Если этих двоих обвенчают перед алтарем, даже надменный Эдгар вынужден будет смирить свою гордыню и не дерзнет отнять Гиту у законного мужа, не рискуя навлечь на себя проклятие церкви, презрение знати и гнев короля. Ты молчишь, Хорса? Да полно, любишь ли ты еще ее?
Ответом мне был тяжелый вздох.
— Матушка всегда мечтала о том дне, когда я сделаю хозяйкой дома женщину из рода Хэрварда.
Я склонился к нему.
— Так исполни ее волю — так, как исполнил ее я. Спаси честь последней из рода. Тебе, непревзойденному воину, ничего не стоит похитить ее у Эдгара. А мое благословение и благословение всей церкви пребудет с тобой.
Внезапно Хорса уставился на меня в упор.
— Преподобный Ансельм, да разумеете ли вы, чем это может обернуться?
— Еще бы. И готов на многое: я укрою вас с Гитой в Бэри-Сент-Эдмундс и обвенчаю. Несомненно, могущественный граф Норфолк будет в ярости. Но и ему при таких обстоятельствах придется вернуться в лоно семьи. Сам король вынудит его к этому.
— Ну ясное дело, — усмехнулся Хорса. — Правду люди говорят, что вы, святой отец, ничего не делаете в простоте. Подстрекая меня к похищению леди Гиты и браку с нею, вы норовите заслужить благоволение короля-норманна и милость графини Бэртрады. Нам приходилось слыхивать, сколь многими милостями она осыпает Бэри-Сент-Эдмундс.
— Аминь, — усмехнулся я. — Но графиня и без того милостива ко мне. Что касается короля, то он, узнав, как позорит его дочь Эдгар Армстронг, сам лишит его опекунских прав. Если же я засвидетельствую, что лично обвенчал Хорсу из Фелинга и Гиту Вейк, никто не посмеет осудить меня, а что касается самой юной леди, то как бы она ни упиралась поначалу, думаю, ее неприязнь сойдет на нет, едва она родит вашего первого сына.
Даже в полумраке я заметил, как вздрогнул Хорса.
— Что-то уж очень гладко у вас выходит, преподобный. Но, пожалуй, я последую вашему совету. И клянусь душами предков, тогда мы посмотрим, чья возмет! Ждите вестей…
Он круто развернулся и зашагал к выходу. А я поспешил поведать обо всем графине.
Теперь и в самом деле оставалось только ждать.
* * *
Не похоже было, что Хорса сломя голову ринулся выполнять намеченное. Верные люди доложили мне, что он вернулся в свой бург и ведет тихую жизнь захолустного тана.
А в Гронвуде все шло по-прежнему — Гита и Эдгар вели себя как законные супруги: устраивали приемы, выезжали на пиры, охотились с соколами в фэнах. Мы с леди Бэртрадой даже заколебались — не напрасны ли наши упования на Хорсу?
Я же тем временем по крупицам собирал сведения о рыцаре-крестоносце, гостившем у графа. Мне доносили, что он обаятелен и весел, а посетивший Бэри-Сент-Эдмундс лорд д'Обиньи поведал, что в этого рыцаря безнадежно влюблены едва ли не все юные леди в округе. Вместе с тем, поминая о крестоносце, лорд д'Обиньи называл его сэром Гаем из Тавистока. Выходит, у этого малого могут быть и иные имена, и Гай из Тавистока, и рыцарь д'Орнейль отнюдь не последние в этом списке.
Скажу прямо — уже с той минуты, как я прознал, что этот рыцарь в разговоре с леди Бэртрадой сослался на ее сестру-императрицу, у меня зародилось подозрение: не тот ли это крестоносец Ги де Шампер, что объявлен личным врагом Генриха Боклерка и за голову которого назначена неслыханная награда.
И я послал гонцов в Хунстантон, где в последний раз объявлялся Ги де Шампер, дабы подсказать людям короля, где он может скрываться.
