-
Это только на три дня, и после заседания суда вы будете свободны - все,
кто невиновен.
Стражники отвели нас из Цитадели вниз, на площадь, а оттуда к
дому-колодцу.
Когда мы входили через ворота во двор, я испытала очень знакомые
чувства. Здесь царила та же атмосфера, что и в Су'ниаре, Гетфирле,
Цир-нанте или еще в каком-нибудь ордене внутреннего города Касабаарде.
Тирзаэл остановил стражников у входа. Нам он сказал:
- Теперь я должен забрать у вас оружие.
Блейз расстегнул пряжку своего пояса с мечами и передал молодой
женщине рядом с Тирзаэлом свои харур-нилгри и харур-нацари. Родион сначала
противилась, но затем все же отдала свои мечи. Свой парализатор я оставила
у Адаира.
- И ваш нож, - сказал мне говорящий с землей.
- Это не оружие.
- Это не играет роли.
Без ножа я чувствовала себя голой.
- Теперь вы свободны, внутри этих стен, - сказал он.
Бродин, молчал до сих пор, пошел за ним, когда тот стал уходить, и я
видела, как оба входили под большой центральный купол дома-колодца.
Блейз заметил, что я наблюдала за ними.
- Вы не можете ему в этом отказать. Давайте, поищем кухню; я ничего
не ел со вчерашнего вечера.
"А не боится ли он нас?" - спросила я себя, глядя вслед Бродину. Но
это могло оказаться и нервной его оценкой. Он происходил из Южной Дадени и
являлся, вероятно, религиозным человеком, искавшим скорого покоя или
утешения.
Как и в Дамари-на-Холме, здесь имели кухни, хлева для животных и
кузнеца, все за стенами дома-колодца. Здесь значительную площадь занимали
сады и дворы, росли кусты "птичьего крыла" и высокие деревья лапуур.
Позднее, в течении этого утра, я вернулась во двор и подошла к
воротам; меня одолевали беспокойство и любопытство. Здесь не было иного
занятия кроме ожидания, именно это ожидание исключало спокойствие, которое
было возможно в Касабаарде.
Здесь находилось много тех, кто посвятил себя Богине. Они ходили
босыми со сбритыми гривами и в одеяниях священников, состоявших из одного
лишь полотнища коричневого цвета, обмотанного вокруг талии и завязанного
на бедрах. Древние каменные плиты были покрыты грязными следами ног.
Никто из хранителей колодца или говорящих с землей не произносили ни
слова, хотя кое-кто из них с любопытством посматривал в мою сторону.
Я все еще стояла у ворот, когда прибыла следующая группа, состоявшая
из стражников Короны и нескольких человек в одежде корабельщиков, и я
узнала во главе всей этой компании т'ан Эвален. С ней находились женщина с
Покинутого Побережья - Хавот-джайр - и Халтерн.
Я увидела подходившего Тирзаэла и тоже приблизилась к группе.
- Как вы добрались? - спросила я Халтерна.
- На море бывают волны огромной высоты, - ответил тот. - Он был
бледен. - Я все еще не пришел в себя от всего - этого. Мы две недели
постояли в порту Кварта, чтобы переждать штормовую погоду, иначе были бы
здесь до вас. Кристи, есть ли что-нибудь в чем вы срочно нуждаетесь?
- Если хотите сделать что-нибудь очень приятное, то можете держать
Сэма Хакстона в курсе дел, происходящих здесь... - Меня прервал Тирзаэл,
разъединивший нас резким жестом. Он принял у Эвален Хавот-джайр и
выпроводил остальных наружу.
- Вы, - сказал он, когда они ушли, - не должны позволять себе
святотатств в ЕЕ доме.
Однажды я была признана ЕЮ, - сказала я, испытывая тайное
удовольствие при виде его изумленного лица. - В одном доме-колодце в
Корбеке.
