Что вы предлагаете конкретно?
– Самое лучшее – это если бы вы вообще отказались от присутствия на переговорах. Но поскольку это невозможно…
– Не может быть и речи, – отмахнулся полковник.
– Тогда остается то, что я уже сказал: вы не должны вмешиваться.
– Я что, должен буду молчать? – Дохнов явно не пришел в восторг от такой перспективы.
– В случае необходимости вы сможете разговаривать со мной. Если вопрос будет обращен непосредственно к вам, то ответ тоже передавайте через меня. Суть одна – ни в коем случае не вступайте в прямой контакт. У нас недавно было два очень неприятных случая с представителями НАСА… – замолчав, он поглядел на американца.
– Наши военные немного потерьяли над собой контроль во времья контакта, – сказал Литтл.
– Да, совсем немного, – вставил Блох. – Мы только благодарили небеса, что они в тот момент не имели при себе оружия.
– Это что же выходит… Телепатическое воздействие? – прорезался до сих пор молчавший Поплавский.
– Не совсем. Скорее, я бы сказал, психологическое, – ответил старик. – Мы сейчас пытаемся в этом разобраться. Есть предположение…
– Вы сегодня же ознакомите меня со всеми вашими предположениями по этому вопросу. Только позже, – отрезал полковник. – А теперь, если не возражаете, давайте обсудим план ведения переговоров.
* * *
Кэт даже не ожидала, что «номер», в который ее приведут, окажется настолько комфортабельным: большой телеэкран перед широкой постелью, застеленной свежайшим бельем, торшеры, эстампы на стенах, чудные безлистые растения в горшках и даже мини-бар, к ее удивлению, оказавшийся далеко не пустым. Жаль только, что окна здесь были непрозрачными – молочно-белое стекло хоть и пропускало свет, однако не позволяло любоваться окрестным пейзажем. Как сразу выяснилось, они к тому же еще не открывались. Зато тут имелся нормальный, даже более чем нормальный, туалет и к нему еще душевая розового мрамора.
Хорошо, что ее конвоиры оказались людьми не настолько твердолобыми, чтобы воспринять распоряжение «находится при ней» буквально, – проверив номер, они вышли за дверь, так что Кэт получила возможность немного расслабиться и наконец заняться собой.
Для начала она приняла душ, наплевав на подозрение, что в номере понатыкано скрытых камер: раз их все равно не заткнешь, пускай все, кому охота, любуются и кусают локти. Вымывшись, Кэт не стала опять влезать в джинсы, а облачилась в свое зеленое платье «для выхода» и завалилась в таком виде на кровать. Спать не хотелось, хотя по московскому времени, продолжающему жить у нее на руке, шел уже четвертый час утра. В голове варилась, перемешиваясь, какая-то жуткая фрагментарная каша из сегодняшних событий, щедро сдобренная солью безумных предположений.
Рука сама собой потянулась к бару и наткнулась на пульт, лежавший сверху. Взяв его, Кэт включила экран. По единственной здешней программе шел балет – не сказать, чтобы Кэт его очень любила, но выключать не стала: отрываться, так по максимуму, может быть, в последний раз гуляем. Потом она открыла бар и вытащила оттуда первую попавшуюся бутылку: "Ха, мартини «Бьян-ка!» Затем, поколебавшись – брать не брать – достала и бокал.
После третьего выпитого бокала ее посетила новая, уже не очень трезвая мысль, спровоцированная, очевидно, худыми балеринами, что ее тут собираются отпаивать и откармливать. На резонный вопрос самой себе «зачем?» в памяти промелькнула заметка о том, что некоторые папуасские племена так поступали с женщинами, чтобы те были вкуснее.
Когда через некоторое время к ней вошли Поплавский и еще один – «Как его там… А, неважно», – она встретила их словами:
– Что, пора на ужин?
– Слушай, да она же пьяная, – произнес второй («Вспомнила – Мальцев!»), остановившись у двери.
