— Поехали?
Головастик обошел вокруг легковушки, заглянул под бампфер, потрогал выхлопную трубу. Кажется, действительно, все в порядке. Тревога вызвана исчезновением Сусанны. Сейчас он доберется до казино, закроется в кабинете и продумает дальнейшие ходы в смертельно опасной игре.
— Двигай, сявка!
«Мерседес» медленно отчалил от знакомого под"езда. Будто нащупывая опасные провалы изрядно побитой внутриквартальной дороги, двинулся к выезду на трассу…
— Ну, помогай Бог, — помолился Доска, нажимая на дистанционной коробочке пусковую кнопку.
Раздался взрыв, вспыхнуло пламя. Машина раскололась, во все стороны полетели горящие осколки…
Ранним утром в квартире Собкова зазвонил телефон. Проклиная про себя наглеца, вздумавшего пообщаться с хозяевами в такой поздний час, Александр взял трубку, вышел в прихожую и плотно прикрыл за собой дверь.
— Слушаю! — буркнул, будто выругался.
— Твой дружок приказал долго жить, — голосом Щедрого откликнулась трубка. — Попал в аварию и сгорел вместе с машиной… Заказывай поминки.
Частые гудки напоминали очередь из автомата.
Теперь можно не беспокоиться. Ликвидирован еще один человек, знающий в лицо российского терминатора. Остается рассчитаться с убийцей Татьяны Викторовны и окончательно решить вопрос с Баяновым. Отказаться от покушения на генерала-оппозиционера. Потом, в очередной раз, раствориться в воздухе. Вместе с Ксаной и Поленькой.
Александр на цыпочках вошел в гостиную, прикрыл одеялом крепко спящую девочку. Постоял рядом, глядя на раскрасневшееся личико. Правильно решили они с Ксаной — удочерить. Никого нет у девчонки: ни отца с матерью, ни бабки с дедом. Дядя Володя и тетя Ксаня — будто свет в окошке.
Хорошо-то хорошо, да не очень. Судьба приемных родителей после того, как он откажется убивать генерала-политика, непредсказуема. Вернее — предсказуема. Баянов не захочет портить себе карьеру, постарается вычеркнуть из памяти спасение сына. Тогда, выражаясь по фене: кранты. Как они совершатся эти самые «кранты» не имеет значения: могут удавить, пристрелить, зарезать, бросить на головы контейнер с кирпичами, утопить в реке, отравить хитроумным ядом.
И снова останется Поленька сиротой. Дважды сиротой.
Собков крепко потер ладонями лицо — будто содрал дурацкие мысли.
Шалишь, браток, зря надеешься фээсбэшник, с российским терминатором не так легко сладить. Не один уже пытался. Тот же командир «эскадрона смерти», ныне покойный Монах. Или покойные авторитеты пиковых и славян.
Александр прошел в спальню. Остановился возле разложенного дивана, заменяющего молодоженам брачное ложе. Бесшумно придвинул кресло на колесиках, сел и пытливо оглядел спящую жену. Кем она ему приходится: законной супругой, пусть даже невенчанной, или подставленной сыскарями шпионкой?
Подозрения появились не так давно — с неделю тому назад.
Возвратившись домой во внеурочное время, Александр бесшумно открыл дверь, на цыпочках прошел на кухню. Нет, не обманутым мужем, желающим поймать неверную супругу на месте преступления. Просто купил на рынке удивительно красивую вещицу — фигурки двух обнимающихся щенят и укоризненно покачивающей головой их родительницы. Захотелось поставить на буфет, привести в действие и полюбоваться реакцией Ксаны.
Остановился возле приоткрытой двери в гостиную. Услышал голос жены, разговаривающей с кем-то по телефону. Сердце почти остановилось, потом заработало с такой силой — ребра заболели.
— … настроение у него нормальное… Давление — тоже, — посмеялась Ксана, но Собков не уловил в этом смехе ни веселья, ни укоризны. — Отказался? Не знаю… Молчит… Вам, не хуже меня, известен его характер… Ладно, постараюсь… Почему не звоню? Да все потому же — ничего нового нет, говорить не о чем…
На дуще будто образовался ледяной нарост, рука машинально поползла к спрятанному под рубашкой пистолету. И… отдернулась. Словно рубчатая рукоятка раскалилась докрасна. Кого он собирается пристрелить? Ксану? За что? Будь женщина трижды виновной, имей он на руках неоспоримые доказательства подлой измены, казнить ее не поднимется рука. А тут малопонятный разговор по телефону…
Не снимая ветровки, чистильщик присел на кухонный табурет и закурил.
