Винтон сразу же провел слияние с остальными, и мы попытались
перехватить его там. Но сам он обнаружен не был, после него осталось лишь
несколько пятен крови.
- Это был последний такой случай, имеется в виду до недавних пор?
- Да. Старый Лэндж сохранил память об этом, как предостережение.
Лэндж стер ее, впрочем, когда связующим звеном, как бесполезное
напоминание о насилии. Прошло так много времени, что, казалось, нашего
врага вполне можно полагать мертвым.
- Ошибка.
- Очевидно.
- Он не оставил улик?
- Что-то там, что-то здесь. Все тупиковые. Например, он потерял набор
инструментов, когда я... Винтон ранил его. Выяснилось, что этот набор был
украден из шкафа ремонтников в Подвале Крыла 2. Там след оборвался.
- Никаких отпечатков пальцев, ничего такого на инструментах, или на
их коробке?
- Ничего. Он всегда, когда требовалось, носил перчатки. Осторожный
тип. Мы потратили много времени, проверяя всех тех, кто имел даже самое
отдаленное отношение к шкафу ремонтников. И опять ничего. Но характер
самих инструментов позволяет предположить кое-что весьма любопытное.
- Что именно?
- Это были такие инструменты, какими мог воспользоваться человек, для
работы с замками, что были тогда на наших дверях. Это вам ни о чем не
напоминает?
- Пропавший клон!
- Точно. Наша огромная, неразгаданная тайна, которой уже более ста
лет. Однажды со своей полки исчез клон, и с тех пор его никто никогда
больше не видел. Куда? Как? Почему? Нет ответов. Не нужный совершенно
никому, кроме семьи. Якобы недосягаемый ни для кого, кроме нас. Исчез.
Именно поэтому мы установили на дверях более сложные замки и создали
систему защиты. Мы еще изменили и устройство туннеля. Однако, несмотря на
все эти меры предосторожности, кто-то опять добрался до нас и лишь по
случайности нам удалось остановить его. Связь представляется несомненной,
хотя о том, что им движет, можно только догадываться. Мы преобразовали всю
структуру безопасности, получив то, что имеем сегодня. Прошли годы и мы
снова расслабились. В конце концов, столько времени пролетело, что мы
позволили себе постепенно позабыть обо всем, кроме пропавшего клона, и
почему-то никто не почувствовал себя вполне готовым стереть из памяти это
тягостное воспоминание. Я чувствую, что наш мистер Блэк имеет ко всему
этому отношение.
- Поэтому, - заключил я, - я хочу, чтобы за этим пультом постоянно
находился человек, наблюдающий за станцией прибытия. И если к нам пожалует
непрошенный гость и сумеет преодолеть автоматическую систему защиты, вы
должны быть готовы немедленно перейти на ручной режим работы. Кроме того,
я хочу, чтобы вы обзавелись чем-нибудь посолиднее транквилизирующих
пистолетов и носили это с собой до тех пор, пока все не уладится.
Их смущенные, озадаченные, раздраженные лица повернулись направо.
- Что именно нам предлагается делать с мистером Блэком? - спросил
Винкель.
- Ну, я бы предпочел, чтобы содержимое его головы осталось
неповрежденным, - сказал я ему. - Но если случится так, что оно окажется
на пути у пули, то и это тоже неплохо.
Я подошел к пульту и проложил себе курс в Крыло 5.
- Ты нам еще не все рассказал, не так ли? - настаивал Винкель.
- Лишь самое важное. Время дорого. Впрочем, ты следующий в очереди за
связующим звеном. Если со мной что-нибудь случится, то ты будешь знать
больше, чем я сейчас. В этом одно из преимуществ последовательного
бессмертия.
- Я, может, не захочу получить все это.
- ...ты и не должен будешь это хранить. В этом одно из преимуществ
частичного самоубийства.
Я повернулся и пошел к двери.
- Ты собираешься привести его сюда на допрос?
Я остановился и покачал головой.
- У меня более скромная цель, - сказал я. - Я просто хочу убить этого
сукиного сына.
Через минуту я был в темном, укромном месте в Крыле 5.

7
Я осторожно выглянул, но никого, кажется, поблизости не было.
Прекрасно. Я закрыл за собой черную дверь и быстро пошел прочь.
Что-то было не так, и мне понадобилось несколько секунд, чтобы
разобраться в своих впечатлениях.
