— Корабли ярла Хакона встают в Эрка-бухте! — выкрикнул он, а потом увидел стоящих на коленях людей И озадаченно смолк.
Оправившись от потрясения, Синезубый шагнул к епископу.
— Ты убедил меня, святой человек, — громко сказал он. — Я и мои люди будем креститься. То же самое сделает Хакон-ярл со своими людьми. Он повезет рассказ о чуде в Норвегию. О столь всемогущем боге должны знать все!
Он еще что-то говорил, но я уже не слышала. Я забыла о недавнем желании встать на колени и дрожала от возбуждения. Хакон явился! А с ним — мой берсерк! Плюнув на осторожность, я кое-как пробилась к Тюрку и дернула его за рукав:
— Ты слышал?!
— Слышал? — суетливо выталкивая меня из избы, зашептал грек. — Слышал! Пришло время. Нужно поспешить…
Почти бегом он помчался через поселок к шатрам и, нырнув в один из них, вытащил оттуда большой боевой лук и несколько стрел.
— Держи, — впихивая добытое оружие мне в руки, забормотал он. — Я слышал, ты редко промахиваешься, и давно все продумал. Над Эрка-бухтой есть тропа… — Продолжая бессвязно бормотать, грек потащил меня прочь от лагерных шатров, мимо низких земляных изб данов, к покрытым весенней порослью скалам. — Оттуда удобно стрелять… Один или два выстрела — и Хакону конец! А мы уйдем… Никто не узнает, кто убил ярла. Об этом буду знать только я. Я буду знать, что его убила женщина!
Руки грека тряслись, а речь стала сбивчивой и лихорадочной, как у больного.
"Уж не спятил ли? — едва поспевая перескакивать через каменные обломки, думала я. Никогда раньше грек не вел себя так странно. Да и шли мы вовсе не к бухте и не к пристани, где стояли корабли, а куда-то в сторону, вдоль берега, по едва заметной тропе.
— Вот! — Тюрк резко повернул и плюхнулся на землю между двух мшистых валунов. — Вот тут! Я не ошибся!
Да, он не ошибся. Отсюда были хорошо видны выползающие на берег корабли с острыми носами и тянущие их люди.
— Вон он! Вон! — дергая меня за руку, зашептал Тюрк.
Я и сама уже увидела Хакона. Ярл был невысок, но выделялся среди прочих викингов, как медведь среди собак. И он никого не опасался — даже не надел кольчуги.
Я подняла лук и попробовала натянуть тетиву. Стрелять из такого мне еще не доводилось. Он был слишком тяжел и гнулся так туго, что мне приходилось изо всех сил упираться ногами в камень. Однако из моего прежнего лука стрела не пролетела бы и половины расстояния до Хакона…
— Ну что же ты?! Что ты?! — торопил грек.
— Заткнись! — рявкнула я и уложила стрелу на тетиву. Еще не хватало, чтоб грек сбил мне прицел! Вряд ли удастся выстрелить во второй раз-Голова Хакона оказалась чуть ниже полумесяца острия. Тюрк подался вперед и затаил дыхание. Будто чувствуя грозящую ему опасность, Хакон развернулся к скалам и приложил руку к глазам. Сзади что-то хрустнуло. Опять грек!
— Помолчи, — шепнула я, но Тюрк не ответил. Это было странно. Я оглянулась. На земле между валунами безжизненно распласталось тело грека. Над ним склонился незнакомый викинг с худым, изуродованным шрамом лицом. Я быстро развернулась, прицелилась в невесть откуда взявшегося врага, но спустить тетиву не успела. Сверху раздался шорох, глухой звериный рык, и на меня опустилась тьма.
Рассказывает Хаки
Мы еще дожидались попутного ветра, когда в Лима-фьорде появился небольшой драккар с полосатыми парусами. На нем прибыли посланцы Синезубого.
— Конунг и кейсар говорят о мире и зовут тебя, Хакон-ярл, и твоих людей на Марсей, — важно заявил норвежцу толстенький и приземистый гонец.
Весть о примирении саксов и данов так напугала Хакона, что он даже не попытался отговориться от похожего на приказ приглашения, собрал лучших воинов и на шести драккарах отправился в путь. Мой хирд он не взял.
— Конунг данов зовет только моих людей, — прощаясь, сказал ярл. — Тебе лучше остаться тут, ведь ты обманул Синезубого, а он злопамятен.
Я усмехнулся. Меня не звали на Марсей, но и не запрещали ехать туда, и слова ярла ничуть не поколебали моих намерений. Прежде чем отправиться на родину, не мешало узнать, о чем станут толковать датский конунг, норвежский ярл и кейсар саксов. Совсем недавно дни враждовали, но против кого они поднимут мечи после примирения?
