На экраны вернулись телесериалы — около двадцати штук в день. Все-все вернулось на круги своя...
— О, Антонио, не видел ли ты мои прокладки? — трагическим голосом вопросил я, услышав жалобные вопли очередной страдающей Марии.
— Шел бы ты, Миша... трудиться в комнату. И тебе телик мешать не будет, и я от тебя отдохну, — ласково предложила Валька, и я потащил старенький, купленный в комисе ноутбук в комнату.
— Чем занимаешься? — спросил я у Альки, намекая на то, что неплохо было бы освободить мне стол.
— Редактирую Пришвина, — важно сказал он, старательно чиркая в «Хрестоматии» для пятого класса карандашом. — Чудовищно пишет. Его бы из вашего журнала поганой метлой с такими рассказами погнали.
— Это верно, — согласился я, подумав, что тезка мой — Михаил Михайлович — скорее всего не стал бы пристраивать свои опусы в наш журнал.
— Иди-ка, дружок, за секретер, мне тут поработать надо, — сказал я не понимающему тонких намеков сыну, и тот, сделав мне козью морду, освободил стол, на который я торжественно водрузил своего маленького помощника.
Подпер голову руками и уставился в закатное, исчерченное перламутровыми облаками небо...
Точно такие же перистые облака плыли над черной пирамидой, на которую мы с Валькой и Алькой поехали взглянуть в прошлое воскресенье. Мы доехали на метро до станция «Московская» и пошли к памятнику защитникам Ленинграда, называемого в народе «Стамеской». Чудовище это всегда производило на меня тягостное впечатление: мало того, что обелиск и впрямь сделан в форме стамески, так под ним еще и карикатурно крохотные бронзовые человечки мечутся — ужас какой-то!
Алька углядел черную пирамиду уже от универсама, примыкавшего к универмагу «Московский», но целиком мы увидели ее, только дойдя до начала Московского шоссе. Она высилась на месте парка Городов-героев и была окружена наспех поставленным бетонным забором. Выглядела черная пирамида впечатляюще, но по-настоящему оценил я ее размеры, только заметив стоящий подле нее храм Георгия Победоносца.
— Ух ты! Здорово смахивает на террикон! — сказала Валька, повиснув на моем локте. — А по телику она кажется не такой уж большой.
На площади Победы царило оживление: съехавшийся с разных концов Питера люд глазел на пирамиду, налюбовавшиеся мрачной махиной дети толкались у лотков с мороженым, хот-догами и пепси.
— Так это и есть звездолет пришельцев? — спросил Алька, несколько минут почтительно взиравший на черную гору. — Отпад! Что же они в нее напихали?
— Ума не приложу, — честно сказал я, потому что стараюсь без особой необходимости сыну не врать. — Версии разные ты и сам слышал, если новости смотрел. Выбирай по вкусу.
— Но ты-то как думаешь, зачем они прилетели? — не унимался Алька.
— Не знаю, — повторил я и, чтобы пресечь дальнейшие вопросы, добавил: — Чтобы глаза нам мозолить.
— Ага, — сказал Алька и надолго задумался...
Розовое небо полиловело, три вспугнутые чем-то вороны поднялись с растущих во дворе вязов, и я занес пальцы над клавиатурой. Делать нечего, придется написать шефу статью. Ну, например, о летающих крокодилах. Крокодилах-мутантах. Которые появились в нашем городе после того, как мода на разведение их в ванных комнатах прошла, и новые русские стали избавляться от своих беспокойных питомцев. Что мода была — это я знаю наверняка. Что модные цацки быстро устаревают — общеизвестно.
Стало быть, начали хозяева выбрасывать надоевших крокодилов во дворы. А те принялись жрать бомжей. Милиция взялась их, то есть не бомжей, а крокодилов, конечно, отстреливать, и те, в поисках спасения, устремились в городскую канализацию, по которой спускают из заводов всякую химию и радиоактивную дрянь. И тут-то крокодилы стали мутировать, и у них отросли крылья. Придумать две-три истории, рассказанные якобы очевидцами: бомжом, ассенизатором и милиционером, — это мне пара плевых. А если добавить к ним для затравки байку, как воспитании к-крокодил съел своего новорусского хозяина и гадил потом, на радость бомжам, золотыми перстнями и цепочками, это будет определенно иметь успех. Кто не поверит — посмеется.
Я застучал по клавишам и за пару часов состряпал крокодильную статью.