Вот чем я занимался в эти дни поста, изнывая от недоедания, хотя и тешил себя иной раз, намеренно задерживаясь в покоях графини, дабы отужинать у нее вдали от взглядов братии. Бэртрада не придерживалась поста, у нее был свой повар, который готовил ей отнюдь не постные блюда, и знали бы вы, какое наслаждение после бесконечного воздержания полакомиться паровой телятиной или жирным, как следует прожаренным каплуном!
Но однажды вечером, когда я, плотно перекусив, все еще переваривал полдюжины рябчиков в имбирном соусе, в покой, едва не сорвав впопыхах занавесь на арке у входа и топоча сандалиями, ворвался писец брат Дэннис и замер прямо передо мной, уставившись на блюдо с птичьими костями.
— В чем дело, любезный брат? — спросил я, поднимаясь и загораживая собою злополучные останки рябчиков.
— Отец настоятель, беда! В обитель прямо через монастырские сады вломился тан Хорса с какими-то людьми. И через круп его лошади переброшено тело связанной женщины. А теперь тан требует, чтобы вы немедленно явились к нему.
Я услышал, как поднялась леди Бэртрада, с грохотом отодвинув кресло, но остался невозмутим.
— Не стоит поднимать такой шум, брат Дэнис. Ответь-ка лучше, отправились ли уже братья в дормиторий и кто еще, кроме них, мог прознать о случившемся?
Мои вопросы, похоже, сбили с толку молодого монаха. Он второпях залопотал, что братья давно спят, ворота закрыты, но Хорса перемахнул прямо через ограду розария, вытоптав цветники, а его люди…
— Успокойся, брат Дэннис. И вспомни, что святой Бенедикт почитал высшей добродетелью монаха молчание. Поэтому сейчас же возвращайся в обитель и проводи Хорсу вместе с его… гм… спутницей в ризницу собора. А я поспешу туда и во всем разберусь сам.
Когда он вышел, я повернулся к застывшей в напряжении графине.
— Ну, что, дочь моя, похоже, все уладилось?
Однако я ошибся, решив, что хлопоты уже позади. Была ли виной тому леди Бэртрада, отправившаяся со мной, или саксонка изначально была настроена решительно, но едва ее развязали у алтаря, как она начала вырываться, кричать и биться, словно одержимая бесом. Мне пришлось велеть заткнуть ей рот кляпом и вновь связать длинными рукавами ее же собственного платья из удивительной ткани, видом напоминающей полированную сталь.
Хорса был весел и по-волчьи скалил зубы в ухмылке.
— Я выследил, куда они ездят охотиться с птицами, и устроил засаду. Этого пса Армстронга, к счастью, не было, он умчался по каким-то делам в Тэтфорд, и Гиту сопровождал только смуглый крестоносец. Они вдвоем довольно ловко спускали соколов, не подозревая, что я слежу за каждым из движением. Но тут крестоносец отдалился, подманивая заупрямившегося сокола, а Гита поскакала вдоль берега озера с соколом на руке. И Господь направил мою красавицу как раз туда, где я затаился на ветвях дерева. Я прыгнул, словно рысь, на круп лошади, зажал рот всаднице и погнал лошадь туда, где меня поджидали слуги с лошадьми… Отправляясь сюда, я велел им загнать белую кобылку Гиты подальше в фэны, дабы можно было подумать, что она понесла и сбросила хозяйку где-то в тех краях. Пусть-ка теперь поищут!
Все это Хорса выложил, не сводя глаз с брата Дэнниса, который расставлял свечи на алтаре, готовясь к обряду венчания. Писец уже успокоился и действовал с привычной сноровкой. Этот молодой монах высоко ценил свое положение при моей особе, и я был уверен, что он не придаст значения некоторым необычным деталям таинства брака, которое сейчас совершится.
Наконец Хорса подтащил Гиту к алтарю. Причудливо выглядела эта пара: Хорса в грубой одежде из кожи и меха, весь покрытый грязью и тиной, и Гита Вейк со скрученными руками, заткнутым кляпом ртом, с разметавшимися светлыми волосами и в необыкновенном серебристом наряде. В глубине собора стояла леди Бэртрада — воплощение свирепого торжества.