— Сашенька, ты? — удивилась вошедшая на кухню женщина. — А я и не слышала… Давно появился?
В вопросе — подтекст: слышал или не слышал? Таиться, играть в поддавки? Ну, нет, этого даже Ксана от него не дождется! Привык идти напролом, прямо глядя в лицо противнику… А перед ним вовсе не противник — близкий, родной человек…
— Слышал, — сухо промолвил он. — С кем говорила?
Ксана без сил опустилась на табурет. На глазах навернулись крупные слезы, руки безвольно легли на чистую клеенку стола.
— Прости, Сашенька, меня заставили… Каюсь, не отказалась. Не потому, что боялась за себя, мой отказ мог отразиться на тебе…
Она говорила короткими фразами. Между ними черными провалами — длинные паузы. Собков давно не был наивным ребенком, сталкиваясь с уголовкой, сполна изучил ее методы работать с агентурой. А чем фээсбэшики отличаются от сыскарей? Ничем.
Тогда его пронзила обида. Не на Ксану — на Баянова. Ведь отношения с «мененджером» постепенно наладились, они научились общаться друг с другом без приказных словечек и высокопарных увещеваний. Киллер ни разу не наступил на гипертрофированное самолюбие куратора, соглашался с ним, даже когда тот был заведомо неправ. Мало того, без просьбы Баянова бросился искать его похищенного сына. И — нашел!
А фээсбэшник тем временем умудрился превратить жену подчиненного в пастуха, следящего за собственным мужем. Легко ли простить такое?
Первое, рожденное гневом, желание: немедля вызвать «мененджера» на конспиративку. Придумать такую причину, чтобы капитан позабыл о всех своих делах. Там, прежде чем выстрелить в лживый рот, поглядеть в испуганные глаза и высказать все, что он думает о вонючем хорьке, дерьмовом конспираторе, грязной проститутке.
Что касается выстрела в горло — он не состоится. Действует зарок. Табу! Ругательства, выброшенные про себя, немного облегчили душу Собкова. Фээсбэшник сыграл роль этакого громоотвода.
В конце концов, супруги примирились. Александр заставил себя понять безвыходное положение жены. Откажись она выполнять роль топтуна, разворотливый Баянов немедля отыскал бы другую кандидатуру. Более опасную.
— Я подумала: лучше, если сообщать о тебе стану я… Поверь, Сашенька, «мененджер» не услышал от меня ни одного слова, идущего тебе во вред…
Тогда Собков поверил жене, вернее — сделал вид, что поверил. А теперь, сидя рядом со спящей Ксаной, терзался сомнениями. Происходило ли все так, как она поведала? Ведь его благоверная — бывший курсант Высшей школы милиции, из которого со временем должен вылупиться сыскарь либо следователь. Она с головы до ног пропитана ментовской наукой.
Где гарантии, что ее освободили из заключения только ради вербовки российского терминатора? Вдруг ее приставили к нему в качестве платного агента ФСБ?
От сочетании, на первый взгляд, безобидных слов «платный агент» в душу Александра плеснуло таким зловонием, что он почувствовал — вот-вот вырвет. На цыпочках вышел в прихожую, открыл аптечный ящичек, бросил в рот две таблетки.
В бытность спецназовца он случайно узнал об одном честном, но наивном, пацане, которого заставили следить за своим отцом, вором в законе. Дело не в том, что — король криминального мира, он же — отец! Самый близкий после матери человек. А мальчишка, современный Павлик Морозов предавал его.
Что же тогда говорить о жене?
Да, Ксана призналась, «покаялась», горько усмехнулся Собков. По собственному опыту он знал: для оправдания достаточно выдать только небольшую часть правды, скрыв все остальное. Вдруг признания любимой — именно частица?
Неизвестно, что выудили фээсбэшники у несчастной женщины, но они посеяли в семье «Голубева» ядовитые семена, которые могут вырасти настоящей бедой.
Выход единственный: поскорей выполнить данную самому себе последнюю клятву — ликвидировать убийцу матери Поленьки. Это — первое. Теперь — второе. Откровенно поговорить с Баяновым. Пусть он трижды фээсбэшный сыскарь, но сохранилось же в его душе хоть одна капля человеческого. Как не говори, Собков спас от неминуемой гибели единственного сына капитана…
Утром снова заработал телефон. Уставший, невыспавшийся, Собков отнес радиотрубку на кухню. Плотно прикрыл остекленную дверь. Разговаривая, косился в сторону прихожей. Не подслушивает ли Ксана? На душе скреблись вонючие кошки.
