Так что убирай пушку и давай поговорим, если хочешь.
Но Ян уже понял, какой в Пауке погибает великий артист, и ни на секунду ему не верил.
– Уясни себе две вещи, – сказал он, продолжая стращать Паука оружием. – Во-первых, если мне придется с тобой разделаться, так и не получив от тебя ответа, то я это переживу. А во-вторых, я сейчас сижу на чужой системе и мне плевать, даже если твой ответный удар ее угробит. Сечешь ситуацию? – Не требовалось особого напряжения мысли, чтобы понять, что расклад выходит сильно не в пользу Паука. – Короче, повторяю – не шевелись и выкладывай мне всю историю с «Летучим Голландцем».
– С «Летучим Голландцем», говоришь? – Паук почему-то ухмыльнулся, хотя ему сейчас полагалось бы дрожать, как кролику. – Что ж, ладно. Расскажу тебе все, как было, без утайки. Только, чур, условие – ты мне заплатил за работу, я ее сделал. И денег обратно не верну.
– Не тяни резину, – уронил Ян.
– Ну хорошо, слушай. Но история будет недолгой, уж не обессудь. Я сделал все, как договорились, – вышел отсюда, выполнил твой заказ и вернулся ровно через час. – Ян сразу усомнился, но перебивать не стал – имело смысл сначала выслушать Паука до конца и составить свое мнение по поводу услышанного. – Гляжу, – продолжал старик, – а тебя уже и след простыл. Ну, думаю, мало ли что – отлучился по делу или передумал. Главное, что я свою работу сделал и денежки при мне. Однако показалось мне, что дело нечисто – чутье у меня на такие вещи. И учинил я у себя проверочку – что тут да как, все ли, одним словом, в порядке. Хлама у меня много, но все вроде бы как положено, только добрался до блокировки замка, как выскакивает, понимаешь, черный флажок. Я давай его шерстить так и этак – ничего особенного, флажок и флажок. Вроде метки. И смекаю я, что кто-то без меня мой замочек аккуратно вскрыл, а это, выходит, мне на память оставил.
– Можешь его показать? Паук потянулся было к столу.
– Сиди, не дергайся! – Ян пока далек был от того, чтобы ему поверить. – Скажи, где лежит.
– Крайний ящик, справа, – буркнул Паук. Ян подошел и открыл ящик – флажок торчал в нем гордым пиратским знаменем, сохраняющим даже в темнице нахальный победный вид. Ян взял его и стал рассматривать: на черном фоне тонкими золотыми линиями был изображен крест, заключенный в круг, – этакий символический знак мишени. Очередное звено, вполне укладывающееся в цепочку так называемых совпадений, свидетельствовало в пользу Паука – имей старик отношение к снайперам, вряд ли стал бы их засвечивать, да и Яну не позволил бы так просто к себе вломиться. Выходит, что оставить эту метку мог только тот самый «джентльмен», возникший здесь в отсутствие хозяина, а потом так мастерски его изобразивший. Но для такого представления мало знать Паука, надо быть знакомым с нюансами их отношений – в частности, например, с тем, как старик его называет. Или это означало, что их подслушивали?..
Ян убрал «Маузер», молча прошел мимо Паука и опустился на стул, продолжая вертеть флажок. Проследив за ним глазами, Паук повозился в кресле, как бы разминая затекшие члены. Поняв, что шевелиться ему больше не возбраняется, он от души хлопнул по подлокотникам и произнес:
– Сдается мне, что настала моя очередь задавать вопросы.
Ян кивнул:
– Имеешь право. Тем более что тот, кто откупорил твою халупу, должен быть тебе хорошо знаком. Похоже, что предыдущую нашу беседу он прослушал, а может быть, и подглядел, так что придется тебе еще раз все у себя проверить. И изобразил он тебя первоклассно. Между прочим, и деда твоего помянул, целую историю про него выдал – как твой героический дед в малолетстве оседлал «Летучего Голландца» и проскакал на нем двое суток без сна и туалета.