В этот миг невеста сумела высвободить руку и вытащила кляп.
— Вы не имеете права! Это против законов божеских и человеческих! Преступники!
И тут же графиня бросилась к ней и наотмашь ударила по щеке.
— А с моим мужем, девка, по каким законам ты жила?
Ее оттеснил Хорса, велев не вмешиваться. Сейчас не время сводить счеты. Но Гита, воспользовавшись заминкой, вывернулась и метнулась прочь, призывая на помощь.
Слава Богу, врата собора были закрыты, и ей не удалось быстро отодвинуть тяжелый засов. Почувствовав, что преследователи уже рядом, женщина бросилась в сторону и заметалась среди колонн храма.
Положение становилось все более напряженным — вопли Гиты могли всполошить всю округу. Однако в конце концов ее настигли и схватили люди Хорсы.
И снова тан тащил к алтарю свою упирающуюся и рвущуюся невесту.
— Начинай, поп! Клянусь кровью Хенгиста, медлить больше нельзя!
Я торопливо раскрыл книгу и, сбиваясь и перескакивая, стал произносить нужные слова. Главное — совершить обряд. А сопротивление невесты не имеет ни малейшего значения. Разве мало девиц в наших краях не по своей воле предстали перед алтарем!
— Ответь, Хорса сын Освина и Гунхильд из Фелинга, берешь ли ты эту женщину в жены? Обещаешь ли хранить ей верность, заботиться о ней и…
— Да, будь ты проклят, поп, да!..
Но тут Гита проговорила:
— Брак не может быть заключен по той причине, что я сейчас не чиста!
Мы оторопели. Брат Дэннис, размахивавший кадилом, кашлянул.
Я же просто вышел из себя. Невеста не может предстать перед алтарем в такие дни — святая правда. Но каково бесстыдство — заявлять об этом во всеуслышание! Эта женщина и в самом деле не имеет ни малейшего представления о стыдливости и достоинстве!.
— Венчай, Ансельм! — потребовал Хорса.
— Венчайте, святой отец! — вторила ему леди Бэртрада. — Эта девка лжет.
Я растерялся. Скоро полночь, и уже через несколько минут приор приведет монахов на молитву. Весьма нежелательно, чтобы они застали всех нас здесь.
— Брат Дэннис, — я повернулся к писцу, — сейчас ты выпроводишь присутствующих через северный вход. Леди Гиту пусть отведут в скрипторий — там сейчас никого нет. Ты оставишь там невесту с женщинами графини, дабы те обследовали ее и убедились, верно ли то, о чем она заявила.
Гита повиновалась моему решению с охотой, и я понял, что она не солгала. Похоже, и Бэртрада это осознала, так как бросилась ко мне со словами:
— Вы должны обвенчать их во что бы то ни стало! Казна аббатства получит двести пятьдесят фунтов серебра, если все пройдет удачно!
— Я не сказал «нет». Но сейчас нам лучше удалиться от сюда.
Всю полуночную службу нам пришлось таиться в моей монастырской опочивальне. Вскоре вернулась Маго, взглянула на графиню и утвердительно кивнула. Леди Бэртрада лишь повела плечом, и на ее лице появилась брезгливая гримаса.
— Так или иначе, но ты сделаешь это, Ансельм!
Но я медлил, и только брат Дэннис понимал причину моей медлительности. Этот брак мог быть с легкостью признан недействительным. Во-первых, невеста не исповедовалась перед венчанием, во-вторых — само ее состояние, и, наконец, в-третьих — сейчас время Великого Поста, когда ни в одном христианском храме Европы не совершается таинство брака.
Остается единственный довод — венчание в нарушение всех правил было необходимо ради возвращения к достойной жизни нераскаянной блудницы.
Этими соображениями я и поделился с леди Бэртрадой. Чувства чувствами, но графиня разбиралась в законах достаточно, чтобы понять — в спорном случае Эдгар как опекун сможет забрать у нас свою подопечную вплоть до разрешения конфликта, а там, глядишь, и доказать недействительность совершенного таинства.
