— Но ведь бейми-самки более полезны, — ответила Барито. — Их неоплодотворенные яйца — хорошая пища для нейри.
— Кроме того, — заявила Нанто, — это вряд ли помогло бы. К тому времени, когда новые бейми-мужчины достигнут половой зрелости, меня уже давно не будет.
— Нам всегда нужны энкары, — сказал Укатонен. — Возможно, некоторым вашим старейшинам, у которых есть взрослые бейми-самцы, следовало бы подумать о том, чтобы стать энкарами.
Большинство женщин отвернулись: мысль о расставании с Нармоломом расстраивала их, но в то же время они не хотели сказать ничего, что могло бы обидеть энкара. Анито, сочувствуя, погладила плечо Укатонена. Он был прав — в деревне слишком мало мужчин. Это была проблема, над которой новому главному старейшине придется серьезно задуматься.
— Лайли-тенду кончили сливаться, — сказала Ханто.
Мужчины теперь тоже были бронзового цвета. Анито обнаружила, что ее взгляд приковывают к себе золотые полосы в нижней части живота и на боках самцов. Ее внутренний жар стал усиливаться и как бы распространяться по всему телу. Она ощутила внезапную потребность оказаться рядом с самцами. Сила этого влечения испугала ее. Она хотела бежать, нырнуть в море, почувствовать, как оно все крепче обнимает ее с погружением в глубину.
Нарито жестом указала на океан. Анито с трудом удержалась от того, чтобы не рвануться вперед, и чинно последовала в воду за Укатоненом и женщинами Нармолома. Желто-черные рыбы, подобно стае испуганных птиц, брызнули во все стороны, когда они вступили в волны. Анито нырнула прямо к песчаному, покрытому мелкой рябью дну. Два стремительных сильных тела нырнули следом, их золотые полосы ярко сверкали в подводном сумраке. Анито стрелой взмыла к поверхности, взлетев в воздух в красивом мощном прыжке. Самцы следовали за ней вплотную. Теперь к ним присоединились еще двое, и Анито увидела, что со всех сторон окружена ослепительно сверкающими золотом самцами. Она ощущала в воде их возбуждение — соленое и жгучее, как перец. Ее кожа горела огнем. Она поглядела вниз: теперь все тело сияло золотом. Скоро яйца будут готовы к оплодотворению, и тогда наступит время для совокупления. Она рванулась вперед, нырнула — очень глубоко, уводя за собой самцов и чувствуя, как растет давление на ушные перепонки, с гордостью ощущая свою силу и скорость. Иногда на золотом фоне кожи у нее проступали синие разводы. Она выдохнула из легких воздух и пошла вверх, окутанная облаком серебристых пузырьков. Она позволила мужчинам догнать себя, дразня их близостью своего присутствия. А самцы бешено вились вокруг. Они выпрыгивали из воды, они оповещали о своем возбуждении серебряными фонтанами брызг.
Теперь мужчины были полностью золотые, что заставляло ее кожу гореть еще сильнее. Один из них проплыл совсем рядом, задев Анито своим телом. Она снова нырнула, а из ее уст вырвался тихий брачный стон. Вода завибрировала ответными криками самцов, и возбуждение Анито перешло в яростный сексуальный зов течки. Это чувство захлестнуло ее, она уже не могла больше сдерживать себя. Анито снова простонала, блеском золота оповещая мир о силе своего желания. На мгновение она поняла страх Иирин перед слиянием. Еще одно быстрое тело скользнуло рядом, заставив сжаться кожу на спине Анито. Она снова рванулась к поверхности. Самцы выскакивали почти вплотную, их тела горели в лучах солнца. Страх исчез, вытесненный страстным желанием. Она качалась на морской зыби, спина изогнута в знак готовности.
Один из самцов схватил ее, и она ощутила, как спина сама собой изгибается еще больше. Она подставила клоаку и ощутила, как клоака самца прикасается к ней. Внезапная теплота выброшенной спермы проникла в нее, замутила воду, придав ей известковый горьковато-мускусный привкус, что еще сильнее возбудило Анито. Незнакомые мышцы, о существовании которых она и не подозревала, теперь сокращались, загоняя сперму вглубь — туда, где хранилась гроздь яиц. Самец отпустил Анито, и она почувствовала, как ее обхватывает другой партнер. Мыслей не было — ею владели лишь инстинкт и страсть.
Анито совокуплялась снова и снова, потеряв счет самцам, которые обнимали ее. Было уже темно, когда она вышла из океана — усталая, умирающая от голода и измученная. От резких движений ныла спина. Живот, казалось, отяжелел от яиц и спермы. Клоака тоже болела, но эта боль была приятна. Какая-то часть Анито все еще жаждала изгибаться, быть схваченной, но по мере того, как морской ночной воздух охлаждал ее темнеющее тело, это желание пропадало.