Я дождался отплытия ярла и приказал приготовить «Акулу». Мы вышли на день позже Хакона и к вечеру второго дня повернули в Иса-фьорд. Удобные бухточки располагались на северном побережье Марсея, но мы обогнули остров и подобрались с запада. Там море пестрело черными верхушками подводных камней, однако Скол знал эти места и утверждал, будто за Эрка-бухтой есть узкая и неприметная пастушья тропа к лагерю данов. Ею я и собирался воспользоваться. Нынче в лагере много гостей, и никто не обратит внимания на незнакомого воина…
Я подозвал Скола:
— Сумеешь подойти поближе и не налететь на мель? Кормщик усмехнулся:
— И не такое делал.
— Тогда держи к берегу. Где станет слишком опасно — остановись, доберусь вплавь.
Скол неодобрительно покачал головой:
— Не нравится мне эта затея. К чему тебе красться на остров, как вору?
— Хочу поглядеть, что замышляют ярл и Синезубый. А на всякий случай возьму с собой Гранмара…
— А не лучше ли открыто?
— Нет, — отрезал я. — Не лучше.
Хакон мог и ошибаться насчет злопамятности Синезубого, но проверять это на собственной шкуре у меня не было желания. Пожалуй, мне вовсе не стоило соваться в его логово, но кому еще доверить такое дело? Кто заменит мне глаза и уши?
Скол подвел «Акулу» к береговым каменистым россыпям, и я спрыгнул в воду. За мной последовал Гранмар. Старый викинг знал моего прадеда и уже не годился для трудного боя, однако я не представлял, что когда-нибудь на его скамью усядется другой воин. И на Марсей я взял его не случайно. Старик умел держать язык за зубами.
Для ранней весны вода оказалась не такой уж и холодной. Я вылез на берег, отжал мокрую одежду и пошел Искать тропу. Однако первым на нее наткнулся Гранмар.
— Хаки! — указывая куда-то вверх, в каменный разлом, крикнул он.
Я подошел. Тропа, о которой рассказывал Скол, выбегала из-за кустов и извивалась между скалистыми уступами, словно ее. протоптали не козы и телята, а ящерицы. Что ж, придется потрудиться…
Я вздохнул, подтянулся и взобрался на первый валун. Гранмар последовал за мной. Коварная тропа нырнула в пролом, прыгнула вверх, потом скрылась под завалом и неожиданно выскочила намного правее… Рубаха на мне окончательно высохла, а терпение кончилось. Ну зачем мне понадобилось следить за Хаконом? Проклятая подозрительность! Только гоблины и горные карлики могут быть так недоверчивы и упрямы! Наверное, Хакон уже давно пристал в Эрка-бухте и говорит с конунгом данов, а я скачу по кручам, как горный козел, и маюсь в неведении! И чего меня понесло на этот остров?! Узнать планы Хакона? Зачем, когда своих дел по горло? В Свее ждет сожжённая усадьба, а Арм говорил, будто на нее заглядывается Свейнхильд. Поехал бы к ней, продал землю и уже пировал бы за ее щедрым столом! А после пиршества занялся бы драккаром. «Акула» уже давно скрипит, и волокно между бортовыми досками вылезает наружу, словно клочья шерсти из одичавшей собаки. И днище обросло зеленью…
С этими невеселыми мыслями я вскарабкался на высокий каменный уступ, повернул за валун и замер. Внизу блестел округлый залив Эрка-бухты и суетились люди Хакона. Неужели «Акула» обогнала корабли норвежца? Вряд ли… Должно быть, ярл попросту не торопился на встречу к тому, кого уже десятки раз предавал. Но меня удивила не медлительность Хакона, а два воина в вендской одежде. Они лежали на краю скалы и были так увлечены, что не заметили моего появления. Я обернулся к Гранмару, прижал палец к губам и указал ему на одного из вендов — маленького и щуплого. Он все время что-то бормотал на ухо своему приятелю и судорожно потирал ладонями бока. Гранмар кивнул. Если придется драться, он возьмет маленького на себя. Я подкрался поближе. Маленький воин засуетился, вытянул вперед руку, а второй что-то поднял с камня,, встал на колено и принялся притаптывать землю ногой. В его руках что-то покачивалось… Великий Один! Да это ж лук! Боевое, тяжелое оружие с острой стрелой на тугой тетиве! Венд приложил лук к плечу, натянул тетиву и, проверяя ее упругость, слегка отклонился назад. В его намерениях не приходилось сомневаться. Венды замышляли убийство. Подлое убийство из-за угла, когда родичам мертвого не с кого спрашивать виру и не у кого узнать правды. О таких убийцах молчат даже боги…
Я шлепнулся на живот, прополз по гладкой спине валуна к Гранмару и провел ребом ладони по горлу. Старый воин кивнул, спрыгнул с камня и одним ударом свалил на землю тощего убийцу. Второй венд развернулся и вскинул лук. Он целился в Гранмара, поэтому не заметил, как я подбежал к краю валуна и прыгнул на его спину. В последнее мгновение венд понял свою ошибку и попытался обернуться, но не успел. Сорвавшаяся с тетивы стрела пропела над головой Гранмара и застряла в трещине между камнями.
