— Вы подтверждаете, что вы и есть Джейсон Тавернер?
— Да.
Двое полицейских тщательно обыскали его на предмет оружия. Джейсон безмолвно повиновался. Он по-прежнему не чувствовал ничего особенного. Кроме досады на самого себя за то, что застрял в Лас-Вегасе, хотя прекрасно знал, что оставаться здесь нельзя.
— Мистер Тавернер, — обратился к нему офицер, — мы получили распоряжение из управления полиции Лос-Анджелеса взять вас под охрану ради вашей безопасности и благополучия и препроводить в полицейскую академию Лос-Анджелеса, что мы сейчас и сделаем. Есть ли у вас какие-либо жалобы на то, как с вами обращались?
— Нет, — сказал Джейсон. — Пока нет.
— Садитесь в машину. — Полицейский показал на заднюю дверь летательного аппарата. Джейсон повиновался. Следом за ним в машину затолкали Руфь Раэ. Когда двери захлопнулись, она тихонько заплакала. Он обнял ее за плечи и поцеловал в лоб.
— Что ты такого сделал, почему нас убьют? — спросила она.
— Никто вас убивать не собирается, мисс, — проворчал пересевший к ним с переднего отсека полицейский. — Мы доставим вас в Лос-Анджелес, вот и все. Успокойтесь.
— Я не люблю Лос-Анджелес, — захныкала Руфь. — Я не была там несколько лет. Ненавижу этот город! — Она затравленно огляделась по сторонам.
— Я тоже его ненавижу, — заметил полицейский. Он закрыл ключом дверь между отсеками и сбросил ключ в передний отсек через специальную щель. — Только с этим ничего не поделаешь. Приходится мириться.
— Они, наверное, роются сейчас в моей квартире Все переворачивают, ломают.
— Естественно, — кивнул Джейсон. У него начала болеть голова, подкатила тошнота. Он очень устал. — К кому нас доставят? К Мак-Налти?
— Вряд ли, — равнодушно ответил полицейский. — Вами заинтересовались в верхах. По слухам, вас хочет допросить сам генерал Феликс Бакмэн. Я сижу с вами как свидетель возрождения Иеговы, который в этот самый час творит новые небеса и новую землю, а все, что было раньше, не придет больше ни в сердце, ни в голову. Исайяб5:13, 17.
— Полицейский генерал? — оторопел Джейсон.
— Говорят, — пожал плечами свихнувшийся на религии молодой полицейский. — Не знаю, что вы там натворили, но сделали вы все правильно.
Руфь Раз тихо плакала в темноте.
— Плоть человека, как трава, — продолжал сумасшедший. — Вернее даже, как водоросль. Мы рождены детьми и нам даровано прозрение…
— У тебя есть покурить? — перебил его Джейсон.
— Нет, кончились — Ненормальный постучал по металлической перегородке. — Эй, Рольф, дай покурить нашему брату.
— Держите. — Волосатая рука протянула смятую пачку “Голдис”.
— Благодарю, — сказал Джейсон. — Хочешь? — спросил он, повернувшись к Руфь.
— Я хочу видеть Боба, — захныкала она. — Своего мужа.
Джейсон закурил и погрузился в молчание.
— Не отчаивайтесь, — произнес из темноты полицейский.
— Почему я не должен отчаиваться? — спросил Джейсон.
— В исправительных лагерях не так уж и плохо Когда мы проходили курс начальной подготовки, нас возили в такой лагерь. Там есть душ, кровати с матрасами. Разрешают играть в волейбол, можно заниматься разными хобби, мастерить что-нибудь. Свечки делать. Вручную. Родные вправе передавать вам посылки, а раз в месяц разрешают свидание с родственниками или друзьями. Можно посещать церковь по своему выбору, — добавил он.
— Для меня церковь по выбору, — саркастически заметил Джейсон, — это свободный, открытый мир.
После этих слов в машине воцарилось молчание, нарушаемое лишь ревом двигателя и всхлипываниями Руфь Раз.
Глава 14
Спустя двадцать минут полицейский фургон опустился на крышу полицейской академии Лос-Анджелеса.
Джейсон Тавернер с трудом вылез из аппарата, устало огляделся и вдохнул пропитанный туманом грязный желтый воздух самого большого города Северной Америки. Потом он повернулся, чтобы подать руку Руфь Раз, но свихнувшийся на религии полицейский уже помог ей спуститься.
Их окружили полицейские из Лос-Анджелеса. Джей-сону они показались расслабленными, любопытными и веселыми. Он не заметил в них ни злобы, ни угрозы. Когда ты у них в руках, они добрые, подумал он. Зато когда тебя ловят, они бывают жестокими и беспощадными. Потому что ты можешь убежать. А сейчас такой возможности нет.