– Не было у меня никакого деда! – возмутился Паук. – И отца с матерью не было. Сирота я.
– Сочувствую. Жаль только, что я этого не знал.
– Так вот, выходит, на что он тебя купил? На «Голландца»? Слышал я, появилась недавно в сети такая обманка, вроде как голову морочит в полном соответствии с легендой. И ни один антивирус ее не берет. А ты неужто так и поверил?
– А кто бы не поверил. Ты бы поглядел, какие у тебя глаза были, – словно ты миллион выиграл в «Гранд-лото». – Ян со вздохом поднялся. Старик, похоже, и вправду был здесь ни при чем, а время уже начинало поджимать. – Ну ладно, пошел я.
– Так-таки и не интересуешься узнать, кто это был? – спросил Паук.
– А что, есть какие-то догадки? Паук хитро прищурился:
– Да есть тут одна мыслишка… Ян опять уселся и сказал:
– Значит, Паук, расклад такой: что за контора хочет меня спалить, я и так знаю. Не мешало бы, конечно, узнать имя исполнителя, но это уже, скажем так, из чистого любопытства. У меня сейчас при себе полтинник с четвертью. Если это тебя устроит, то можешь выкладывать свои соображения, а если нет, тогда будь здоров.
Паук покряхтел недовольно – он явно рассчитывал получить за свои догадки больше, чем семьдесят пять деревянных. Но в конце концов безошибочным чутьем лавочника понял, что лучше поиметь с клиента хоть что-то, чем совсем ничего.
– Ладно, так и быть, – вздохнул он и начал издалека: – Тут у нас поди разберись, кто есть кто. Народ личины меняет, как змеи кожу, да еще заходят по большей части с анонимных адресов. Да что я тебе говорю, сам все знаешь. Но этот крэкер – птица непростая, не шелупонь какая-нибудь. Это, скажу я тебе, мастер экстра-класса. Мой замок так запросто кто попало не откроет, да и тебя на мякине не проведешь, это точно. Так вот, есть у меня один заказчик, я его приметил и в любом облике сразу вижу: мастерство его и выдает. – Ян понял, что имеет в виду Паук, когда вспомнил свое впечатление от персоны, возникшей на пороге, – старый перец тогда на порядок взлетел в его глазах. Тот тем временем продолжал: – Вот и сегодня он заходил, незадолго перед тобой. Выложил мне на стол яблоко – так, мол, и так, разберись, говорит, что тут за принцип. Сам он, понятное дело, мне не представлялся, да только и я не вчера законнектился: сдается мне, что я знаю, кто на самом деле этот артист…
– Погоди, Паук, – перебил Ян. – Так ты с этим яблоком и впрямь до конца разобрался? – Паук удивленно вытаращился, потом, что называется, «спал с лица» и даже как будто побледнел, хоть для виртуальности это и не свойственно. Ян спросил:
– А если там еще что-то спрятано в огрызке? Может, он через него нас и прослушивает? – С этими словами он поднялся. Одновременно и Паук протянул руки к столу.
Но дотянуться не успел: крышка среднего ящика, где помещался огрызок, внезапно просела вовнутрь, потом скомкалась и исчезла, словно бумажка, затянутая в жерло пылесоса. На ее месте образовался черный провал, куда стало всасываться, деформируясь, пространство комнаты, – так течет пластилиновая декорация, только что казавшаяся надежной, но внезапно под воздействием тепла размякшая. Не избежал участи своего хлама и Паук: он расплавился легко, без мучений, Чтобы тут же влиться в общий поток и утечь в ящик. Собственно, это уже перестало быть ящиком, поскольку засосало в себя стол, а затем и все помещение как таковое.