Выслушав меня, графиня заколебалась. Недолго поразмыслив, она предложила спрятать Гиту в одном из подземелий аббатства и дождаться, пока у нее не прекратятся женские немочи. За это время она присмиреет, исповедуется, а там, глядишь, и примет мужем Хорсу. Что касается поста — бывали случаи, когда ввиду исключительных обстоятельств совершенный в это время обряд венчания признавался законным
Пока мы судили да рядили приблизилось время хвалин, и мы были вынуждены переждать и эту службу. Но едва монахи удалились, Хорса накинулся на нас с расспросами. И то, что он услышал, привело его в ярость.
— Тысяча демонов! Вы сами втянули меня в это дело, а теперь на попятный? Решили затаиться, выждать, оттянуть время, но одно вам невдомек: по нашему следу пустят ищеек, и рано или поздно станет известно, куда я поскакал с похищенной женщиной. Думаете, много надобно труда, чтобы это вызнать? Да вы просто спятили — я не поручусь, что люди из Гронвуда не появятся здесь с минуты на минуту. И ты, Ансельм, бритая башка, сделаешь свое дело немедленно. Ибо если все откроется до того, как мы с Гитой станем мужем и женой, и меня схватят — клянусь всеми духами фэнленда, я не буду скрывать, кто толкнул меня на похищение.
Каков мерзавец! Однако в одном он прав — всякая задержка может погубить дело. Если же дойдет до разбирательства и епископы соберутся, чтобы вынести вердикт о законности совершенного мною обряда, графиня наверняка сумеет заставить короля повлиять на из решение. Видит Бог, впервые я был доволен тем, что нами правит король, который держит под пятой даже святую церковь.
И вновь под своды храма ввели Гиту Вейк. Я заметил, что она едва держится на ногах — все происшедшее с нею сегодня окончательно лишило женщину сил.
Я снова встал у алтаря, а один из стражей держал заранее приготовленные кольца.
— Ты, Хорса, сын Освина и Гунхильд, берешь ли эту женщину, Гиту из рода Вейк, в жены?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
Ответом мне был тяжелый вздох.
— Матушка всегда мечтала о том дне, когда я сделаю хозяйкой дома женщину из рода Хэрварда.
Я склонился к нему.
— Так исполни ее волю — так, как исполнил ее я. Спаси честь последней из рода. Тебе, непревзойденному воину, ничего не стоит похитить ее у Эдгара. А мое благословение и благословение всей церкви пребудет с тобой.
Внезапно Хорса уставился на меня в упор.
— Преподобный Ансельм, да разумеете ли вы, чем это может обернуться?
— Еще бы. И готов на многое: я укрою вас с Гитой в Бэри-Сент-Эдмундс и обвенчаю. Несомненно, могущественный граф Норфолк будет в ярости. Но и ему при таких обстоятельствах придется вернуться в лоно семьи. Сам король вынудит его к этому.
— Ну ясное дело, — усмехнулся Хорса. — Правду люди говорят, что вы, святой отец, ничего не делаете в простоте. Подстрекая меня к похищению леди Гиты и браку с нею, вы норовите заслужить благоволение короля-норманна и милость графини Бэртрады. Нам приходилось слыхивать, сколь многими милостями она осыпает Бэри-Сент-Эдмундс.
— Аминь, — усмехнулся я. — Но графиня и без того милостива ко мне. Что касается короля, то он, узнав, как позорит его дочь Эдгар Армстронг, сам лишит его опекунских прав. Если же я засвидетельствую, что лично обвенчал Хорсу из Фелинга и Гиту Вейк, никто не посмеет осудить меня, а что касается самой юной леди, то как бы она ни упиралась поначалу, думаю, ее неприязнь сойдет на нет, едва она родит вашего первого сына.
Даже в полумраке я заметил, как вздрогнул Хорса.
