Похоже, что их
большая тарелка также потеряла приемник - он сгорел - и кто-то высказал
мнение, что причиной тому может служить волна гамма- или рентгеновских
лучей, что, если на то пошло, сопоставимо с ущербом, который понесли мы.
Они сообщили также о бомбардировках космических лучей и насыщенных
энергией частиц вслед за взрывом радиации. Короче - все это в комплексе
привело к тому, что наши умники из Администрации наконец-то задумались над
тем, что высокие дозы сильного ультрафиолета не приносят пользы
человеческому телу. Вот это все они и забили в партию утренней почты для
меня. Вот остолопы! Какое счастье, что я не мог заснуть и болтался здесь,
решив разобрать корреспонденцию. Полагаю, ты и твоя группа могли
заработать дозу облучения.
Джина почувствовала, как по телу пробежали мурашки.
- И на сколько большую?
- Я не могу сказать, пока мы не сделаем проверку. Обычно первым
симптомом являются изменения в химическом составе крови и лимфатической
системе. Как я сказал, мы проверим количество лейкоцитов. Если они не
начнут уменьшаться в течение семидесяти двух часов, то, возможно, все и
обойдется.
- Лучевая болезнь! - вырвалось у Джины.
- Верно, - кивнул Харпер. - Количество лейкоцитов является самым
надежным показателем, но я хочу просить тебя сообщить, если начнется
озноб, частые позывы к рвоте или на теле появится непонятного
происхождения сыпь или ожоги.
- Я кое-что читала об этом. Поражение слизистых оболочек тканей,
выпадение волос...
- Это не сразу, сначала лейкоциты... Но я настаиваю, чтобы ты
сообщила мне о всех необычных изменениях.
- Что вы собираетесь сказать им? - Джина кивнула головой в сторону
приемной.
- Не так много, как тебе. Администрация хочет, чтобы туристы ничего
не знали. Мне запрещено даже упоминать слово "радиация". Боссы хотят,
чтобы я преподнес это как обычную проверку.
- Поэтому-то вы их и подняли всех на ноги в два часа утра, -
улыбнулась девушка.
- Время жизненно важно, Джина, а мне срочно необходимо у всех сделать
анализ лейкоцитов.
- Я понимаю.
- И что, интересно, я им могу сказать такого, что не вызовет тревоги
и не повлечет за собой вызов в суд? Ты упомянула воздушные канистры, могу
я сказать, что мы нашли некую инфекцию в воздухозаборниках? Каких-нибудь
мутантов-вирусов или нечто типа болезни легионеров?
- И вы полагаете, доктор, что это не повлечет за собой иска за
преступную халатность?
- М-м... пожалуй, ты права.
- Почему бы вам не сказать им правду? - спросила Джина.
- Я не хочу паники. К тому же администрация озабочена тем, какое
освещение получает курорт в средствах массовой информации. Ты не хуже меня
знаешь, как просачиваются такие слухи. Едва плательщики начнут думать, что
космические путешествия и работа вне Земли опасны - я уж не говорю об
отпуске на Луне, - как доходы упадут вполовину. Нам это ни к чему.
- Но такая волна энергии возникает далеко не каждый день, -
запротестовала девушка. - Это астрономический феномен. Божественное
знамение, если хотите, и законники, там, наверху, обязаны это уразуметь.
Туристы подписали немало разных страховых полисов, разве не так? Любая
юридическая контора сумеет с легкостью защитить корпорацию от любых исков
в этой связи. Разве адвокатов не этому учат?
- Естественно, что они знают свое дело. Но это слово "радиация".
Какая-то жуткая вещь, радиоактивное заражение и все такое.
- Рассказывайте мне об этом!
- Успокойся, дорогая, ты знаешь, что у тебя есть шанс. Существует
вероятность, что твой костюм и термический скафандр сумели укрыть тебя от
радиации.
- Доктор, да вы знаете из чего сделаны эти костюмы? - Джина в
недоумении воззрилась на врача. - В основном из синтетических волокон. Ну,
еще немного силиконовой шерсти да слой алюминированной пленки толщиной в
один атом. Пожалуй, я могла бы проходить в нем сканирование на томографе -
каждая моя кость и мышца были бы видны. С таким же успехом мы могли бы
танцевать там голыми.
- Это очень плохо.
- Что делать, - горько ответила Джина.