Один только Ян остался целым и нетронутым в локальной катастрофе – он повис во мраке, наблюдая исчезновение последних фрагментов интерьера, пока они не всосались с тихим чмоком в «черную дыру», как остатки коктейля в соломинку, и кругом воцарилась кромешная тьма. Ни паучьего логова, ни самого Паука больше в виртуальности не существовало, он стал «нетдэдом» – сетевым мертвецом. "
Очевидно, огрызок и врямь был с сюрпризом, и теперь старику предстоит долгая морока с поднятием из руин своей «старушки», заменявшей ему не то чтобы супругу, а, говоря без преувеличений, целую вселенную. Ян сознавал, что является косвенной причиной катаклизма, тем не менее помочь Пауку в этой ситуации был бессилен.
И сейчас ему ничего другого не оставалось, как стартовать обратно к Шмиту, попутно размышляя о том, какое это, оказывается, фатальное явление – хронический неудачник. Казалось бы, кому какое дело, если у тебя все летит к чертям? Однако у тех, с кем он так или иначе соприкасался, наблюдается та же картина: его фирма прогорела – это раз, во-вторых, убит ни в чем не повинный парень, вся вина которого состояла лишь в том, что он оказался с ним в одном кафе, теперь Пауку угробили компьютер, лишив его единственного приемлемого для него способа существования. Ну и наконец, Шмит, балансирующий теперь на грани разоблачения, – пока что он в безопасности, но через сутки-двое, когда «Белов и Ноймайер» оклемаются после обработки «Дустом», там уж не пожалеют сил, чтобы восстановить по сохранившимся записям координаты вора. И не исключено, что им это удастся, – ведь его адрес постоянно оставался открытым благодаря хитрости некоего виртуоза, чье имя Паук так и не успел назвать. Его опередили.
Но главный вопрос сейчас состоял в том, стоит ли открывать Шмиту его теперешнее шаткое положение? По всему выходило, что не стоит. Хотя опасность и существует, но это еще не значит, что его обязательно вычислят.
Время, отмеченное в правом нижнем углу зрения, приближалось к восьми утра – киберпространство «съело» ни много ни мало девять с половиной часов. Ян вполне уже мог покинуть сей уютный «санаторий», где за целую ночь не имел ни минуты отдыха.
Но, как тут же выяснилось, на сегодня его сетевая одиссея еще не подошла к концу: едва вернувшись в кабинет Шмита, Ян обнаружил в нем странного посетителя. Хозяин квартиры по-прежнему оставался за кадром, в то время как в виртуальности на его месте расположился некий субъект не субъект, а этакая сложная конструкция в форме человека. Посетитель был собран из множества геометрических фигур – шаров, кубиков, цилиндриков и прочего такого, из чего при достаточной сноровке можно составить не только фигуру, но даже похожий портрет.
Ситуация показалась Яну смутно знакомой, да и сам этот «лошарик» кого-то очень напоминал.
– Ну как, Ян, вы обдумали наш разговор? – произнес гость вместо приветствия. Тут Ян окончательно уверился, что перед ним находится не кто иной, как вербовщик снайперов собственной персоной. Ян сразу оценил его предусмотрительность – явись Валентин на сей раз во плоти, после всего случившегося он всерьез бы рисковал своим здоровьем. Поскольку Ян молчал, борясь с чисто импульсивным желанием немедленно раздраконить визитера на составляющие его ингредиенты, Валентин продолжил: – Итак, вы готовы дать свое согласие?
Вместо ответа Ян поставил перед ним на стол черный флажок, так и оставшийся у него в руках после гибели пауковского жилища, и спросил мрачно:
– Ваша работа?
Рукой, больше похожей на виртуальную имитацию манипулятора, Валентин потянулся к «черной метке», сцапал ее удлиненными цилиндриками, заменявшими ему пальцы, повертел так и этак.
– Здесь изображен довольно древний символ под названием «Кельтский крест». Действительно, напоминает стилизацию мишени. Откуда это у вас?
– Его оставил один «доброжелатель», чуть не обеспечивший мне сегодня провал.
– Что значит «чуть не обеспечивший»? – невинно поинтересовался Валентин.