— Слушаю?
Трубка завибрировала знакомым женским голосом… Василиса!
— Сам назначил свидание и сам не появляешься? До чего же мужики необязательные, ужас!… Короче, брейся, поливайся духами и лети пташкой… Ожидаю тебя в кафе напротив дома, в котором проживает твой закадычный дружок!
— Лечу, — хмуро пообещал киллер. — Жди…
Ксана так и не проснулась. Или притворилась спящей?
Глава 24
По мнению людей, знающих семью Виковых, трудно найти других супругов, до такой степени подходивших друг к другу. Ни следа ревности, которая часто сотрясает даже любящих друг друга мужчину и женщину. Всегдашнее понимание: не успеет Гена о чем-нибудь подумать, как Василиса немедленно «озвучивает» его желание. На людях не лижутся, не обнимаются. Разговаривают друг с другом уважительно. С легким намеком на необидную иронию.
Детей Виковы не завели. Ходили упорные слухи — виновен в бездетности Генка: привязалась к нему редкая мужская хвороба. Лечиться? А где для этого найти деньги? Не старые времена, за все нужно платить. Бесплатные муниципальные доктора успокаивают: дескать, дай Бог, хвороба сама отступит. Нужно не сдаваться и не прекращать попыток.
Вот супруги и не сдаются, хотя выполнение служебных обязанностей нередко разводит их по разным уголкам Дальнего Востока. На довольно продолжительное время. Скажем, начальство посылает старшего лейтенанта Викова в Магадан, а лейтенанту Виковой выписывается командировка в Спасск-Дальний.
Поэтому перевод чекистской семьи в столицу стал для нее самым настоящим благом. А инициатора этого перевода они просто боготворили.
Получив задание выследить «унитазного» авторитета, супруги весь вечер просидели за столом, «прорисовывая» схемы предстоящих слежек, обговаривая варианты подхода к Ушатому. Не спорили и не ругались — обсуждали. Критикуя друг друга. Даже легкая размолвка считалась серьезным скандалом. Соответственно, выпалывалось, как вредный сорняк.
Самый надежный способ изучения клиента — проникновение в его квартиру. Под видом служанки, охранника, повара, портнихи. Подумали и дружно пришли к выводу: не получится. Прежде всего, отпущено слишком мало времени. Во вторых, работников в подобные дома подбирают только по рекомендациям. В третьих, топтунов интересует не только жилье авторитета, но и его офис.
Помог боевикам его величество случай.
Утром первого из трех дней, отведенных Собковым, супруги пошли в продовольственный магазин, расположенный на первом этаже жилой башни рядом с домом, в котором живет Ушатый.
Генка, как водится у настоящих мужиков, застрял возле отдела, торгующего крепкими напитками. Вдумчиво изучал разнокалиберные бутылки с яркими наклейками. Посмотреть со стороны — мужик глотает голодные слюнки. На самом деле, чекист не выносит спиртного, даже от пива отказываается. Интерес к бутылочному изобилию — привычная маскировка
Василиса, беззаботно покачивая пустой хозяйственной сумкой, двинулась к кондитерскому отделу. Не для того, чтобы покупать сладости. Вчера вечером, наблюдая из окна за под"ездом противоположного жилого дома, супруги были свидетелями возвращения со «службы» Ушатого, сопровождаемого верзилой с узким лбом дегенерата. Сейчас именно этот верзила сладострастно изучает полки и прилавки кондитерского отдела.
— Раньше думала — одни женщины сладкоежки, — проинформировала лейтенант, окидывая верзилу заинтересованным взглядом. — Оказывается, ошибалась.
Телохранитель повернулся к Василисе, хотел было возразить и вдруг запнулся. Господи, какая женщина! Не тонконогая вертихвостка, которую и тронуть опасно — сломается. Пышногрудая, с крепкими бедрами, полной талией, румянная. Платье так натянуто — вот-вот лопнет. Настоящая русская красавица! Позови она Чумбука — на край света поползет за ней по пластунски. Или — на четвереньках.
В Чумбуке забурлили эмоции жеребца-производителя.
Кажется, красотка тоже положила глаз на могучего парня. Ведь первая заговорила. Будто намекнула на желание продолжить знакомство. И смотрит на собеседника, как кошка на молоко.
Ради Бога, он не против, даже рад до смерти!
— Это самое… Сладкого всем хочется, — забормотал телохранитель Ушатого, пожирая глазами женские прелести. — Может, вместе попьем чаек с тортиком?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79