– Пойдемте с нами. – С этими словами Поплавский подошел к Кэт и отобрал у нее почти пустую бутылку.
– Не надейтесь! Пить я буду, а есть – нет! – заявила она, в то время как он стащил ее за руку с кровати и повлек из номера – она только и успела, что сунуть ноги в свои белые дорожные туфли. Хорош видок!
Поплавский опасался, что Кэт начнет сопротивляться и еще, чего доброго, кричать. «Ну как тогда прикажешь ее доставлять для официального представления – на руках, что ли, нести, заткнув рот?..» Но Кэт насупилась и замолчала, видимо, размышляя о превратностях своей судьбы.
Наконец они вышли в большой зал – впрочем, представление о его величине было чисто ассоциативным, поскольку в нем находилась колоннада, не позволявшая оценить его истинные размеры. Они двигались среди колонн, как в лесу, пока не наткнулись внезапно на довольно большую компанию.
Здесь находились Дохнов и встречавший их старик со своими двумя спутниками, а напротив них чуть поодаль стояли два человека, которых Кэт тут видела впервые. И не сказать, чтобы они ей очень понравились – блондин и брюнет, в остальном почти одинаковые, среднего сложения, одеты в серые костюмы полувоенного покроя. И лица – то ли отрешенные, то ли, наоборот, чересчур целеустремленные. Эта пара притягивала внимание и, несмотря на хмель, вызвала в ее душе непонятную тревогу.
Знакомая Кэт компания пребывала в заметном даже на первый взгляд напряжении – при ее появлении все слегка оживились. Пара напротив оставалась невозмутимой, словно стражи, которым не следует реагировать на то, что происходит у них под носом. Еще больше они напоминали неподкупных судей.
– Итак, – обратился к этим двоим старик, словно продолжая начатый разговор, – вы не отрицаете, что над вами стоит император и что у него имеется дочь.
– Да, все это так! Ведь мы с вами только что об этом говорили! – ответил блондин певучим, очень приятным для слуха голосом с легким, едва уловимым акцентом, поразив Кэт несоответствием эмоциональной окраски сказанного со своим по-прежнему невозмутимым внешним видом. – Как и о том, – продолжал блондин, и в его словах послышалась глубочайшая скорбь, – что некоторое время назад она пропала.
Старик как-то странно поглядел на Кэт и сказал:
– Как вы считаете, она могла попасть на нашу территорию?
После этих слов возникла небольшая пауза – блондин с брюнетом, повернув головы, некоторое время молча смотрели друг на друга.
Кэт отчего-то стало ужасно смешно – должно быть, от играющего в голове мартини. Или от мысли, что это именно ее хотят выдать за дочь какого-то императора? Нет, просто у нее, кажется, начинался пьяный бред: ей показалось, что эти двое смеются – прямо-таки ухохатываются, хотя никто из них даже не улыбнулся. Наконец блондин сказал:
– Дочь нашего императора и наследница престола находится у вас, и мы не можем этого отрицать.
Кэт уже распирало от желания прыснуть.
Дохнов что-то шепнул старику, тот сделал несколько шагов вперед и протянул им лист бумаги:
– Взгляните. Здесь изображение девушки. Может быть, это она?
Они одновременно взяли листок и вместе на него поглядели.
Тут Кэт не выдержала и залилась смехом – звонким, заразительным, пошедшим гулять в колоннаде переливчатым эхом.
Дохнов с Петром Максимычем и остальными уставились на нее страшными глазами и молча смотрели, как она смеется, а Поплавский, державший ее за локоть, сжал его так, что у нее чуть не хрустнул сустав. Смех на ее губах превратился в сдавленный крик боли. Кэт согнулась, но ее сзади дернули, заставив стоять прямо.
Эта странная пара – блондин с брюнетом тоже глядели на нее, словно только сейчас впервые заметили. Кэт это почему-то не понравилось даже больше, чем издевательство над ее рукой.