– Спешу вас обрадовать – это ему не удалось.
– Неужели? – К сожалению, теперешнее обличье Валентина не позволяло понять, действительно ли он равнодушен к успеху Яна или только пытается сделать вид. Однако, как бы собеседник ни притворялся, Ян был убежден, что тот имеет ко всему случившемуся прямое отношение.
– Да, представьте себе, – ответил Ян с ноткой победного злорадства.
– Вы хотите сказать, что вам удалось проникнуть в фирму, завладеть информацией и скрыться, и все это безо всякого ущерба для себя? – Теперь в словах Валентина сквозила неприкрытая насмешка человека, уверенного, что его хотят обвести вокруг пальца.
– Именно так, – подтвердил Ян, хоть это и не было на сто процентов правдой. Но уж очень ему хотелось хотя бы таким, косвенным образом расплатиться со снайперами за то, что они считали себя вправе лезть туда, куда их не звали, и коверкать то, к чему не имели ни малейшего отношения, в частности его жизнь.
– А известно ли вам, что это за информация, которую вы – будем называть вещи своими именами – нагло украли?
– Это меня не касается, – отрезал Ян.
– Что ж, пожалуй. Тем более что Шмит и сам пока не догадывается, во что он с вашей помощью влез. И вам, конечно же, наплевать, если Павла Шмита найдут в ближайшие дни мертвым на своей квартире или, скажем, в какой-нибудь подворотне. Точнее сказать – убитым. Но это, разумеется, только в том случае, если он будет вычислен. Единственное его спасение состоит в том, что вы не покривили душой и действительно чисто замели за собой следы. Или все-таки покривили?..
– Скорее вероятно другое, – сказал Ян, не скрывая злости. – Сдается мне, что на него кто-то стукнет. Но в любом случае это будут только его проблемы. – На самом деле он не был так равнодушен к участи Шмита, как хотел показать, но ему необходимо было, чтобы Валентин в это поверил, – тогда у Шмита оставалось бы больше шансов на спасение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Но Ян уже понял, какой в Пауке погибает великий артист, и ни на секунду ему не верил.
– Уясни себе две вещи, – сказал он, продолжая стращать Паука оружием. – Во-первых, если мне придется с тобой разделаться, так и не получив от тебя ответа, то я это переживу. А во-вторых, я сейчас сижу на чужой системе и мне плевать, даже если твой ответный удар ее угробит. Сечешь ситуацию? – Не требовалось особого напряжения мысли, чтобы понять, что расклад выходит сильно не в пользу Паука. – Короче, повторяю – не шевелись и выкладывай мне всю историю с «Летучим Голландцем».
– С «Летучим Голландцем», говоришь? – Паук почему-то ухмыльнулся, хотя ему сейчас полагалось бы дрожать, как кролику. – Что ж, ладно. Расскажу тебе все, как было, без утайки. Только, чур, условие – ты мне заплатил за работу, я ее сделал. И денег обратно не верну.
– Не тяни резину, – уронил Ян.
– Ну хорошо, слушай. Но история будет недолгой, уж не обессудь. Я сделал все, как договорились, – вышел отсюда, выполнил твой заказ и вернулся ровно через час. – Ян сразу усомнился, но перебивать не стал – имело смысл сначала выслушать Паука до конца и составить свое мнение по поводу услышанного. – Гляжу, – продолжал старик, – а тебя уже и след простыл. Ну, думаю, мало ли что – отлучился по делу или передумал. Главное, что я свою работу сделал и денежки при мне. Однако показалось мне, что дело нечисто – чутье у меня на такие вещи. И учинил я у себя проверочку – что тут да как, все ли, одним словом, в порядке. Хлама у меня много, но все вроде бы как положено, только добрался до блокировки замка, как выскакивает, понимаешь, черный флажок. Я давай его шерстить так и этак – ничего особенного, флажок и флажок. Вроде метки. И смекаю я, что кто-то без меня мой замочек аккуратно вскрыл, а это, выходит, мне на память оставил.
