Бочаг — кликуха Тараса. Почему Ушатый избрал на роль палача именно его? Вероятно, повязать новобранца кровью. Босс и раньше делал попытки воздействовать на упрямого земляка — не настойчиво, мягко, в основном
— намеками, шутками. Не получалось. Потом Ушатый перешел к более серьезным беседам. Тот же результат. С матюгами и угрозами. Не подействовало.
Заставить земляка замазать кровью чистые ручки стало навязчивым желанием всесильного авторитета.
— Прости за дерзкое слово, Панасик, но в мучители я не нанимался. Сам видел — охранника пристрелил, слова не сказал, а пытать отказываюсь.
Ушатому бы смириться — как не говори, земляк, почти родственник, но взыграло самолюбие. Подумать только, его, полновластного босса, главу крупной московской группировки тычут, будто напаскудившего щенка, носом в дерьмо! Да еще не наедине — в присутствии шестерок! Поддашься — о каком авторитете можно говорить, на какое подчинение пехотинцев рассчитывать? Легко ли такое выдержать?
— Гляди, дружан, не переиграй, — зловеще предупредил он, поднимаясь с кресла. — Не испытывай судьбу, Тарасик, не дразни меня, кореш… Лучше возьми утюжок!
Коллеги Бочага, почуяв недоброе, отошли в сторону, оставили его лицом к лицу с хозяином. Знали бешенный нрав Ушатого, который за меньшие прегрешения мог пристрелить упрямца. Даже лежащий на столе связанный бизнесмен приподнял голову, с любопыством и надеждой уставился на Тараса. Вдруг вспыхнет кровавая стычка, полягут перебитые похитители и ему удастся сбежать?
— Ты знаешь меня, друже: сказано — отрезано. Палачом не буду!
— Не будешь? В последний раз спрашиваю.
— Нет!
Потерявший от гнева голову Ушатый трижды выстрелил в земляка…
И вот за дверью стоят жена и дочь убитого.
Конечно, бояться мести со стороны слабой женщины глупо, но Танька может обратиться к сыскарям, те начнут копать, связывать между собой искусно оборванные концы. От привидевшейся «картинки» суда и зоны по телу пробежала дрожь. Остается единственный выход — ликвидировать жену Тараса. Сегодня же…
Еще один продолжительный звонок будто подтолкнул Ушатого. Он решительно открыл дверь.
— Боже ж ты мой, Танька! А я думаю, кто ко мне рвется так поздно? Недоброе лезло в голову… Проходи, пожалуйста!… Ольга, встречай гостей!
В прихожую расцвеченной флагами яхтой вплыла жена Панаса. На жирном лице радостная улыбка, пальцы, унизанные кольцами и перстнями, растопырились. Будто приготовились вцепиться нежданной гостье в горло.
— Господи, радость-то какая! Танюшка, Поленька! Не узнать девочку — выросла, повзрослела — настоящая невеста!… Проходьте, дорогие землячки. Будто знала о вашем приезде — стол накрыла, вкуснятины наготовила. Сейчас выпьем, закусим, побалакаем, вспомним ридну Одессу.
Татьяна Викторовна робко вошла в гостиную. Поленька, уцепившись за материнский подол, исподлобья оглядывает незнакомых дядю и тетю, с испугом смотрит на верзилу с узким лбом и недобрыми глазами.
— Мойте руки и — за стол!
— Спасибочко… Я на минутку Панас… Что случилось с Тарасиком?
Ольга, туманно посвященная в обстоятельства гибели земляка, испуганно прижала к накрашенным губам носовой платок. Ушатый метнул на нее предупреждающий взгляд. Не ойкай, дескать, не показывай идиотский ужас!
— Ничего не случилось… Приболел малость, велел ему недельку полежать в постели. Хорошего врача приставил, медсестру нанял…
Странно, подумала Татьяна Викторовна, если Тарас заболел, кто мешает ему написать? Дескать, все у меня в порядке, не тревожьтесь, не паникуйте. Вот уже два месяца — ни словечка… И потом, почему у Ольги такой испуганный взгляд, почему стыддиво отворачивается телохранитель? Да и наигранная радость Панаса свидетельствует о чем-то страшном.
Вдова постаралась не показать мучающих ее сомнений. Даже отвечала улыбками на улыбки хозяев. Погладила Поленьку по голове. Мол, все получается хорошо, доченька, наш папа жив — это главное, а уж мы его вылечим, поставим на ноги.
— Спасибочко, Панасик, за ласку. Мы с Тарасом в долгу не останемся…
— Какой там долг, — отмахнулся Афанасий Семенович. — Присаживайтесь к столу, дорогие гостеньки, отведайте пирожков, салатика, сейчас поспеют пельмешки.
Пришлось подчиниться.