– Нет, это не она, – сказал блондин, отдавая старику бумагу. И указал пальцем на Кэт, словно Вий, которому открыли веки:
– Вот она!
От этого заявления Кэт ощутила легкий шок и одновременно почувствовала, как хватка на ее плечах ослабевает. Вся компания опять смотрела на нее. Под колоннами воцарилась мертвая тишина и висела некоторое время, пока ее не нарушил Петр Максимович:
– Тогда нам остается только вернуть ее вам, так сказать, в семейное лоно, – произнес он, окидывая Кэт каким-то очень сочувственным взглядом. И обратился к ней со словами: – Ну что ж, дитя мое… Иди.
«Куда это он меня посылает? – подумала Кэт, не трогаясь с места, хотя ее уже отпустили и даже слегка подтолкнули в нужном направлении. – К этим двум истуканам разноцветным, что ли? Да они же очевидные маньяки! По ним же психушка плачет!»
– Погодите, – раздался голос Дохнова, и Кэт на время перевела дух – со своими извергами ей было все же как-то спокойнее иметь дело.
Тем временем Петр Максимыч схватил Дохнова за руку, и они о чем-то пошептались. Потом вновь заговорил старик:
– По нашим сведениям, она может погибнуть с минуты на минуту. Так ли это?
Блондин кивнул с непроницаемым лицом, а старик продолжил:
– Мы приложили все усилия, чтобы успеть доставить ее вовремя.
«Интересно, с какой это стати я погибну? – подумала Кэт. – Разве что они мне яду в мартини подсыпали?»
В это время брюнет поманил к себе Кэт, проговорив с необычайной лаской:
– Иди же, иди сюда.
Кэт и так не собиралась к нему идти, но тут
Дохнов сделал жест рукой, и «свои» опять взяли ее за локти, но на сей раз аккуратно. «Так-то, пожалуй, лучше будет», – ухмыльнулась про себя Кэт.
– Кажется, ваш друг хочет что-то сказать? – вкрадчиво спросил блондин.
– Всего несколько слов, – произнес Дохнов, не обращая внимания на клешню старика, впившуюся ему в плечо. – Я уполномочен нашим правительством передать вам небольшую просьбу…
– Простите, – перебил блондин, – но ваши просьбы нас не очень интересуют. – Он сделал знак брюнету – тот подошел к Кэт, взял ее за руку и потянул за собой. Ее конвойные колебались – отпускать ее или еще держать?
– Минутку, – сказал Дохнов, и они ухватились за нее покрепче.
– У вас есть еще что-то наше? – искренне заинтересовался блондин.
– Больше ничего. Но и этого должно быть достаточно, чтобы вы только выслушали нашу просьбу. Это почти не займет времени.
Брюнет вновь потянул Кэт за руку, которую так и не выпускал. Вопреки ее впечатлению руки у него были мягкими, теплыми, можно сказать, нежными. Но это еще был не повод, чтобы она последовала за ним, как глупая овца на скотобойню. К тому же ее продолжали крепко держать.
– Дочь нашего императора может погибнуть, – раздельно и холодно произнес блондин.
– Мне будет очень жаль, – не менее холодно отозвался Дохнов. – Но вы сами затягиваете время.
То, что последовало за этими словами, произошло очень быстро – потом, вспоминая, Кэт не все смогла восстановить в памяти: черный и белый резко оглянулись друг на друга, потом черный с неожиданной силой дернул ее за руку. Она еще успела увидеть, как отпали назад ее конвойные, и одновременно с ними повалились, словно от взрывной волны, все, стоявшие в зале. А она полетела куда-то вперед и упала ничком, с удивлением ощутив под ладонями песок и камушки и носом уткнувшись в них же, хотя должна была бы грохнуться на гладкий мраморный пол. Куда в мгновение ока подевался этот пол, а вместе с ним и весь зал с колоннами и людьми, она и не могла вспомнить.