Но там, в Корбеке, существовал и другой дом-колодец, придуманный
Арадом фарс с судебным процессом и ночи в камере, о которых я не хотела и
думать. В этот момент я спросила себя, чем же все-таки закон Короны
отличается от справедливости домов-колодцев.
В доме Богини ничто не менялось кроме света: белое солнце днем и
яркие звезды ночью.
Блейз предался молчаливому наблюдению. Родион злилась, как кацца в
клетке. Хавот-джайр вела себя настороженно, держалась в стороне; она
слишком мало реагировала на все окружающие, чтобы ее можно было считать
нормальной.
Моя единственная в этот день попытка поговорить с ней окончилась
неудачей. Но, в конце, мне удалось вынудить ее дать мне ответ.
- Я бы не хотела этого знать, - сказала она с выражением имирианским
акцентам. Хотя день был теплым, ее знобило. - Да и что мне оттого, если
одним чужаком станет больше или меньше? Если бы я вас убила, то смогла бы,
по крайней мере, отправиться домой, в Кель Харантиш.
- Это и есть ваше желание? - После всего, что я услышала, это очень
удивило меня.
- Я это знала. - Она сидела прислонившись спиной к стене двора и
смотрела в ясное небо. - Что я знаю о заговорах, о других мирах? Ничего.
Что мне нужно знать? Еще меньше. А теперь я никогда...
Она потеряла нить разговора и снова стала рисовать какие-то
замысловатые узоры на грязи, покрывавшей древние, потрескавшиеся плиты
пола.
Я оставила ее. Ее враждебность не вызывала никаких сомнений. Иногда
она растерянно озиралась по сторонам, как будто знала, что что-то не в
порядке, но не могла точно сказать, в чем дело. Я знала, что виновной во
всех своих бедах она считала меня. Видимо, мне следовало быть
предупредительнее к ней и умереть в Касабаарде...
Я стала следить за тем, чтобы она никогда не оказывалась у меня за
спиной.
- Завтра, - сказал Родион и забарабанила каблуком сапога по ножке
стола. - Завтра. О, гибель земли! Как только вы можете сидеть здесь так
спокойно?
В кухне оставалось только мы втроем. Служители Богини поели и
разошлись по своим делам. Лучи послеполуденного солнца косо падали через
окна-бойницы плиты пола.
- Если у тебя есть идея получше, скажи нам.
Она пристально посмотрела на Блейза. Краска, которой были выкрашены
ее волосы, смылась, и грива, приобретшая темно-коричневый оттенок, матово
выделялась на золотистой коже.
- Но должно быть что-нибудь, что мы можем сделать! - сказала она.
- Уметь ждать - бесценная способность. Овладей ею... - сказал он, -
впрочем, нет, мне жаль, что я так сказал, арикей-те.
Она встала. Ее рука скользнула за спину в непроизвольном движении,
характерном для жителей Южной земли, означающем, что имеются харуры. И то,
что их там не было, разозлило ее.
- По мне - оставайся тут сидеть, пока не превратишься в камень, -
сказала она, - может быть, это и есть лучшее твое занятие.
Она тенью промелькнула через дверь, а затем я услышала стук каблуков
ее сапог во дворе. Кто-то заговорил с ней, и до меня долетел ее
раздраженный ответ.
- Ну что, сестра моя, - измученно сказала Блейз, - что вы об этом
думаете?
- Думаю, что она нервничает почти так же, как и я.
Он коротко улыбнулся.
- Не имеет смысла поднимать много шума, если можно только ждать.
Этому я уже очень давно научился. Кристи, не думаете ли вы, что с ней
неладно еще по какой-то причине?
- Например?
Он помолчал, очевидно, подбирая слова, затем сказал:
- Может быть, сейчас для нее положение в Таткаэре выглядит иным, не
таким, каким оно казалось в пути и в Касабаарде.
Он сидел, повернувшись ко мне неизуродованной стороной лица, и
выглядел так моложе. За его ранимостью скрывалось нечто большее, чем
просто физическая сила.
