Прочитав его советы, я не смог удержаться от саркастической улыбки. В своем сегодняшнем сообщении я как раз собирался рассказать ему, что Чара – резидент роя. Однако теперь, подумав, не стал этого делать, ограничившись информацией о подготовке мятежа. В конце концов сведения о Чаре останутся в памяти компьютера. Если мне удастся довести намеченное до конца, я доложу о сделанном. Если же нет – архив заберет похоронная команда, и Чарой займутся другие. Констабуларий уж как-нибудь простит мне мою забывчивость. Мертвых не судят, поскольку им все равно.
Остальная часть сообщения из констабулария была не интересна. Давантари сообщал, что записи радиоперехватов так и не поддались расшифровке на месте и их отправили в метрополию. Десант тоже пока еще не был окончательно готов, и по расчетам Давантари высадка могла состояться не раньше чем послезавтра, после поступления всей необходимой техники. Пожав плечами, я выключил компьютер и стал раздеваться. Если по-честному, я был даже рад задержке десанта. Где находится база, я до сих пор не определил, а перекрыть район лучше, чем расставленные мной датчики, десантники все равно не могли. Высадка принесла бы больше вреда, чем пользы. Лишние люди в ущелье наверняка встревожили бы рой. Но самое главное – я сразу же переходил в подчинение командиру десанта, а мне этого совсем не хотелось.
Зажмурившись, я стоял под душем, чувствуя, как смывается вместе с усталостью перевозбуждение, не отпускавшее меня с той самой минуты, как я увидел цифры на рекордере. Сейчас, когда тугие струи массировали кожу, успокаивая дрожащие нервы и унося с собой накопившийся на их концах потенциал, я наконец почувствовал, что на самом деле стал освобождаться от уничтожающего меня депрессивного отупения. Теперь я начал бороться, а не просто следовать обстоятельствам. Я почувствовал, что могу побеждать. А самое главное – у меня совсем не болело сердце. Сердце, напоминавшее до этого о себе каждые полчаса. Конечно, я устал, но и усталость моя была чудной, не имеющей ничего общего с душевной и физической слабостью. Я устал от тяжелой работы и хотел спать. Второй день я по-настоящему хотел спать. И это было просто замечательно.
Утром я проснулся бодрым и хорошо отдохнувшим. Шел уже третий период, и я быстро засобирался к Ракш. Облака сегодня были тонкие и высокие, и я понял, что днем может выглянуть солнце. Шагнув за порог, я остановился, вглядываясь в небо. Где-то там, за миллионами километров черной пустоты, находился констабуларий, первый форпост нашей цивилизации в этом рукаве, а за ним начиналась вся многомиллиардная ойкумена, центром которой была милая моему сердцу Земля. С тех пор как я сюда приехал, мне еще ни разу не приходила мысль, что я смогу когда-нибудь снова побывать на ней. Мне казалось, что земная часть моей биографии закончилась навсегда. Сегодня я вдруг почувствовал, что успел соскучиться.
Характерный звук поющего мотора вывел меня из оцепенения. Я скосил глаза и увидел подъезжающий ко входу электромобиль. Он остановился прямо передо мной, передняя дверца сдвинулась, и изнутри, нагловато улыбаясь, вылезли Чара и Кора. Рука Коры была спрятана под полой форменного кителя.
– Однако повезло, – обратился он к Чаре так, словно они были одни. – Теперь, пожалуй, можно обойтись без обыска… Долго же ты спишь, – иронично добавил он, переводя взгляд на меня. – Ну садись, раз ты здесь. Поехали.
Из дома напротив вышли двое мужчин и быстрым шагом направились к нам.
– Куда? – спросил я, пытаясь выиграть время и сориентироваться.
Бежать я не мог. Я успел довольно далеко отойти от дверей и был теперь надежно зажат с обеих сторон. Капкан захлопнулся. Стоило мне рвануться, я получил бы пулю. Видно было, что сейчас Кора настроен решительнее, чем на горной дороге. Я настолько не ждал их появления, что растерялся. Надо было действовать, перехватывать инициативу, нападать и угрожать, а я стоял перед ними, свесив руки, и безуспешно пытался собрать разбежавшиеся мысли. Страха у меня не было. Я вообще не испытывал ничего, кроме досады и злости на себя и на судьбу. Если бы я вышел из дома на десять минут раньше, я был бы уже у Ракш. Замечтавшись, я не уловил на этот раз опасного изменения информационного континуума, и Чара переиграл меня. Пусть благодаря случайности, но переиграл.
Мужчины подошли к нам вплотную и стояли, осклабясь, рассматривая меня в упор. Я понял, что это люди с поста наружного наблюдения.