Проголодавшаяся девочка с аппетитом уничтожала все новые и новые порции, которые ей подкладывала Ольга. А Татьяне Викторовне кусок не лез в горло. Исподтишка следила за хозяевами, подмечала скрываемые ими приметы чего-то страшного, недоговоренного.
— Как мне доехать до квартиры Тарасика?
— Что удумала — доехать? — развел руками Панас Сидорович. — Сейчас попьете чайку и Чумбук отвезет вас… Вот радость-то будет для дружана! Представляю, как он соскочит с постели, станет обнимать и тискать жену с дочкой… Отвезешь, Чумбук?
Телохранитель ограничился наклоном головы. И без того немногословный, он вообще потерял дар речи. Куда везти вдову — на кладбище?
— Отвезешь, спрашиваю?
На этот раз в голосе Ушатого зазвенел металл. Обычно, такой тон босса предварял карающий выстрел.
— Отвезу, как не отвезти…
— Заодно выполнишь небольшое поручение: заедешь в фирму и передашь дежурному пакет… Пойдем, возьмешь.
Очередная странность, отметила про себя Татьяна Викторовна, когда земляк с телохранителем вышли из гостиной. Почему Панас сам не принес из кабинета пакет, зачем ему тащить за собой водителя-посыльного?
Если бы Татьяна Викторовна могла подслушать короткую беседу между Ушатым и Чумбуком — подхватила бы Поленьку и удрала из страшной квартиры.
— Заскочишь в фирму, цынканешь Дубу: пусть пришлет мне шестерку. Вместо тебя… Слушай до конца, сявка, не трепыхайся!… После отвезешь телку с девчонкой в лесок и замочишь. Забросай ветками — не сразу найдут. Потом схоронишься у Дракона. Недельку поживешь, пока все не уладится. Сыскари долго копаться не станут, нынче мертвяков — будто грибов по осени. Усек?
Чумбук согнул бычью шею, на его угловатом лице расползлась нерешитеьная улыбка. Знал, спорить с боссом небезопасно, Тарас уже поспорил, теперь лежит на кладбище, в могилке под чужим именем.
— Сделаю…
Глава 16
— Слушай внимательно, доченька, — воспользовавшись минутным отсутствием Панаса в прихожей прошептала вдова. — Поедешь на автовокзал — дорогу добрые люди подскажут, доберешься до поселка Куликово. Запомни — Ку-ли-ко-во. Дом пять. Все расскажешь дяде Володе…
— А как же ты?.
— Не бойся, милая, ничего с твоей мамкой не случится. Утром приеду.
— Ты — к бате?
— Да, да, — подхватила вдова. — К бате!
Появился Панас. За его спиной тихо всхлипывала жена.
— Машина ожидает. Покатаетесь, полюбуетесь Москвой. Водитель ожидает.
Чумбук, действительно, сидел за рулем. В голове с неслышным скрипом проворачивались непод"емные мысли, накачивались тревожные предчувствия. Слишком хорошо он знал своего хозяина, не верил ни одному его слову. Дракон не только содержатель подпольного притона, он, по совместительству персональный палач Ушатого. Вдруг хозяин решил замести следы? Тогда — кранты. Не лучше ли выполнить его приказание, но мотануть не к Дракону — в другую, одному Чумбуку известную нору?
Нельзя. Слишков опасно. Босс всю Москву перекопает, но доберется. Тогда, действительно, кранты.
Ушатый возле машины попрощался с землячками.
— Вот и кончаются твои мучения, Танька, — он дружески обнял за плечи приговоренную к смерти женщину. — Оздоровеет Тарас — вместе поедете в Одессу, заживете по настоящему. Твой муженек немало заработал — на всю жизнь хватит да еще на половину Поленькиной останется, — ласково погладил он по головке отпрянувшую девочку. — Располагайтесь на заднем сидении — там вам будет удобней.
Машина медленно тронулась с места, набирая скорость, покатила по московским улицам.
— Куда мы едем? — спросила женщина, пытливо оглядывая полупустые тротуары, припаркованные к ним автомобили. — Далече?
— В фирму. После — к Тарасу.
Чумбук остановил машину возле жилого дома, выбрался из салона. Нерешительно потоптался, не зная, как поступить: вести ли приговоренных с собой либо оставить их в машине?
— Я быстро, — наконец, решился он и, раскачиваясь на ходу, побежал к под"езду.
— Беги, доченька, торопись, милая, — вдова вытолкнула всхлипывающую девочку на тротуар. — Быстренько, пока нелюдь не об"явился… Автовокзал, Куликово, пятый дом, дядя Володя, — с трудом сдерживая слезы, повторила она. Будто читала молитву.
Когда Поленька скрылась за углом, облегченно откинулась на спинку сидения. Теперь наступило время подумать о себе.
