Мозг Рындина работал, как точный механизм, почти автома– тически. Академик не сводил глаз с указателя скорости – это сейчас самое главное. Три километра в секунду… два кило– метра… один километр! Надо меньше, гораздо меньше. Он энергично потянул на себя руль высоты, приводивший в движе– ние закрылки на горизонтальных стабилизаторах.
Описывая плавную кривую, астроплан начал взбираться вверх. Он двигался сейчас только по инерции, которую быстро гасило притяжение Венеры. Все медленнее и медленнее движение астроплана вверх… еще секунда, две, три – и скорость по– гасла. На какое-то мгновение астроплан застыл в воздухе, а затем начал падать по вертикали назад, хвостовой частью вниз.
С каждой секундой скорость падения увеличивалась. Если ее не уменьшить – астроплан, пробив облака, скрывающие Венеру, врежется в ее поверхность! Нужно снова тормозить!
Движением рычага Рындин поставил боковые двигатели в прежнее положение, соплами назад. Взрывы горючего выбросили струи раскаленного газа, устремившиеся вниз, к серым обла– кам.
Скорость падения уменьшилась, но тотчас же начала нарас– тать снова. Облака стремительно приближались.
Рындин включил автомат, подающий в камеры сгорания не– большие заряды атомита, – взрывы стали частыми, но слабыми. Они задерживали падение корабля, нейтрализовали притяжение Венеры: астроплан начал скользить вниз с небольшой сравни– тельно скоростью. Облака ближе, ближе… И вот экран перис– копа стал серым: корабль погрузился в плотные тучи.
Теперь все зависело от того, куда упадет астроплан. Рын– дин понимал это, но больше он ничего сделать не мог. Пано– рамный радиолокатор не работал. Снижаться на горизонтальном полете не было возможности. Оставалось только тормозить вер– тикальное падение, тормозить всеми способами! А там…
И вдруг экран перископа прояснился. Астроплан пробил толстый слой облаков. Возглас изумления вырвался у Гали Рыж– ко: вот оно, то красное, что она на мгновение увидела в просвете между тучами!
Ярко-красный ковер буйной растительности укрывал поверх– ность Венеры. Отсюда, с высоты больше километра, нельзя было рассмотреть, что было внизу, – трава, кусты или дебри фан– тастически окрашенных девственных лесов. Красный ковер усти– лал всю неровную холмистую поверхность планеты. Вон сереб– рится вода… и скалы, острые скалы, поднимающие вверх свои вершины из густой оранжево-красной растительности. Но как быстро все это приближается, растет!..
Николай Петрович решил включить одновременно и централь– ный двигатель. Это было очень рискованно. Даже небольшие за– ряды атомита в центральном двигателе могли своими взрывами наклонить корпус астроплана, тогда торможение вообще станет невозможным. Но на это приходилось идти'. Иного выхода не было. Три взрыва в центральном двигателе заставили астроплан подпрыгнуть вверх. И все-таки скорость падения была слишком опасной… Пружинистая стальная спираль выдвинулась из кор– мовой части корабля. Она была готова принять на себя первый удар о поверхность планеты.
Острые вершины скал устремились навстречу кораблю, будто готовились проткнуть его корпус.
Николай Петрович откинулся на спинку кресла. Он ощутил огромную усталость. Теперь он уже ничем не мог помочь. Авто– мат производил. взрывы атомита беспрерывно. Оставалась еще надежда на стальную спираль. Она поможет, если корабль упа– дет кормой вниз. А если под углом? Тогда скалы врежутся в корпус? Надо ждать. Сделано все, что было в его возможнос– тях. Все!..
…Резкий, сильный толчок потряс астроплан. Все внутри загудело. В каюте упало что-то стеклянное, разбилось. Гамак, в котором лежала Галя Рыжко, прогнулся вниз и вновь подкинул ее вверх.
Астроплан упал на поверхность Венеры – к счастью, не на скалы, а в густые заросли первобытного леса. Стальная спи– раль приняла на себя часть удара и подбросила корабль вверх. Он покачнулся – и с размаху свалился боком на высокие вет– вистые деревья.
Деревья ломались под его тяжестью, как тоненькие спички, астроплан своим корпусом приминал их. Будто живое существо, он старался остановить свое стремительное движение. Но соп– ротивление деревьев было слишком слабым, чтобы задержать ог– ромный корабль, упавший на пологий склон.
Ломая деревья, астроплан скользил вниз по этому склону, а затем покатился под откос.