- Я думала, что вы с ней арикей.
- Временами мы спорим мы друг с другом. Для этого есть много причин.
Я думал... надеялся... - Его рука, лежавшая на столе, сжалась в кулаках. -
Мы с ней должны были бы стать н'ри н'сут. Медуэнин и Орландис, и это не
имеет большого значения. Кристи, она молода. Она хочет путешествовать и
участвовать в различных схватках, иметь арикей, какие ей, только
требуются, когда превращение из аширен уже позади. Что же мне делать? Я
состояла на службе почти всюду на Орте и уже не знаю места, куда бы мог
вернуться. - Помолчав немного, он добавил: - Ну так что?
- Гм-м-м. Я как раз подумала о Хакатаку, где я была до прибытия сюда.
Это в основном сельскохозяйственный мир. - сказала я.
- Там было грязно, пища отвратительна и всюду приходилось
передвигаться пешком. Вернувшись на Землю, я могла думать только об одном:
это был последний раз, когда я посетила другой мир, клянусь в том. Никогда
больше.
Потом речь зашла о Каррике, и посмотрели бы вы на меня, как я
старалась, чтобы не ускользнул этот шанс. Вы не поверили бы, обнаружив
такое старание со стороны кого-либо, твердо решившего, подобно мне никогда
в жизни более не покидать свою планету.
- У меня уже давно такое же чувство.
- Не думаю, что она у вас так давно, да и кроме того - какое это
имеет отношение к моей деятельности?
Он запрокинул назад голову и засмеялся. На его шее проступили жилы,
толстые, как жгуты.
- Тут вы, наверное, правы. Мы ничего не сможем сделать, пока не
закончится это расследование. Я следую своему собственному рецепту:
терпение.
"Мне тоже нужно терпение, - подумала я, - и оно нужно мне именно
теперь."
Родион сидела на крою большого колодца и смотрела наружу через
главные ворота. Служители Богини не будит вмешиваться, пока мы не
попытаемся исчезнуть. Я села рядом с нею и погрузила руку в холодную воду.
На большой площади было видно много людей, быстро проходившись мимо
по своим делам. Тут сооружалось нечто вроде палаток и лачуг. Это было не
лучшее лекарство от терпения - сидеть здесь и ощущать себя обреченными на
бездеятельность.
Родион ударила вооруженным когтем пальцем руки по воде. Испуганно
засновали туда-сюда красные рыбки. Затем она сказала:
- Мне бы хотелось снова оказаться в Ширия-Шенине.
Для меня это было неожиданностью.
- Почему?
- О, не зная... я положила там четыре года, знаете ли. Часто мне там
нравилось. Хотя меня и назвали "Полузолотом". Но это я слышала всего лишь
от нескольких человек. - Она пожала плечами. - Надеюсь, что привыкну к
этому месту. И к Орландис.
Что-то в ее поведении не вязалось с тем, что она говорила. Она
скрывала радость, волнение, какой-то сюрприз. "Перед чем она испытывает
такой страх, что утаивает это?" - спросила я себя.
- Что ты хочешь делать, теперь, когда ты уже не аширен?
- Я буду изучать политику, - уверенно сказала она. - Ведь все же одна
Орландис является Т'Ан Мелкати, потому и я вряд ли смогу иначе. То есть,
если я останусь Орландис.
Из-под коротких ресниц сверкнули ее глаза.
- А Медуэнин?
Она вдохнула и потянулась всем своим сильным телом. Мечтательно
сказала:
- Да, Медуэнин. Я еще не знаю римонских телестре...
- Это обязательно должно быть одно или другое, но ничего иного? Нет,
погоди, ничего не говори. Я знаю Южную землю. Но ты, наверное, будешь
путешествовать, не так ли?
- Важно еще и то, куда мне потом вернуться.
- А Блейз?
