– Господин президент, я разделяю всю меру персональной ответственности в этом деле, но вынужден согласиться с законными утверждениями глубокоуважаемого коллеги – Кирк и доктор Маккой арестованы в соответствии с законом, и Клингоны имеют право их судить.
Президент с грустью посмотрел на Сарека, понимавшего, что тот хотел услышать от него совсем другое. Посол сам с трудом произнес эти слова, но в них заключалась горькая правда. По закону Федерация не могла нарушить Интерзвездный Закон и помешать проведению судебных процедур, поскольку имелось достаточно косвенных доказательств для обвинения Кирка и Маккоя в преступлении.
Сарек умолчал о других, не совсем законных методах, позволяющих добиться выдачи двух человек, но они не входили в компетенцию присутствующих, хотя к ним могли прибегнуть некоторые офицеры Звездного Флота, один из которых доводился Сареку близким родственником.
Питая последние надежды, президент обратил свой взор на ромуланца.
– А какова позиция ромуланского правительства в этом вопросе, посол Нанклус?
С таким же каменным и непроницаемым выражением лица, как и у вулканца, Нанклус ответил:
– Не имея особых инструкций от моего правительства, вынужден согласиться со своими коллегами.
– Но вы ведь, – сказал в отчаянии Ра-горатрей, – не верите в то, что Кирк убил канцлера?
– Господин президент, я не знаю, чему верить, – ушел от ответа Нанклус.
– Жду вашего ответа, господин президент, – настаивал Камараг.
Ра-горатрей закрыл глаза и после долгого молчания тяжело вздохнул.
– Президент не стоит над законом. Удовлетворенный, Камараг поднялся и, поклонившись, вышел. Зазвучал сигнал вызова настольного устройства внутренней связи.
– Господин президент, к вам представители командования Звездного Флота из Сан-Франциско. – Впустите, – разрешил Ра-горатрей. В кабинет вошли три офицера. Двоих Сарек узнал – это были контр-адмирал Уильям Смилли и командующий Звездным Флотом адмирал Картрайт. С третьим, молодым лейтенантом, посол никогда прежде не встречался. Офицеры поприветствовали наклоном головы сидящих дипломатов и обратились к Ра-горатрею.
– Господин президент, – начал Картрайт.
– Адмирал Картрайт… Билл… лейтенант, – поздоровался с ними президент.
Картрайт взволнованно продолжил:
– Господин президент, мы не можем допустить, чтобы граждан Федерации силой увезли клингоны.
Ра-горатрей рассеянно потер лоб.
– Боюсь, мы только что обсуждали этот вопрос с послом Клингонов. Не имея полного отчета о случившемся, я вынужден соблюдать Интерзвездный Закон.
Смилли и Картрайт застыли в напряжении и обменялись взглядами.
Картрайт дал знак лейтенанту, и тот приступил к изложению плана действий.
– Господин президент, в связи с ростом опасности террористических акций против Федерации со стороны Империи клингонов мы подготовили силы быстрого реагирования. Сэр, заложники могут быть освобождены в течение двадцати четырех часов с минимальными потерями в живой силе и технике. У нас имеются технологии…
– Предположим, – прервал лейтенанта раздраженный Ра-горатрей, – вы спровоцируете полномасштабную войну.
– Тогда, если говорить откровенно, господин президент, для них наступит конец, – уверенно отчеканил лейтенант.
Президент посмотрел на него в ужасе.
– Господин президент, – вмешался Нанклус, – они действительно не готовы отразить нападение. Самое подходящее время сделать это сейчас.
Ра-горатрей встретился взглядом с Сареком, словно спрашивал:
"А ты? Ты тоже считаешь, что стоит, пойти на риск?"
Сарек опустил глаза. Как вулканец он был обязан контролировать свои эмоции, но сейчас испытывал сильное искушение выразить свое отвращение. Он хорошо знал оказавшихся в заложниках Кирка и Маккоя и полагал, что они скорее умрут, чем допустят развязывание войны.
