От этого запаха его замутило, но, с трудом подавив тошноту, он двинулся дальше, стараясь смотреть только на спину идущего впереди врача. Наконец тот остановился и кивнул:
— Вот она.
Невольно, по истинно мужской привычке, Астафьев сначала взглянул на тело девушки.
«Ого! — подумал он. — Вот это да!» Сказать, что он был поражен красотой, — значит не сказать ровным счетом ничего. У Юрия даже дыхание перехватило. Но, посмотрев на лицо пациентки, Астафьев в голос ахнул и судорожно начал раскрывать свою папку. После разговора с медсестрой он ожидал увидеть какую-нибудь бомжиху, подругу так точно выписанного ею парня. Но этот безупречный девичий облик Юрий за последние дни видел не раз. Вытащив фотографию, он сравнил ее с оригиналом, потом опять перевел взгляд на тело девушки. Конечно, это белое, без кровинки лицо мало напоминало образ цветущей красавицы с фотографии, но, без сомнения, это был один и тот же человек.
— Вот это да, — пробормотал он опять. — Где у вас телефон?
— У меня в ординаторской, — ответил доктор.
— Мне надо срочно позвонить. Торопливо набрав номер, Юрий сообщил:
— Мелентьев, слушай сюда. Нашлась Ольга Орлова. Да-да, именно она, ножевое ранение и черепная травма. Давай сюда бригаду Колодникова
Глава 3
Весть о том, что нашлась Ольга Орлова, мгновенно разнеслась по всему ГОВД.
Ольга была не только молодой, красивой девушкой — она была победительницей первого городского конкурса красоты. Удивительно было ее исчезновение ночью, с банкета, сразу после награждения. Когда утром на следующий день лично к полковнику Фомину, начальнику ГОВД, пришли родители девушки, тот поначалу не смог сдержать ухмылки:
— Ну что вы так волнуетесь, найдется ваша дочка, никуда не денется. Банкет затянулся, потом поехали за город, на дачу к кому-нибудь из спонсоров, например.
— Как вы можете?! — вспыхнула от негодования мать Ольги, Анна Владимировна. — Моя дочь — приличная девушка. Она хочет закончить университет, а потом уже думать о замужестве. Если она задерживалась, то нам непременно звонила:
«Милая, какое замужество, — ехидно подумал Фомин. — Сразу видно оторвавшуюся от жизни интеллигенцию. Твоя дочь сейчас, поди, отрабатывает свою победу в постели кого-нибудь из членов жюри».
Родители Ольги ушли ни с чем.
Фомину все-таки пришлось отдать приказ о розыске девушки, но она словно в воду канула. Оперативники рыскали повсюду, но безуспешно. Вопреки ожиданиям начальника ГОВД, у всех так называемых «спонсоров», в основном кавказского происхождения, Ольги не было. Обсуждая исчезновение первой красавицы на совещании с замами, Фомин удрученно заключил:
— Намучаемся мы с этой девицей.
Дело завертелось с невероятной быстротой, потому что сам мэр Кривова Александр Иванович Стародымов позвонил Фомину и поинтересовался ходом расследования. Волнение его можно было понять: он лично вручал награду победительнице конкурса, и сюжет этот был показан по областному телевидению.
Мэр прекрасно представлял себе ехидные комментарии журналистов по поводу пропавшей мисс.
В преддверии перевыборов городского головы подобная реклама ему была ни к чему. В городе его называли не мэром, а бургомистром, тем самым, видимо, стараясь придать Кривову некий европейский статус. Александр Иванович царствовал в городе уже несколько лет и в ближайшем будущем никому не собирался уступать свое кресло, поэтому и взял дело об исчезновении Ольги под личный контроль.
Старший лейтенант Ковчугин, заместитель начальника роты патрульно-постовой службы, одним из первых узнал от дежурного, что Орлова нашлась. Он побежал в свой кабинет, схватил телефонную трубку и торопливо набрал домашний номер.
