— Большая часть от меня ускользнула, слишком уж все сложно, но я понял, что эффект препарата временный. Рано или поздно сознание восстанавливает контакт с изначально выбранной пространственно-временной системой.
— Правильно, — снова кивнул Вестербург. — Но в промежутке, когда препарат действует, подопытный существует…, или думает, что существует…
— Между этими двумя понятиями нет никакой раа-ницы, — вставил Герб. — В этом особенность наркотика. Он снимает все отличия.
— Технически, — согласился Вестербург — С точки же зрения подопытного, все немного не так Новая, актуализированная реальность окружает его, и он начинает вести себя так, словно попал в другой мир. Мир с другой системой координат…, причем количество изменений зависит от того, насколько далеко отстояли друг от друга в пространстве-времени мир, в котором он жил раньше, и мир, где он вынужденно оказался.
— Я пошел домой, — заявил Бакмэн. — С меня хватит. Спасибо, Вестербург. — Он машинально протянул руку главному судмедэксперту. — Подготовьте рапорт, — сказал генерал Герберту Мэйму, — я просмотрю утром.
Он направился к двери, перебросив через руку серый плащ. Он всегда носил его подобным образом.
— Теперь вы понимаете, что произошло с Таверне-ром? — спросил Герб.
— Нет, — сказал Бакмэн, остановившись.
— Он попал во вселенную, в которой его раньше не было. И мы его просмотрели, потому что являемся объектами его системы восприятия. Потом, когда действие наркотика закончилось, он вернулся. По сути дела, его вернула сюда ее смерть, а не то, что он принял и чего не принял. Соответственно и центральная база данных тут же выбросила нам его досье.
— Спокойной ночи, — сказал Бакмэн.
Генерал прошел через огромный пустой зал с металлическими столами, на которых не было ни единой бумаги — под конец дня все прибрались, в том числе и Мак-Налти. Миновав зал, он ступил в ведущий на крышу лифт.
***
Ночной воздух, прохладный и чистый, вызвал прилив невыносимой головной боли. Генерал зажмурился и заскрипел зубами. Надо было взять у Вестербурга какое-нибудь обезболивающее, подумал он. В аптеке академии их полно, а у Вестербурга есть ключи.
Он снова вошел в лифт и спустился на четырнадцатый этаж. Вестербург и Герб Мэйм все еще были в офисе.
Увидев Бакмэна, Герб произнес:
— Я хочу объяснить кое-что из того, что сказал. Я говорил, что мы — суть объекты его системы восприятия.
— Это не так, — возразил Бакмэн.
— Это не так и вместе с тем это так. Тавернер ведь не единственный, кто принимал КР-3. Была еще и Элис. Тавернер, как и все мы, стал субъектом в ее си-стеме восприятия. Перейдя в иное измерение, она и его туда перетащила. Вместе с тем он, как и мы, продолжал оставаться в нашей вселенной. Мы как бы заняли два пространственных коридора одновременно; один реальный, другой нет. Один из них — это наше настоящее, другой коридор — латентная вероятность, одна из многих, временно зарезервированная препаратом КР-3. Временно. Всего на два дня.
Это достаточный срок, чтобы причинить огромный ущерб вовлеченному сознанию. Мозг вашей сестры, мистер Бакмэн, был разрушен не токсическими веществами, а невероятной перегрузкой. Причиной смерти стала несовместимая с жизнью травма кортикальной ткани, ускорение естественного неврологического старения… Другими словами, за эти два дня ее мозг получил такую нагрузку, что она умерла от старости.
— У вас есть что-нибудь от головной боли? — обратился Бакмэн к Вестербургу.
— Аптека закрыта, — ответил Вестербург.
— Но у вас есть ключ.
— Я не имею права им пользоваться в отсутствие аптекаря.
— Сделайте исключение! — резко сказал Бакмэн. — Один раз.
Вестербург поднялся и принялся перебирать ключи.
— Если бы аптекарь был на месте, — заметил Бакмэн, — ключ бы вам вообще не понадобился.