– Там увидишь, – сказал Кора, и лицо его приняло злобное выражение. – Садись! Ну!
Сопротивляться было бессмысленно, и я шагнул к электромобилю. Меня затолкали в задний отсек, после чего Чара с Корой уселись тут же, по бокам. Я ждал, что они сразу же обыщут меня, но они почему-то не стали этого делать. Взамен Кора быстро и ловко набросил мне на руки какую-то стальную удавку, конец которой закрепил у себя на запястье.
– Свободны, – отрывисто приказал Чара отирающимся возле отодвинутой дверцы полицейским. Электромобиль тронулся.
– Это что, арест? – как можно спокойнее спросил я, глядя через плечо шофера на бегущую мимо улицу. – Согласие наблюдателя не забыли?
Если бы мне удалось разозлить их и они начали делать ошибки, я, может, сумел бы этим воспользоваться. Но ответить на этот вопрос ни Чара, ни Кора не пожелали. Тогда я решил зайти с другой стороны.
– Иногда приходит время, – сказал я, обращаясь к затылку сидящего прямо передо мной шофера, – когда приходится жалеть о совершенных поступках. Жаль только, поправить уже ничего нельзя.
– Ты что, пугаешь?! – вдруг взорвался, поворачиваясь ко мне, Чара. – Ты решил: раз ты – пальцы Принцепса, тебя никто не тронет? Ты – слизь под хвостом дракона! Мы тебя в туман разотрем, и никакой оракул не скажет, где твой пепел!
Я постарался пренебрежительно усмехнуться, но настроение у меня было кислое Дела оказались хуже, чем мне представлялось, когда мы садились в электромобиль Раз Чара перешел на вызывающее "ты", значит, он и вправду считал, что в старом качестве мы больше никогда не встретимся.
Однако кое-что я узнал. Чара не имел санкции правового надзора. Он действовал на свой страх и риск Если это станет известно, Чара расстанется с Должностью. Поэтому ситуация была гораздо опаснее для меня, чем для него. Если нам не удастся договориться, я обратно не вернусь Я должен был срочно понять, что послужило причиной ареста. Тогда станет ясно, к чему мне готовиться.
Несомненно, какую-то роль в этом сыграл наш вчерашний разговор. Не будь его, Чара, может, не стал бы действовать так решительно. Однако само по себе оскорбление вряд ли могло вызвать столь серьезные последствия. Керст не был Пустыней Красного Ястреба, где всего десять лет назад на неосторожное слово мгновенно отвечали ударом ножа. Здесь было что-то еще, и следовало, пока не поздно, в этом разобраться.
Что Чара мог узнать обо мне? Гостиницу он только собирался обыскать, а Оклахома вряд ли рассказал во втиральне что-нибудь серьезное. Даже рой не мог сообщить Чаре, что я из ойкумены, – прежде всего это подорвало бы сам рой. Не мог я поверить и в то, что Протазан раскололся на допросе. «Тени» умели подбирать людей, а применение психотропных веществ здесь еще не освоили. Может быть, те, кто меня пас, заметили, как я взлетаю? Но тогда, прежде чем объявить об аресте, они зашли бы со мной в гостиницу. Единственное, что я позволил себе лишнего, это показал, что умею определять "хвост". Но одного этого для ареста мало.
Оставались более серьезные вещи. Контакты с Ракш. Наблюдение за переговорами Чары со Стурой. Присутствие на встрече «волчат» и чистильщиков. Последнее было наиболее вероятно. Люди Чары вполне могли находиться там. Возможно, они каким-то образом опознали меня. Если это так, мне конец. Чара не выпустит меня живым. Что из того, что сам он на той встрече не высветился? Слишком много поставлено им сегодня на карту. Поэтому любой посторонний, проникший в заговор, становится предельно опасным. Независимо от того, знает он что-нибудь о Чаре или нет.
Мы уже проскочили промышленный пояс и теперь ехали мимо садов и пляжей на берегу Ачейко. Махнула лопастями ветряная мельница, мелькнули остатки стены крепости основателей, медленно проползли полинявшие корпуса электролампового завода. Миновав ангар для перевозок, мы свернули под мост и выехали на старую дорогу в Аркон. Ею пользовались, пока не пробили тоннель под мысом Риснир. Эта дорога была, наверное, самым безлюдным местом в округе.
Судя по всему, ехать оставалось недолго. Видимо, здесь у Чары или у Коры было присмотрено место, где они без помех могли разбираться со своими жертвами. Я понял, что допрос будет серьезным. Не зря они побоялись везти меня в тюрьму или в кабинет. В их представлении я был человеком Принцепса, а они не знали, где у Принцепса могут оказаться глаза и уши.