Когда отозвался сонный женский голос, лейтенант с усмешкой начал выговаривать:
— Все спишь? Я тут на тебя пашу как вол, а ты дрыхнешь целыми сутками.
— Ой, не смеши, ты пашешь на меня! — насмешливо отозвалась далекая собеседница Ковчугина. — Что ты такого напахал? Опять какая-нибудь пьяная драка?
Ковчугин сразу представил себе Ленку, как всегда, в короткой ночнушке, ее потрясающие ножки, и ему нестерпимо захотелось домой. Елена и Ковчугин не торопились узаконивать свои отношения, считая, что два года добровольной совместной жизни значат гораздо больше, чем какой-то штамп в паспорте.
Михаил продолжал интриговать свою подругу:
— Нет, в этот раз кое-что поинтереснее.
Сделав паузу, Ковчугин торжественно закончил:
— Орлова нашлась.
— Что, труп? — спросила Ленка, и Михаил услышал в трубке ее возбужденное дыхание.
Он невольно улыбнулся, хорошо зная свою подругу, — для нее это сообщение прозвучало как выстрел стартового пистолета для спринтера.
— А вот и нет. Жива, но ранена и без сознания.
— Где же она была и что с ней произошло?
— Больше ничего не знаю. Остальное — твоя забота. Ну как, не зря я тебя пробудил?
— Молоток! — чмокнув микрофон, Ленка бросила трубку и начала торопливо одеваться. Всю свою сознательную жизнь двадцатичетырехлетняя Елена Брошина посвятила журналистике. Лет с тринадцати начала писать в местную газету, потом закончила институт и стала работать корреспондентом, подвизаясь сразу в нескольких областных газетах, а с прошлого года и на телевидении. Именно она снимала первый кривовский конкурс красоты для областной телекомпании «Скат», а потом и репортажи об исчезновении Орловой с собственными острыми комментариями.
Через полчаса после звонка она уже находилась в приемном покое больницы и моментально умудрилась взять интервью у того же самого доктора Аркадия Михайловича.
В тот же вечер репортаж Брошиной вышел в эфир, но в самом Кривове его мало кто видел. За пять минут до его начала в большей части города вырубился свет.
Гораздо больший эффект вызвала небольшая заметка Елены в местной газете, поступившей в продажу следующим утром.
Случайно ее прочитал Шурик, «доставивший» Орлову к Бурлаку. Решив поправить здоровье пивком, он разложил на столе первую попавшуюся газету с целью почистить на ней тарань и глазами машинально уперся в заголовок «Криминальные новости». Сообщения о взломанных гаражах и срезанных проводах не вызвали у него интереса, но самый большой сюжет колонки заставил его буквально подпрыгнуть на месте. Коротко выругавшись, он спросил вошедшую на кухню мать:
— Мать, это за какое число газета?
— Эта? Да это же новая совсем, сегодняшняя! Ты что это устроился тут со своей воблой, мы ее еще не читали! Отец ругаться будет…
Она продолжала что-то ворчать, а Шурик уже рванул в свою комнату, прихватив телефон на длинном шнуре. Пару минут он не решался набрать номер, но потом все-таки начал крутить диск, потея от накатившего ужаса.
Не только понедельник, но и вторник оказался для Астафьева днем тяжелым.
Нет, похмельный синдром на этот раз не мучил лейтенанта. Случилась большая неприятность: на работу вышел его непосредственный начальник, майор Мазуров.
Вчерашний разговор на повышенных тонах с главврачом отделения о нарушении режима не прошел даром, конфликт разрастался как снежный ком, и Мазурова выписали. Ивана Михайловича это нисколько не огорчило, а, наоборот, обрадовало.
Язва его окончательно успокоилась, так что в семь утра он был на боевом посту, а ровно в восемь начал разнос своему подчиненному.
— Так, и это все? — спросил он, поднимая тоненькую папку с делом Орловой.
