Глаза его уже привыкли к темноте, и, когда на пятачке, подсвеченном фонарями с соседнего двора, появилось очертание головы, он нажал на крючок. До цели было не более полуметра, и Юрию показалось, что не сама пуля, а грохот выстрела откинул тело Свинореза в сторону. Пуля попала в голову, но и мертвый бандит, падая, тащил за собой Ленку.
Подбежал Колодников, спрыгнул с лестницы Мысин. Его фонарь высветил окровавленное лицо Сергеева-Быкова, а под его рукой, в последних объятиях, заходящуюся в истерике Лену.
— Готов? — спросил Колодников.
— Да, — неожиданно спокойно ответил Астафьев. Страха не было, единственным нестерпимым желанием было — скорее закурить. — А что там с Михалычем?
— В бедро пулю всадил, сука! Фортуна его к машине потащил.
Словно в подтверждение его слов загудел движок отъезжающего «уазика».
Милиционеров растолкала Валеркина мать. Увидев мертвого сына, она рухнула на его тело и взвыла:
— Сыночек!!! Что же они с тобой, изверги, сделали!..
«Нормально, — подумал Колодников. — Что мы с ним сделали! А три дня назад сама говорила, что зря выпустили».
Между тем Лена высвободилась из-под тяжелой руки Свинореза, поднялась на ноги, но, сделав несколько шагов, застонала и снова опустилась на землю, сжимая руками живот. Вскоре она перешла на истошный крик, и Колодников с облегчением вздохнул, когда увидел за забором свет фар подъехавшей «скорой».
— Поздний выкидыш, — сказал врач.
— Это хорошо, — сказал Колодников. — Такую породу лучше задавить в зародыше. Хватит нам и одного Свинореза. Надолго.
Глава 12
В эту ночь им так и не удалось поспать. Все службы кривовской милиции были подняты по тревоге, на поиски беглецов мобилизовали весь личный состав. Десятки следователей, оперативников, участковых поднимали дела сбежавших, паспортный отдел выяснял адреса родственников в городе и в окрестных селах, и немедленно по этим адресам отправлялись наряды милиции. Проверяли все выезжающие из города машины и автобусы, пассажиров на железнодорожном вокзале. Выставили кордоны на всех дорогах, ведущих в луга.
Не остались без работы и Колодников с Астафьевым. Дела на четырех беглецов попали и на их стол. Но Юрий воспринимал все происходящее несколько заторможенно, словно со стороны. Колодников в очередной раз пристально взглянул на него, спросил что-то, но пока Юрий соображал, о чем его спрашивал майор, тот уже выскочил из кабинета. Своим семенящим шагом он пробежал до кабинета экспертов и, коротко стукнув в дверь, бесцеремонно вломился в их резиденцию.
— Андрюха, а если бы я сейчас пленки проявлял? — меланхолично спросил Сычев, рассматривая что-то на столе — Ни п… дорогой, ты когда проявляешь, всегда на ключ закрываешься. Лучше скажи, ты с тех кладбищенских бутылок отпечатки снял?
— А как же! — обиделся эксперт. — Вчера еще ушли в область.
— Молодец, тогда гони тару сюда.
— Андрюх, но это же вещественные доказательства, их надо хранить вечно!
— Что, поди, вылакал уже?
— Да нет, ты что. Вон, в шкафу стоят. Пока Андрей занимался поисками водки, Сычев, устанавливая штатив для фотоаппарата, спросил:
— А что так срочно-то?
— Человека лечить надо.
— Это кого?
— Юрку Астафьева.
— У него что, зуб болит?
— Хуже, час назад человека убил.
— Это кого? — удивился Николай.
— Свинореза.
— По этому страдать не стоит!! Посмотри, чем он прапорщика в ИВС замочил.
Распорол сонную артерию, и, пока они сидели запертые в камере, прапор истек кровью.
Рассмотрев супинатор, Колодников присвистнул:
— Однако!
Его даже передернуло, настолько четко майор прочувствовал, как эта железяка могла полоснуть его по собственному горлу.
— Что, проняло? — засмеялся довольный эксперт.
— Ты вот лучше скажи, у тебя закуски случайно нет?
— Есть. Жена мне всегда с собой бутерброды дает.
— Тогда приходи, гостем будешь.
— Сейчас, щелкну эту дрянь и подойду.
Когда через пару часов в кабинет номер девять зашел Мамонов, Астафьев мирно спал на составленных стульях, а Колодников, окутанный сизым табачным дымом, сидел за столом и строчил отчет о проделанной работе.