— Вся планета, — покачал головой Греб, — управляется бюрократами. — Он посмотрел на Бакмэна. — Похоже, с вас хватит. Примите лекарство и отправляйтесь домой.
— Я не болен. Просто мне нехорошо.
— Не перегружайте себя. Вы же собрались уходить, а потом вернулись.
— Я как животное, — вздохнул Бакмэн. — Как лабораторная крыса.
Зазвонил телефон на огромном дубовом столе.
— Думаете, кто-то из маршалов? — спросил Бакмэн. — Сегодня я не в состоянии с ними общаться.
Герб поднял трубку. Затем, прикрыв рукой микрофон, прошептал:
— Это Тавернер. Джейсон Тавернер.
— Я поговорю с ним. — Бакмэн взял трубку из рук Мэйма и произнес:
— Привет, Тавернер. Поздний час. Металлическим голосом Тавернер ответил:
— Я хочу сдаться полиции. Жду вас в квартире Хизер Гарт. Мы вместе вас ждем.
— Он хочет сдаться, — прошептал Бакмэн Мэйму.
— Пусть приезжает сюда, — прошептал в ответ Мэйм.
— Приезжайте сюда, — сказал Бакмэн в трубку. — А с чего бы это вы решили сдаться властям? — спросил вдруг он. — Мы же вас в конце концов прикончим. Ты что, не понимаешь, сволочь несчастная? Почему ты не пытаешься убежать?
— Куда? — простонал Тавернер.
— В какой-нибудь кампус. В Колумбию. У них достаточно прочное положение. Есть вода и пища.
— Я больше не хочу, чтобы за мной охотились, — сказал Тавернер.
— Жизнь — это когда за тобой охотятся, — назидательно произнес Бакмэн. — Ладно, Тавернер, — вздохнул он — Приезжайте сюда. И бабу эту с собой берите. Возьмем с нее объяснение.
Чертов дурак, подумал он. Сдаться, видите ли, решил!
— Перед тем как приехать, можешь отрезать себе яйца! — рявкнул он в трубку. — — Я хочу во всем признаться, — прозвучал слабый голос Джейсона.
— Как только сюда приедешь, я собственноручно тебя расстреляю, — сказал Бакмэн. — Заявлю, что ты сопротивлялся задержанию. Или еще что-нибудь придумаю. Что угодно У нас тут большой выбор. — Он повесил трубку. — Едет сюда, чтобы его шлепнули, — сказал генерал Мэйму — Вы сами завели на него дело, — пожал плечами Мэйм. — Если хотите, можете оставить его в покое Пусть выпускает пластинки и ведет свое дурацкое шоу.
— Нет, — покачал головой Бакмэн. Вестербург принес две розовые капсулы и бумажный стаканчик с водой.
— Ваше лекарство, — сказал судмедэксперт, ставя стакан перед генералом — Смесь Дарвона.
— Благодарю. — Бакмэн проглотил капсулы, выпил воду, скомкал стаканчик и бросил его в уничтожитель. Наступила тишина.
— Идите домой, — сказал Герб. — А еще лучше, в мотель, хороший мотель в центре города. Выспитесь, не вставайте рано, я разберусь с маршалами, когда они позвонят.
— Мне надо встретить Тавернера.
— Не надо. Я сам заведу на него дело. Или дежурный сержант. Как на любого преступника.
— Герб, — остановил помощника Бакмэн, — я действительно хочу его пристрелить.
Подойдя к столу, генерал открыл нижний ящик, вытащил из него шкатулку из кедрового дерева и поставил на стол. Из шкатулки извлек однозарядный пистолет "ерринджер” двадцать второго калибра. Зарядил пистолет патроном с полым наконечником и взвел курок, удерживая пистолет стволом вверх, как требовали правила безопасности. Привычка.
— Разрешите взглянуть? — произнес Герб. Бакмэн протянул ему оружие.
— Сделано Кольтом. Кольт закупил все матрицы и шаблоны. Я забыл когда.