– Можешь его показать? Паук потянулся было к столу.
– Сиди, не дергайся! – Ян пока далек был от того, чтобы ему поверить. – Скажи, где лежит.
– Крайний ящик, справа, – буркнул Паук. Ян подошел и открыл ящик – флажок торчал в нем гордым пиратским знаменем, сохраняющим даже в темнице нахальный победный вид. Ян взял его и стал рассматривать: на черном фоне тонкими золотыми линиями был изображен крест, заключенный в круг, – этакий символический знак мишени. Очередное звено, вполне укладывающееся в цепочку так называемых совпадений, свидетельствовало в пользу Паука – имей старик отношение к снайперам, вряд ли стал бы их засвечивать, да и Яну не позволил бы так просто к себе вломиться. Выходит, что оставить эту метку мог только тот самый «джентльмен», возникший здесь в отсутствие хозяина, а потом так мастерски его изобразивший. Но для такого представления мало знать Паука, надо быть знакомым с нюансами их отношений – в частности, например, с тем, как старик его называет. Или это означало, что их подслушивали?..
Ян убрал «Маузер», молча прошел мимо Паука и опустился на стул, продолжая вертеть флажок. Проследив за ним глазами, Паук повозился в кресле, как бы разминая затекшие члены. Поняв, что шевелиться ему больше не возбраняется, он от души хлопнул по подлокотникам и произнес:
– Сдается мне, что настала моя очередь задавать вопросы.
Ян кивнул:
– Имеешь право. Тем более что тот, кто откупорил твою халупу, должен быть тебе хорошо знаком. Похоже, что предыдущую нашу беседу он прослушал, а может быть, и подглядел, так что придется тебе еще раз все у себя проверить. И изобразил он тебя первоклассно. Между прочим, и деда твоего помянул, целую историю про него выдал – как твой героический дед в малолетстве оседлал «Летучего Голландца» и проскакал на нем двое суток без сна и туалета.
– Не было у меня никакого деда! – возмутился Паук. – И отца с матерью не было. Сирота я.
– Сочувствую. Жаль только, что я этого не знал.
– Так вот, выходит, на что он тебя купил? На «Голландца»? Слышал я, появилась недавно в сети такая обманка, вроде как голову морочит в полном соответствии с легендой. И ни один антивирус ее не берет. А ты неужто так и поверил?
– А кто бы не поверил. Ты бы поглядел, какие у тебя глаза были, – словно ты миллион выиграл в «Гранд-лото». – Ян со вздохом поднялся. Старик, похоже, и вправду был здесь ни при чем, а время уже начинало поджимать. – Ну ладно, пошел я.
– Так-таки и не интересуешься узнать, кто это был? – спросил Паук.
– А что, есть какие-то догадки? Паук хитро прищурился:
– Да есть тут одна мыслишка… Ян опять уселся и сказал:
– Значит, Паук, расклад такой: что за контора хочет меня спалить, я и так знаю. Не мешало бы, конечно, узнать имя исполнителя, но это уже, скажем так, из чистого любопытства. У меня сейчас при себе полтинник с четвертью. Если это тебя устроит, то можешь выкладывать свои соображения, а если нет, тогда будь здоров.
Паук покряхтел недовольно – он явно рассчитывал получить за свои догадки больше, чем семьдесят пять деревянных. Но в конце концов безошибочным чутьем лавочника понял, что лучше поиметь с клиента хоть что-то, чем совсем ничего.
