Берегись! Я отделаю тебя так, что глаза твои вылезут на лоб и ты будешь орать во весь голос. Я возьму тебя с потрохами. Я выпью тебя до капельки и обсосу каждую косточку. Держись за землю, девочка, я уже иду.
Давно я не был в таком ударе. Я вошел в нее так, как обычно бросают корабль на абордаж. Осатанев, я бил в нее, словно взламывал тараном ворота родового замка моего заклятого врага. Я даже не слышал криков Таш, кончавшей теперь беспрерывно. Ветер победы пел в моей груди. Я снова был в бою, разгоняя свой рейдер навстречу скрещивающимся лазерным лучам, подныривая и уходя, крутя на десяти «g» смертельные виражи и срываясь от солнца в атаку, в атаку, в атаку!
Таш давно уже не кричала, хрипло умоляя остановиться, но я вздергивал ее вновь и вновь, и она, подчиняясь, снова и снова взлетала к зениту, взрываясь и падая, прижимаясь ко мне и обвисая в моих объятиях, царапая мне плечи, скрежеща зубами, хватая за волосы, ругаясь и впиваясь в меня, и замирала, обессилев, чтобы через несколько минут снова хрипеть, и рвать меня пальцами, и неистовствовать, раз за разом взмывая от форте через фортиссимо к ураганному финалу.
Очнулся я оттого, что понял, что Таш лежит абсолютно без движения, и испугался, решив, что она потеряла сознание. Застыв над ней, я словно выныривал из омута, пробиваясь сквозь мутную многометровую толщу воды к светлеющему над головой далекому небу. Странно было, что мое сердце не лопнуло от этой безумной скачки. Ему давно полагалось разойтись по швам.
Я смотрел на неподвижное лицо вытянувшейся без сил на скомканных простынях Таш, на ее серебристые, разметавшиеся по валику локоны, на вздувшиеся соски и стройные, слегка раздвинутые бедра, и огромная нежность к этой девушке переполняла меня, теплой кровью пульсировала у ушей, забытым мужеством разливалась в мышцах, транквилизатором утишала нервную дрожь. Я так и не взял финального аккорда, но чувство удовлетворения было таким глубоким и всеобъемлющим, что я не двигался, боясь его расплескать.
Длинные ресницы Таш дрогнули, и вдруг неожиданно, так, что я зажмурился от брызнувшего света, мне навстречу распахнулись ее когда-то прозрачные, а теперь ставшие золотистыми глаза.
– Великий дракон! – прошептала она слабым еще голосом и пошевелилась, пытаясь подняться на локте. – Что это было?
– Не знаю, – сказал я, вытягиваясь рядом и обнимая ее рукой. – Наверное, смерть.
– Нет, – медленно, словно раздумывая, произнесла Таш. Лежа на спине, она неподвижно смотрела в покрытый желтыми и зелеными квадратами потолок, будто надеялась отыскать там ответ. – Это была не смерть…
– Хочешь, я отнесу тебя в душ, – предложил я.
– В душ? – Она снова зашевелилась и наконец, опираясь на валик, приподнялась и села, обхватив руками колени. – Да… Попозже…
Что-то тревожное было рядом, таилось в падающих на ворс покрытия тенях, но что – я никак не мог понять.
– Пора идти, – вдруг сказала Таш, поднимая голову.
– Зачем? – по-дурацки спросил я, разом осознавая, что меня мучило и чего я боялся с той самой минуты, как пришел в себя.
Чудо кончилось и больше не должно было повториться. Я хотел удержать выскальзывающее из пальцев мгновение, хотя знал, что это безнадежно.
– Ты придешь ко мне еще раз? – спросил я на всякий случай.
– Не стоит. – Таш покачала головой и, подвинувшись к краю кровати, спустила ноги на пол. – Так будет лучше. Ты же знаешь мое правило.
– Да, – согласился я. – Меня предупредили.
Я давно уже не ждал ничего от жизни и научился относиться к каждому подарку судьбы как к случайному событию, состоявшемуся по ошибке или недосмотру Плетущей Нить, Я понимал, что Таш неизбежно должна уйти от меня, но было все равно грустно и даже немного больно.
"Не будь свиньей, – сказал я себе. – И не дергай за хвост спящего дракона. Еще десять минут назад ты был невероятно счастлив. Скажи спасибо, что Таш вообще согласилась встретиться с тобой. У тебя давно ничего такого не было. И вообще могло никогда не быть".
– Ты привезешь мне экипаж? – спросила Таш.
– Конечно.