На пляже ее ожидала Нинто. Она обняла Анито за плечи, как только та вступила на песок, и, поддерживая, повела к гнезду.
— Извини, я где-то потеряла твою еду, — сказала Анито, когда они проходили мимо полосы истоптанного песка, где утром сидели женщины.
Нинто покрылась рябью смеха.
— Она бы тебе только мешала, — сказала она. — Но ты выглядишь так, будто утром тебе потребуется солидный завтрак.
— А где же Укатонен и все остальные?
— Спят где-то в другом месте. Я подумала, что сегодня тебе, возможно, захочется побыть одной.
Анито поблагодарила Нинто. Ей и в самом деле хотелось побыть одной, чтобы последние остатки брачного возбуждения исчезли вместе со сном. Так много случилось за этот день, что никакой компании ей не требовалось, во всяком случае, пока она хорошенько не выспится. Нинто развернула пакет с рыбьей икрой и водорослями и протянула его Анито. Та сразу откусила огромный кусок.
— Ну как — понравилось? — спросила Нинто.
— Спроси меня об этом завтра, — сказала Анито, прожевывая еду. — Я так устала и так голодна, что вряд ли могу оценить по-настоящему.
На груди Нинто появился смешок.
— Я-то знаю, каково тебе сейчас, — сказала она. — Я однажды тоже нерестилась с морскими людьми, когда была молодой. Это куда более утомительно, чем нереститься с деревенскими, но зато и куда интереснее. — Серо-голубая тоска по ушедшим временам на мгновение окрасила тело Нинто. — Да, удовольствие велико, но я все равно больше люблю нереститься со своими.
Теперь покрылась цветом сожаления кожа Анито.
— Я-то очень хотела, чтобы мой первый брачный сезон был в Нармоломе.
Нинто провела по ее плечу костяшками пальцев.
— Не печалься, у тебя для этого будет еще много-много лет.
Анито отвернулась, вся посерев от горя.
— В чем дело? — спросила Никто. — Что случилось?
— Для меня время жизни в Нармоломе истекает. Укатонен заберет меня, чтобы сделать энкаром. Мне придется уйти оттуда через год-другой.
Нинто положила руку на плечо подруги. Ее кожа так и осталась окрашенной печалью.
— А он не… Он не возьмет меня вместо тебя? — наконец спросила она.
— Нет, Нинто, — ответила Анито, глубоко тронутая предложением своей тараны. — Этого я принять от тебя не могу. Кроме того, ему нужна именно я.
— Почему? — спросила Нинто. — Из-за этого существа?
Анито подтвердила ее догадку. Она отвернулась, охваченная горем и гневом.
— Он думает, что новый народ слишком важен, чтобы я могла оставаться в деревне, — сказала она, снова повернувшись к Нинто.
— Но ведь это несправедливо! Ты только что стала старейшиной. Если б он взял меня, смысла было бы больше. Баха вполне готов стать старейшиной. Давай я упрошу Укатонена взять меня вместо тебя.
— Нет, — ответила Анито, — я сама согласилась на это в обмен на его суждение о том, может ли Иирин усыновить Моуки. А кроме того, я думаю — он прав. Новый народ — это очень важно. Если б ты только видела, что они натворили в Лайнане… — Анито покачала головой и отвернулась. — Необходимо, чтобы кто-то привел их в гармонию, пока они не наделали еще больших бед. Никто не знает Иирин лучше меня и Укатонена. Но… — добавила она, снова поворачиваясь к Нинто, — я не хочу этого. Я хочу остаться в Нармоломе. Если б у меня был выбор, я так бы и поступила, но это был бы очень эгоистичный выбор.
Теперь уже отвернулась Нинто, и надолго.
— Я восхищаюсь твоим мужеством, — сказала она. — И твоим пониманием того, в чем состоит твой долг. Если есть хоть что-то, что я могу для тебя сделать, ты только скажи.
Анито выразила и понимание чувств подруги, и свою благодарность. Они сомкнули руки, после чего Никто скрылась во тьме. Анито же поудобнее устроилась в гнезде, зарылась в листья всем своим измученным и ноющим телом и уснула, думая о своей тарине.

Джуна смотрела, как Укатонен ведет небольшую группу самцов сухопутных тенду, которые должны были принять участие в брачных играх с самками морских тенду. А вчера в нересте с морскими людьми ради товаров участвовала Анито. Сегодня же она лежит в состоянии полного физического истощения. Этот внезапный взрыв сексуальности среди аборигенов очень встревожил Джуну. Еще недавно они казались ей почти бесполыми. А теперь они же заключают сделки — меняют секс на товары.