– Ладно, так и быть, – вздохнул он и начал издалека: – Тут у нас поди разберись, кто есть кто. Народ личины меняет, как змеи кожу, да еще заходят по большей части с анонимных адресов. Да что я тебе говорю, сам все знаешь. Но этот крэкер – птица непростая, не шелупонь какая-нибудь. Это, скажу я тебе, мастер экстра-класса. Мой замок так запросто кто попало не откроет, да и тебя на мякине не проведешь, это точно. Так вот, есть у меня один заказчик, я его приметил и в любом облике сразу вижу: мастерство его и выдает. – Ян понял, что имеет в виду Паук, когда вспомнил свое впечатление от персоны, возникшей на пороге, – старый перец тогда на порядок взлетел в его глазах. Тот тем временем продолжал: – Вот и сегодня он заходил, незадолго перед тобой. Выложил мне на стол яблоко – так, мол, и так, разберись, говорит, что тут за принцип. Сам он, понятное дело, мне не представлялся, да только и я не вчера законнектился: сдается мне, что я знаю, кто на самом деле этот артист…
– Погоди, Паук, – перебил Ян. – Так ты с этим яблоком и впрямь до конца разобрался? – Паук удивленно вытаращился, потом, что называется, «спал с лица» и даже как будто побледнел, хоть для виртуальности это и не свойственно. Ян спросил:
– А если там еще что-то спрятано в огрызке? Может, он через него нас и прослушивает? – С этими словами он поднялся. Одновременно и Паук протянул руки к столу.
Но дотянуться не успел: крышка среднего ящика, где помещался огрызок, внезапно просела вовнутрь, потом скомкалась и исчезла, словно бумажка, затянутая в жерло пылесоса. На ее месте образовался черный провал, куда стало всасываться, деформируясь, пространство комнаты, – так течет пластилиновая декорация, только что казавшаяся надежной, но внезапно под воздействием тепла размякшая. Не избежал участи своего хлама и Паук: он расплавился легко, без мучений, Чтобы тут же влиться в общий поток и утечь в ящик. Собственно, это уже перестало быть ящиком, поскольку засосало в себя стол, а затем и все помещение как таковое.
Один только Ян остался целым и нетронутым в локальной катастрофе – он повис во мраке, наблюдая исчезновение последних фрагментов интерьера, пока они не всосались с тихим чмоком в «черную дыру», как остатки коктейля в соломинку, и кругом воцарилась кромешная тьма. Ни паучьего логова, ни самого Паука больше в виртуальности не существовало, он стал «нетдэдом» – сетевым мертвецом. "
Очевидно, огрызок и врямь был с сюрпризом, и теперь старику предстоит долгая морока с поднятием из руин своей «старушки», заменявшей ему не то чтобы супругу, а, говоря без преувеличений, целую вселенную. Ян сознавал, что является косвенной причиной катаклизма, тем не менее помочь Пауку в этой ситуации был бессилен.
И сейчас ему ничего другого не оставалось, как стартовать обратно к Шмиту, попутно размышляя о том, какое это, оказывается, фатальное явление – хронический неудачник. Казалось бы, кому какое дело, если у тебя все летит к чертям? Однако у тех, с кем он так или иначе соприкасался, наблюдается та же картина: его фирма прогорела – это раз, во-вторых, убит ни в чем не повинный парень, вся вина которого состояла лишь в том, что он оказался с ним в одном кафе, теперь Пауку угробили компьютер, лишив его единственного приемлемого для него способа существования. Ну и наконец, Шмит, балансирующий теперь на грани разоблачения, – пока что он в безопасности, но через сутки-двое, когда «Белов и Ноймайер» оклемаются после обработки «Дустом», там уж не пожалеют сил, чтобы восстановить по сохранившимся записям координаты вора. И не исключено, что им это удастся, – ведь его адрес постоянно оставался открытым благодаря хитрости некоего виртуоза, чье имя Паук так и не успел назвать. Его опередили.
Но главный вопрос сейчас состоял в том, стоит ли открывать Шмиту его теперешнее шаткое положение? По всему выходило, что не стоит. Хотя опасность и существует, но это еще не значит, что его обязательно вычислят.
Время, отмеченное в правом нижнем углу зрения, приближалось к восьми утра – киберпространство «съело» ни много ни мало девять с половиной часов. Ян вполне уже мог покинуть сей уютный «санаторий», где за целую ночь не имел ни минуты отдыха.