— Отличное оружие. — Герб взвесил пистолет в руке. — Просто отличное. — Он вернул пистолет генералу. — Но пуля двадцать второго калибра слишком мала. Нужно попасть ему точно между бровями. Для этого он должен стоять строго напротив вас. — Мэйм положил руку на плечо генерала. — Возьмите лучше служебный тридцать восьмой или сорок пятый. Договорились?
— Вы знаете, чей это пистолет? — спросил Бакмэн — Элис. Она хранила его здесь, так как боялась, что может застрелить меня во время ссоры или ночью, когда она., в депрессии. Но это не дамский пистолет. Дерринджер делал дамские пистолеты, но это не дамский.
— Вы купили его для Элис?
— Нет, — вздохнул Бакмэн. — Она сама нашла его в ломбарде в Уаттсе. Отдала за него двадцать пять долларов. Хорошая цена, учитывая состояние оружия. — Генерал поднял голову и посмотрел Гербу в глаза. — Мы действительно должны его прикончить. Если мы не навесим на него это дело, маршалы меня распнут. А я не хочу терять работу.
— Я обо всем позабочусь, — сказал Герб.
— Ладно, — кивнул Бакмэн. — Я пошел домой. — Он уложил пистолет на красную бархатную подушечку в шкатулке, запер ее, потом снова открыл, вытащил пистолет и разрядил его. Герб Мэйм и Фил Вестербург молча следили за действиями начальника. — В этой модели ствол переламывается вбок, — сказал Бакмэн. — Не привившееся конструктивное решение.
— Отправляйтесь домой на служебной машине, — посоветовал Герб. — После всего, что случилось, вам не следует вести вертушку.
— Я могу вести, — сказал Бакмэн. — Я в любом состоянии могу вести, — повторил он. — Чего я не могу, так это убить стоящего напротив меня человека пулей двадцать второго калибра. Кто-то должен сделать это за меня.
— Спокойной ночи, — спокойно произнес Герб.
— Спокойной ночи. — Бакмэн вышел из кабинета и зашагал к лифту по пустым коридорам полицейской академии. “Дарвон” уже начал действовать, боль уменьшилась, и Бакмэн испытывал благодарность и облегчение. Теперь я смогу подышать ночным воздухом, подумал он. И не страдать.
Дверь лифта скользнула в сторону. На пороге стояли Джейсон Тавернер и красивая женщина. Оба были бледны и испуганы. Высокие, красивые, нервные люди. Сразу видно, шестые. Шестые, которые потерпели поражение.
— Вы арестованы, — произнес Бакмэн. — Я зачитаю ваши права. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас. Вы имеете право на защиту, если вы не можете позволить себе адвоката, он будет вам предоставлен. У вас есть право на суд присяжных, если вы от него отказ ы-ваетесь, судью назначит полицейская академия Лос-Анджелеса. Вы поняли, что я вам сказал?
— Я пришел, чтобы снять с себя всякие подозрения, — произнес Джейсон Тавернер.
— Мои сотрудники вас выслушают. Пройдите по коридору в голубой кабинет, вы там уже были. Видите, возле двери стоит человек в однобортном костюме и желтом галстуке? Он вас ждет.
— Я хочу, чтобы с меня сняли подозрения, — повторил Джейсон. — Я признаю, что я был в доме, когда умерла Элис, но к ее смерти я не имею никакого отношения. Я поднялся на второй этаж и увидел ее в ванной комнате. Она хотела дать мне торазин — чтобы снять действие мескалина, который она дала мне раньше.
— Он увидел ее как скелет, — вставила женщина, судя по всему, Хизер Гарт. — Под действием мескалина. Может ли это послужить ему оправданием? Он был не в состоянии контролировать свои поступки, он находился под действием мощного галлюциногенного препарата. Разве этого недостаточно, чтобы человека оправдали? А я вообще не имею к ее смерти ни малейшего отношения. Я даже не знала, что она умерла, пока не прочитала в газете.
— В некоторых штатах этого достаточно, — сказал Бакмэн.
— Но не здесь, — понимающе вздохнула женщина.
— Я заведу на них дело и допрошу, — сказал подошедший Герберт Мэйм. — Идите домой и отдыхайте, мистер Бакмэн. Как мы договорились.