На экране перископа все прыгало, крутилось, мелькало. Астроплан катился куда-то вниз, переворачиваясь и время от времени ударяясь о камни.
Все перепуталось, перемешалось в сознании Гали Рыжко. Не было уже ни верха, ни низа; пол, потолок и стены каюты вра– щались вокруг нее. Грохот, звон и глухой гул не прекраща– лись. Гамак то отбрасывал тело от себя, то глубоко прогибал– ся под ним. На экране перископа мелькали небо, почва, покры– тая удивительным кружевным кустарником, красные деревья, скалы, – все мчалось в бешеной скачке. Галя услышала, как вскрикнул Сокол. И вот астроплан резко остановился, вибрируя всем корпусом. От этой вибрации оглушительно звенело в голо– ве, на сознание наваливалась странная, непреодолимая уста– лость, тяжесть, будто все вокруг окутывалось серым непрони– цаемым одеялом…
Больше Галя Рыжко не помнила ничего…

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ПЕРВЫЕ ЛЮДИ НА ВЕНЕРЕ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ, которая рассказывает о странном драконе, заглядывавшем в иллюминатор корабля, о сомнениях Вадима Сокола и о том, почему путешественники могут выходить из астроплана на Венере только в скафандрах

Бледный фиолетовый свет пробивался сквозь толстое стекло иллюминатора центральной каюты астроплана. В полутьме перед глазами Гали медленно проплывали причудливые голубые, крас– ные и зеленые круги. Ужасно болела голова.
Что случилось? Почему так темно? Галя напряженно припоми– нала. Да, кажется, она тогда потеряла сознание. Но ведь пос– ле этого она что-то еще видела? Значит, сознание возвраща– лось к ней? Или это только чудилось, как бывает в кошмарном сне?
Нет, она хорошо помнит, слишком хорошо. Было так: она открыла глаза, и странная тишина, странный после гула и гро– хота, посла ударов и толчков покой поразили ее. Кажется, в каюте тогда было светлее… Да, ведь Галя еще осмотрелась: как чувствуют себя товарищи? Но она не успела увидеть нико– го.
Ее взгляд упал на большой экран перископа. А на нем…
Экран был освещен, на нем покачивались красные вершины удивительных огромных растений, похожих на пальмы. Пальмы на Венере? Но Галя не успела ответить себе на этот вопрос. Гла– за ее широко раскрылись от изумления, она застыла, вцепив– шись руками в края гамака.
Из-за густой оранжево-красной листвы невиданных растений появилась голова какого-то чудовища. Огромный сказочный дра– кон продирался сквозь чащу, поднимая над вершинами деревьев свою угловатую свирепую голову. На Галю смотрели круглые ту– пые глаза. Под этими тусклыми глазами размыкались и смыка– лись гигантские изогнутые челюсти, похожие на широкие кривые сабли. Чудовище приближалось к кораблю, подминая деревья своим блестящим желто-коричневым туловищем. И вдруг оно бро– силось в сторону. Все исчезло, только большие краснолистые деревья покачивались на экране…
А может быть ничего и не исчезало, может быть это Галя сама опустила утомленную голову, прячась от страшного виде– ния? Приснилось? Ведь сейчас на экране перископа нет реши– тельно ничего – даже красных деревьев, все затянуто фиолето– вым полумраком, странным и неестественным; только изредка пробегают по нему светлые и темные волны, расплывчатые поло– сы.
Видела Галя действительно это чудовище, или ей только по– чудилось? Девушка подняла руку – и ее поразило непривычное ощущение веса. Рука была будто налита свинцом. Ага, значит все приходит в норму, и прежде всего вес…
Она слабо усмехнулась, но сразу же поймала себя на том, что ее взгляд то и дело возвращается к экрану перископа: а вдруг снова покажется то чудовище? Нет, экран пуст, только темные и светлые полосы по-прежнему пробегают по нему. Что за странные полосы?
В тишине Галя ясно услышала стон. Она прислушалась. Да как же она сразу не вспомнила, не подумала о товарищах? А если кому-нибудь из них плохо?
В полутьме она различила фигуры Сокола и Ван Луна. Оба лежали в своих гамаках. Спят? И стон доносился откуда-то из– дали, не отсюда. Неужели Николай Петрович?..
Девушка быстро расстегнула пряжки предохранительных рем– ней, прикреплявших ее тело к гамаку, и соскочила на пол. Как трудно сразу привыкать к весу! Она с усилием, неуверенно, переступала с ноги на ногу: тело, привыкшее за время долгого межпланетного путешествия к невесомости, к удивительной лег– кости движений, теперь было непослушным, отяжелевшим, неук– люжим. Скорее, скорее к Николаю Петровичу!