— А что, разве мало? — искренне удивился Астафьев.
— Мало. Ты не сделал и половины положенной работы.
— Как это?
— А вот так! Ты опросил одну медсестру, а где остальные, кто дежурил, когда поступила Орлова, врачи, санитары? Важна любая информация, и ты это прекрасно знаешь!
— Но их уже не было.
— Что они, померли, что ли? Надо было взять телефоны, адреса, опросить, может, кто-то знает этого парня, который привез Орлову.
— Поднимать людей после ночного дежурства?
— Ну и что?! Работа у тебя такая.
— Да она придет в себя и сама все расскажет! — возмутился Астафьев.
— А если не придет?
— Врач говорит, что они надеются…
— Врач! А если он такой же врач, как ты опер?
Астафьев помрачнел, предчувствуя продолжение разноса.
Вместе они работали два года, и все это время Мазуров постоянно пенял лейтенанту, что тот халтурно относится к своей работе. Оба они занимались поисками пропавших без вести людей и укрывающихся от правосудия нарушителей закона. Сам майор отличался редкой въедливостью и был из племени трудоголиков.
На работу он приходил чуть свет, а дома появлялся лишь поздним вечером.
Астафьев же четко соблюдал трудовое законодательство: от и до. Мазуров признавал его ум, энергию, умение вывести людей на откровенность, но кроме этого требовал полной самоотдачи. Начальник забывал, что лейтенант молод и, кроме работы, у него существует еще и бурная личная жизнь. Большой поклонник женского пола, Юрий постоянно заводил скоротечные и фатально невезучие романы.
Такими они были по причине удивительного умения лейтенанта «западать» на замужних женщин…
Как и предполагал Астафьев, разнос продолжался.
— Ты даже не выяснил, как Орлова попала в больницу. Что, этот бомж в автобусе ее вез? Или на руках по городу тащил? Была машина, я уверен. Эту версию ты совсем не отработал.
Наконец Астафьеву удалось вставить слово:
— Иван Михайлович! Но я же бригаду в больницу вызвал, Колодникова с его орлами. Вычислил он машину, вы правы: кто-то из приемного курил на улице и видел, как мужик этот с Орловой из старенького «Москвича» вылез, четыреста двенадцатого. Таких в городе единицы, а может, вообще одна. Водилу найти элементарно.
— Ну вот видишь! А сам что не подключился? Знаешь ведь, людей мало.
— Иван Михайлович! У меня на десять была назначена встреча в морге с родственниками Перфилова.
— Ну и что? Опознали? — тотчас же заинтересовался Мазуров.
— Да вроде бы.
— Что значит вроде бы? — возмутился майор. — Вроде бы у нас не считается.
Либо опознали, либо нет!
— Ага, Мамонтову тоже вон опознали, — ухмыльнулся Юрий.
Зимой у Мазурова произошла неприятная история, связанная с розыском пропавшей девушки по фамилии Мамонтова. Через месяц после ее исчезновения в лесопосадке нашли труп, пригласили близких родственников, и те дружно опознали в убитой сестру и дочь. После похорон те же родственнички, все как на подбор склонные к злоупотреблению спиртным, мирно сидели за поминальным столом, когда открылась дверь, и живая и невредимая, только очень пьяная Лена Мамонтова ввалилась в дом. Увидев обильный стол, она закричала во всю глотку:
— Что, с-суки, опять без меня пьете?!
Одного из сидевших за столом хватила кондрашка, трое свалились в обморок.
А «воскресшая» прорвалась к столу и налила себе полновесный штрафной стакан водки.
Операм же светила жуткая процедура с эксгумацией трупа, многочисленные экспертизы по установлению личности. Начальство устроило нешуточный разбор, а коллеги с удовольствием пересказывали о явлении «усопшей» на собственные поминки.
— С Мамонтовой это недоразумение, — поморщился майор и быстро перевел разговор. — Рассказывай, что с Перфиловым?