— Что-то уж очень гладко у вас выходит, преподобный. Но, пожалуй, я последую вашему совету. И клянусь душами предков, тогда мы посмотрим, чья возмет! Ждите вестей…
Он круто развернулся и зашагал к выходу. А я поспешил поведать обо всем графине.
Теперь и в самом деле оставалось только ждать.
* * *
Не похоже было, что Хорса сломя голову ринулся выполнять намеченное. Верные люди доложили мне, что он вернулся в свой бург и ведет тихую жизнь захолустного тана.
А в Гронвуде все шло по-прежнему — Гита и Эдгар вели себя как законные супруги: устраивали приемы, выезжали на пиры, охотились с соколами в фэнах. Мы с леди Бэртрадой даже заколебались — не напрасны ли наши упования на Хорсу?
Я же тем временем по крупицам собирал сведения о рыцаре-крестоносце, гостившем у графа. Мне доносили, что он обаятелен и весел, а посетивший Бэри-Сент-Эдмундс лорд д'Обиньи поведал, что в этого рыцаря безнадежно влюблены едва ли не все юные леди в округе. Вместе с тем, поминая о крестоносце, лорд д'Обиньи называл его сэром Гаем из Тавистока. Выходит, у этого малого могут быть и иные имена, и Гай из Тавистока, и рыцарь д'Орнейль отнюдь не последние в этом списке.
Скажу прямо — уже с той минуты, как я прознал, что этот рыцарь в разговоре с леди Бэртрадой сослался на ее сестру-императрицу, у меня зародилось подозрение: не тот ли это крестоносец Ги де Шампер, что объявлен личным врагом Генриха Боклерка и за голову которого назначена неслыханная награда.
И я послал гонцов в Хунстантон, где в последний раз объявлялся Ги де Шампер, дабы подсказать людям короля, где он может скрываться.
Вот чем я занимался в эти дни поста, изнывая от недоедания, хотя и тешил себя иной раз, намеренно задерживаясь в покоях графини, дабы отужинать у нее вдали от взглядов братии. Бэртрада не придерживалась поста, у нее был свой повар, который готовил ей отнюдь не постные блюда, и знали бы вы, какое наслаждение после бесконечного воздержания полакомиться паровой телятиной или жирным, как следует прожаренным каплуном!
Но однажды вечером, когда я, плотно перекусив, все еще переваривал полдюжины рябчиков в имбирном соусе, в покой, едва не сорвав впопыхах занавесь на арке у входа и топоча сандалиями, ворвался писец брат Дэннис и замер прямо передо мной, уставившись на блюдо с птичьими костями.
— В чем дело, любезный брат? — спросил я, поднимаясь и загораживая собою злополучные останки рябчиков.
— Отец настоятель, беда! В обитель прямо через монастырские сады вломился тан Хорса с какими-то людьми. И через круп его лошади переброшено тело связанной женщины. А теперь тан требует, чтобы вы немедленно явились к нему.
Я услышал, как поднялась леди Бэртрада, с грохотом отодвинув кресло, но остался невозмутим.
— Не стоит поднимать такой шум, брат Дэнис. Ответь-ка лучше, отправились ли уже братья в дормиторий и кто еще, кроме них, мог прознать о случившемся?
Мои вопросы, похоже, сбили с толку молодого монаха. Он второпях залопотал, что братья давно спят, ворота закрыты, но Хорса перемахнул прямо через ограду розария, вытоптав цветники, а его люди…
— Успокойся, брат Дэннис. И вспомни, что святой Бенедикт почитал высшей добродетелью монаха молчание. Поэтому сейчас же возвращайся в обитель и проводи Хорсу вместе с его… гм… спутницей в ризницу собора. А я поспешу туда и во всем разберусь сам.
Когда он вышел, я повернулся к застывшей в напряжении графине.
— Ну, что, дочь моя, похоже, все уладилось?
Однако я ошибся, решив, что хлопоты уже позади. Была ли виной тому леди Бэртрада, отправившаяся со мной, или саксонка изначально была настроена решительно, но едва ее развязали у алтаря, как она начала вырываться, кричать и биться, словно одержимая бесом. Мне пришлось велеть заткнуть ей рот кляпом и вновь связать длинными рукавами ее же собственного платья из удивительной ткани, видом напоминающей полированную сталь.