Я еще раз оглядел ее, стараясь сохранить в памяти такой, какой она была сейчас – нагой, стройной, невероятно красивой, сидящей на краю моей кровати, и быстро вышел, почти выбежал, стараясь избавиться от соблазна сесть рядом, обнять и, мягко повалив назад, снова погрузиться ртом в горячие, жадные, припухшие за последние полтора часа губы.
На ватных ногах я вывалился из гостиницы и, завернувшись в накидку, направился к площади Семерых. В это время найти экипаж было труднее, чем после полуночи, но на площади находилась любимая забегаловка возниц, и я рассчитывал на успех. Через четверть периода я уже входил обратно в гостиницу, пытаясь угадать, вернулся Оклахома или нет.
Таш я обнаружил уже полностью одетой и расчесывающей мокрые волосы. Увидев меня, она встала, Я остановился перед ней, и так мы стояли, застыв посреди зала, не отрываясь глядя друг другу в глаза. Я понимал, что прощаюсь с ней, по сердцу у меня скребли кошки, но говорить я не мог. Все, что я хотел бы сказать, не имело для Таш никакого знамения, и мне оставалось только молчать, доедая последние крошки с пиршественного стола.
– Почему ты так смотришь? – спросила Таш, насквозь прожигая меня своими прозрачными глазами. – Ты привез возницу?
– Идем, – сказал я, – не будем тянуть. А почему ты боишься открытого взгляда? По крайней мере это честный взгляд. В нем нет никаких уловок.
– Ты маньяк, – сказала Таш и улыбнулась. – Убийца. У меня не тело, а мешок с костями. Что ты сделал со мной?
Я пропустил ее вперед, но, когда она уже собиралась выйти в дверь, остановил, положив руку на плечо. Таш замерла, не оборачиваясь, и тогда я крепко обнял ее сзади, зарывшись лицом в пепельный водопад волос. Так мы стояли почти минуту, и я был бесконечно благодарен Таш за то, что она не делает попытки высвободиться.
Сейчас я был в таком состоянии, что мог улавливать ее мысли. И я отчетливо услышал, как мелькнула у нее в голове безглагольно-чувственная цепочка: "По-моему, он очень несчастен".
– Грустно тебе? – тут же спросила она вслух.
– Не весело, – коротко отозвался я и вдруг неожиданно для себя добавил: – Один я здесь…
Сам не знаю, как это вырвалось. Но предпринимать что-либо теперь было поздно. Начни я объяснять, что я на самом деле имел в виду, вышло бы еще хуже.
– Ладно, – сказал я, делая над собой усилие и разжимая руки. – Пора идти, возница уедет.
Мы вышли к подъезду. Больше всего мне сейчас хотелось узнать, где она живет. Однако на Керсте не принято было провожать дам, и я ограничился тем, что помахал вслед рукой. После этого я не стал возвращаться в Луговой зал, где уже наверняка трудились уборщики, а отправился к себе и как был в мокрой накидке бессильно свалился в кресло перед компьютером.
Мне хотелось привести в порядок спутанные мысли, но вместо этого я без устали снова и снова погружался в происшедшее со мной за последние два часа. Сказать, что у меня давно не было ничего подобного, значило покривить душой. У меня никогда не было ничего подобного. Ни с одной из девушек, с которыми я был близок, ни здесь, ни на Земле, ни на тех базах и планетах, где мы судорожно отдыхали и зализывали раны во время наших коротких передышек, я не переживал столь полного и глубокого слияния тел, а может быть, и душ.
За то короткое время, которое Таш была со мной, она успела вернуть окружающему миру поблекшие и вылинявшие в результате ухода Марты краски. Я словно возвратился на два часа в свое старое состояние, когда бытие имело вкус, цвет и запах и когда я вечером всегда знал, зачем должен просыпаться утром. Жалко, что все закончилось, но, несмотря на тихую печаль, я был бесконечно благодарен Таш. Теперь, после ее ухода, у меня появилась уверенность, что не все еще потеряно и рано или поздно я снова стану самим собой.
Вздохнув, я посмотрел на часы. До сеанса связи с Давантари оставалось больше периода. Я подумал, что ждать этот сеанс абсолютно бессмысленно, поскольку теперь нам нельзя даже толком поговорить. Надо было лететь к оставленным в предгорьях камерам слежения. Кого-то они сегодня, несомненно, взяли. Вот только кого? Вряд ли мне удастся быстро найти этих люден Но если кто-нибудь из них все же попадется мне однажды, я постараюсь его ни за что не упустить.