— Благодарю вас, — произнес генерал. — Где мой плащ? Боже, как здесь холодно. На ночь отопление выключают, — виноватым тоном добавил он, обращаясь к Хизер и Джейсону. — Извините.
— Спокойной ночи, — сказал ему Герб.
Бакмэн вошел в лифт и нажал кнопку закрытия дверей. Может, действительно взять полицейскую машину? — подумал Бакмэн. Какой-нибудь курсант-первогодок с удовольствием отвезет меня домой. Или, как предложил Герб, в хороший мотель в центре города. А можно поехать в одну из новых звуконепроницаемых гостиниц в районе аэропорта. Но тогда моя вертушка останется здесь и завтра надо будет снова вызывать такси.
Холодный воздух и темнота на крыше заставили его поморщиться. Даже Дарвон не помогает, подумал он. Не до конца, во всяком случае. Голова все еще болит.
Он открыл дверь вертушки, забрался в салон и захлопнул дверь. Здесь еще холоднее. О боже. Бакмэн завел двигатель и включил обогрев кабины. Ледяной воздух из вмонтированных в пол вентиляторов ударил по ногам. Бакмэна затрясло. Дома мне будет лучше, подумал он. Наручные часы показывали половину третьего утра. Неудивительно, что так холодно.
Почему я выбрал Тавернера? — задумался генерал. Из шести миллиардов человек, населяющих эту планету, выбрать одного конкретного мужчину, который никому не, причинил зла и вообще ничего не сделал, разве что подвернулся властям. Так вот в чем дело, понял он. Джей-сон Тавернер позволил себе попасться на глаза. Не зря у нас говорят, если тебя один раз заметили, потом уже никогда не забудут.
Но я же могу выбрать кого-нибудь другого, как заметил Герб.
Нет, тут же возразил сам себе генерал. Снова и снова нет. Жребий был брошен с самого начала. Еще до того, как кто-либо из нас приложил к этому руку. Тавернер, ты был обречен со старта. С первого своего шага.
Мы играем роли, думал Бакмэн. Занимаем должности. Кто большую, кто маленькую. Кто заурядную, кто странную.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
— Правильно, — снова кивнул Вестербург. — Но в промежутке, когда препарат действует, подопытный существует…, или думает, что существует…
— Между этими двумя понятиями нет никакой раа-ницы, — вставил Герб. — В этом особенность наркотика. Он снимает все отличия.
— Технически, — согласился Вестербург — С точки же зрения подопытного, все немного не так Новая, актуализированная реальность окружает его, и он начинает вести себя так, словно попал в другой мир. Мир с другой системой координат…, причем количество изменений зависит от того, насколько далеко отстояли друг от друга в пространстве-времени мир, в котором он жил раньше, и мир, где он вынужденно оказался.
— Я пошел домой, — заявил Бакмэн. — С меня хватит. Спасибо, Вестербург. — Он машинально протянул руку главному судмедэксперту. — Подготовьте рапорт, — сказал генерал Герберту Мэйму, — я просмотрю утром.
Он направился к двери, перебросив через руку серый плащ. Он всегда носил его подобным образом.
— Теперь вы понимаете, что произошло с Таверне-ром? — спросил Герб.
— Нет, — сказал Бакмэн, остановившись.
— Он попал во вселенную, в которой его раньше не было. И мы его просмотрели, потому что являемся объектами его системы восприятия. Потом, когда действие наркотика закончилось, он вернулся. По сути дела, его вернула сюда ее смерть, а не то, что он принял и чего не принял. Соответственно и центральная база данных тут же выбросила нам его досье.
— Спокойной ночи, — сказал Бакмэн.
Генерал прошел через огромный пустой зал с металлическими столами, на которых не было ни единой бумаги — под конец дня все прибрались, в том числе и Мак-Налти. Миновав зал, он ступил в ведущий на крышу лифт.
***
Ночной воздух, прохладный и чистый, вызвал прилив невыносимой головной боли. Генерал зажмурился и заскрипел зубами. Надо было взять у Вестербурга какое-нибудь обезболивающее, подумал он. В аптеке академии их полно, а у Вестербурга есть ключи.