— Там трудно уже что-то понять — всю зиму под снегом. Мы пока его откопали в куче трупов, измучились.
Мазуров кивнул. Об особенностях хранения невостребованных трупов в кривовском морге он знал не понаслышке. Не проходило и недели, чтобы ему точно так же не приходилось копаться в куче смерзшихся, весьма несимпатичных жмуриков.
— На нем еще четверо лежало, — продолжал лейтенант. — Сын его — инвалид однорукий, сестра за сердце хватается. Хорошо хоть брат Перфилова здоровый, пришел, помог, правда, пьяный, как обычно. Распознали ботинки, по ним и выдернули.
— Что, кроме ботинок, сходится?
— Все до мелочей. Татуировка на руке, якорь с именем «Саша», отсутствие трех передних зубов.
— Ну, слава богу, можем считать, что это дело свалили, одна «палка» у нас за этот месяц есть.
«Палками» на местном милицейском жаргоне называлось успешно законченное и переданное в суд дело.
— А потом Мамонов меня отозвал, — продолжал Астафьев. — Велел заниматься похоронами Петренко.
— Когда, кстати, его?
— Сегодня, в два.
— Да, жалко Иваныча. Какой был оперативник, ты не представляешь. Двух лет на пенсии не протянул. Надо бы заехать проститься. Значит, по «Москвичу»
Колодников работать будет? Это хорошо, Андрей мужик цепкий. А тебе придется тогда еще раз в больничку слетать. Оперативку из области проверить по одному типу. Вдруг сойдется?
— Ладно, съезжу. — Астафьев спешно покинул кабинет.
В это время в кривовской больнице случилось еще одно чрезвычайное происшествие.
Капитан Мелешкин, участковый центрального района, выполнял свои рутинные обязанности, допрашивая пострадавшего в драке мужичка. Дело было простое и ясное: поссорились два соседа, начали драться, а этот чудак кинулся их разнимать. Как обычно бывает в таких случаях, миротворцу досталось больше всех.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
— Вот она.
Невольно, по истинно мужской привычке, Астафьев сначала взглянул на тело девушки.
«Ого! — подумал он. — Вот это да!» Сказать, что он был поражен красотой, — значит не сказать ровным счетом ничего. У Юрия даже дыхание перехватило. Но, посмотрев на лицо пациентки, Астафьев в голос ахнул и судорожно начал раскрывать свою папку. После разговора с медсестрой он ожидал увидеть какую-нибудь бомжиху, подругу так точно выписанного ею парня. Но этот безупречный девичий облик Юрий за последние дни видел не раз. Вытащив фотографию, он сравнил ее с оригиналом, потом опять перевел взгляд на тело девушки. Конечно, это белое, без кровинки лицо мало напоминало образ цветущей красавицы с фотографии, но, без сомнения, это был один и тот же человек.
— Вот это да, — пробормотал он опять. — Где у вас телефон?
— У меня в ординаторской, — ответил доктор.
— Мне надо срочно позвонить. Торопливо набрав номер, Юрий сообщил:
— Мелентьев, слушай сюда. Нашлась Ольга Орлова. Да-да, именно она, ножевое ранение и черепная травма. Давай сюда бригаду Колодникова
Глава 3
Весть о том, что нашлась Ольга Орлова, мгновенно разнеслась по всему ГОВД.
Ольга была не только молодой, красивой девушкой — она была победительницей первого городского конкурса красоты. Удивительно было ее исчезновение ночью, с банкета, сразу после награждения. Когда утром на следующий день лично к полковнику Фомину, начальнику ГОВД, пришли родители девушки, тот поначалу не смог сдержать ухмылки:
— Ну что вы так волнуетесь, найдется ваша дочка, никуда не денется. Банкет затянулся, потом поехали за город, на дачу к кому-нибудь из спонсоров, например.