- Да, это тоже важно. Скоро мне нужно будет решится, Кристи.
Сейчас она казалось мне старше, чем в последние дни, причем не только
физически, но по образу мыслей и поведению. Я сказала:
- Тебе не следовало бы поступать слишком поспешно.
- Дело подвинулось гораздо дальше, чем вы думаете, - ответила она, и
ее глаза излучали буйную веселость. С типично ортеанским сочетанием
радости и озабоченности она добавила: - Мне нужно решить, какая телестре
подойдет мне более всего, чтобы родить там аширен.
- Что... скоро? Сейчас?
Она засмеялось.
- Я знаю с Арентине, что ношу в себе детей. Кристи, держите это при
себе, пока я не решила... Неприлично о чем-то говорить прежде, чем принял
решение. Аширен принадлежат Орландис. Они могут воспротивиться и не
позволить мне назваться н'ри н'сут Медуэнин... если случится так, что я
решусь на это.
- Ты скажешь об этом Блейзу.
- Да, если принимать Медуэнина в расчет... С'арант, а что вы думаете?
Ребенок или дети будут принадлежать не отцу и даже матери, а всей
телестре. Это я узнала еще в Бет'ру-элене.
- Я никому об этом не расскажу, пока этого не сделаешь ты, - сказала
я. - Ты жительница Южной земли и потому одна лучше справишься с этой
проблемой.
Наступил первый день восьмой недели, день судебного процесса. Я
проснулась задолго до первых предрассветных сумерек и услышала, как прибыл
конвой.
Стражники уже ушли обратно, а я еще не успела одеться. Я заметила,
что забрали Бродина. Его доставили в зал Справедливости перед рассветом.
Во время колокольного звона в середине утра они пришли за Родион, а
позднее, незадолго до полученного звона, увели Блейза, после чего осталось
только я одна. Мне приходилось лишь ждать.
Мимо проплывали облака, массивные и причудливых форм, а белесое небо
было усеяно звездами. Миновало полдень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Это только на три дня, и после заседания суда вы будете свободны - все,
кто невиновен.
Стражники отвели нас из Цитадели вниз, на площадь, а оттуда к
дому-колодцу.
Когда мы входили через ворота во двор, я испытала очень знакомые
чувства. Здесь царила та же атмосфера, что и в Су'ниаре, Гетфирле,
Цир-нанте или еще в каком-нибудь ордене внутреннего города Касабаарде.
Тирзаэл остановил стражников у входа. Нам он сказал:
- Теперь я должен забрать у вас оружие.
Блейз расстегнул пряжку своего пояса с мечами и передал молодой
женщине рядом с Тирзаэлом свои харур-нилгри и харур-нацари. Родион сначала
противилась, но затем все же отдала свои мечи. Свой парализатор я оставила
у Адаира.
- И ваш нож, - сказал мне говорящий с землей.
- Это не оружие.
- Это не играет роли.
Без ножа я чувствовала себя голой.
- Теперь вы свободны, внутри этих стен, - сказал он.
Бродин, молчал до сих пор, пошел за ним, когда тот стал уходить, и я
видела, как оба входили под большой центральный купол дома-колодца.
Блейз заметил, что я наблюдала за ними.
- Вы не можете ему в этом отказать. Давайте, поищем кухню; я ничего
не ел со вчерашнего вечера.
"А не боится ли он нас?" - спросила я себя, глядя вслед Бродину. Но
это могло оказаться и нервной его оценкой. Он происходил из Южной Дадени и
являлся, вероятно, религиозным человеком, искавшим скорого покоя или
утешения.
Как и в Дамари-на-Холме, здесь имели кухни, хлева для животных и
кузнеца, все за стенами дома-колодца. Здесь значительную площадь занимали
сады и дворы, росли кусты "птичьего крыла" и высокие деревья лапуур.