– Чем дольше мы будем выжидать, тем меньше у нас шансов освободить заложников, сэр, – добавил Картрайт.
Президент немного помолчал и затем сказал:
– Я буду иметь это в виду, адмирал. Думаю, на этом можно поставить точку.
Картрайт повернулся, чтобы уйти, но контр-адмирал Смилли не торопился.
– Сэр? – обратился он к президенту. Тот посмотрел на Смилли вопросительно.
– Люди, о которых мы говорим, в прямом смысле спасли нашу планету, и вы знаете об этом.
Сарек был уверен, что контр-адмирал имеет в виду загадочный зонд, который чуть не нарушил климат Земли и не, превратил ее в ледяную пустыню, не вмешайся тогда Кирк со своим экипажем.
– Я помню об этом, – сказал мрачно Ра-горатрей – Боюсь, им придется спасать ее и на этот раз, на суде у Клингонов.
Президент попросил всех удалиться. Смилли задержался на какую-то долю секунды, затем развернулся и последовал за Картрайтом на выход.
Ра-горатрей обхватил голову руками и потер виски, прежде чем посмотреть на Сарека.
– Завтра утром экипаж "Энтерпрайза" должен быть у меня в кабинете.
Желание президента удивило вулканца. Он сомневался, что экипаж "Энтерпрайза" намерен в настоящий момент вернуться на Землю, но посчитал, что было бы не мудро говорить об этом президенту.
– Их корабль находится в космосе, господин президент, в Нейтральной зоне, граничащей с Империей Клингонов.
Ра-горатрей сузил выцветшие глаза.
– Тогда скажи своему сыну, чтобы он поторопился и был здесь к концу недели. Хватит с них и того, что "Энтерпрайз" уже успел натворить.
– Разумеется, господин президент, – послушно ответил Сарек, зная, что как отец и посол он не имеет права отдавать приказы Споку – офицеру Звездного Флота. Как бы ни болела у президента голова, он тоже должен это скоро понять, и тогда приказ на возвращение "Энтерпрайза" будет отдан командованием Звездного Флота. Даже в этом случае – Сарек был вполне уверен – Спок откажется подчиниться***
Спустя несколько часов после смерти канцлера в каюте Азетбур раздался звонок. Она нажала кнопку, и дверь открылась. Тело Горкона без особых церемоний и суматохи кремировали – в Империи жизнь была слишком коротка, а ресурсы очень ограничены, чтобы их впустую расходовать на мертвых.
В каюту вошел генерал Чанг, выглядевший мрачно и как всегда чрезмерно официально. Азетбур навстречу ему не поднялась, оставаясь в полумраке и внимательно наблюдая за ним.
Чанг поклонился.
– Моя госпожа Азетбур, – начал он, обращаясь по старомодному, а не по ритуалу, желая таким образом показать свое глубокое уважение к ней не как к новой главе Высшего Совета, а как к другу отца.
Азетбур всегда недолюбливала Чанга, но теперь, когда у нее было горе, его манеры показались довольно трогательными.
"Умный Чанг. Может быть, ты и воин, но ты также и хитер как дипломат."
Он осмотрел комнату и сдвинул брови.
– У вас нет охраны?
– Моего телохранителя убили, – устало ответила Азетбур, – а охранники моего отца либо убиты, либо ранены. Не вижу смысла сопротивляться неизбежному, генерал. Если бы Кирк собирался убить меня, он давно бы это сделал. Зачем ты пришел? Есть проблемы с пленниками? – в ее голосе появились вызывающие нотки.
Чанг шагнул навстречу Азетбур, весь его вид говорил, что он пришел по срочному делу.
– Нет, моя госпожа. Они… надежно охраняются. Я пришел сказать, что пришло время поговорить с Федерацией.