Тишина, вот в чем дело. Стояла жуткая тишина, и лишь отзвуки моих
шагов раздавались в ней. Исчез привычный звуковой фон, не было слышно шума
и гула машин, стихли даже ленточные дорожки. Воздух казался намного более
теплым, чем обычно, и не было в нем ни малейшего дуновения. Здесь было
гораздо сумрачнее, чем всегда, хотя я мог разглядеть тускло освещенный
участок далеко справа от меня.
Я подавил в себе любопытство по поводу источника этого света и
продолжал идти в избранном мной направлении. В той стороне находился
ближайший переходник, символ застывшего порыва, башня, уходящая корнями в
хитросплетения нарушенных принципов и исчезающая в бесконечности. Я
опасался, что мне придется пройти по ее спирали.
Не поджидает ли меня где-нибудь по дороге мистер Блэк, подумалось
мне, возможно, зная, как мы пользуемся черными дверями, зная, что я приду
в Крыло 5.
Было ли это безумной крайностью, на которую он пошел в своем
стремлении уничтожить нас, или отвлекающим маневром? Было ли это частью
давно продуманного плана, а наше устранение - лишь одним из второстепенных
условий его осуществления?
В любом случае, теперь это не имело особого значения. Я настолько
приготовился ко всему, настолько это было возможно при данных
обстоятельствах.
Я пробирался сквозь затемнение. Чем оно было вызвано, аварией в
подвале, или тем, что энергия была направлена куда-то в другое место в
связи с какими-нибудь чрезвычайными обстоятельствами?
А что Гленда? Что ей известно? Какую роль она во всем этом играет?
Потом я застыл на месте и схватился за револьвер, наполовину вытащив
его из кобуры. Что?..
Аккорд. Потом другой. Злая, напряженно пульсирующая музыка.
Агрессивная. Резкое, отрывистое исполнение. Это внезапно ожил орган где-то
в глубине слева недалеко от меня. Через несколько секунд я узнал эту
музыку, странно звучавшую там, где подобало молиться и благочестиво
размышлять: "Проклятие Фауста".
Конечно, я пошел на эти звуки. Существуют условия, при которых
следует с почтением относиться к ненормальным явлениям. Неведение - вот
одно из них.
Когда я по диагонали приблизился к входу, передо мной предстала
странная и живописная картина. За клавиатурой органа восседал какой-то
всклокоченный человек в церковном одеянии. Ему светил маленький канделябр,
стоявший на инструменте в компании двух бутылок вина.
Я вошел. Он улыбнулся мне, закрыл глаза и с его лица исчезла улыбка,
сменившись выражением такого ужаса, что у него даже отвисла челюсть.
Пальцы его сбились, прозвучал заключительный диссонанс и он, дрожа, тяжело
подался вперед.
Несколько секунд я простоял там в нерешительности, не понимая, что
должен делать. Однако, он сам разрешил мои сомнения, подняв голову и
опустив руки от лица. Он уставился на меня, тяжело дыша, потом сказал:
- Не томите меня неизвестностью. Каков приговор?
- Что вы имеете в виду? - спросил я.
- Оказана ли мне милость? - спросил он, сначала опустив глаза к моим
ногам, а потом отвернувшись к алтарю.
Я проследил за его взглядом и увидел, что все на алтаре разбросано, а
распятие над ним перевернуто.
Я слегка пожал плечами. Итак, местный священник решил переметнуться
на другую сторону. Стоило ли терять время на выяснение побудивших его к
этому обстоятельств?
Возможно, решил я, так как совсем недавно, без сомнения, произошло
что-то, оказавшее столь болезненное воздействие.
- Итак? - спросил он.
- За кого ты принимаешь меня?
Он лукаво улыбнулся и склонил голову.
- Я видел, откуда ты пришел, - сказал он. - Сделав свое подношение, я
стал следить за черной дверью. Когда появился ты, я заиграл подобающую
музыку.
- Понимаю. И чего ты хочешь этим добиться?
- Ты услышал меня, ты пришел. Ты знаешь, что я получу.
- Не испытывай мое терпение! - разозлился я. - Я хочу слышать, как ты
это говоришь. Сейчас же!
Его глаза расширились, он бросился ниц и распростерся передо мной.
- Я не хотел обидеть тебя! - воскликнул он. - Я лишь пытаюсь угодить
тебе!
- Чем вызвано это внезапное осознание того, что является самым
подобающим и пристойным?
- Когда это случилось, и люди стали приходить ко мне с рассказами об
этом ужасе... Я служил молебны. Люди все шли. Наконец, мне было дозволено
взглянуть. До того, как погас свет. До приказа об эвакуации. Я увидел, что
мы оставлены. Я понял, что мы отданы на уничтожение, и я подумал:
"Поклонись маммоне неправедности, стань другом ее друзей и, когда это
случится, они примут тебя в свою вечную обитель".