Позднее, в течении этого утра, я вернулась во двор и подошла к
воротам; меня одолевали беспокойство и любопытство. Здесь не было иного
занятия кроме ожидания, именно это ожидание исключало спокойствие, которое
было возможно в Касабаарде.
Здесь находилось много тех, кто посвятил себя Богине. Они ходили
босыми со сбритыми гривами и в одеяниях священников, состоявших из одного
лишь полотнища коричневого цвета, обмотанного вокруг талии и завязанного
на бедрах. Древние каменные плиты были покрыты грязными следами ног.
Никто из хранителей колодца или говорящих с землей не произносили ни
слова, хотя кое-кто из них с любопытством посматривал в мою сторону.
Я все еще стояла у ворот, когда прибыла следующая группа, состоявшая
из стражников Короны и нескольких человек в одежде корабельщиков, и я
узнала во главе всей этой компании т'ан Эвален. С ней находились женщина с
Покинутого Побережья - Хавот-джайр - и Халтерн.
Я увидела подходившего Тирзаэла и тоже приблизилась к группе.
- Как вы добрались? - спросила я Халтерна.
- На море бывают волны огромной высоты, - ответил тот. - Он был
бледен. - Я все еще не пришел в себя от всего - этого. Мы две недели
постояли в порту Кварта, чтобы переждать штормовую погоду, иначе были бы
здесь до вас. Кристи, есть ли что-нибудь в чем вы срочно нуждаетесь?
- Если хотите сделать что-нибудь очень приятное, то можете держать
Сэма Хакстона в курсе дел, происходящих здесь... - Меня прервал Тирзаэл,
разъединивший нас резким жестом. Он принял у Эвален Хавот-джайр и
выпроводил остальных наружу.
- Вы, - сказал он, когда они ушли, - не должны позволять себе
святотатств в ЕЕ доме.
Однажды я была признана ЕЮ, - сказала я, испытывая тайное
удовольствие при виде его изумленного лица. - В одном доме-колодце в
Корбеке.
Но там, в Корбеке, существовал и другой дом-колодец, придуманный
Арадом фарс с судебным процессом и ночи в камере, о которых я не хотела и
думать. В этот момент я спросила себя, чем же все-таки закон Короны
отличается от справедливости домов-колодцев.
В доме Богини ничто не менялось кроме света: белое солнце днем и
яркие звезды ночью.
Блейз предался молчаливому наблюдению. Родион злилась, как кацца в
клетке. Хавот-джайр вела себя настороженно, держалась в стороне; она
слишком мало реагировала на все окружающие, чтобы ее можно было считать
нормальной.
Моя единственная в этот день попытка поговорить с ней окончилась
неудачей. Но, в конце, мне удалось вынудить ее дать мне ответ.
- Я бы не хотела этого знать, - сказала она с выражением имирианским
акцентам. Хотя день был теплым, ее знобило. - Да и что мне оттого, если
одним чужаком станет больше или меньше? Если бы я вас убила, то смогла бы,
по крайней мере, отправиться домой, в Кель Харантиш.
- Это и есть ваше желание? - После всего, что я услышала, это очень
удивило меня.
- Я это знала. - Она сидела прислонившись спиной к стене двора и
смотрела в ясное небо. - Что я знаю о заговорах, о других мирах? Ничего.
Что мне нужно знать? Еще меньше. А теперь я никогда...
Она потеряла нить разговора и снова стала рисовать какие-то
замысловатые узоры на грязи, покрывавшей древние, потрескавшиеся плиты
пола.
Я оставила ее. Ее враждебность не вызывала никаких сомнений. Иногда
она растерянно озиралась по сторонам, как будто знала, что что-то не в
порядке, но не могла точно сказать, в чем дело. Я знала, что виновной во
всех своих бедах она считала меня. Видимо, мне следовало быть
предупредительнее к ней и умереть в Касабаарде...
Я стала следить за тем, чтобы она никогда не оказывалась у меня за
спиной.