Хорса был весел и по-волчьи скалил зубы в ухмылке.
— Я выследил, куда они ездят охотиться с птицами, и устроил засаду. Этого пса Армстронга, к счастью, не было, он умчался по каким-то делам в Тэтфорд, и Гиту сопровождал только смуглый крестоносец. Они вдвоем довольно ловко спускали соколов, не подозревая, что я слежу за каждым из движением. Но тут крестоносец отдалился, подманивая заупрямившегося сокола, а Гита поскакала вдоль берега озера с соколом на руке. И Господь направил мою красавицу как раз туда, где я затаился на ветвях дерева. Я прыгнул, словно рысь, на круп лошади, зажал рот всаднице и погнал лошадь туда, где меня поджидали слуги с лошадьми… Отправляясь сюда, я велел им загнать белую кобылку Гиты подальше в фэны, дабы можно было подумать, что она понесла и сбросила хозяйку где-то в тех краях. Пусть-ка теперь поищут!
Все это Хорса выложил, не сводя глаз с брата Дэнниса, который расставлял свечи на алтаре, готовясь к обряду венчания. Писец уже успокоился и действовал с привычной сноровкой. Этот молодой монах высоко ценил свое положение при моей особе, и я был уверен, что он не придаст значения некоторым необычным деталям таинства брака, которое сейчас совершится.
Наконец Хорса подтащил Гиту к алтарю. Причудливо выглядела эта пара: Хорса в грубой одежде из кожи и меха, весь покрытый грязью и тиной, и Гита Вейк со скрученными руками, заткнутым кляпом ртом, с разметавшимися светлыми волосами и в необыкновенном серебристом наряде. В глубине собора стояла леди Бэртрада — воплощение свирепого торжества.
В этот миг невеста сумела высвободить руку и вытащила кляп.
— Вы не имеете права! Это против законов божеских и человеческих! Преступники!
И тут же графиня бросилась к ней и наотмашь ударила по щеке.
— А с моим мужем, девка, по каким законам ты жила?
Ее оттеснил Хорса, велев не вмешиваться. Сейчас не время сводить счеты. Но Гита, воспользовавшись заминкой, вывернулась и метнулась прочь, призывая на помощь.
Слава Богу, врата собора были закрыты, и ей не удалось быстро отодвинуть тяжелый засов. Почувствовав, что преследователи уже рядом, женщина бросилась в сторону и заметалась среди колонн храма.
Положение становилось все более напряженным — вопли Гиты могли всполошить всю округу. Однако в конце концов ее настигли и схватили люди Хорсы.
И снова тан тащил к алтарю свою упирающуюся и рвущуюся невесту.
— Начинай, поп! Клянусь кровью Хенгиста, медлить больше нельзя!
Я торопливо раскрыл книгу и, сбиваясь и перескакивая, стал произносить нужные слова. Главное — совершить обряд. А сопротивление невесты не имеет ни малейшего значения. Разве мало девиц в наших краях не по своей воле предстали перед алтарем!
— Ответь, Хорса сын Освина и Гунхильд из Фелинга, берешь ли ты эту женщину в жены? Обещаешь ли хранить ей верность, заботиться о ней и…
— Да, будь ты проклят, поп, да!..
Но тут Гита проговорила:
— Брак не может быть заключен по той причине, что я сейчас не чиста!
Мы оторопели. Брат Дэннис, размахивавший кадилом, кашлянул.
Я же просто вышел из себя. Невеста не может предстать перед алтарем в такие дни — святая правда. Но каково бесстыдство — заявлять об этом во всеуслышание! Эта женщина и в самом деле не имеет ни малейшего представления о стыдливости и достоинстве!.
— Венчай, Ансельм! — потребовал Хорса.
— Венчайте, святой отец! — вторила ему леди Бэртрада. — Эта девка лжет.