Он снова вошел в лифт и спустился на четырнадцатый этаж. Вестербург и Герб Мэйм все еще были в офисе.
Увидев Бакмэна, Герб произнес:
— Я хочу объяснить кое-что из того, что сказал. Я говорил, что мы — суть объекты его системы восприятия.
— Это не так, — возразил Бакмэн.
— Это не так и вместе с тем это так. Тавернер ведь не единственный, кто принимал КР-3. Была еще и Элис. Тавернер, как и все мы, стал субъектом в ее си-стеме восприятия. Перейдя в иное измерение, она и его туда перетащила. Вместе с тем он, как и мы, продолжал оставаться в нашей вселенной. Мы как бы заняли два пространственных коридора одновременно; один реальный, другой нет. Один из них — это наше настоящее, другой коридор — латентная вероятность, одна из многих, временно зарезервированная препаратом КР-3. Временно. Всего на два дня.
Это достаточный срок, чтобы причинить огромный ущерб вовлеченному сознанию. Мозг вашей сестры, мистер Бакмэн, был разрушен не токсическими веществами, а невероятной перегрузкой. Причиной смерти стала несовместимая с жизнью травма кортикальной ткани, ускорение естественного неврологического старения… Другими словами, за эти два дня ее мозг получил такую нагрузку, что она умерла от старости.
— У вас есть что-нибудь от головной боли? — обратился Бакмэн к Вестербургу.
— Аптека закрыта, — ответил Вестербург.
— Но у вас есть ключ.
— Я не имею права им пользоваться в отсутствие аптекаря.
— Сделайте исключение! — резко сказал Бакмэн. — Один раз.
Вестербург поднялся и принялся перебирать ключи.
— Если бы аптекарь был на месте, — заметил Бакмэн, — ключ бы вам вообще не понадобился.
— Вся планета, — покачал головой Греб, — управляется бюрократами. — Он посмотрел на Бакмэна. — Похоже, с вас хватит. Примите лекарство и отправляйтесь домой.
— Я не болен. Просто мне нехорошо.
— Не перегружайте себя. Вы же собрались уходить, а потом вернулись.
— Я как животное, — вздохнул Бакмэн. — Как лабораторная крыса.
Зазвонил телефон на огромном дубовом столе.
— Думаете, кто-то из маршалов? — спросил Бакмэн. — Сегодня я не в состоянии с ними общаться.
Герб поднял трубку. Затем, прикрыв рукой микрофон, прошептал:
— Это Тавернер. Джейсон Тавернер.
— Я поговорю с ним. — Бакмэн взял трубку из рук Мэйма и произнес:
— Привет, Тавернер. Поздний час. Металлическим голосом Тавернер ответил:
— Я хочу сдаться полиции. Жду вас в квартире Хизер Гарт. Мы вместе вас ждем.
— Он хочет сдаться, — прошептал Бакмэн Мэйму.
— Пусть приезжает сюда, — прошептал в ответ Мэйм.
— Приезжайте сюда, — сказал Бакмэн в трубку. — А с чего бы это вы решили сдаться властям? — спросил вдруг он. — Мы же вас в конце концов прикончим. Ты что, не понимаешь, сволочь несчастная? Почему ты не пытаешься убежать?
— Куда? — простонал Тавернер.
— В какой-нибудь кампус. В Колумбию. У них достаточно прочное положение. Есть вода и пища.
— Я больше не хочу, чтобы за мной охотились, — сказал Тавернер.
— Жизнь — это когда за тобой охотятся, — назидательно произнес Бакмэн. — Ладно, Тавернер, — вздохнул он — Приезжайте сюда. И бабу эту с собой берите. Возьмем с нее объяснение.
Чертов дурак, подумал он. Сдаться, видите ли, решил!
— Перед тем как приехать, можешь отрезать себе яйца! — рявкнул он в трубку. — — Я хочу во всем признаться, — прозвучал слабый голос Джейсона.