- Завтра, - сказал Родион и забарабанила каблуком сапога по ножке
стола. - Завтра. О, гибель земли! Как только вы можете сидеть здесь так
спокойно?
В кухне оставалось только мы втроем. Служители Богини поели и
разошлись по своим делам. Лучи послеполуденного солнца косо падали через
окна-бойницы плиты пола.
- Если у тебя есть идея получше, скажи нам.
Она пристально посмотрела на Блейза. Краска, которой были выкрашены
ее волосы, смылась, и грива, приобретшая темно-коричневый оттенок, матово
выделялась на золотистой коже.
- Но должно быть что-нибудь, что мы можем сделать! - сказала она.
- Уметь ждать - бесценная способность. Овладей ею... - сказал он, -
впрочем, нет, мне жаль, что я так сказал, арикей-те.
Она встала. Ее рука скользнула за спину в непроизвольном движении,
характерном для жителей Южной земли, означающем, что имеются харуры. И то,
что их там не было, разозлило ее.
- По мне - оставайся тут сидеть, пока не превратишься в камень, -
сказала она, - может быть, это и есть лучшее твое занятие.
Она тенью промелькнула через дверь, а затем я услышала стук каблуков
ее сапог во дворе. Кто-то заговорил с ней, и до меня долетел ее
раздраженный ответ.
- Ну что, сестра моя, - измученно сказала Блейз, - что вы об этом
думаете?
- Думаю, что она нервничает почти так же, как и я.
Он коротко улыбнулся.
- Не имеет смысла поднимать много шума, если можно только ждать.
Этому я уже очень давно научился. Кристи, не думаете ли вы, что с ней
неладно еще по какой-то причине?
- Например?
Он помолчал, очевидно, подбирая слова, затем сказал:
- Может быть, сейчас для нее положение в Таткаэре выглядит иным, не
таким, каким оно казалось в пути и в Касабаарде.
Он сидел, повернувшись ко мне неизуродованной стороной лица, и
выглядел так моложе. За его ранимостью скрывалось нечто большее, чем
просто физическая сила.
- Я думала, что вы с ней арикей.
- Временами мы спорим мы друг с другом. Для этого есть много причин.
Я думал... надеялся... - Его рука, лежавшая на столе, сжалась в кулаках. -
Мы с ней должны были бы стать н'ри н'сут. Медуэнин и Орландис, и это не
имеет большого значения. Кристи, она молода. Она хочет путешествовать и
участвовать в различных схватках, иметь арикей, какие ей, только
требуются, когда превращение из аширен уже позади. Что же мне делать? Я
состояла на службе почти всюду на Орте и уже не знаю места, куда бы мог
вернуться. - Помолчав немного, он добавил: - Ну так что?
- Гм-м-м. Я как раз подумала о Хакатаку, где я была до прибытия сюда.
Это в основном сельскохозяйственный мир. - сказала я.
- Там было грязно, пища отвратительна и всюду приходилось
передвигаться пешком. Вернувшись на Землю, я могла думать только об одном:
это был последний раз, когда я посетила другой мир, клянусь в том. Никогда
больше.
Потом речь зашла о Каррике, и посмотрели бы вы на меня, как я
старалась, чтобы не ускользнул этот шанс. Вы не поверили бы, обнаружив
такое старание со стороны кого-либо, твердо решившего, подобно мне никогда
в жизни более не покидать свою планету.
- У меня уже давно такое же чувство.
- Не думаю, что она у вас так давно, да и кроме того - какое это
имеет отношение к моей деятельности?
Он запрокинул назад голову и засмеялся. На его шее проступили жилы,
толстые, как жгуты.
- Тут вы, наверное, правы. Мы ничего не сможем сделать, пока не
закончится это расследование. Я следую своему собственному рецепту:
терпение.
"Мне тоже нужно терпение, - подумала я, - и оно нужно мне именно
теперь."