Генерал замолчал, и впервые за все время девушка заметила, как по его лицу пробежала тень неуверенности.
– Еще я пришел напомнить предпринять меры предосторожности. Очень легкомысленно не заботиться о своей безопасности. Может, в настоящее время этот вопрос вас не беспокоит, но я настаиваю, чтоб вы думали не только об утрате, которую мы все понесли, но и о нуждах Империи. Если вас убьют, кто тогда продолжит дело вашего отца?
– А почему бы и не ты, генерал? – Азетбур не скрывала иронии в голосе. Если Чанг и уловил ее, то из вежливости не подал виду.
– Я простой солдат. Я был советником вашего отца… и его другом, но у нас с ним всегда были разногласия, – генерал скупо улыбнулся. – Думаю, мы оба прекрасно понимаем, что я не подхожу на место преемника. Наука убивать мне известна больше, чем решение жизненных вопросов… а теперь наши люди должны научиться выживать. Кирка можно уже не бояться, но есть и другие, кое-кто из них – на борту нашего корабля…
– Кто? – требовательно спросила Азетбур.
– Керла, – ответил Чанг, глядя ей в глаза. Девушка отпрянула, не в состоянии поверить услышанному. Чанг затараторил, убеждая ее в своей правоте.
– Я должен сказать об этом открыто и немедленно, поскольку вам угрожает большая опасность.
– Я не верю в это, – прошептала Азетбур, хотя мысли ее лихорадочно заработали. После смерти отца она с Керлой не встречалась и не говорила.
Азетбур предполагала, что он намеренно оставил ее наедине с самой собой, чтобы она могла оплакивать отца…
Азетбур всегда удивлялась резкой перемене в Керле, когда он, признанный воин, поклялся на верность Горкону и стал ухаживать за ней.
Может, он проявлял свою любовь к ней ради возможности получить власть? Не способствовал ли он убийцам, – а может, даже выступал инициатором нападения, – с самого начала намереваясь стать супругом канцлера Высшего Совета?
Не было ли у него сговора с Кирком? Или Кирк сделал то, что замышлял Керла, опередив его?
От этих мыслей Азетбур стало еще больнее. Она, прищурившись, спросила Чанга:
– Какие у тебя доказательства?
– Никаких, – признался тот, – всего лишь подозрение. Это своего рода инстинкт, приобретенный жизненным опытом. Мне уже приходилось сталкиваться с предательством. Я не прошу верить мне или предпринять против Керлы какие-либо действия – просто следует быть более осторожной. И никому не доверять. Позвольте сказать вам, ради вашего отца, я сделал все необходимое, чтобы защитить вас. Обещаю вам, моя госпожа, что на мирную конференцию вы прибудете благополучно. Клянусь своей жизнью, – генерал заговорил решительнее, еще раз поклонился. – Разрешите служить вашим телохранителем до тех пор, пока вы будете готовы отправиться в каюту канцлера для официальных приемов.
Не дожидаясь ответа, Чанг вышел. Как только за ним закрылись двери, Азетбур уткнулась лицом в ладони.
***
После ухода Спока и Скотта в торпедный отсек Валерис осталась у руля Она никак не могла определиться в сложившейся двусмысленной ситуации с Клингонами. Формально, по Интерзвездному Закону, те имели право задержать капитана Кирка и доктора Маккоя, но Валерис знала, что существует способ обхода строгих положений закона.
Она стыдилась своего эмоционального всплеска, который допустила на мостике, когда сказала Споку, что нельзя бросить Кирка и Маккоя на произвол судьбы. Нет, она не имела в виду ввязаться в бой и не предлагала предпринять что-то особенное. Знала лишь, что нужно действовать. Спок как всегда был прав и логичен. Любые действия по вызволению капитана и доктора сейчас могли спровоцировать войну, а ни один вулканец не допустил бы этого. Спок не так понял ее, зато уловил, что говорила она эмоционально, и поэтому ей стало стыдно. Хотя он раньше и хвалил ее, Валерис в очередной раз почувствовала, что своим поведением разочаровывает его, а ведь он был именно тем человеком, который должен гордиться ею.