— Чего это он у тебя спит? — спросил подполковник, кивая на Юрия.
— Пусть спит, он сегодня Свинореза пристрелил, переживает. Первый раз человека убил.
— А, ну тогда ладно. Это понятно. Я первый раз так вообще блевал полсуток.
Отчет пишешь?
— Да, сейчас закончу.
Через несколько секунд он действительно отдал бумагу начальнику и спросил, потерев обеими руками лицо:
— Как там Мазуров?
— Нормально. Пулю вытащили, спит после наркоза.
Прочитав рапорт, Мамонов хмыкнул.
— Орлы, — сказал он и, больше ничего не добавив, вышел из кабинета.
Колодников так и не понял интонации сказанного, но размышлять на эту тему сил не было — нестерпимо хотелось спать. Майор положил руки на стол, на них — голову и мгновенно уснул.
Ровно в одиннадцать часов пополудни к кривовско-му ГОВД торжественно подъехали две черные «Волги». Начальника УВД области встречал лично Фомин.
Выслушав его рапорт, генерал-лейтенант скомандовал: «Вольно» — и, не пожав руки полковника, прошел в здание. Наблюдавшему за встречей из окна Астафьеву показалось, что лицо Фрмина стало бледней обычного.
После получасового разговора с высоким начальством за закрытыми дверями Фомину вызвали «скорую». Врач предположил инфаркт. Генерал-майор и все руководство кривовского ГОВД наблюдали за отбытием начальника в больницу.
— Давно надо было отправить его на пенсию, да все либеральничали, пусть человек, мол, нормально дослужит, — сказал генерал. — Временно исполнять обязанности начальника ГОВД пока будете вы, Мамонов.
Подполковник с облегчением вздохнул. Этот пост был нужен ему именно сейчас, как никогда.
— Сколько, говорите, осталось на свободе этих ваших гавриков? — спросил генерал.
— Пятеро. Восемь человек отказались вообще покидать СИЗО, пятеро пришли сами, остальных выловили за ночь. Троих задержал линейный отдел, причем одного уже в Железногорске.
Зазвонил телефон, и Мамонов с раздражением схватил трубку — он не велел ни с кем соединять его, но, выслушав доклад дежурного по городу, смягчился.
— Еще одного поймали, — сказал он, опуская трубку. — Так что остались четверо.
— Смотрите, подполковник, если эти ваши беглецы устроят что-то похожее на то, что сотворил Свинорез, то не видать вам полковничьих погон.
Начальство задержалось в городе еще на час. В самом конце визита, стоя у черной «Волги», Мамонов сказал:
— Товарищ генерал, разрешите представить к наградам майора Мазурова и лейтенанта Астафьева?
— Это те, кто нейтрализовал этого вашего террориста?
— Да, майор вел переговоры и был ранен, а лейтенант непосредственно обезвредил убийцу.
— Хорошо, подавайте представление, я подпишу.
Известие о том, что их хотят наградить, удивило и Мазурова и Астафьева.
Час они обсуждали это известие в больнице в присутствии Колодникова.
— Никогда не думал, что Мамонов может хлопотать мне о медали, — сказал Мазуров, поудобней устраиваясь на подушке.
— Вот видишь, как ты плохо думал о своем непосредственном начальнике, — хохотнул Колодников.
— Не, ну ты же знаешь, что мы с ним давно на ножах, — продолжал Михалыч. — Еще с тех пор, как оба были капитанами, а в последние годы вообще… — он безнадежно махнул рукой.
— А из-за чего? — спросил Юрий, не знавший прошлых закулисных игр. Майоры переглянулись.
— Ну что, можно ему доверять, как ты думаешь? — спросил Мазуров.
— Хочешь не хочешь, а придется на него всю твою работу сгрузить. Так что деваться некуда, он должен все знать. Откровенничай!
Мазуров покосился в сторону единственного соседа по палате — он спал.
Ходячие больные ушли на обед. На всякий случай майор включил небольшой транзистор и, настроив на грохочущую современную музыку, начал тихо рассказывать.
— Перед тем как стать замом Фомина, Мамонов был заместителем начальника ОБНОН — отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Начал он лихо, провернул несколько сложнейших операций, хоть в учебники заноси. Только у Аньки Нечипоренко, цыганки, изъяли тридцать два килограмма опия-сырца! Потом его энтузиазм как-то начал сходить на нет, серьезных задержаний больше не было.
Мамонов за полгода выстроил себе дачу в Демидовке. А потом я случайно узнал, что кроме этого у него еще один дом записан на родителей и две квартиры — одна на него, другая на сына. Это не считая государственной.