Я не ошибся. Недалеко от перегиба шоссе стена отступала и образовывала заросшую невысоким кустарником площадку. Видимо, до войны здесь стоял большой оракул. Теперь от него остался лишь вытоптанный в центре площадки круг да облизанная ветром статуя дракона из белого песчаника. К этому кругу мы и подъехали на электромобиле.
Когда мы вылезли, Кора отвязал от своего запястья удавку и, подтолкнув меня К постаменту дракона, жестом приказал садиться. Шофер вынес из машины два раскладных стула, раздвинул их и, отойдя в сторону, замер, скрестив на груди руки. Чара уселся первым и теперь насмешливо разглядывал меня в упор, пока Кора стягивал мне ноги еще одной удавкой.
"Ну держись, – сказал я себе, собираясь перед предстоящим поединком. – Сейчас начнется. Где твой адреналин? Обгони их!"
– Что это все означает? – возмущенно спросил я, медленно наливаясь гневом. – Я что-нибудь украл? Или совершил покушение на национальные святыни?
– А вот это мы сейчас и узнаем, – благодушно отозвался Чара, почесывая себе грудь под разлетайкой. – Ты ведь – серьезный рик, не так ли, советник? Ну так и ответь тогда на несколько серьезных вопросов…
– Что б тебе не задать их внизу? – Я яростно сплюнул и приподнял связанные руки. – Как бы эта удавка не затянулась на твоей шее.
– Ты о себе заботься! – начал было Кора, но Чара прервал его взмахом руки.
– Ну вот что, – заявил он. – Мы тебя отследили. Я хочу знать, кто ты такой. Сейчас ты нам это расскажешь. И еще. Меня интересует твое поручение, и кто его дал. Ты меня понял, серьезный рик советник? Не заставляй прибегать к особой форме. Тем более что добровольное признание облегчает душу. В свою очередь, я могу пообещать, что ты будешь содержаться в хороших условиях, а не на рудниках.
– Родина всегда отдает должное своим преданным солдатам, – сказал я. – Ты мне уже это говорил.
Я не оставлял попыток разозлить его, чтобы понять, что он знает обо мне на самом деле. Однако мне это никак не удавалось.
– Но ты не воспользовался предложением. – Чара снисходительно посмотрел на меня, потом почесал переносицу. – И зря. Теперь, рик советник, у нас другой разговор.
– Ты мелко мне мстишь, – заметил я, думая, когда же наконец получу по зубам. – Министра полиции это недостойно.
Зубы в конце концов были не самым страшным. Больше всего я должен был беречь сердце. Одного удара в грудину мне бы хватило, чтобы присоединиться к ребятам с "Трезубца". Совсем недавно я мечтал об этом. Но теперь, когда я взял след, умирать не хотелось.
"Сейчас они снимут с меня разлетайку, – подумал я, – и страшно обрадуются. После такого ранения человек всегда боится. Они тут же начнут меня пугать. На это они должны быть большие мастера. Только бы не перестарались…"
– Я все думал, – сказал Чара Коре, – как это получилось: вонючка с помойки – и вдруг в считанные дни сел за наш стол? Теперь я понял. Кто тебя ведет? – Он уставился мне в глаза. – Ну, быстро! Кланы?!
– Ты осыпался, – сказал я – У тебя череп ссохся. Я воевал с ними. И неплохо воевал, между прочим.
– Это еще надо доказать, – парировал Чара, и в глазах его мелькнул хищный огонек. – Я делал запрос. Сегодня принесли ответ. Из твоего соединения осталось в живых только два человека. Два! И ты это знаешь. И еще ты знаешь, что один из них в ватном доме, а другой после войны из окна прыгнул. Так что подтвердить твои рассказы некому. И опровергнуть тоже. Вы там хорошо рассчитали. Может, ты и воевал, рик советник, но, думаю, на другой стороне.
Я на самом деле знал то, о чем сказал Чара. Легенда моя прорабатывалась хорошими специалистами. В любой другой ситуации никто бы не усомнился в моих словах.
– Нет, ты по правде идиот, – презрительно сказал я. – Были б у меня руки свободны, я б тебе нос обратно вдавил. Почему ты не вызвал меня на поединок, как это делают "тени"? Ты струсил! Струсил и решил использовать власть. Тебе для того власть дали, чтоб ты невинных людей хватал? Мерзот трусливый!
– Ах ты, гнилец! – взвился Чара, и я с удовлетворением отметил, что его наконец проняло. – Это ты невинный?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49