Валерис развернула кресло и увидела, что Чехов, покинув пост рядом с ней, идет к пульту связи, где Ухура в данный момент принимала сообщение.
Женщина вся напряглась, и Валерис подозревала, что передают приказ командования Звездным Флотом. По выражению лица Ухуры – на нем Валерис заметила злость, разочарование и упрямую решимость одновременно – было совершенно очевидно, что она хотела услышать совсем другое.
Валерис не знала капитана Кирка, зато восхищалась Споком. Кирк должен быть, наверное, замечательной личностью, раз вулканец считал его своим другом. Кирк подвигал этих необыкновенно талантливых офицеров на беззаветную преданность себе, не зря же они отвергали многообещающие в росте карьеры предложения ради возможности служить под началом Кирка.
Валерис услышала, как Ухура, повернувшись к Чехову, сказала ему:
– Получен приказ немедленно возвращаться.
Павел нахмурился и повторил то, что Валерис уже говорила накануне:
– Мы не можем бросить капитана Кирка и доктора Маккоя на произвол судьбы.
Он посмотрел на остальных членов экипажа, словно искал у них поддержки.
Валерис поднялась с кресла и присоединилась к остальным.
– Конечно же, нет… – начала Ухура и осеклась, увидев вулканку.
Чехов взглянул на нее испытующе.
Лейтенант затаила дыхание. Она опять не могла решиться, ибо перед ней стояла дилемма: как вулканка она хотела следовать самым логическим путем, предлагавшим строгое подчинение предписанным нормам и положениям, но, с другой стороны, желала во что бы то ни стало спасти капитана и доктора.
Валерис подозревала, что Спок боролся с подобными чувствами, но, исполняя обязанности капитана "Энтерпрайза", он вынужден будет последовать приказу, если команда не найдет способа не выполнить его, не прибегая к прямому неподчинению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Президент с грустью посмотрел на Сарека, понимавшего, что тот хотел услышать от него совсем другое. Посол сам с трудом произнес эти слова, но в них заключалась горькая правда. По закону Федерация не могла нарушить Интерзвездный Закон и помешать проведению судебных процедур, поскольку имелось достаточно косвенных доказательств для обвинения Кирка и Маккоя в преступлении.
Сарек умолчал о других, не совсем законных методах, позволяющих добиться выдачи двух человек, но они не входили в компетенцию присутствующих, хотя к ним могли прибегнуть некоторые офицеры Звездного Флота, один из которых доводился Сареку близким родственником.
Питая последние надежды, президент обратил свой взор на ромуланца.
– А какова позиция ромуланского правительства в этом вопросе, посол Нанклус?
С таким же каменным и непроницаемым выражением лица, как и у вулканца, Нанклус ответил:
– Не имея особых инструкций от моего правительства, вынужден согласиться со своими коллегами.
– Но вы ведь, – сказал в отчаянии Ра-горатрей, – не верите в то, что Кирк убил канцлера?
– Господин президент, я не знаю, чему верить, – ушел от ответа Нанклус.
– Жду вашего ответа, господин президент, – настаивал Камараг.
Ра-горатрей закрыл глаза и после долгого молчания тяжело вздохнул.
– Президент не стоит над законом. Удовлетворенный, Камараг поднялся и, поклонившись, вышел. Зазвучал сигнал вызова настольного устройства внутренней связи.
– Господин президент, к вам представители командования Звездного Флота из Сан-Франциско. – Впустите, – разрешил Ра-горатрей. В кабинет вошли три офицера. Двоих Сарек узнал – это были контр-адмирал Уильям Смилли и командующий Звездным Флотом адмирал Картрайт. С третьим, молодым лейтенантом, посол никогда прежде не встречался. Офицеры поприветствовали наклоном головы сидящих дипломатов и обратились к Ра-горатрею.