Оказалось, что Кэт лежит на земле. Поднявшись, она увидела, что вокруг простирается оранжевая пустыня, и здоровенное гневное солнце только-только улеглось на горизонт, видимо, совсем не торопясь за него нырять. А неподалеку играло радужными переливами еще одно солнце, поменьше, и оно вставало: розово-белый перламутровый шар поднимался в небо, а внизу под ним клубилась огромная шапка коричневого дыма. Всмотревшись, Кэт разглядела по обе стороны от этой шапки забор с колючей проволокой. Это могло напоминать ядерный взрыв, и тогда ей следовало бы вновь падать на землю, но шар больше напоминал искусственное тело, да и ничего похожего на гриб не вырастало…
Шар взлетал все выше и наконец растаял в небе, а Кэт еще долго стояла, глядя, как дым расползается во все стороны, словно живое существо, пожирающее окрестности, а потом медленно оседает. Она ожидала, вернее, очень надеялась увидеть за его пеленой прекрасное здание, но, когда дым рассеялся, на месте беломраморного, небесной красоты дворца не осталось ровным счетом ничего, кроме, кажется, большой воронки.
Ноги у Кэт подогнулись – она села прямо там, где стояла, попыталась собраться с мыслями. Мысли прыгали. Старик говорил, что она должна погибнуть, но она жива и невредима, а все они… Почему она оказалась здесь, вместо того чтобы умереть вместе с ними? Кто были эти двое разноцветных и что это был за шар? Если предположить что это не что иное, как… другая цивилизация? Тогда объясняется многое, в первую очередь слова о полной идентичности с человеком. Получается, что где-то произошла ошибка. Кэт посчитали за инопланетянку и привезли сюда для обмена на… Черт их знает, на что – Дохнов так и не успел этого сказать. Все это было страшно и невероятно, но самое необъяснимое состояло в том, что инопланетяне признали ее не просто за свою соплеменницу, а за дочь своего императора!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
– Самое лучшее – это если бы вы вообще отказались от присутствия на переговорах. Но поскольку это невозможно…
– Не может быть и речи, – отмахнулся полковник.
– Тогда остается то, что я уже сказал: вы не должны вмешиваться.
– Я что, должен буду молчать? – Дохнов явно не пришел в восторг от такой перспективы.
– В случае необходимости вы сможете разговаривать со мной. Если вопрос будет обращен непосредственно к вам, то ответ тоже передавайте через меня. Суть одна – ни в коем случае не вступайте в прямой контакт. У нас недавно было два очень неприятных случая с представителями НАСА… – замолчав, он поглядел на американца.
– Наши военные немного потерьяли над собой контроль во времья контакта, – сказал Литтл.
– Да, совсем немного, – вставил Блох. – Мы только благодарили небеса, что они в тот момент не имели при себе оружия.
– Это что же выходит… Телепатическое воздействие? – прорезался до сих пор молчавший Поплавский.
– Не совсем. Скорее, я бы сказал, психологическое, – ответил старик. – Мы сейчас пытаемся в этом разобраться. Есть предположение…
– Вы сегодня же ознакомите меня со всеми вашими предположениями по этому вопросу. Только позже, – отрезал полковник. – А теперь, если не возражаете, давайте обсудим план ведения переговоров.
* * *
Кэт даже не ожидала, что «номер», в который ее приведут, окажется настолько комфортабельным: большой телеэкран перед широкой постелью, застеленной свежайшим бельем, торшеры, эстампы на стенах, чудные безлистые растения в горшках и даже мини-бар, к ее удивлению, оказавшийся далеко не пустым. Жаль только, что окна здесь были непрозрачными – молочно-белое стекло хоть и пропускало свет, однако не позволяло любоваться окрестным пейзажем. Как сразу выяснилось, они к тому же еще не открывались. Зато тут имелся нормальный, даже более чем нормальный, туалет и к нему еще душевая розового мрамора.