— Как только сюда приедешь, я собственноручно тебя расстреляю, — сказал Бакмэн. — Заявлю, что ты сопротивлялся задержанию. Или еще что-нибудь придумаю. Что угодно У нас тут большой выбор. — Он повесил трубку. — Едет сюда, чтобы его шлепнули, — сказал генерал Мэйму — Вы сами завели на него дело, — пожал плечами Мэйм. — Если хотите, можете оставить его в покое Пусть выпускает пластинки и ведет свое дурацкое шоу.
— Нет, — покачал головой Бакмэн. Вестербург принес две розовые капсулы и бумажный стаканчик с водой.
— Ваше лекарство, — сказал судмедэксперт, ставя стакан перед генералом — Смесь Дарвона.
— Благодарю. — Бакмэн проглотил капсулы, выпил воду, скомкал стаканчик и бросил его в уничтожитель. Наступила тишина.
— Идите домой, — сказал Герб. — А еще лучше, в мотель, хороший мотель в центре города. Выспитесь, не вставайте рано, я разберусь с маршалами, когда они позвонят.
— Мне надо встретить Тавернера.
— Не надо. Я сам заведу на него дело. Или дежурный сержант. Как на любого преступника.
— Герб, — остановил помощника Бакмэн, — я действительно хочу его пристрелить.
Подойдя к столу, генерал открыл нижний ящик, вытащил из него шкатулку из кедрового дерева и поставил на стол. Из шкатулки извлек однозарядный пистолет "ерринджер” двадцать второго калибра. Зарядил пистолет патроном с полым наконечником и взвел курок, удерживая пистолет стволом вверх, как требовали правила безопасности. Привычка.
— Разрешите взглянуть? — произнес Герб. Бакмэн протянул ему оружие.
— Сделано Кольтом. Кольт закупил все матрицы и шаблоны. Я забыл когда.
— Отличное оружие. — Герб взвесил пистолет в руке. — Просто отличное. — Он вернул пистолет генералу. — Но пуля двадцать второго калибра слишком мала. Нужно попасть ему точно между бровями. Для этого он должен стоять строго напротив вас. — Мэйм положил руку на плечо генерала. — Возьмите лучше служебный тридцать восьмой или сорок пятый. Договорились?
— Вы знаете, чей это пистолет? — спросил Бакмэн — Элис. Она хранила его здесь, так как боялась, что может застрелить меня во время ссоры или ночью, когда она., в депрессии. Но это не дамский пистолет. Дерринджер делал дамские пистолеты, но это не дамский.
— Вы купили его для Элис?
— Нет, — вздохнул Бакмэн. — Она сама нашла его в ломбарде в Уаттсе. Отдала за него двадцать пять долларов. Хорошая цена, учитывая состояние оружия. — Генерал поднял голову и посмотрел Гербу в глаза. — Мы действительно должны его прикончить. Если мы не навесим на него это дело, маршалы меня распнут. А я не хочу терять работу.
— Я обо всем позабочусь, — сказал Герб.
— Ладно, — кивнул Бакмэн. — Я пошел домой. — Он уложил пистолет на красную бархатную подушечку в шкатулке, запер ее, потом снова открыл, вытащил пистолет и разрядил его. Герб Мэйм и Фил Вестербург молча следили за действиями начальника. — В этой модели ствол переламывается вбок, — сказал Бакмэн. — Не привившееся конструктивное решение.
— Отправляйтесь домой на служебной машине, — посоветовал Герб. — После всего, что случилось, вам не следует вести вертушку.
— Я могу вести, — сказал Бакмэн. — Я в любом состоянии могу вести, — повторил он. — Чего я не могу, так это убить стоящего напротив меня человека пулей двадцать второго калибра. Кто-то должен сделать это за меня.
— Спокойной ночи, — спокойно произнес Герб.
— Спокойной ночи. — Бакмэн вышел из кабинета и зашагал к лифту по пустым коридорам полицейской академии. “Дарвон” уже начал действовать, боль уменьшилась, и Бакмэн испытывал благодарность и облегчение. Теперь я смогу подышать ночным воздухом, подумал он. И не страдать.