– Господин президент, – начал Картрайт.
– Адмирал Картрайт… Билл… лейтенант, – поздоровался с ними президент.
Картрайт взволнованно продолжил:
– Господин президент, мы не можем допустить, чтобы граждан Федерации силой увезли клингоны.
Ра-горатрей рассеянно потер лоб.
– Боюсь, мы только что обсуждали этот вопрос с послом Клингонов. Не имея полного отчета о случившемся, я вынужден соблюдать Интерзвездный Закон.
Смилли и Картрайт застыли в напряжении и обменялись взглядами.
Картрайт дал знак лейтенанту, и тот приступил к изложению плана действий.
– Господин президент, в связи с ростом опасности террористических акций против Федерации со стороны Империи клингонов мы подготовили силы быстрого реагирования. Сэр, заложники могут быть освобождены в течение двадцати четырех часов с минимальными потерями в живой силе и технике. У нас имеются технологии…
– Предположим, – прервал лейтенанта раздраженный Ра-горатрей, – вы спровоцируете полномасштабную войну.
– Тогда, если говорить откровенно, господин президент, для них наступит конец, – уверенно отчеканил лейтенант.
Президент посмотрел на него в ужасе.
– Господин президент, – вмешался Нанклус, – они действительно не готовы отразить нападение. Самое подходящее время сделать это сейчас.
Ра-горатрей встретился взглядом с Сареком, словно спрашивал:
"А ты? Ты тоже считаешь, что стоит, пойти на риск?"
Сарек опустил глаза. Как вулканец он был обязан контролировать свои эмоции, но сейчас испытывал сильное искушение выразить свое отвращение. Он хорошо знал оказавшихся в заложниках Кирка и Маккоя и полагал, что они скорее умрут, чем допустят развязывание войны.
– Чем дольше мы будем выжидать, тем меньше у нас шансов освободить заложников, сэр, – добавил Картрайт.
Президент немного помолчал и затем сказал:
– Я буду иметь это в виду, адмирал. Думаю, на этом можно поставить точку.
Картрайт повернулся, чтобы уйти, но контр-адмирал Смилли не торопился.
– Сэр? – обратился он к президенту. Тот посмотрел на Смилли вопросительно.
– Люди, о которых мы говорим, в прямом смысле спасли нашу планету, и вы знаете об этом.
Сарек был уверен, что контр-адмирал имеет в виду загадочный зонд, который чуть не нарушил климат Земли и не, превратил ее в ледяную пустыню, не вмешайся тогда Кирк со своим экипажем.
– Я помню об этом, – сказал мрачно Ра-горатрей – Боюсь, им придется спасать ее и на этот раз, на суде у Клингонов.
Президент попросил всех удалиться. Смилли задержался на какую-то долю секунды, затем развернулся и последовал за Картрайтом на выход.
Ра-горатрей обхватил голову руками и потер виски, прежде чем посмотреть на Сарека.
– Завтра утром экипаж "Энтерпрайза" должен быть у меня в кабинете.
Желание президента удивило вулканца. Он сомневался, что экипаж "Энтерпрайза" намерен в настоящий момент вернуться на Землю, но посчитал, что было бы не мудро говорить об этом президенту.
– Их корабль находится в космосе, господин президент, в Нейтральной зоне, граничащей с Империей Клингонов.
Ра-горатрей сузил выцветшие глаза.
– Тогда скажи своему сыну, чтобы он поторопился и был здесь к концу недели. Хватит с них и того, что "Энтерпрайз" уже успел натворить.