А когда Валька пошла спать и выгнала меня на кухню, принялся составлять конспект нового опуса о пирамидах. Того, что станет продолжением статьи, которую шеф сочтет возможным напечатать в лучшем случае номера через два. Если черные пирамиды пришельцев никак себя до тех пор не проявят. Во что, честно сказать, верилось мне с трудом. Ведь не за тем же, действительно, эти семь громадин преодолели бог весть сколько парсеков, чтобы мозолить нам глаза?
Итак, новая статья о пирамидах будет посвящена следующим вопросам.
Джон Энтони Уэст, автор «Ключа путешественника», «Змея в небе» и других книг, в которых излагает свои взгляды на развитие цивилизации Египта, писал, что три великие пирамиды отличаются от всех остальных не только отсутствием в них росписей и следов захоронения фараонов, но и качеством строительных работ: «Есть противоречие в сценарии, который звучит следующим образом: сначала возводятся никуда не годные пирамиды, неразумные конструктивно; внезапно начинается строительство совершенно невероятных пирамид, конструктивно превосходящих все, что только можно себе представить; и вдруг, внезапно, поворот назад, к дрянным пирамидам. В этом нет логики... Применительно, скажем, к автомобилестроению это выглядело бы так: промышленность изобретает и строит „Форд-Т“, затем внезапно изобретает „Порше“ 93-года и выпускает их несколько штук, потом забывает, как это делается, и возвращается к выпуску модели „Форт-Т“... Цивилизации так не работают».
Под «никуда не годными пирамидами» Уэст подразумевает ступенчатую пирамиду Джосера в Саккаре, возведенную во времена III династии, — внушительное сооружение, построенное из сравнительно небольших блоков, с ненадежными внутренними камерами. Говоря о «дрянных пирамидах», он имеет в виду пирамиды V и VI династии, украшенные изнутри прекрасными «Текстами пирамид», но построенными так плохо, что почти полностью обрушились, и сегодня большая часть их представляет собой груды щебня. А вот пирамиды IV династии в Гизе, как это ни странно, построены так, что простояли тысячи лет, почти не пострадав.
В результате сильного землетрясения 1301 года с Великой пирамиды, приписываемой Хуфу, осыпалась большая часть облицовки, и ее вывезли на стройки Каира. Однако вблизи основания остались еще плиты, которые подробно обследовал в XIX веке археолог У.М.Флиндерс Петри. С изумлением он писал, что размеры плит выдержаны с точностью около 0,2 мм, причем стыки подогнаны так, что в них нельзя просунуть лезвие перочинного ножа. «Даже просто уложить плиты с такой точностью — достижение, — отмечал он, — но сделать это с цементной связкой — вещь почти невозможная; ее можно сравнить разве что с оптической системой площадью в несколько гектаров».
К «невозможной» стыковке столь филигранно изготовленных плит надо добавить точную ориентацию Великой пирамиды по сторонам света, почти идеально прямые углы, удивительную симметрию четырех огромных граней и до сих пор не понятый способ, которым миллионы тяжеленных блоков были подняты на десятки метров. Жан Франсуа Шампольон — основатель египтологии, расшифровавший знаменитый Розетский Камень, писал: «По сравнению с древними египтянами, мы, европейцы, — все равно что лилипуты». А ведь он еще не знал многих фактов, установленных современными исследователями пирамид.
Ну, например, периметр основания Великой пирамиды равняется высоте, умноженной на 2П . А между тем число П известно в истории математики как «число Лудольфа» — голландского ученого XVII века, открывшего соотношение длины окружности к ее диаметру. Между тем подобное соотношение нельзя считать случайным, поскольку высота пирамиды Солнца в Теотиуакане — расположенном в 50 километрах к северо-востоку от Мехико, — умноженная на 4П , равняется периметру ее основания. Тот факт, что размеры этих сооружений связаны подобными соотношениями, свидетельствует не' только о существовании в древности развитых математических знаний, но и о некоторой общей цели.