Но, как тут же выяснилось, на сегодня его сетевая одиссея еще не подошла к концу: едва вернувшись в кабинет Шмита, Ян обнаружил в нем странного посетителя. Хозяин квартиры по-прежнему оставался за кадром, в то время как в виртуальности на его месте расположился некий субъект не субъект, а этакая сложная конструкция в форме человека. Посетитель был собран из множества геометрических фигур – шаров, кубиков, цилиндриков и прочего такого, из чего при достаточной сноровке можно составить не только фигуру, но даже похожий портрет.
Ситуация показалась Яну смутно знакомой, да и сам этот «лошарик» кого-то очень напоминал.
– Ну как, Ян, вы обдумали наш разговор? – произнес гость вместо приветствия. Тут Ян окончательно уверился, что перед ним находится не кто иной, как вербовщик снайперов собственной персоной. Ян сразу оценил его предусмотрительность – явись Валентин на сей раз во плоти, после всего случившегося он всерьез бы рисковал своим здоровьем. Поскольку Ян молчал, борясь с чисто импульсивным желанием немедленно раздраконить визитера на составляющие его ингредиенты, Валентин продолжил: – Итак, вы готовы дать свое согласие?
Вместо ответа Ян поставил перед ним на стол черный флажок, так и оставшийся у него в руках после гибели пауковского жилища, и спросил мрачно:
– Ваша работа?
Рукой, больше похожей на виртуальную имитацию манипулятора, Валентин потянулся к «черной метке», сцапал ее удлиненными цилиндриками, заменявшими ему пальцы, повертел так и этак.
– Здесь изображен довольно древний символ под названием «Кельтский крест». Действительно, напоминает стилизацию мишени. Откуда это у вас?
– Его оставил один «доброжелатель», чуть не обеспечивший мне сегодня провал.
– Что значит «чуть не обеспечивший»? – невинно поинтересовался Валентин.
– Спешу вас обрадовать – это ему не удалось.
– Неужели? – К сожалению, теперешнее обличье Валентина не позволяло понять, действительно ли он равнодушен к успеху Яна или только пытается сделать вид. Однако, как бы собеседник ни притворялся, Ян был убежден, что тот имеет ко всему случившемуся прямое отношение.
– Да, представьте себе, – ответил Ян с ноткой победного злорадства.
– Вы хотите сказать, что вам удалось проникнуть в фирму, завладеть информацией и скрыться, и все это безо всякого ущерба для себя? – Теперь в словах Валентина сквозила неприкрытая насмешка человека, уверенного, что его хотят обвести вокруг пальца.
– Именно так, – подтвердил Ян, хоть это и не было на сто процентов правдой. Но уж очень ему хотелось хотя бы таким, косвенным образом расплатиться со снайперами за то, что они считали себя вправе лезть туда, куда их не звали, и коверкать то, к чему не имели ни малейшего отношения, в частности его жизнь.
– А известно ли вам, что это за информация, которую вы – будем называть вещи своими именами – нагло украли?
– Это меня не касается, – отрезал Ян.
– Что ж, пожалуй. Тем более что Шмит и сам пока не догадывается, во что он с вашей помощью влез. И вам, конечно же, наплевать, если Павла Шмита найдут в ближайшие дни мертвым на своей квартире или, скажем, в какой-нибудь подворотне. Точнее сказать – убитым. Но это, разумеется, только в том случае, если он будет вычислен. Единственное его спасение состоит в том, что вы не покривили душой и действительно чисто замели за собой следы. Или все-таки покривили?..
– Скорее вероятно другое, – сказал Ян, не скрывая злости. – Сдается мне, что на него кто-то стукнет. Но в любом случае это будут только его проблемы. – На самом деле он не был так равнодушен к участи Шмита, как хотел показать, но ему необходимо было, чтобы Валентин в это поверил, – тогда у Шмита оставалось бы больше шансов на спасение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40