– Разумеется, господин президент, – послушно ответил Сарек, зная, что как отец и посол он не имеет права отдавать приказы Споку – офицеру Звездного Флота. Как бы ни болела у президента голова, он тоже должен это скоро понять, и тогда приказ на возвращение "Энтерпрайза" будет отдан командованием Звездного Флота. Даже в этом случае – Сарек был вполне уверен – Спок откажется подчиниться***
Спустя несколько часов после смерти канцлера в каюте Азетбур раздался звонок. Она нажала кнопку, и дверь открылась. Тело Горкона без особых церемоний и суматохи кремировали – в Империи жизнь была слишком коротка, а ресурсы очень ограничены, чтобы их впустую расходовать на мертвых.
В каюту вошел генерал Чанг, выглядевший мрачно и как всегда чрезмерно официально. Азетбур навстречу ему не поднялась, оставаясь в полумраке и внимательно наблюдая за ним.
Чанг поклонился.
– Моя госпожа Азетбур, – начал он, обращаясь по старомодному, а не по ритуалу, желая таким образом показать свое глубокое уважение к ней не как к новой главе Высшего Совета, а как к другу отца.
Азетбур всегда недолюбливала Чанга, но теперь, когда у нее было горе, его манеры показались довольно трогательными.
"Умный Чанг. Может быть, ты и воин, но ты также и хитер как дипломат."
Он осмотрел комнату и сдвинул брови.
– У вас нет охраны?
– Моего телохранителя убили, – устало ответила Азетбур, – а охранники моего отца либо убиты, либо ранены. Не вижу смысла сопротивляться неизбежному, генерал. Если бы Кирк собирался убить меня, он давно бы это сделал. Зачем ты пришел? Есть проблемы с пленниками? – в ее голосе появились вызывающие нотки.
Чанг шагнул навстречу Азетбур, весь его вид говорил, что он пришел по срочному делу.
– Нет, моя госпожа. Они… надежно охраняются. Я пришел сказать, что пришло время поговорить с Федерацией.
Генерал замолчал, и впервые за все время девушка заметила, как по его лицу пробежала тень неуверенности.
– Еще я пришел напомнить предпринять меры предосторожности. Очень легкомысленно не заботиться о своей безопасности. Может, в настоящее время этот вопрос вас не беспокоит, но я настаиваю, чтоб вы думали не только об утрате, которую мы все понесли, но и о нуждах Империи. Если вас убьют, кто тогда продолжит дело вашего отца?
– А почему бы и не ты, генерал? – Азетбур не скрывала иронии в голосе. Если Чанг и уловил ее, то из вежливости не подал виду.
– Я простой солдат. Я был советником вашего отца… и его другом, но у нас с ним всегда были разногласия, – генерал скупо улыбнулся. – Думаю, мы оба прекрасно понимаем, что я не подхожу на место преемника. Наука убивать мне известна больше, чем решение жизненных вопросов… а теперь наши люди должны научиться выживать. Кирка можно уже не бояться, но есть и другие, кое-кто из них – на борту нашего корабля…
– Кто? – требовательно спросила Азетбур.
– Керла, – ответил Чанг, глядя ей в глаза. Девушка отпрянула, не в состоянии поверить услышанному. Чанг затараторил, убеждая ее в своей правоте.
– Я должен сказать об этом открыто и немедленно, поскольку вам угрожает большая опасность.
– Я не верю в это, – прошептала Азетбур, хотя мысли ее лихорадочно заработали. После смерти отца она с Керлой не встречалась и не говорила.
Азетбур предполагала, что он намеренно оставил ее наедине с самой собой, чтобы она могла оплакивать отца…
Азетбур всегда удивлялась резкой перемене в Керле, когда он, признанный воин, поклялся на верность Горкону и стал ухаживать за ней.
Может, он проявлял свою любовь к ней ради возможности получить власть? Не способствовал ли он убийцам, – а может, даже выступал инициатором нападения, – с самого начала намереваясь стать супругом канцлера Высшего Совета?
Не было ли у него сговора с Кирком? Или Кирк сделал то, что замышлял Керла, опередив его?