- Почему ты решил, что вы оставлены?
- За нашу самонадеянность, за нашу злобу, за наши тайные страсти...
- Я спрашиваю, что произошло?
Он поднял голову и взглянул на меня.
- Ты спрашиваешь о взрывах и об остальном?
- Да. И встань с пола.
Он с трудом поднялся на ноги и попятился. Когда он наткнулся на
скамью, я кивнул и сказал:
- Садись.
Он сел.
- Взрывы, это было лишь несколько часов назад, - сказал он, - когда
они пробили стену, они показали нам звезды... О, Боже! - Тут он смешно
испугался, потом добавил, - извини.
- На каком уровне?
- Жилой Комнаты, - сказал он, поглядывая на свою бутылку, стоявшую на
органе.
Я перевел дух. Хорошо. Это было на четыре уровня ниже, а Библиотека
находилась ниже меня на два. Пробить стену насквозь... Какая же для этого
нужна была взрывчатка...
- Что произошло после взрыва? - спросил я.
- Все бросились удирать, - сказал он. - Потом, когда каждый понял,
что произошло, все бросились назад, чтобы посмотреть. - Он облизал губы,
опять взглянул на бутылку. - Потом опять все бросились удирать, - закончил
он.
- Не стесняйся и выпей немного, - сжалился я.
Он схватил бутылку, поднес ее к губам и запрокинул голову. Я смотрел,
как у него под воротником дергается кадык.
Крыло 5. По крайней мере он выбрал довольно сносную планету для своей
катастрофы; здешним воздухом можно было дышать, хотя в нем было что-то
вызывающее раздражение, а температура была терпимой по ночам.
- И ты сходил и посмотрел? - спросил я.
Он опустил бутылку, кивнул и закашлялся. Потом, через несколько
мгновений, он указал на алтарь.
- Я видел вечность, - сказал он. - Небо просто нигде и никогда не
кончается. И я видел огни в небесах. Я чувствовал запах испарений из
Преисподней. Люди кричали и падали без чувств. Другие проталкивались
вперед. Некоторые бежали. Некоторые вышли туда и сгинули, думаю я.
Наконец, они отогнали нас назад и прогнали с того уровня. Возможно, сейчас
они уже это закрыли. Множество людей пришло в Храм. Повсюду идут службы. Я
сам отслужил три. И чувствовал себя все более странно. Я знал, что
наступил Судный День. Я знал, что мы все недостойны. Это конец. Дом
рушится и небеса разверзлись. Человек - это ничтожное, никчемное существо.
Я понял это, когда узрел вечность. - Он замолчал, чтобы сделать еще
глоток, потом продолжал: - После своей последней службы, я понял, что не
могу продолжать молиться об избавлении от того, что, я знаю, мы заслужили.
Лучше принять это, решил я. И я пришел сюда, куда никто не ходит. Все
остальные пошли вон туда. - Он жестом показал в направлении освещенного
участка, там, конечно, горели свечи. - Здесь я сделал то, что считал самым
подобающим, - заключил он. - Возьми меня, господин, - и он икнул.
- Я не тот, кого ты призывал, - сказал я и повернулся, чтобы уйти.
- Нет! - услышал я его крик; и я услышал звук упавшей бутылки, и я
услышал, как он ругается, пытаясь ее поймать. Потом, я видел, откуда ты
пришел! - завизжал он. - Ты пришел сквозь черную дверь!
- Ты ошибаешься, - спокойно сказал я.
- Нет! Я знаю, что я видел! Кто ты?
Его состояние, возможно, сильнее повлияло на мою склонность к
философским размышлениям, чем я это осознавал, потому что я и в самом деле
задумался на секунду над его вопросом и честно на него ответил.
- Я, право, не знаю, - сказал я, уходя.
- Лжец! - выкрикнул он. - Отец Лжи!
Потом он заплакал.
- Так вот он - Ад... - услышал я, удаляясь, его слова.
Я быстро уходил, прикидывая, как могли бы повести себя все прочие.
Меня интересовало, мог ли этот случай оказаться типичным. Я думал, что
нет. Надеялся, что нет. Это отклонение от нормы, только и всего. Совсем в
другом направлении вели мы их.
Я шел беглым шагом вдоль неподвижной ленточной дорожки, тянувшейся к
переходнику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28