— Как вы можете?! — вспыхнула от негодования мать Ольги, Анна Владимировна. — Моя дочь — приличная девушка. Она хочет закончить университет, а потом уже думать о замужестве. Если она задерживалась, то нам непременно звонила:
«Милая, какое замужество, — ехидно подумал Фомин. — Сразу видно оторвавшуюся от жизни интеллигенцию. Твоя дочь сейчас, поди, отрабатывает свою победу в постели кого-нибудь из членов жюри».
Родители Ольги ушли ни с чем.
Фомину все-таки пришлось отдать приказ о розыске девушки, но она словно в воду канула. Оперативники рыскали повсюду, но безуспешно. Вопреки ожиданиям начальника ГОВД, у всех так называемых «спонсоров», в основном кавказского происхождения, Ольги не было. Обсуждая исчезновение первой красавицы на совещании с замами, Фомин удрученно заключил:
— Намучаемся мы с этой девицей.
Дело завертелось с невероятной быстротой, потому что сам мэр Кривова Александр Иванович Стародымов позвонил Фомину и поинтересовался ходом расследования. Волнение его можно было понять: он лично вручал награду победительнице конкурса, и сюжет этот был показан по областному телевидению.
Мэр прекрасно представлял себе ехидные комментарии журналистов по поводу пропавшей мисс.
В преддверии перевыборов городского головы подобная реклама ему была ни к чему. В городе его называли не мэром, а бургомистром, тем самым, видимо, стараясь придать Кривову некий европейский статус. Александр Иванович царствовал в городе уже несколько лет и в ближайшем будущем никому не собирался уступать свое кресло, поэтому и взял дело об исчезновении Ольги под личный контроль.
Старший лейтенант Ковчугин, заместитель начальника роты патрульно-постовой службы, одним из первых узнал от дежурного, что Орлова нашлась. Он побежал в свой кабинет, схватил телефонную трубку и торопливо набрал домашний номер.
Когда отозвался сонный женский голос, лейтенант с усмешкой начал выговаривать:
— Все спишь? Я тут на тебя пашу как вол, а ты дрыхнешь целыми сутками.
— Ой, не смеши, ты пашешь на меня! — насмешливо отозвалась далекая собеседница Ковчугина. — Что ты такого напахал? Опять какая-нибудь пьяная драка?
Ковчугин сразу представил себе Ленку, как всегда, в короткой ночнушке, ее потрясающие ножки, и ему нестерпимо захотелось домой. Елена и Ковчугин не торопились узаконивать свои отношения, считая, что два года добровольной совместной жизни значат гораздо больше, чем какой-то штамп в паспорте.
Михаил продолжал интриговать свою подругу:
— Нет, в этот раз кое-что поинтереснее.
Сделав паузу, Ковчугин торжественно закончил:
— Орлова нашлась.
— Что, труп? — спросила Ленка, и Михаил услышал в трубке ее возбужденное дыхание.
Он невольно улыбнулся, хорошо зная свою подругу, — для нее это сообщение прозвучало как выстрел стартового пистолета для спринтера.
— А вот и нет. Жива, но ранена и без сознания.
— Где же она была и что с ней произошло?
— Больше ничего не знаю. Остальное — твоя забота. Ну как, не зря я тебя пробудил?
— Молоток! — чмокнув микрофон, Ленка бросила трубку и начала торопливо одеваться. Всю свою сознательную жизнь двадцатичетырехлетняя Елена Брошина посвятила журналистике. Лет с тринадцати начала писать в местную газету, потом закончила институт и стала работать корреспондентом, подвизаясь сразу в нескольких областных газетах, а с прошлого года и на телевидении. Именно она снимала первый кривовский конкурс красоты для областной телекомпании «Скат», а потом и репортажи об исчезновении Орловой с собственными острыми комментариями.
Через полчаса после звонка она уже находилась в приемном покое больницы и моментально умудрилась взять интервью у того же самого доктора Аркадия Михайловича.