Доктор вздернул подбородок:
- Ладно, через семьдесят два часа мы будем знать, что творится
внутри. Затем, в зависимости от степени болезни...
- Разве мы не можем сделать что-нибудь до этого?
- То есть?
- М-м, я кое-что читала о световом излучении. Оно поражает
чувствительные части тела человека, такие, как костный мозг, кожные
покровы и бактерии кишечного тракта. То, что оно не может уничтожить,
подвергается заражению за счет того, что органические молекулы под
действием радиации превращаются обычно в токсичные соединения. В ряде мест
поражается ДНК и могут образовываться опухоли.
- Наверняка не все из вышеперечисленного будет иметь место в твоем
случае.
- Пожалуйста, не держите меня за дурочку. Я получила достаточную
дозу, чтоб влететь на полную катушку.
- Хорошо, - сказал Харпер, - тогда ответь мне, что у тебя на уме?
- Я полагаю, что поскольку волна излучения прошла сквозь меня вчера,
то все эти мертвые и перерожденные молекулы уже вовсю носятся внутри меня.
Можно их как-нибудь вымыть и облегчить ношу моих лимфоузлов и почек?
Харпер холодно уставился на нее.
- Я имею в виду, - запнулась Джина, - если я умру... Эти люди там...
- Есть лечение, - медленно начал доктор, - его опробовали в начале
столетия. Полное переливание крови и полная пересадка костного мозга.
Однако сначала мы должны убедиться, что твой костный мозг полностью
поражен, и нам необходимо установить, какую дозу ты получила, то есть еще
раз "просветить" тебя, что может оказаться опасным, поскольку мы не знаем
сколько ты уже успела "схватить". Имеются и противопоказания, так что,
возможно, сначала это и не понадобится. Мы не знаем откуда пришел
электромагнитный импульс и насколько ты пострадала. Ты не была в
обсерватории, где заметили гамма и альфа-лучи. Даже там их не смогли
измерить...
- Доктор, не берите это в голову. Вы сказали, что наше оборудование
тоже пострадало. Какой бы не была доза, я была там дольше всех - я и
мистер Карлин, если быть точной.
- Хорошо, ты и Карлин, - доктор сделал пометку в блокноте. - Но я все
равно не хочу начинать лечение, пока не узнаю, что болезнь и в самом деле
есть.
- Я чувствую ее!
- Что за чушь! У тебя просто психосоматическая реакция.
- Доктор, мы сейчас разговариваем не о вашем теле, - упрямо сказала
Джина. - Хорошо, вы выжжете и замените мой костный мозг, заодно с кровью,
но подождите секунду! Я всегда думала, что для трансплантации костного
мозга понадобится найти кого-то из порядка двадцати-тридцати тысяч
потенциальных доноров. У нас что, на Луне, так много кандидатов? Или у нас
настолько хорошо подобраны данные?
- Один из кандидатов сидит прямо перед тобой. Мы возьмем пробу твоего
мозга, проверим, не нанесен ли ущерб ДНК. Изолируем здоровую клетку,
осуществим клонирование и введем ее снова, чтобы она начала расти. С
кровью проще - нужно только определить группу и подать нужную из
хранилища. Затем мы можем заняться тканями с помощью
вирусно-инкапсулированного носителя ДНК, сражаясь с поврежденными клетками
с помощью твоих же собственных генов.
- Когда мы можем начать? - решительно спросила Джина.
- Джина, не торопись, я еще не все тебе сказал.
- Безусловно, вы еще раз хотите повторить, что это может не
понадобиться, и что рентген может дать мне слишком большую дозу излучения.
О чем еще говорить?
- Ты будешь слабой как ребенок и болеть несколько недель. Пассивная
иммунная система и недостаток лейкоцитов сделают тебя восприимчивой к
любой, даже самой незначительной инфекции. Уже только то, что ты выживешь,
будет равнозначно огромной удаче, ибо от такого лечения можно запросто
помереть.
- Или умереть без него в любом случае.
- Дай мне время, через три дня мы будем знать больше, - заверил ее
врач.
- Да, только к этому времени все мое существо будет отравлено, а я
сама - наполовину мертва.
- Джина, я твой врач.
- А я свободная женщина, доктор. Дайте мне форму на освобождение от
ответственности, и я ее подпишу. Я лучше начну сражаться уже сегодня
вечером, чем сидеть и надеяться, что все обойдется.