— Он пытался совершить самоубийство? — спросил ненормального сержант из Лос-Анджелеса.
— Нет, сэр.
— Ладно, — сказал полицейский из Лос-Анджелеса, обращаясь к наряду из Лас-Вегаса. — С этой минуты за задержанных отвечаем мы.
Доставившие Джейсона полицейские забрались в фургон. Спустя мгновение тот взмыл в небо и развернулся в сторону Невады.
— Сюда. — Сержант резко махнул рукой в сторону трубы лифта.
Полицейские Лос-Анджелеса показались Джейсону несколько крупнее, жестче и старше своих коллег из Лас-Вегаса. А может, у него разыгралось воображение от того, что он начал бояться.
Интересно, как надо разговаривать с полицейским генералом? — подумал Джейсон. Особенно когда все твои теории и объяснения никуда не годятся, ты ничего не знаешь, ни во что не веришь, а все остальное и вовсе запутано… Да ну его к черту, решил он и заскользил в невесомости по трубе лифта рядом с Руфь Раз и охраной. На четырнадцатом этаже они вышли.
***
Перед ними стоял человек в очках без оправы, с переброшенным через руку пальто, в остроносых кожаных туфлях и, отметил Джейсон, с двумя золотыми коронками. Лет пятидесяти, высокий, седовласый, прямой, с доброжелательным аристократическим лицом. На полицейского он совсем не походил.
— Вы Джейсон Тавернер? — спросил человек и протянул руку. Джейсон механически ответил на рукопожатие. Повернувшись к Руфь, человек сказал:
— Вы можете спуститься вниз. Я допрошу вас позже. Сейчас я хочу поговорить с мистером Тавернером.
Полицейские увели Руфь. Она продолжала причитать и жаловаться. Джейсон и полицейский генерал остались вдвоем.
— Меня зовут Феликс Бакмэн. Пройдемте в кабинет. Огромная серо-голубая комната поразила Джейсона. Он и не подозревал, что в полиции может быть такое. Он вообще не думал, что подобный дизайн возможен.
Спустя мгновение Джейсон погрузился в роскошное кожаное кресло. Бакмэн не стал садиться за огромный до нелепости дубовый стол, а прошел к шкафу и повесил пальто на вешалку.
— Я собирался встретить вас на крыше, — сказал он, — но в это время задувает ветер Сантана. Боюсь застудить носоглотку. — Генерал обернулся к Джейсону. — А вы отличаетесь от своей четырехмерной фотографии. Отличия всегда проявляются, когда видишь человека живьем. И это поражает. Во всяком случае, меня. Вы ведь шестой, не так ли?
Встрепенувшись, Джейсон приподнялся с кресла.
— Вы тоже шестой, генерал?
Генерал обнажил в улыбке золотые коронки — дорогой анахронизм — и поднял вверх семь пальцев.
Глава 15
За свою полицейскую карьеру генералу не раз приходилось прибегать к этому жесту. А точнее, четыре раза, при каждой встрече с шестым. И все шестые ему поверили. Генерала это удивляло. Являясь результатом секретного генетического эксперимента, шестые проявляли необычайную доверчивость, когда им намекали, что существуют другие проекты, столь же засекреченные, как они сами.
Бакмэн не хотел оставаться для шестых одним из “обычных”. При таком невыгодном положении ему было трудно с ними общаться. Поэтому генерал и пускался на ухищрение. Таким образом, его отношения с шестыми принимали обратную форму. И это позволяло ему справляться с абсолютно неуправляемыми в других условиях людьми.
Изначальное психологическое превосходство шестого сводилось на нет элементарной выдумкой. И это чрезвычайно нравилось генералу.
Однажды в период расслабления он сказал Элис:
— Я могу переиграть шестого в течение десяти, максимум пятнадцати минут. Но потом… — Он махнул рукой и скомкал добытую на черном рынке сигаретную пачку с двумя сигаретами. — Потом их поле берет верх. Мне нужен рычаг, при помощи которого я бы мог вскрывать их чертово сознание.
Теперь он этот рычаг нашел.
— Почему ты называешь себя седьмым? — спросила Элис. — Ты им все равно врешь, почему не восемь, не тридцать восемь?
— Не стоит впадать в грех тщеславия. И преувеличивать не надо. Людям надо говорить то, во что они готовы поверить.
Жизнь подтвердила его правоту.
— Тебе не поверят, — сказала тогда Элис.
— Куда они денутся, — усмехнулся генерал. — Это же их тайный страх. Черный зверь подсознания. Они шестые по счету в плане генетической реконструкции человека. И прекрасно понимают, что эксперимент можно продолжать и дальше.