Этим, однако, чудеса Великой пирамиды не исчерпываются. Известно, что в Древнем Египте имелись две линейные единицы измерения, которыми пользовались строители пирамид: светская, предназначенная для простого народа, и священная, так называемый «фут пирамид». Он равнялся 0, 635660 метра. Оказывается, эта цифра соответствует 1/10 000 000 части радиуса, проведенного из центра Земли к полюсу с ошибкой всего в 0,003 миллиметра. Период солнечного года — времени, за которое Земля совершает полный оборот вокруг Солнца от одного весеннего равноденствия до другого — равен 365,2452 дня. По подсчетам Д. Давидсона, измерение окружности пирамиды по прямой от угла к углу дает в «дюймах пирамид» число 36524,246. Каждая из наружных стен пирамиды выстроена так, что несколько прогибается внутрь, и если провести измерение окружности пирамиды не от угла по прямой, а вдоль стен, получится несколько большее число 36525,647. Это время звездного года, равного 365,25647 дня. Звездным годом называется измеряемое по звездам точное время обращения Земли вокруг Солнца.
Сумма диагоналей Великой пирамиды 25 826. Точка равноденствия, которую Земля пересекает каждый год, медленно перемещается вдоль эклиптики. Это перемещение имеет период, который выражается тем же числом 25 826. Французский астроном Т. Моро утверждает, что создателям пирамиды было известно расстояние от Земли до Солнца. Первоначальная высота Великой пирамиды 148,208 метра, увеличенная ровно в миллиард раз, дает именно это расстояние. Примерно. Потому что величина эта изменяется благодаря движению Земли и колеблется в пределах от 147 до 152 миллиардов километров, и средней считается 149,5 миллиарда километров. Любопытно, что даже понятие «миллион» было принято в европейской науке только в XIX веке.
Такого количества совпадений просто не может быть, на этом сходятся все, кто занимался изучением Великой пирамиды. Однако интересен вывод, который делают из этого многие ученые: создатели этого сооружения не просто хотели продемонстрировать потомкам свое мастерство. Великая пирамида, вкупе с двумя другими пирамидами, является неким зашифрованным посланием, причем столь важным, что наши отдаленные предки совершили поистине титаническую работу, дабы передать его нам...
8
— Мне понравилась ваша статья о Пяти Солнцах, — сказал Вениамин Петрович Берестов — профессор, адрес и телефон которого дал мне Петенька Крымов. — Среди прочей белиберды и вдруг хоть какая-то тень мысли. Бледная, надо признаться, тень, но все же...
На профессора Берестов не слишком-то походил. Пожилой крепыш, с густым ежиком седых волос и красным лицом хронического выпивохи, встретил меня в тренировочных штанах и белой футболке с легкомысленной надписью «Kiss me!». Несколько мгновений он сверлил меня маленькими серыми глазками, а потом отступил в глубь квартиры и сделал приглашающий жест. Я прошел в комнату и первое, что увидел, — огромную черную пирамиду за окном. Понятно, что, имея ее постоянно перед глазами, профессор не мог о ней не думать и родил собственную гипотезу по поводу прилета пришельцев.
— Вам следовало бы не отвлекаться на пустяки, а поискать другие пророчества о конце света, — продолжал Вениамин Петрович, усаживаясь за стол, на котором высилось несколько стопок книг со множеством закладок из полосок цветной бумаги, в то время как я занял стоящий у окна стул. — Обнаруженный материал, уверяю вас, заставил бы задуматься даже самого скудоумного писаку.
— Тема светопреставления была модной в конце века, а теперь всех интересуют пирамиды, — осторожно заметил я. — Да и они почтенной публике поднадоели. Раз двери в них не открываются, так и говорить не о чем.
— А вы сами тоже считаете, что между появлением пирамид и концом света никакой связи нет? — спросил профессор, и я подумал, что Петенька подставил меня по полной программе. Единственное, чего мне не хватало для счастья, так это брать интервью у сумасшедшего!
— Ученые ожидают, что следующая инверсия магнитных полюсов Земли произойдет около 2030 года. Но вызовет ли это катаклизм и как это связано с пирамидами... — промямлил я.
Берестов поглядел на меня с сожалением и, чуть помедлив, сказал:
— Умеете вы смотреть и не видеть! А Библию вы. молодой человек, читали? Читали? Тогда должны помнить, что в Книге бытия написано: «И воззрел Бог на землю, — и вот, она растленна: ибо всякая плоть извратила путь свой на земле. И сказал Бог Ною: „Конец всякой плоти пришел пред лицо Мое; ибо земля наполнилась от них злодеяниями. И вот, Я истреблю их с земли“.
«Ну, Петенька, погоди! — мстительно подумал я. — Припомню я тебе этого профессора!»