Я вытащил из ниши кибердоктора и прилепил его на грудь. Охватившая меня после ухода Таш умиротворенность вовсе не исключала возможности очередного приступа. Потом я пристегнул к наголовной повязке локатор, смотал до времени все это в клубок и сунул в карман. Без локатора в сегодняшнем тумане я рисковал вообще не долететь до своих камер. Бластер я решил не брать.
Вылетев за город, где, кроме придорожных, не было других линий электропередач, я спустился пониже и, ориентируясь на шум воды, полетел над Ясоко к горам. Я мчался, опустив голову, сквозь облепляющую лицо пелену мелких капель и, зажмурив глаза, слушал играющую внутри негромкую музыку, имя которой было Таш. Сегодня мне отчаянно повезло, и я хорошо понимал это. Я чувствовал искреннюю благодарность к этой девушке и почти любил ее за то, что она для меня сделала.
У моста, где стояла камера, я приземлился, но задерживаться надолго не стал. Быстро заменив кассетный блок, я поднялся и, снова ввинтившись в туман, полетел к дороге на Лайлес. Самый короткий путь туда проходил через поросший лесом конец горного отрога, отделяющий Драный Угол от долины, в которой находился город. Но я предпочел не рисковать в тумане на сложном рельефе. И только приняв решение, я вдруг осознал его причину. Еще вчера мне было абсолютно безразлично, что случится со мной в ближайшем будущем. Теперь я хотел жить.
Собрав записи, я вернулся в гостиницу, но прежде, чем вставить кассету в рекордер, вывел на экран и быстро прочитал послание Давантари. Давантари беспокоился за последствия знакомства с Принцепсом. В присущей ему настойчивой манере он просил меня глубже внедряться в деятельность правительства, но самому не предпринимать никаких действий. Я раздраженно усмехнулся и стер послание. Легко было догадаться, что сам Давантари ни разу еще не внедрялся в Деятельность какого-либо правительства.
После этого я устроился поудобнее и взялся за собранный урожай. К сожалению, за истекшие сутки из района Драного Угла не велось никаких радиопередач. Но зато видеоматериалов хватало с избытком. По дороге на Каймагир из города проехали пять экипажей и два всадника. При этом два экипажа и один всадник успели засветло вернуться обратно. Присланные мне Давантари камеры работали надежно, их разрешающая способность оказалась достаточно высокой. Несмотря на начавшие проседать облака, лица не только всадников, но и едущих в экипажах просматривались совершенно отчетливо. Я велел компьютеру подготовить рисованные портреты проехавших и стал смотреть запись с дороги на Лайлес.
В сторону Лайлеса проехало всего три экипажа, один из которых ближе к вечеру вернулся обратно К этому времени окончательно стемнело. И поскольку ночью движение по горным дорогам из страха перед «волчатами» прекращалось, я уже было собрался вынуть кассету. Однако не успел я открыть рот, как камера неожиданно мигнула еще раз и показала надвигающуюся на меня сквозь мутную пелену одинокую фару электромобиля.
Я замер, изумленно уставившись на экран. Похоже, это был как раз тот случай, которого я так ждал. Жаль только, что сам я в это время не находился на дороге на Лайлес. В таком тумане я мог беспрепятственно сесть электромобилю на хвост и проследить за ним до самого конца поездки. Впрочем, многое было ясно и без того.
Камера зафиксировала, что через два часа, как раз когда я искал возницу для Таш, электромобиль проехал обратно. За это время он никак не мог добраться до Лайлеса и вернуться. Получалось, что либо электромобиль доехал до какого-то места на дороге, после чего повернул обратно, либо он заезжал в тот самый необитаемый и сильно смахивающий на контрольный пост роя поселок, в котором я побывал прошлой ночью.
Я не сомневался, что электромобиль правительственный. В разрушенной войной стране мало кто мог позволить себе купить вместо предназначенного для перевозки грузов мощного паровика дорогую, но бесполезную игрушку. И это сочетание правительственного лимузина и ночной поездки в район Драного Угла показывало, что я на верном пути.
Строго рассуждая, здесь было два возможных варианта. Либо лимузин возил кого-то из городских на встречу в горах с представителями роя, либо он отвозил обратно приходившего в город бандитского связника. В любом случае этот след мог вывести меня на тех лиц в правительстве, через которых рой вел свою разрушительную политику.
Снова и снова прокручивал я последние кадры записи, то приближая, то удаляя изображение, но попытки мои были бесполезны. В темноте и в тумане разглядеть кого-либо внутри машины было невозможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49