Хорошо, что ее конвоиры оказались людьми не настолько твердолобыми, чтобы воспринять распоряжение «находится при ней» буквально, – проверив номер, они вышли за дверь, так что Кэт получила возможность немного расслабиться и наконец заняться собой.
Для начала она приняла душ, наплевав на подозрение, что в номере понатыкано скрытых камер: раз их все равно не заткнешь, пускай все, кому охота, любуются и кусают локти. Вымывшись, Кэт не стала опять влезать в джинсы, а облачилась в свое зеленое платье «для выхода» и завалилась в таком виде на кровать. Спать не хотелось, хотя по московскому времени, продолжающему жить у нее на руке, шел уже четвертый час утра. В голове варилась, перемешиваясь, какая-то жуткая фрагментарная каша из сегодняшних событий, щедро сдобренная солью безумных предположений.
Рука сама собой потянулась к бару и наткнулась на пульт, лежавший сверху. Взяв его, Кэт включила экран. По единственной здешней программе шел балет – не сказать, чтобы Кэт его очень любила, но выключать не стала: отрываться, так по максимуму, может быть, в последний раз гуляем. Потом она открыла бар и вытащила оттуда первую попавшуюся бутылку: "Ха, мартини «Бьян-ка!» Затем, поколебавшись – брать не брать – достала и бокал.
После третьего выпитого бокала ее посетила новая, уже не очень трезвая мысль, спровоцированная, очевидно, худыми балеринами, что ее тут собираются отпаивать и откармливать. На резонный вопрос самой себе «зачем?» в памяти промелькнула заметка о том, что некоторые папуасские племена так поступали с женщинами, чтобы те были вкуснее.
Когда через некоторое время к ней вошли Поплавский и еще один – «Как его там… А, неважно», – она встретила их словами:
– Что, пора на ужин?
– Слушай, да она же пьяная, – произнес второй («Вспомнила – Мальцев!»), остановившись у двери.
– Пойдемте с нами. – С этими словами Поплавский подошел к Кэт и отобрал у нее почти пустую бутылку.
– Не надейтесь! Пить я буду, а есть – нет! – заявила она, в то время как он стащил ее за руку с кровати и повлек из номера – она только и успела, что сунуть ноги в свои белые дорожные туфли. Хорош видок!
Поплавский опасался, что Кэт начнет сопротивляться и еще, чего доброго, кричать. «Ну как тогда прикажешь ее доставлять для официального представления – на руках, что ли, нести, заткнув рот?..» Но Кэт насупилась и замолчала, видимо, размышляя о превратностях своей судьбы.
Наконец они вышли в большой зал – впрочем, представление о его величине было чисто ассоциативным, поскольку в нем находилась колоннада, не позволявшая оценить его истинные размеры. Они двигались среди колонн, как в лесу, пока не наткнулись внезапно на довольно большую компанию.
Здесь находились Дохнов и встречавший их старик со своими двумя спутниками, а напротив них чуть поодаль стояли два человека, которых Кэт тут видела впервые. И не сказать, чтобы они ей очень понравились – блондин и брюнет, в остальном почти одинаковые, среднего сложения, одеты в серые костюмы полувоенного покроя. И лица – то ли отрешенные, то ли, наоборот, чересчур целеустремленные. Эта пара притягивала внимание и, несмотря на хмель, вызвала в ее душе непонятную тревогу.
Знакомая Кэт компания пребывала в заметном даже на первый взгляд напряжении – при ее появлении все слегка оживились. Пара напротив оставалась невозмутимой, словно стражи, которым не следует реагировать на то, что происходит у них под носом. Еще больше они напоминали неподкупных судей.
– Итак, – обратился к этим двоим старик, словно продолжая начатый разговор, – вы не отрицаете, что над вами стоит император и что у него имеется дочь.