Я растерялся. Скоро полночь, и уже через несколько минут приор приведет монахов на молитву. Весьма нежелательно, чтобы они застали всех нас здесь.
— Брат Дэннис, — я повернулся к писцу, — сейчас ты выпроводишь присутствующих через северный вход. Леди Гиту пусть отведут в скрипторий — там сейчас никого нет. Ты оставишь там невесту с женщинами графини, дабы те обследовали ее и убедились, верно ли то, о чем она заявила.
Гита повиновалась моему решению с охотой, и я понял, что она не солгала. Похоже, и Бэртрада это осознала, так как бросилась ко мне со словами:
— Вы должны обвенчать их во что бы то ни стало! Казна аббатства получит двести пятьдесят фунтов серебра, если все пройдет удачно!
— Я не сказал «нет». Но сейчас нам лучше удалиться от сюда.
Всю полуночную службу нам пришлось таиться в моей монастырской опочивальне. Вскоре вернулась Маго, взглянула на графиню и утвердительно кивнула. Леди Бэртрада лишь повела плечом, и на ее лице появилась брезгливая гримаса.
— Так или иначе, но ты сделаешь это, Ансельм!
Но я медлил, и только брат Дэннис понимал причину моей медлительности. Этот брак мог быть с легкостью признан недействительным. Во-первых, невеста не исповедовалась перед венчанием, во-вторых — само ее состояние, и, наконец, в-третьих — сейчас время Великого Поста, когда ни в одном христианском храме Европы не совершается таинство брака.
Остается единственный довод — венчание в нарушение всех правил было необходимо ради возвращения к достойной жизни нераскаянной блудницы.
Этими соображениями я и поделился с леди Бэртрадой. Чувства чувствами, но графиня разбиралась в законах достаточно, чтобы понять — в спорном случае Эдгар как опекун сможет забрать у нас свою подопечную вплоть до разрешения конфликта, а там, глядишь, и доказать недействительность совершенного таинства.
Выслушав меня, графиня заколебалась. Недолго поразмыслив, она предложила спрятать Гиту в одном из подземелий аббатства и дождаться, пока у нее не прекратятся женские немочи. За это время она присмиреет, исповедуется, а там, глядишь, и примет мужем Хорсу. Что касается поста — бывали случаи, когда ввиду исключительных обстоятельств совершенный в это время обряд венчания признавался законным
Пока мы судили да рядили приблизилось время хвалин, и мы были вынуждены переждать и эту службу. Но едва монахи удалились, Хорса накинулся на нас с расспросами. И то, что он услышал, привело его в ярость.
— Тысяча демонов! Вы сами втянули меня в это дело, а теперь на попятный? Решили затаиться, выждать, оттянуть время, но одно вам невдомек: по нашему следу пустят ищеек, и рано или поздно станет известно, куда я поскакал с похищенной женщиной. Думаете, много надобно труда, чтобы это вызнать? Да вы просто спятили — я не поручусь, что люди из Гронвуда не появятся здесь с минуты на минуту. И ты, Ансельм, бритая башка, сделаешь свое дело немедленно. Ибо если все откроется до того, как мы с Гитой станем мужем и женой, и меня схватят — клянусь всеми духами фэнленда, я не буду скрывать, кто толкнул меня на похищение.
Каков мерзавец! Однако в одном он прав — всякая задержка может погубить дело. Если же дойдет до разбирательства и епископы соберутся, чтобы вынести вердикт о законности совершенного мною обряда, графиня наверняка сумеет заставить короля повлиять на из решение. Видит Бог, впервые я был доволен тем, что нами правит король, который держит под пятой даже святую церковь.
И вновь под своды храма ввели Гиту Вейк. Я заметил, что она едва держится на ногах — все происшедшее с нею сегодня окончательно лишило женщину сил.
Я снова встал у алтаря, а один из стражей держал заранее приготовленные кольца.
— Ты, Хорса, сын Освина и Гунхильд, берешь ли эту женщину, Гиту из рода Вейк, в жены?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94