— А читали вы сказание о Гильгамеше, переведенное с шумерских глиняных табличек, которые восходят к началу третьего тысячелетия до нашей эры?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
— О, Антонио, не видел ли ты мои прокладки? — трагическим голосом вопросил я, услышав жалобные вопли очередной страдающей Марии.
— Шел бы ты, Миша... трудиться в комнату. И тебе телик мешать не будет, и я от тебя отдохну, — ласково предложила Валька, и я потащил старенький, купленный в комисе ноутбук в комнату.
— Чем занимаешься? — спросил я у Альки, намекая на то, что неплохо было бы освободить мне стол.
— Редактирую Пришвина, — важно сказал он, старательно чиркая в «Хрестоматии» для пятого класса карандашом. — Чудовищно пишет. Его бы из вашего журнала поганой метлой с такими рассказами погнали.
— Это верно, — согласился я, подумав, что тезка мой — Михаил Михайлович — скорее всего не стал бы пристраивать свои опусы в наш журнал.
— Иди-ка, дружок, за секретер, мне тут поработать надо, — сказал я не понимающему тонких намеков сыну, и тот, сделав мне козью морду, освободил стол, на который я торжественно водрузил своего маленького помощника.
Подпер голову руками и уставился в закатное, исчерченное перламутровыми облаками небо...
Точно такие же перистые облака плыли над черной пирамидой, на которую мы с Валькой и Алькой поехали взглянуть в прошлое воскресенье. Мы доехали на метро до станция «Московская» и пошли к памятнику защитникам Ленинграда, называемого в народе «Стамеской». Чудовище это всегда производило на меня тягостное впечатление: мало того, что обелиск и впрямь сделан в форме стамески, так под ним еще и карикатурно крохотные бронзовые человечки мечутся — ужас какой-то!
Алька углядел черную пирамиду уже от универсама, примыкавшего к универмагу «Московский», но целиком мы увидели ее, только дойдя до начала Московского шоссе. Она высилась на месте парка Городов-героев и была окружена наспех поставленным бетонным забором. Выглядела черная пирамида впечатляюще, но по-настоящему оценил я ее размеры, только заметив стоящий подле нее храм Георгия Победоносца.
— Ух ты! Здорово смахивает на террикон! — сказала Валька, повиснув на моем локте. — А по телику она кажется не такой уж большой.
На площади Победы царило оживление: съехавшийся с разных концов Питера люд глазел на пирамиду, налюбовавшиеся мрачной махиной дети толкались у лотков с мороженым, хот-догами и пепси.
— Так это и есть звездолет пришельцев? — спросил Алька, несколько минут почтительно взиравший на черную гору. — Отпад! Что же они в нее напихали?
— Ума не приложу, — честно сказал я, потому что стараюсь без особой необходимости сыну не врать. — Версии разные ты и сам слышал, если новости смотрел. Выбирай по вкусу.
— Но ты-то как думаешь, зачем они прилетели? — не унимался Алька.
— Не знаю, — повторил я и, чтобы пресечь дальнейшие вопросы, добавил: — Чтобы глаза нам мозолить.
— Ага, — сказал Алька и надолго задумался...
Розовое небо полиловело, три вспугнутые чем-то вороны поднялись с растущих во дворе вязов, и я занес пальцы над клавиатурой. Делать нечего, придется написать шефу статью. Ну, например, о летающих крокодилах. Крокодилах-мутантах. Которые появились в нашем городе после того, как мода на разведение их в ванных комнатах прошла, и новые русские стали избавляться от своих беспокойных питомцев. Что мода была — это я знаю наверняка. Что модные цацки быстро устаревают — общеизвестно.
Стало быть, начали хозяева выбрасывать надоевших крокодилов во дворы. А те принялись жрать бомжей. Милиция взялась их, то есть не бомжей, а крокодилов, конечно, отстреливать, и те, в поисках спасения, устремились в городскую канализацию, по которой спускают из заводов всякую химию и радиоактивную дрянь. И тут-то крокодилы стали мутировать, и у них отросли крылья. Придумать две-три истории, рассказанные якобы очевидцами: бомжом, ассенизатором и милиционером, — это мне пара плевых. А если добавить к ним для затравки байку, как воспитании к-крокодил съел своего новорусского хозяина и гадил потом, на радость бомжам, золотыми перстнями и цепочками, это будет определенно иметь успех. Кто не поверит — посмеется.
Я застучал по клавишам и за пару часов состряпал крокодильную статью.