Она недоуменно покачала головой. Теоретическая статья по проблемам ксеноантропологии, записанная в ее компьютере, утверждает, что контакт с аборигенами всегда превращается в процесс открытий и переоценок, но она не представляла себе, что пересматривать и переоценивать придется так часто и по сути дела — абсолютно все. Она устала от неожиданностей. Джуна подхватила свою сумку для сбора еды и сделала знак Моуки. Им нужен завтрак, а чтобы заняться им, никого, кроме них, нет. Свежие дары моря были приятной заменой сырого мяса птиц и рептилий, а вот фруктов им явно не хватало, а ведь именно они составляют большую часть питания сухопутных тенду. Мед они сменяли на морские водоросли, соль и другие товары.
Они вышли на пляж и пошли вдоль моря по колени в воде. Моуки внимательно всматривался в песок. Наконец он кивнул. Джуна поставила корзину и проследила направление его взгляда.
Моуки тронул ее за руку, и Джуна взглянула на него.
— Видишь пузыри, которые поднимаются из песка? — сказал он на языке кожи. — Там прячутся моллюски. — Моуки стоял как раз возле скопления большого числа маленьких норок в песке. — Они могут слышать наши шаги. Поэтому стой тихо, пусть они забудут, что мы тут.
Они подождали, пока несколько волн не накатилось на берег. Потом Моуки сказал:
— Готовь решето.
Джуна кивнула и вытащила из корзины большое решето с высокими краями. Когда набежала следующая волна, Моуки вдруг прыгнул, как будто в нем распрямилась какая-то пружина, и стал бешено копать песок, горстями кидая его в решето. Когда пришла следующая волна, Джуна наполовину опустила решето в воду и стала трясти его, чтобы песчинки провалились через ячейки, оставив на сетке гальку и всякую прибрежную живность. Подошел Моуки и показал Джуне, что съедобно, а что — нет.
— Вот это хорошо, — сказал он держа в руках странную раковину из восьми сегментов. — Очень вкусно, и мы их поймали сразу четыре или пять. Ты хочешь показать ее своему говорящему камню?
— Не обязательно, Моуки. Я полагаю, он уже видел такие. Одну из них я нашла мертвой на песке, через день после того, как мы сюда приплыли. Но все равно спасибо.
Им понадобилось еще раз пять останавливаться для охоты, пока в корзине не набралось достаточно моллюсков для приличного завтрака. Нашли они еще и немного морских водорослей, промыли их и все притащили в гнездо, где еще спала Анито.
К тому времени, когда она проснулась, завтрак уже был готов. Она потянулась — осторожно, явно чувствуя боль. Моуки протянул ей фляжку с пресной водой, которую Анито вылила на себя, после чего на ее теле проступила яркая бирюзовая окраска.
— Спасибо. Вот теперь все хорошо.
— Мы тебе принесли завтрак, — сказала Джуна, протягивая лист с горкой моллюсков и водорослей.
Анито поблагодарила.
— Ты отличный учитель, — сказала она Моуки.
Тот отвернулся — сконфуженный и гордый. Анито коснулась руки Джуны.
— А ты быстро учишься, Иирин. Спасибо.
Джуна опустила глаза, обрадованная неожиданной похвалой.
— Спасибо, кене. Ешь. Должно быть, после вчерашнего ты очень голодна.
Рябь смешливого согласия высветилась на коже Анито, которая в этот самый момент засунула в рот песчаного осьминога и втягивала в себя его шевелящиеся щупальца. Джуна улыбнулась при виде столь забавного зрелища.
Завтрак протекал в дружественном молчании. А потом Анито отослала Джуну и Моуки, велев им развлекаться по собственному желанию остаток дня.
— Завтра начнется тяжелая работа. Надо будет обработать все морские водоросли, которые лайли-тенду соберут для нас.
Утро Джуна и Моуки провели в исследовании маленького скалистого островка. Они посидели на ветках деревьев, любуясь, как нерестятся тенду, выпрыгивая из воды и снова ныряя, потом осматривали выдолбленные прибоем пещеры, где морские тенду хранили свои припасы, и поплавали в пресной воде внутреннего озерка.
Днем Джуна закаталогизировала несколько эндемичных видов и постаралась дополнить свои лингвистические и экологические заметки. Нового накопилось много. Двух-трех часов, которые Джуна уделяла в день работе, было явно мало для кодирования всех наблюдений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78