Здесь, в навигаторской рубке, было немного светлее. Галя Рыжко с ужасом увидела, что Николай Петрович лежит на боку, перегнувшись через пульт управления. Руки его безжизненно повисли. Время от времени Николаи Петрович тихо стонал.
– Николай Петрович! Николай Петрович!
Галя осторожно дотронулась до его плеча.
– Воды… – еле слышно простонал он. Удивительно, но, ус– лышав голос Николая Петровича, Галя сразу пришла в себя: нужно было немедленно действовать!
Напрягая все свои силы, она бережно приподняла тяжелое, ослабевшее тело Рындина и усадила его в кресло. Голова Нико– лая Петровича бессильно откинулась на мягкую спинку. На вы– соком лбу запеклась кровь: глубокий порез пересекал его сле– ва направо. Галя с тревогой смотрела на бледное лицо Рынди– на. Но вот его глаза приоткрылись. Затуманенный взгляд оста– новился на девушке.
– Воды… Пить… – снова услышала Галя. Она бросилась в центральную каюту. Вода из резервуара полилась в чашку обыч– ной струей – так, как она текла в земных условиях. Галя не успела удивиться этому – она слишком торопилась. Николай Петрович припал губами к чашке и жадными глотками осушил ее.
К Рындину постепенно возвращалось сознание – он стал ды– шать ровнее, глубже и уже не стонал. Галя заметила, что он напряженно смотрит на нее и порывается что-то сказать. Де– вушка поняла, что тревожило Николая Петровича, и едва лишь он начал: «А как…», она сразу его успокоила:
– Не волнуйтесь, Николай Петрович. Все в порядке. Живы, здоровы.
Она вернулась в центральную каюту и увидела, что Ван Лун уже вылез из гамака.
– Товарищ Ван Лун, – быстро заговорила Галя, – Николай Петрович ранен. Спрашивает, что с вами и Вадимом Сергееви– чем.
– Все хорошо, – услышала она голос Сокола, – только осла– бел, едва двигаюсь.
– Думаю, некогда разговаривать, – перебил его Ван Лун. – Надо делать. Идем к Николаю Петровичу!
Через несколько минут Рындин слабым, но уже ровным голо– сом рассказывал товарищам о том, что с ним произошло.
Академик ни на секунду не оставлял свой пост у пульта уп– равления кораблем. В момент приземления его выбросило из кресла и швырнуло на пульт. Ударившись о какой-то рычаг, Ни– колай Петрович поранил голову. Кровь залила лицо, но Рындин на ощупь выключил главный рубильник электросистемы, чтобы случайное замыкание, случайный нажим на рычаг или кнопку пульта не наделали беды. Астроплан в это время жестоко бро– сало из стороны в сторону. Почувствовав через некоторое вре– мя, что корабль перестал катиться и остановился, Рындин хо– тел подняться, но не смог. Его охватило непреодолимое оцепе– нение. Потом он, кажется, потерял сознание, однако сколько времени это длилось, ему трудно определить.
– Мне помнится, что хронометр показывал тогда тридцать пять минут первого. А сколько теперь? – спросил Рындин, пы– таясь приподнять голову со спинки кресла.
Взгляды его товарищей остановились на циферблате хроно– метра. И общий возглас изумления вырвался у них: хронометр показывал четверть десятого!
– Полагаю, что-то не так, – мрачно сказал Ван Лун. – Очень много. Если правда, значит мы спали около девяти ча– сов. Или лежали без сознания. Не понимаю.
– А между тем это так, – отозвался Сокол. – На моих часах столько же. Удивительно, что мы потеряли сознание все однов– ременно и почти так же одновременно пришли в себя.
Рындин внимательно слушал, а затем сказал:
– Хронометру приходится верить. Мы все лежали без созна– ния или скованные исключительно глубоким сном около девяти часов. Как объяснить это? Предположить можно только одно…
– Реакция на нервное возбуждение во время снижения аст– роплана? – перебил его Сокол.
– Да, это тоже имело значение, – ответил Рындин. – Но главное, мне кажется, – реакция человеческого организма на возвращение веса.
– Веса?
– Да. Вероятно, это основное. Быстрое восстановление веса
– серьезный фактор. Я и сейчас еще ощущаю необычную расслаб– ленность, вялость. Трудно пошевелиться, сделать движение… Но проверить такое предположение мы пока не можем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56