А когда Валька пошла спать и выгнала меня на кухню, принялся составлять конспект нового опуса о пирамидах. Того, что станет продолжением статьи, которую шеф сочтет возможным напечатать в лучшем случае номера через два. Если черные пирамиды пришельцев никак себя до тех пор не проявят. Во что, честно сказать, верилось мне с трудом. Ведь не за тем же, действительно, эти семь громадин преодолели бог весть сколько парсеков, чтобы мозолить нам глаза?
Итак, новая статья о пирамидах будет посвящена следующим вопросам.
Джон Энтони Уэст, автор «Ключа путешественника», «Змея в небе» и других книг, в которых излагает свои взгляды на развитие цивилизации Египта, писал, что три великие пирамиды отличаются от всех остальных не только отсутствием в них росписей и следов захоронения фараонов, но и качеством строительных работ: «Есть противоречие в сценарии, который звучит следующим образом: сначала возводятся никуда не годные пирамиды, неразумные конструктивно; внезапно начинается строительство совершенно невероятных пирамид, конструктивно превосходящих все, что только можно себе представить; и вдруг, внезапно, поворот назад, к дрянным пирамидам. В этом нет логики... Применительно, скажем, к автомобилестроению это выглядело бы так: промышленность изобретает и строит „Форд-Т“, затем внезапно изобретает „Порше“ 93-года и выпускает их несколько штук, потом забывает, как это делается, и возвращается к выпуску модели „Форт-Т“... Цивилизации так не работают».
Под «никуда не годными пирамидами» Уэст подразумевает ступенчатую пирамиду Джосера в Саккаре, возведенную во времена III династии, — внушительное сооружение, построенное из сравнительно небольших блоков, с ненадежными внутренними камерами. Говоря о «дрянных пирамидах», он имеет в виду пирамиды V и VI династии, украшенные изнутри прекрасными «Текстами пирамид», но построенными так плохо, что почти полностью обрушились, и сегодня большая часть их представляет собой груды щебня. А вот пирамиды IV династии в Гизе, как это ни странно, построены так, что простояли тысячи лет, почти не пострадав.
В результате сильного землетрясения 1301 года с Великой пирамиды, приписываемой Хуфу, осыпалась большая часть облицовки, и ее вывезли на стройки Каира. Однако вблизи основания остались еще плиты, которые подробно обследовал в XIX веке археолог У.М.Флиндерс Петри. С изумлением он писал, что размеры плит выдержаны с точностью около 0,2 мм, причем стыки подогнаны так, что в них нельзя просунуть лезвие перочинного ножа. «Даже просто уложить плиты с такой точностью — достижение, — отмечал он, — но сделать это с цементной связкой — вещь почти невозможная; ее можно сравнить разве что с оптической системой площадью в несколько гектаров».
К «невозможной» стыковке столь филигранно изготовленных плит надо добавить точную ориентацию Великой пирамиды по сторонам света, почти идеально прямые углы, удивительную симметрию четырех огромных граней и до сих пор не понятый способ, которым миллионы тяжеленных блоков были подняты на десятки метров. Жан Франсуа Шампольон — основатель египтологии, расшифровавший знаменитый Розетский Камень, писал: «По сравнению с древними египтянами, мы, европейцы, — все равно что лилипуты». А ведь он еще не знал многих фактов, установленных современными исследователями пирамид.
Ну, например, периметр основания Великой пирамиды равняется высоте, умноженной на 2П . А между тем число П известно в истории математики как «число Лудольфа» — голландского ученого XVII века, открывшего соотношение длины окружности к ее диаметру. Между тем подобное соотношение нельзя считать случайным, поскольку высота пирамиды Солнца в Теотиуакане — расположенном в 50 километрах к северо-востоку от Мехико, — умноженная на 4П , равняется периметру ее основания. Тот факт, что размеры этих сооружений связаны подобными соотношениями, свидетельствует не' только о существовании в древности развитых математических знаний, но и о некоторой общей цели.