Элис это было неинтересно. Пожав плечами, она легкомысленно бросила:
— Тебе следует рекламировать мыло на телевидении. В этом вся Элис. Если предмет ее не интересует, он просто перестает для нее существовать. Пока что ей все сходило с рук. Но рано или поздно, думал генерал, возмездие наступит. Отвергнутая реальность вернется кошмаром. Навалится на человека без всякого предупреждения и затянет в омут безумия. А Элис и так в некотором роде ненормальна.
Столкнувшись с Джейсоном Тавернером, шестым, генерал применил свой излюбленный трюк.
— Нас было очень мало, — сказал он, присев на край огромного дубового стола. — Четверо, если точно. Один уже умер. Так что осталось трое. Я не имею ни малейшего понятия, где они. Между нами еще меньше контактов, чем между вами, шестыми.
— Кто вас разработал? — спросил Джейсон.
— Дилл-Темко. Как и вас. Он отвечал за группы с пятой по седьмую. Потом он вышел на пенсию. И, как вы наверняка знаете, умер.
— Да, — вздохнул Джейсон, — мы были потрясены.
— Мы тоже, — скорбно произнес Бакмэн. — Дилл-Темко был нашим родителем. Единственным родителем. Известно ли вам, что перед смертью он продумал схему подготовки восьмой группы?
— Какими бы они были?
— Это знал только Дилл-Темко, — произнес Бакмэн, чувствуя, что психологическая игра складывается в его пользу. Но…, одно неверное утверждение, одно лишнее слово — и все рухнет.
Генерал рисковал. И это ему нравилось. Ему вообще нравилось играть против более сильного противника, делать ставки вслепую. В такие минуты он казался себе непобедимым.
Нажав на кнопку, Бакмэн произнес:
— Пеги, принесите нам кофе, сливки, все, что положено. Спасибо. — Он пристально посмотрел на Джейсо-на Тавернера.
Любой, кто хоть раз встречался с шестыми, узнал бы в нем шестого. Мощный торс, массивные мышцы спины и рук, крупная красивая голова. Большинство обычных никогда не знали, что перед ними шестой. Они не обладали опытом генерала. И его глубокими познаниями. Как-то раз он сказал Элис:
— Они никогда не победят. Никогда не будут управлять моим миром.
— У тебя нет мира, — ответила ему сестра. — У тебя есть только офис.
На этом их спор и закончился.
— Мистер Тавернер, — напрямую спросил Бакмэн, — как вам удалось изъять ваши документы, удостоверения, микрофильмы и даже целые досье из всех баз данных на планете? Мне такое казалось немыслимым.
Генерал пристально смотрел на красивое…, стареющее лицо шестого и ждал ответа.
Глава 16
Что мне ему ответить? — думал Джейсон Тавернер, молча глядя на полицейского генерала. Рассказать о том, что случилось? Это будет довольно трудно, потому что на самом деле я сам ничего толком не понимаю.
Но, может быть, седьмой поймет…, одному богу известно, на что они способны. Попробую, решил он, объяснить все.
Однако что-то ему помешало. Ничего не буду говорить, решил Джейсон. Теоретически он может сделать со мной все что угодно. Он генерал, у него власть, он седьмой, власть его безгранична. И мне не следует об этом забывать хотя бы из чувства самосохранения.
— То, что вы шестой, — произнес Бакмэн после некоторого молчания, — заставляет меня взглянуть на все несколько иначе. Тут задействованы и другие шестые? — Он пристально посмотрел Джейсону в глаза. Это было неприятно и мешало думать. — Похоже, мы столкнулись с первым конкретным случаем, когда шестые…
— Нет, — перебил Джейсон.
— Нет? — Бакмэн продолжал буравить его взглядом. — Хотите сказать, что другие шестые здесь ни при чем?
— Я знаю только одного шестого. Это Хизер Гарт. Она считает меня тщеславным грубияном. — Последние слова Джейсон произнес с горечью.
Бакмэн удивленно поднял брови — он не знал, что знаменитая певица Хизер Гарт была шестой. Хотя, если подумать, все сходится.
— Если мисс Гарт — шестая, может, есть смысл пригласить и ее? На консультацию. — Полицейские эвфемизмы легко слетали с его языка.
— Давайте, — сказал Джейсон. — Пропустите ее через свои жернова. — Тон его стал резким и грубым. — Покажите ей. Бросьте в трудовой лагерь.
Вы, шестые, подумал про себя Бакмэн, не очень-то жалуете друг друга. Генералу уже приходилось сталкиваться с подобным отношением, и это его всегда удивляло. Элитная группа, созданная для поддержания моральных стандартов общества. На деле же они превращались в ничтожества — и все только потому, что терпеть не могли друг друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28