От этих мыслей Азетбур стало еще больнее. Она, прищурившись, спросила Чанга:
– Какие у тебя доказательства?
– Никаких, – признался тот, – всего лишь подозрение. Это своего рода инстинкт, приобретенный жизненным опытом. Мне уже приходилось сталкиваться с предательством. Я не прошу верить мне или предпринять против Керлы какие-либо действия – просто следует быть более осторожной. И никому не доверять. Позвольте сказать вам, ради вашего отца, я сделал все необходимое, чтобы защитить вас. Обещаю вам, моя госпожа, что на мирную конференцию вы прибудете благополучно. Клянусь своей жизнью, – генерал заговорил решительнее, еще раз поклонился. – Разрешите служить вашим телохранителем до тех пор, пока вы будете готовы отправиться в каюту канцлера для официальных приемов.
Не дожидаясь ответа, Чанг вышел. Как только за ним закрылись двери, Азетбур уткнулась лицом в ладони.
***
После ухода Спока и Скотта в торпедный отсек Валерис осталась у руля Она никак не могла определиться в сложившейся двусмысленной ситуации с Клингонами. Формально, по Интерзвездному Закону, те имели право задержать капитана Кирка и доктора Маккоя, но Валерис знала, что существует способ обхода строгих положений закона.
Она стыдилась своего эмоционального всплеска, который допустила на мостике, когда сказала Споку, что нельзя бросить Кирка и Маккоя на произвол судьбы. Нет, она не имела в виду ввязаться в бой и не предлагала предпринять что-то особенное. Знала лишь, что нужно действовать. Спок как всегда был прав и логичен. Любые действия по вызволению капитана и доктора сейчас могли спровоцировать войну, а ни один вулканец не допустил бы этого. Спок не так понял ее, зато уловил, что говорила она эмоционально, и поэтому ей стало стыдно. Хотя он раньше и хвалил ее, Валерис в очередной раз почувствовала, что своим поведением разочаровывает его, а ведь он был именно тем человеком, который должен гордиться ею.
Валерис развернула кресло и увидела, что Чехов, покинув пост рядом с ней, идет к пульту связи, где Ухура в данный момент принимала сообщение.
Женщина вся напряглась, и Валерис подозревала, что передают приказ командования Звездным Флотом. По выражению лица Ухуры – на нем Валерис заметила злость, разочарование и упрямую решимость одновременно – было совершенно очевидно, что она хотела услышать совсем другое.
Валерис не знала капитана Кирка, зато восхищалась Споком. Кирк должен быть, наверное, замечательной личностью, раз вулканец считал его своим другом. Кирк подвигал этих необыкновенно талантливых офицеров на беззаветную преданность себе, не зря же они отвергали многообещающие в росте карьеры предложения ради возможности служить под началом Кирка.
Валерис услышала, как Ухура, повернувшись к Чехову, сказала ему:
– Получен приказ немедленно возвращаться.
Павел нахмурился и повторил то, что Валерис уже говорила накануне:
– Мы не можем бросить капитана Кирка и доктора Маккоя на произвол судьбы.
Он посмотрел на остальных членов экипажа, словно искал у них поддержки.
Валерис поднялась с кресла и присоединилась к остальным.
– Конечно же, нет… – начала Ухура и осеклась, увидев вулканку.
Чехов взглянул на нее испытующе.
Лейтенант затаила дыхание. Она опять не могла решиться, ибо перед ней стояла дилемма: как вулканка она хотела следовать самым логическим путем, предлагавшим строгое подчинение предписанным нормам и положениям, но, с другой стороны, желала во что бы то ни стало спасти капитана и доктора.
Валерис подозревала, что Спок боролся с подобными чувствами, но, исполняя обязанности капитана "Энтерпрайза", он вынужден будет последовать приказу, если команда не найдет способа не выполнить его, не прибегая к прямому неподчинению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32