Харпер выпятил нижнюю губу. Его вид не предвещал ничего хорошего, Но
Джина заметила, что он всего навсего прикусил верхнюю губу.
- Хорошо, - вымолвил он наконец. - Ты собираешься пройти через круг
мучений, которые могут оказаться ненужными.
- В любом случае, выбор за мной.
- Пройди в соседнюю комнату и разденься. Я буду там через две минуты
для предварительного осмотра.
Джина привстала и застыла на месте:
- Доктор, а как насчет остальных? Как на счет Карлина? Что вы
собираетесь им сказать?
- Как раз поэтому мне и нужно две минуты - чтобы принять решение.

20

ПОСТАВИМ НА НОГИ МЕРТВЫХ
Паланкины
Носилки
Спальники
Кресла-качалки

МЕДИЦИНСКИЙ ЦЕНТР ОКРУГА ЧАТЭМ, САВАННА, ШТАТ ДЖОРДЖИЯ,
21 МАРТА, 20:01 МЕСТНОГО ВРЕМЕНИ
Поток пациентов все шел и шел по коридорам, ведущим к комнате
экстренного оказания помощи. Их вялые, порой безжизненные тела лежали на
чем попало, что только находилось под рукой, порой просто на полу.
Создавалось впечатление чего-то среднего между больницей и полевым
госпиталем. Удобные носилки кончились в первые же полчаса после начала
кризиса.
Доктор Норман Фильчнер медленно ступал по коридорам, натыкаясь то на
вывороченную руку, то на скрюченную ногу. Он изучал белые как мел лица
пациентов и улыбался тем, кого администрация госпиталя, презрев все
правила, пустила внутрь, чтобы они помогли ухаживать за своими любимыми и
близкими. Эти добровольные помощники и помощницы поддерживали головы
пациентов, убирали слюни и держали капельницы, поскольку каталки в
госпитале тоже кончились.
Фильчнер был поражен случившимся. С полудня в госпиталь стали
поступать сотни коматозных пациентов, погруженных в состояние, близкое к
ступору. Он сам, врачи, технический персонал переливали кровь, проводили
иридодиагностику и расспрашивали друзей и родственников о возможных
аллергических реакциях, принимаемых лекарствах и о том, что послужило
причиной нервного потрясения.
Мало-помалу стал вырисовываться один и тот же вариант. Каждый из
пациентов был каким-то образом подключен к национальной сети электросвязи
в тот момент, когда в результате импульса она выключилась. Большинство из
тех, кого сейчас видел доктор, были компьютерными игроками, людьми,
которые запирались в комнате, надевали шлем и перчатки и пускались на
поиски приключений. Трагедия заключалась в том, что после удара их долгое
время не могли найти. Фильчнер внутренне содрогнулся, подумав о тысячах, а
может быть, и десятках тысяч только в этом городе - они сейчас лежали
неподвижно на полу. Прибавьте к этому множество других больших и малых
городов, и перед вами окажутся миллионы людей в ужасном состоянии, которым
совершенно некому оказать помощь.
Да и сам Фильчнер не мог предложить многого своим пациентам.
Если бы это была простая передозировка наркотиков, тогда он мог бы
просто промыть живот, добавить нужную долю противодействующего вещества,
будь то стимулятор или депрессант, положить их тихонько спать и надеяться,
что они проснутся двенадцатью часами позже. Но в данном случае поступить
так было невозможно, поскольку центральная нервная система испытала шок,
размеры которого доктор не мог даже предположить. Был ли это электрический
удар, чрезмерная стимуляция чувствительности, наведенный психоз -
оставалось только гадать.
Что касается диагностики, то, по иронии судьбы, Фильчнер в нормальных
условиях и сам надел бы шлем с перчатками и обстоятельно поговорил с
коллегами из Центра контроля заболеваний в Атланте. Однако киберы не
работали по причине все тех же атмосферных помех, и никто не мог сказать,
когда они снова войдут в строй. Так что Фильчнер и его коллеги были
сведены к роли медиков, трясущих погремушками над безжизненными телами
пациентов. Самое лучшее, что он был в состоянии сделать, это успокоить
больных, положить их под гидроокись и ждать результатов.
Доктор остановился позади одного из них, лежащего на прикрытом
одеялом матраце. К руке была привязана мини-капельница. Наручный браслет
гласил: "Козински Джерри, 17 лет." Это было практически все, что могли
сказать о мальчике его мать, дядя или кто-то еще, кто принес его сюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49