Родион сидела на крою большого колодца и смотрела наружу через
главные ворота. Служители Богини не будит вмешиваться, пока мы не
попытаемся исчезнуть. Я села рядом с нею и погрузила руку в холодную воду.
На большой площади было видно много людей, быстро проходившись мимо
по своим делам. Тут сооружалось нечто вроде палаток и лачуг. Это было не
лучшее лекарство от терпения - сидеть здесь и ощущать себя обреченными на
бездеятельность.
Родион ударила вооруженным когтем пальцем руки по воде. Испуганно
засновали туда-сюда красные рыбки. Затем она сказала:
- Мне бы хотелось снова оказаться в Ширия-Шенине.
Для меня это было неожиданностью.
- Почему?
- О, не зная... я положила там четыре года, знаете ли. Часто мне там
нравилось. Хотя меня и назвали "Полузолотом". Но это я слышала всего лишь
от нескольких человек. - Она пожала плечами. - Надеюсь, что привыкну к
этому месту. И к Орландис.
Что-то в ее поведении не вязалось с тем, что она говорила. Она
скрывала радость, волнение, какой-то сюрприз. "Перед чем она испытывает
такой страх, что утаивает это?" - спросила я себя.
- Что ты хочешь делать, теперь, когда ты уже не аширен?
- Я буду изучать политику, - уверенно сказала она. - Ведь все же одна
Орландис является Т'Ан Мелкати, потому и я вряд ли смогу иначе. То есть,
если я останусь Орландис.
Из-под коротких ресниц сверкнули ее глаза.
- А Медуэнин?
Она вдохнула и потянулась всем своим сильным телом. Мечтательно
сказала:
- Да, Медуэнин. Я еще не знаю римонских телестре...
- Это обязательно должно быть одно или другое, но ничего иного? Нет,
погоди, ничего не говори. Я знаю Южную землю. Но ты, наверное, будешь
путешествовать, не так ли?
- Важно еще и то, куда мне потом вернуться.
- А Блейз?
- Да, это тоже важно. Скоро мне нужно будет решится, Кристи.
Сейчас она казалось мне старше, чем в последние дни, причем не только
физически, но по образу мыслей и поведению. Я сказала:
- Тебе не следовало бы поступать слишком поспешно.
- Дело подвинулось гораздо дальше, чем вы думаете, - ответила она, и
ее глаза излучали буйную веселость. С типично ортеанским сочетанием
радости и озабоченности она добавила: - Мне нужно решить, какая телестре
подойдет мне более всего, чтобы родить там аширен.
- Что... скоро? Сейчас?
Она засмеялось.
- Я знаю с Арентине, что ношу в себе детей. Кристи, держите это при
себе, пока я не решила... Неприлично о чем-то говорить прежде, чем принял
решение. Аширен принадлежат Орландис. Они могут воспротивиться и не
позволить мне назваться н'ри н'сут Медуэнин... если случится так, что я
решусь на это.
- Ты скажешь об этом Блейзу.
- Да, если принимать Медуэнина в расчет... С'арант, а что вы думаете?
Ребенок или дети будут принадлежать не отцу и даже матери, а всей
телестре. Это я узнала еще в Бет'ру-элене.
- Я никому об этом не расскажу, пока этого не сделаешь ты, - сказала
я. - Ты жительница Южной земли и потому одна лучше справишься с этой
проблемой.
Наступил первый день восьмой недели, день судебного процесса. Я
проснулась задолго до первых предрассветных сумерек и услышала, как прибыл
конвой.
Стражники уже ушли обратно, а я еще не успела одеться. Я заметила,
что забрали Бродина. Его доставили в зал Справедливости перед рассветом.
Во время колокольного звона в середине утра они пришли за Родион, а
позднее, незадолго до полученного звона, увели Блейза, после чего осталось
только я одна. Мне приходилось лишь ждать.
Мимо проплывали облака, массивные и причудливых форм, а белесое небо
было усеяно звездами. Миновало полдень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87