— Ты не ранен? — заботливо потянулся ко мне старый хирдманн.
— Нет. — Я поднялся, отряхнул руки и ткнул сапогом обмякшее тело убийцы. Проклятые венды! И кого они хотели убить? Хотя какая разница? Прикончить их, да и дело с концом. Чего еще заслуживают трусливые, умеющие нападать лишь исподтишка псы?
Мой враг застонал и перевернулся на спину. Шерстяная шапочка съехала с его головы, и красивые, с рыжиной, волосы рассыпались по земле. Какое-то расплывчатое воспоминание помешало мне ударить…
— Что с тобой? — заметил мои сомнения Гранмар.
— Ничего. — Я тряхнул головой. — Ничего… — И услышал стон второго венда.
— Дара… — шептал он в беспамятстве. — Хакон… Этот голос! Когда-то давно он выторговывал у Меня свободу!
— Стой! — Бросив длинноволосого, я подскочил к Гранмару и перехватил его уже занесенную над вендом Руку. — Кажется, я знаю этого человека. Это Тюрк, грек, бывший раб Хакона, а затем мой.
— Да, это он. Хочешь проверить? — невозмутимо подтвердил Гранмар и слегка встряхнул обмякшего грека. Тот раскрыл мутные глаза, удивленно заморгал и опять потерял сознание. Видно, тяжелый кулак Гранмара хорошо приложился к его голове.
— Свяжи его, — приказал я хирдманну. —Сами боги даровали мне эту встречу!
Это было правдой. Хлипкий грек заключил нечестную сделку — она принесла ему свободу, но не спасла моего отца. Боги увидели это и вернули мне раба. Теперь он заплатит за прежние и нынешние козни! Он будет умирать медленно и мучительно и проклянет тот день, когда обрек Орма насмерть!
— А что делать с другим? — скручивая руки грека, поинтересовался Гранмар.
Второй венд еще не пришел в себя. Его белая и нежная, как у девушки, щека была испачкана землей, а губы некрасиво выпячивались вперед. Солнечный луч скользнул по его волосам, вспыхнул золотой искрой и отозвался в памяти далеким вскриком брата. Такие же золотые волосы были у той бабы, которая убила Арма. Ее звали Дара… Дара?! Всемогущий Один! «Дара», — шептал грек. Это же она, та воительница с Датского Вала!
Оттолкнув ногой уже связанного Тюрка, я подошел к бабе, стер грязь с ее щеки и разочарованно вздохнул. Нет, она не была красивой, скорее даже наоборот. Зато до чего смела! Не знаю почему, но мне расхотелось убивать ее…
— Возьми их обоих, — приказал я Гранмару, — и возвращайся на «Акулу». Я приду позже. Если же не вернусь к вечеру — уходите. А пленников отдашь Трору. Но только если я не вернусь.
Гранмар послушно кивнул. Ему еще придется изрядно повозиться, чтоб доставить пленников на «Акулу». Но что делали Тюрк и эта рыжая в скалах? Грек что-то бормотал о Хаконе… Неужели они подкарауливали ярла? Потешно… Знал бы об этом хитрец Хакон — не болтал бы, кому из нас двоих опасней идти на Марсей…
Все еще посмеиваясь, я прошел вниз по тропе, соскочил с валуна, завернул за бугрящиеся зелеными почками кусты и… нос к носу столкнулся с Хаконом. Ярл бежал мне навстречу, а за ним перепрыгивали через валуны двое хирдманнов — Луи и Ренке.
— Ты?! — вылупив на меня круглые от изумления глаза, выпалил Хакон. В руке он держал меч. Отступать было некуда, а отпираться глупо.
— Мы пришли следом за тобой, — честно признался я. — «Акула» стоит у западного берега…
— Но зачем ты хотел убить меня? — убирая оружие, выдохнул он.
Убить? Я — Хакона? Да с чего он взял?
— Видел. — Он махнул рукой вверх. — Поглядел и заметил, что кто-то целится в меня из-за скалы. Наконечник стрелы блестел на солнце. Он выдал тебя.
Теперь все стало понятно. Ярл заметил убийц и. спешил поймать их.
— Ты ошибся. Это был не я.
— Лжешь. — Голубые глаза ярла пробежали по моему лицу, опустились к плечам и замерли на перекинутом за спину луке венедки. — Этот лук…
— Это не мой, — начал было я и осекся. Объяснения были бессмысленны. Хакон никогда не верил словам. А доказывать ему делом — значит отдать грека и венедку. Грека мне было не жаль, а вот венедку… Она нравилась мне. Я дважды видел ее, дважды удивлялся и не собирался отдавать ее Хакону!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77