В тот же вечер репортаж Брошиной вышел в эфир, но в самом Кривове его мало кто видел. За пять минут до его начала в большей части города вырубился свет.
Гораздо больший эффект вызвала небольшая заметка Елены в местной газете, поступившей в продажу следующим утром.
Случайно ее прочитал Шурик, «доставивший» Орлову к Бурлаку. Решив поправить здоровье пивком, он разложил на столе первую попавшуюся газету с целью почистить на ней тарань и глазами машинально уперся в заголовок «Криминальные новости». Сообщения о взломанных гаражах и срезанных проводах не вызвали у него интереса, но самый большой сюжет колонки заставил его буквально подпрыгнуть на месте. Коротко выругавшись, он спросил вошедшую на кухню мать:
— Мать, это за какое число газета?
— Эта? Да это же новая совсем, сегодняшняя! Ты что это устроился тут со своей воблой, мы ее еще не читали! Отец ругаться будет…
Она продолжала что-то ворчать, а Шурик уже рванул в свою комнату, прихватив телефон на длинном шнуре. Пару минут он не решался набрать номер, но потом все-таки начал крутить диск, потея от накатившего ужаса.
Не только понедельник, но и вторник оказался для Астафьева днем тяжелым.
Нет, похмельный синдром на этот раз не мучил лейтенанта. Случилась большая неприятность: на работу вышел его непосредственный начальник, майор Мазуров.
Вчерашний разговор на повышенных тонах с главврачом отделения о нарушении режима не прошел даром, конфликт разрастался как снежный ком, и Мазурова выписали. Ивана Михайловича это нисколько не огорчило, а, наоборот, обрадовало.
Язва его окончательно успокоилась, так что в семь утра он был на боевом посту, а ровно в восемь начал разнос своему подчиненному.
— Так, и это все? — спросил он, поднимая тоненькую папку с делом Орловой.
— А что, разве мало? — искренне удивился Астафьев.
— Мало. Ты не сделал и половины положенной работы.
— Как это?
— А вот так! Ты опросил одну медсестру, а где остальные, кто дежурил, когда поступила Орлова, врачи, санитары? Важна любая информация, и ты это прекрасно знаешь!
— Но их уже не было.
— Что они, померли, что ли? Надо было взять телефоны, адреса, опросить, может, кто-то знает этого парня, который привез Орлову.
— Поднимать людей после ночного дежурства?
— Ну и что?! Работа у тебя такая.
— Да она придет в себя и сама все расскажет! — возмутился Астафьев.
— А если не придет?
— Врач говорит, что они надеются…
— Врач! А если он такой же врач, как ты опер?
Астафьев помрачнел, предчувствуя продолжение разноса.
Вместе они работали два года, и все это время Мазуров постоянно пенял лейтенанту, что тот халтурно относится к своей работе. Оба они занимались поисками пропавших без вести людей и укрывающихся от правосудия нарушителей закона. Сам майор отличался редкой въедливостью и был из племени трудоголиков.
На работу он приходил чуть свет, а дома появлялся лишь поздним вечером.
Астафьев же четко соблюдал трудовое законодательство: от и до. Мазуров признавал его ум, энергию, умение вывести людей на откровенность, но кроме этого требовал полной самоотдачи. Начальник забывал, что лейтенант молод и, кроме работы, у него существует еще и бурная личная жизнь. Большой поклонник женского пола, Юрий постоянно заводил скоротечные и фатально невезучие романы.
Такими они были по причине удивительного умения лейтенанта «западать» на замужних женщин…
Как и предполагал Астафьев, разнос продолжался.
— Ты даже не выяснил, как Орлова попала в больницу. Что, этот бомж в автобусе ее вез? Или на руках по городу тащил? Была машина, я уверен. Эту версию ты совсем не отработал.
