, имел самую обыкновенную семью в составе жены, трех детей и стервозной тещи и к злодеяниям Снайпера был абсолютно не причастен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61