– Да, все это так! Ведь мы с вами только что об этом говорили! – ответил блондин певучим, очень приятным для слуха голосом с легким, едва уловимым акцентом, поразив Кэт несоответствием эмоциональной окраски сказанного со своим по-прежнему невозмутимым внешним видом. – Как и о том, – продолжал блондин, и в его словах послышалась глубочайшая скорбь, – что некоторое время назад она пропала.
Старик как-то странно поглядел на Кэт и сказал:
– Как вы считаете, она могла попасть на нашу территорию?
После этих слов возникла небольшая пауза – блондин с брюнетом, повернув головы, некоторое время молча смотрели друг на друга.
Кэт отчего-то стало ужасно смешно – должно быть, от играющего в голове мартини. Или от мысли, что это именно ее хотят выдать за дочь какого-то императора? Нет, просто у нее, кажется, начинался пьяный бред: ей показалось, что эти двое смеются – прямо-таки ухохатываются, хотя никто из них даже не улыбнулся. Наконец блондин сказал:
– Дочь нашего императора и наследница престола находится у вас, и мы не можем этого отрицать.
Кэт уже распирало от желания прыснуть.
Дохнов что-то шепнул старику, тот сделал несколько шагов вперед и протянул им лист бумаги:
– Взгляните. Здесь изображение девушки. Может быть, это она?
Они одновременно взяли листок и вместе на него поглядели.
Тут Кэт не выдержала и залилась смехом – звонким, заразительным, пошедшим гулять в колоннаде переливчатым эхом.
Дохнов с Петром Максимычем и остальными уставились на нее страшными глазами и молча смотрели, как она смеется, а Поплавский, державший ее за локоть, сжал его так, что у нее чуть не хрустнул сустав. Смех на ее губах превратился в сдавленный крик боли. Кэт согнулась, но ее сзади дернули, заставив стоять прямо.
Эта странная пара – блондин с брюнетом тоже глядели на нее, словно только сейчас впервые заметили. Кэт это почему-то не понравилось даже больше, чем издевательство над ее рукой.
– Нет, это не она, – сказал блондин, отдавая старику бумагу. И указал пальцем на Кэт, словно Вий, которому открыли веки:
– Вот она!
От этого заявления Кэт ощутила легкий шок и одновременно почувствовала, как хватка на ее плечах ослабевает. Вся компания опять смотрела на нее. Под колоннами воцарилась мертвая тишина и висела некоторое время, пока ее не нарушил Петр Максимович:
– Тогда нам остается только вернуть ее вам, так сказать, в семейное лоно, – произнес он, окидывая Кэт каким-то очень сочувственным взглядом. И обратился к ней со словами: – Ну что ж, дитя мое… Иди.
«Куда это он меня посылает? – подумала Кэт, не трогаясь с места, хотя ее уже отпустили и даже слегка подтолкнули в нужном направлении. – К этим двум истуканам разноцветным, что ли? Да они же очевидные маньяки! По ним же психушка плачет!»
– Погодите, – раздался голос Дохнова, и Кэт на время перевела дух – со своими извергами ей было все же как-то спокойнее иметь дело.
Тем временем Петр Максимыч схватил Дохнова за руку, и они о чем-то пошептались. Потом вновь заговорил старик:
– По нашим сведениям, она может погибнуть с минуты на минуту. Так ли это?
Блондин кивнул с непроницаемым лицом, а старик продолжил:
– Мы приложили все усилия, чтобы успеть доставить ее вовремя.
«Интересно, с какой это стати я погибну? – подумала Кэт. – Разве что они мне яду в мартини подсыпали?»
В это время брюнет поманил к себе Кэт, проговорив с необычайной лаской:
– Иди же, иди сюда.
Кэт и так не собиралась к нему идти, но тут
Дохнов сделал жест рукой, и «свои» опять взяли ее за локти, но на сей раз аккуратно. «Так-то, пожалуй, лучше будет», – ухмыльнулась про себя Кэт.