Наконец Астафьеву удалось вставить слово:
— Иван Михайлович! Но я же бригаду в больницу вызвал, Колодникова с его орлами. Вычислил он машину, вы правы: кто-то из приемного курил на улице и видел, как мужик этот с Орловой из старенького «Москвича» вылез, четыреста двенадцатого. Таких в городе единицы, а может, вообще одна. Водилу найти элементарно.
— Ну вот видишь! А сам что не подключился? Знаешь ведь, людей мало.
— Иван Михайлович! У меня на десять была назначена встреча в морге с родственниками Перфилова.
— Ну и что? Опознали? — тотчас же заинтересовался Мазуров.
— Да вроде бы.
— Что значит вроде бы? — возмутился майор. — Вроде бы у нас не считается.
Либо опознали, либо нет!
— Ага, Мамонтову тоже вон опознали, — ухмыльнулся Юрий.
Зимой у Мазурова произошла неприятная история, связанная с розыском пропавшей девушки по фамилии Мамонтова. Через месяц после ее исчезновения в лесопосадке нашли труп, пригласили близких родственников, и те дружно опознали в убитой сестру и дочь. После похорон те же родственнички, все как на подбор склонные к злоупотреблению спиртным, мирно сидели за поминальным столом, когда открылась дверь, и живая и невредимая, только очень пьяная Лена Мамонтова ввалилась в дом. Увидев обильный стол, она закричала во всю глотку:
— Что, с-суки, опять без меня пьете?!
Одного из сидевших за столом хватила кондрашка, трое свалились в обморок.
А «воскресшая» прорвалась к столу и налила себе полновесный штрафной стакан водки.
Операм же светила жуткая процедура с эксгумацией трупа, многочисленные экспертизы по установлению личности. Начальство устроило нешуточный разбор, а коллеги с удовольствием пересказывали о явлении «усопшей» на собственные поминки.
— С Мамонтовой это недоразумение, — поморщился майор и быстро перевел разговор. — Рассказывай, что с Перфиловым?
— Там трудно уже что-то понять — всю зиму под снегом. Мы пока его откопали в куче трупов, измучились.
Мазуров кивнул. Об особенностях хранения невостребованных трупов в кривовском морге он знал не понаслышке. Не проходило и недели, чтобы ему точно так же не приходилось копаться в куче смерзшихся, весьма несимпатичных жмуриков.
— На нем еще четверо лежало, — продолжал лейтенант. — Сын его — инвалид однорукий, сестра за сердце хватается. Хорошо хоть брат Перфилова здоровый, пришел, помог, правда, пьяный, как обычно. Распознали ботинки, по ним и выдернули.
— Что, кроме ботинок, сходится?
— Все до мелочей. Татуировка на руке, якорь с именем «Саша», отсутствие трех передних зубов.
— Ну, слава богу, можем считать, что это дело свалили, одна «палка» у нас за этот месяц есть.
«Палками» на местном милицейском жаргоне называлось успешно законченное и переданное в суд дело.
— А потом Мамонов меня отозвал, — продолжал Астафьев. — Велел заниматься похоронами Петренко.
— Когда, кстати, его?
— Сегодня, в два.
— Да, жалко Иваныча. Какой был оперативник, ты не представляешь. Двух лет на пенсии не протянул. Надо бы заехать проститься. Значит, по «Москвичу»
Колодников работать будет? Это хорошо, Андрей мужик цепкий. А тебе придется тогда еще раз в больничку слетать. Оперативку из области проверить по одному типу. Вдруг сойдется?
— Ладно, съезжу. — Астафьев спешно покинул кабинет.
В это время в кривовской больнице случилось еще одно чрезвычайное происшествие.
Капитан Мелешкин, участковый центрального района, выполнял свои рутинные обязанности, допрашивая пострадавшего в драке мужичка. Дело было простое и ясное: поссорились два соседа, начали драться, а этот чудак кинулся их разнимать. Как обычно бывает в таких случаях, миротворцу досталось больше всех.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44