— Где девчонка? — захрипел Чумбук, возвратившись к машине.
Татьяна Викторовна молчала. Будто онемела и оглохла. Сейчас никакими пытками не вырвать из нее признаний, не заставить произнести магические слова: Куликово, пятый дом, дядя Володя. Ибо они, эти слова, могут вывести злыдня на след сбежавшей дочери.
Несмотря на всю свою недоразвитость, Чумбук сообразил — девчонка сбежала, теперь ее не найти. Холодный пот прошиб телохранителя-убийцу, в глазах потемнело. Он представил себе разгневанного босса, пистолет в его руке…
Нет, признаваться он не станет, доложит: замочил обеих, бабу и сучонку. не полетит же Ушатый проверять трупы, забросанные в лесу ветками?
— Куда едем?
— Рядом, — односложно ответил водитель, пристегивая вдову наручниками.
— Это — чтоб не вывалилась на ходу, — мрачно пояснил он.
Татьяна Викторовна поняла: ее судьба решена…
Выбравшись из машины, Поленька за угол не побежала — затаилась в ближайшем под"езде. Она видела, как нерешительно топтался водитель, как он оглядывал темную улицу, промежутки между домами, провалы под"ездов. Только после того, как машина, наконец, набрала скорость и скрылась, девочка выбралась на тротуар и побежала к автобусной остановке. Ей казалось, что от нее зависит судьба матери и она старалась изо всех сил. Бежала и шептала: Куликово, дядя Володя…
Автобуса долго не было, на остановке — пусто. Спросить как добраться до автовокзала не у кого. Прятаться в глубине павильона Поленька не стала. Будто вместе со страшной машиной исчезла опасность. Стояла на обочине, не поднимая руки, выжидательно глядя на перекресток.
Впервые за этот длинный день ей повезло — неожиданно рядом с ней остановилась легковушка.
— Девочка? Одна? Заблудилась?
Из открытой задней двери выглядывает щуплый мужчина. Водитель на девчонку не смотрит — с опаской оглядывает улицу. Нетерпеливо постукивает ладонью по баранке.
Признаться? А вдруг пассажир легковушки тоже бандит? Схватит ее, свяжет…
Но как не рискнуть, когда мамка ожидает помощи?
— Нет… Да… Заблудилась… Мне — к автовокзалу…
Нечипоренко, это по счастливой случайности был один из соседей Собкова, смешливо поднял брови.
— Автовокзалов в Москве много. Куда тебе ехать?
— В Куликово…
— Повезло тебе, дитятя, я еду туда. Садись!
У Семена неожиданно защемило сердце. Такая крохотуля и одна на темной улице? Сирота или пьяные родители выгнали из дома? А может быть вышла на заработки? Возраст значения не имеет, сейчас проституцией занимаются с десяти-двенадцати лет, голод — не тетка, заставляет шевелить мозгами.
Дождавшись, когда малолетка, поколебавшись, все же забралась в машину, он ласково погладил ее по русой головке. Поленька резким движением сбросила жалеющую руку, зарыдала. Ладошками вытирала обильно текущие слезы, всхлипывала, терла под носом. Теперь, когда, кажется, все опасности позади, ее охватил страх за судьбу матери. Только сейчас она поняла — мамка, спасая ее, сознательно пошла на смерть.
Удивительно, какими неведомыми путями к ребенку пришло прозрение. Будто сам Боженька сдернул черный полог, высветил такие же черные замыслы, засевшие в мозгах мерзких убийц.
Сейчас она никому не доверяла. В том числе, молодому мужчине, на машине которого ехала к единственному другу и спасителю — дяде Володе. В представлении Поленьки бывший квартирант — всемогущ, она расскажет ему о подготовленном преступлении, попросит спасти маму. И все! Оседлает дядя Володя такую же машину, или лучше — вертолет, нагрянет на убийц, разбросает их, как ураган разбрасывает мелкие камушки. Она с мамкой возвратится в Одессу, заживут в покривившемся домишке. Бог даст, приедет отец…
Нечипоренко ни о чем не расспрашивал. Постепенно Поленька успокоилась, слезы перестали течь, голова склонилась на спинку сидения. Нет, она не спала — грезила.
— Приехали, дочка, просыпайся.
— А я вовсе и не сплю!
Водитель остановился машину напротив под"езда. Вопросительно поглядел на пассажира. Неужели ученый хочет приютить бездомную телку? С него станется — как и все ученые, Нечипоренко — не от мира сего, его поступки просто непредсказуемы.
— Тебе куда? — будто взрослого человека, спросил ребенка Семен. — Где живут твои родственники или знакомые?
— Не знаю… Мамка сказала: пятый дом, такой же этаж… Там живет дядя Володя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79