– Кажется, ваш друг хочет что-то сказать? – вкрадчиво спросил блондин.
– Всего несколько слов, – произнес Дохнов, не обращая внимания на клешню старика, впившуюся ему в плечо. – Я уполномочен нашим правительством передать вам небольшую просьбу…
– Простите, – перебил блондин, – но ваши просьбы нас не очень интересуют. – Он сделал знак брюнету – тот подошел к Кэт, взял ее за руку и потянул за собой. Ее конвойные колебались – отпускать ее или еще держать?
– Минутку, – сказал Дохнов, и они ухватились за нее покрепче.
– У вас есть еще что-то наше? – искренне заинтересовался блондин.
– Больше ничего. Но и этого должно быть достаточно, чтобы вы только выслушали нашу просьбу. Это почти не займет времени.
Брюнет вновь потянул Кэт за руку, которую так и не выпускал. Вопреки ее впечатлению руки у него были мягкими, теплыми, можно сказать, нежными. Но это еще был не повод, чтобы она последовала за ним, как глупая овца на скотобойню. К тому же ее продолжали крепко держать.
– Дочь нашего императора может погибнуть, – раздельно и холодно произнес блондин.
– Мне будет очень жаль, – не менее холодно отозвался Дохнов. – Но вы сами затягиваете время.
То, что последовало за этими словами, произошло очень быстро – потом, вспоминая, Кэт не все смогла восстановить в памяти: черный и белый резко оглянулись друг на друга, потом черный с неожиданной силой дернул ее за руку. Она еще успела увидеть, как отпали назад ее конвойные, и одновременно с ними повалились, словно от взрывной волны, все, стоявшие в зале. А она полетела куда-то вперед и упала ничком, с удивлением ощутив под ладонями песок и камушки и носом уткнувшись в них же, хотя должна была бы грохнуться на гладкий мраморный пол. Куда в мгновение ока подевался этот пол, а вместе с ним и весь зал с колоннами и людьми, она и не могла вспомнить.
Оказалось, что Кэт лежит на земле. Поднявшись, она увидела, что вокруг простирается оранжевая пустыня, и здоровенное гневное солнце только-только улеглось на горизонт, видимо, совсем не торопясь за него нырять. А неподалеку играло радужными переливами еще одно солнце, поменьше, и оно вставало: розово-белый перламутровый шар поднимался в небо, а внизу под ним клубилась огромная шапка коричневого дыма. Всмотревшись, Кэт разглядела по обе стороны от этой шапки забор с колючей проволокой. Это могло напоминать ядерный взрыв, и тогда ей следовало бы вновь падать на землю, но шар больше напоминал искусственное тело, да и ничего похожего на гриб не вырастало…
Шар взлетал все выше и наконец растаял в небе, а Кэт еще долго стояла, глядя, как дым расползается во все стороны, словно живое существо, пожирающее окрестности, а потом медленно оседает. Она ожидала, вернее, очень надеялась увидеть за его пеленой прекрасное здание, но, когда дым рассеялся, на месте беломраморного, небесной красоты дворца не осталось ровным счетом ничего, кроме, кажется, большой воронки.
Ноги у Кэт подогнулись – она села прямо там, где стояла, попыталась собраться с мыслями. Мысли прыгали. Старик говорил, что она должна погибнуть, но она жива и невредима, а все они… Почему она оказалась здесь, вместо того чтобы умереть вместе с ними? Кто были эти двое разноцветных и что это был за шар? Если предположить что это не что иное, как… другая цивилизация? Тогда объясняется многое, в первую очередь слова о полной идентичности с человеком. Получается, что где-то произошла ошибка. Кэт посчитали за инопланетянку и привезли сюда для обмена на… Черт их знает, на что – Дохнов так и не успел этого сказать. Все это было страшно и невероятно, но самое необъяснимое состояло в том, что инопланетяне признали ее не просто за свою соплеменницу, а за дочь своего императора!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40