Дверь лифта скользнула в сторону. На пороге стояли Джейсон Тавернер и красивая женщина. Оба были бледны и испуганы. Высокие, красивые, нервные люди. Сразу видно, шестые. Шестые, которые потерпели поражение.
— Вы арестованы, — произнес Бакмэн. — Я зачитаю ваши права. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас. Вы имеете право на защиту, если вы не можете позволить себе адвоката, он будет вам предоставлен. У вас есть право на суд присяжных, если вы от него отказ ы-ваетесь, судью назначит полицейская академия Лос-Анджелеса. Вы поняли, что я вам сказал?
— Я пришел, чтобы снять с себя всякие подозрения, — произнес Джейсон Тавернер.
— Мои сотрудники вас выслушают. Пройдите по коридору в голубой кабинет, вы там уже были. Видите, возле двери стоит человек в однобортном костюме и желтом галстуке? Он вас ждет.
— Я хочу, чтобы с меня сняли подозрения, — повторил Джейсон. — Я признаю, что я был в доме, когда умерла Элис, но к ее смерти я не имею никакого отношения. Я поднялся на второй этаж и увидел ее в ванной комнате. Она хотела дать мне торазин — чтобы снять действие мескалина, который она дала мне раньше.
— Он увидел ее как скелет, — вставила женщина, судя по всему, Хизер Гарт. — Под действием мескалина. Может ли это послужить ему оправданием? Он был не в состоянии контролировать свои поступки, он находился под действием мощного галлюциногенного препарата. Разве этого недостаточно, чтобы человека оправдали? А я вообще не имею к ее смерти ни малейшего отношения. Я даже не знала, что она умерла, пока не прочитала в газете.
— В некоторых штатах этого достаточно, — сказал Бакмэн.
— Но не здесь, — понимающе вздохнула женщина.
— Я заведу на них дело и допрошу, — сказал подошедший Герберт Мэйм. — Идите домой и отдыхайте, мистер Бакмэн. Как мы договорились.
— Благодарю вас, — произнес генерал. — Где мой плащ? Боже, как здесь холодно. На ночь отопление выключают, — виноватым тоном добавил он, обращаясь к Хизер и Джейсону. — Извините.
— Спокойной ночи, — сказал ему Герб.
Бакмэн вошел в лифт и нажал кнопку закрытия дверей. Может, действительно взять полицейскую машину? — подумал Бакмэн. Какой-нибудь курсант-первогодок с удовольствием отвезет меня домой. Или, как предложил Герб, в хороший мотель в центре города. А можно поехать в одну из новых звуконепроницаемых гостиниц в районе аэропорта. Но тогда моя вертушка останется здесь и завтра надо будет снова вызывать такси.
Холодный воздух и темнота на крыше заставили его поморщиться. Даже Дарвон не помогает, подумал он. Не до конца, во всяком случае. Голова все еще болит.
Он открыл дверь вертушки, забрался в салон и захлопнул дверь. Здесь еще холоднее. О боже. Бакмэн завел двигатель и включил обогрев кабины. Ледяной воздух из вмонтированных в пол вентиляторов ударил по ногам. Бакмэна затрясло. Дома мне будет лучше, подумал он. Наручные часы показывали половину третьего утра. Неудивительно, что так холодно.
Почему я выбрал Тавернера? — задумался генерал. Из шести миллиардов человек, населяющих эту планету, выбрать одного конкретного мужчину, который никому не, причинил зла и вообще ничего не сделал, разве что подвернулся властям. Так вот в чем дело, понял он. Джей-сон Тавернер позволил себе попасться на глаза. Не зря у нас говорят, если тебя один раз заметили, потом уже никогда не забудут.
Но я же могу выбрать кого-нибудь другого, как заметил Герб.
Нет, тут же возразил сам себе генерал. Снова и снова нет. Жребий был брошен с самого начала. Еще до того, как кто-либо из нас приложил к этому руку. Тавернер, ты был обречен со старта. С первого своего шага.
Мы играем роли, думал Бакмэн. Занимаем должности. Кто большую, кто маленькую. Кто заурядную, кто странную.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28