Этим, однако, чудеса Великой пирамиды не исчерпываются. Известно, что в Древнем Египте имелись две линейные единицы измерения, которыми пользовались строители пирамид: светская, предназначенная для простого народа, и священная, так называемый «фут пирамид». Он равнялся 0, 635660 метра. Оказывается, эта цифра соответствует 1/10 000 000 части радиуса, проведенного из центра Земли к полюсу с ошибкой всего в 0,003 миллиметра. Период солнечного года — времени, за которое Земля совершает полный оборот вокруг Солнца от одного весеннего равноденствия до другого — равен 365,2452 дня. По подсчетам Д. Давидсона, измерение окружности пирамиды по прямой от угла к углу дает в «дюймах пирамид» число 36524,246. Каждая из наружных стен пирамиды выстроена так, что несколько прогибается внутрь, и если провести измерение окружности пирамиды не от угла по прямой, а вдоль стен, получится несколько большее число 36525,647. Это время звездного года, равного 365,25647 дня. Звездным годом называется измеряемое по звездам точное время обращения Земли вокруг Солнца.
Сумма диагоналей Великой пирамиды 25 826. Точка равноденствия, которую Земля пересекает каждый год, медленно перемещается вдоль эклиптики. Это перемещение имеет период, который выражается тем же числом 25 826. Французский астроном Т. Моро утверждает, что создателям пирамиды было известно расстояние от Земли до Солнца. Первоначальная высота Великой пирамиды 148,208 метра, увеличенная ровно в миллиард раз, дает именно это расстояние. Примерно. Потому что величина эта изменяется благодаря движению Земли и колеблется в пределах от 147 до 152 миллиардов километров, и средней считается 149,5 миллиарда километров. Любопытно, что даже понятие «миллион» было принято в европейской науке только в XIX веке.
Такого количества совпадений просто не может быть, на этом сходятся все, кто занимался изучением Великой пирамиды. Однако интересен вывод, который делают из этого многие ученые: создатели этого сооружения не просто хотели продемонстрировать потомкам свое мастерство. Великая пирамида, вкупе с двумя другими пирамидами, является неким зашифрованным посланием, причем столь важным, что наши отдаленные предки совершили поистине титаническую работу, дабы передать его нам...
8
— Мне понравилась ваша статья о Пяти Солнцах, — сказал Вениамин Петрович Берестов — профессор, адрес и телефон которого дал мне Петенька Крымов. — Среди прочей белиберды и вдруг хоть какая-то тень мысли. Бледная, надо признаться, тень, но все же...
На профессора Берестов не слишком-то походил. Пожилой крепыш, с густым ежиком седых волос и красным лицом хронического выпивохи, встретил меня в тренировочных штанах и белой футболке с легкомысленной надписью «Kiss me!». Несколько мгновений он сверлил меня маленькими серыми глазками, а потом отступил в глубь квартиры и сделал приглашающий жест. Я прошел в комнату и первое, что увидел, — огромную черную пирамиду за окном. Понятно, что, имея ее постоянно перед глазами, профессор не мог о ней не думать и родил собственную гипотезу по поводу прилета пришельцев.
— Вам следовало бы не отвлекаться на пустяки, а поискать другие пророчества о конце света, — продолжал Вениамин Петрович, усаживаясь за стол, на котором высилось несколько стопок книг со множеством закладок из полосок цветной бумаги, в то время как я занял стоящий у окна стул. — Обнаруженный материал, уверяю вас, заставил бы задуматься даже самого скудоумного писаку.
— Тема светопреставления была модной в конце века, а теперь всех интересуют пирамиды, — осторожно заметил я. — Да и они почтенной публике поднадоели. Раз двери в них не открываются, так и говорить не о чем.
— А вы сами тоже считаете, что между появлением пирамид и концом света никакой связи нет? — спросил профессор, и я подумал, что Петенька подставил меня по полной программе. Единственное, чего мне не хватало для счастья, так это брать интервью у сумасшедшего!
— Ученые ожидают, что следующая инверсия магнитных полюсов Земли произойдет около 2030 года. Но вызовет ли это катаклизм и как это связано с пирамидами... — промямлил я.
Берестов поглядел на меня с сожалением и, чуть помедлив, сказал:
— Умеете вы смотреть и не видеть! А Библию вы. молодой человек, читали? Читали? Тогда должны помнить, что в Книге бытия написано: «И воззрел Бог на землю, — и вот, она растленна: ибо всякая плоть извратила путь свой на земле. И сказал Бог Ною: „Конец всякой плоти пришел пред лицо Мое; ибо земля наполнилась от них злодеяниями. И вот, Я истреблю их с земли“.
«Ну, Петенька, погоди! — мстительно подумал я. — Припомню я тебе этого профессора!»
— А читали вы сказание о Гильгамеше, переведенное с шумерских глиняных табличек, которые восходят к началу третьего тысячелетия до нашей эры?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66