— Самое главное, что и Мамон узнал, что Михалыч в курсе, — Колодников кивнул в сторону Мазурова. — Нет чтобы язык за зубами держать.
— Да я-то откуда знал, что там одна из мамоновских квартир?! — возмутился майор. — Я пришел в паспортный стол узнать, не появляется ли в том районе одна цыганка — она в розыске числилась, вот я и навещал мeста ее бывшего обитания.
Назвал адрес, а Мамонов меня за руку и из кабинета. «Ты чего, говорит, копать под меня начал? Смотри, говорит, на дороге не попадайся». А потом я узнал, откуда этот домик и за что получил его Мамонов. Как говорится, слухами земля полнится.
— Он прицепил за крупную партию опия-сырца одного цыгана, тот, видимо, почуял жадную до денег натуру Мамонова — поистине цыган — и в обмен на свободу предложил свой домишко, — пояснил Колодников. — А домик хорош: одноэтажный, пять комнат, со всеми удобствами, десять соток земли. Его он и записал на родителей. Ну, а дальше сам знаешь… Теперь он зам Фомина и первый претендент на его место.
Пока Астафьев переваривал информацию, Колодников продолжал:
— А по-моему, Мамон правильно поступил, что вас к орденам представил. Он должен был это сделать как настоящий, истинный начальник, который должен заботиться о своих подчиненных, душой болеть за них, пусть даже его начальство дрючит за промахи. Попомните мое слово, Мамонов будет нашим начальником.
Генерал ему явно благоволит.
— Типун тебе на язык! — вырвалось у Мазурова, но разговор прервался — в палату с обеда возвращались больные. Заговорили на другие темы.
— Ну и какие планы? — спросил Юрий.
— А тебя чем озадачили?
— Как и всех, искать беглецов. Дали вон десять адресов, и пусть хоть ноги отвалятся.
— Слушай, — вспомнил Мазуров. — А ты ту девицу раскрутил?
— Самойленко? Нет. Почти дожал, но тут заявились ее родители. Зато я узнал, где была той ночью сама Света. Ее подцепил Гарик Рамазанов. Вернее, не он ее, а она его. С тех пор приезжает к ним каждый день, дарит подарки, цветы и поговаривает о свадьбе.
— Это какой Рамазанов, не тот, что держит трактир на привокзальной площади? — спросил Андрей.
— Именно он, — подтвердил Юрий.
— Хорошая партия, кроме этого у него два магазина, штук пять ларьков, — припомнил Мазуров.
— А она и не против. Родители те, по-моему, вообще счастливы.
— А с Самойленко все-таки стоит еще встретиться, — подвел итог Мазуров.
* * *
Насчет представления к наградам Колодников был прав. В тот же день Мамонову позвонил замначальника УВД по кадрам полковник Сидихин. В свое время они вместе начинали рядовыми, так что в разговоре особенно не церемонились.
— Ну, ты молодец, Мишка, хорошее впечатление произвел на нашего фазана.
Особенно этот финт с награждением. Можешь считать, что ты уже назначен. Завтра я еще напомню ему о тебе.
— Премного благодарен. Ты там еще подсуетись насчет капитана Касьянова.
Очень нужно.
— Ну, он идет в общем списке, придется подписать представления на еще троих твоих орлов.
— Черт с ними, хуже не будет. Поторопись, Валера. Заранее огромное спасибо.
— Одной благодарностью сыт не будешь. Устрой мне лучше еще один наборчик, как прошлый раз. Тогда и будем квиты.
— Договорились. Жучихин подвезет.
Мамонов набрал номер телефона директора мясокомбината Елисеева.
— Юрий Владимирович? Добрый день. Как житье-бытье?
— Вашими молитвами.
— Как там, претензий больше не было?
— Нет, все в порядке.
— Слушай, сделай наборчик. Балычка, сервелата, в общем, сам понимаешь…
Баранинки, свининки сообрази для шашлычка.
— Ладно, сделаем.
— Я Жучихина к тебе подошлю, надо поскорей, в наших же общих интересах.
Через полчаса к воротам мясокомбината подъехала зеленая «десятка»
Мамонова. На завод машину пропустили беспрепятственно, а еще через полчаса обильно груженная «образцами продукции» машина взяла курс на областной центр.
* * *
Этот день был не самым лучшим в карьере старшего оперуполномоченного Андрея Колодникова. Во-первых, он, как и все, не выспался. Во-вторых, его все-таки немного задело, что Мамонов никак не отметил его участие в операции по обезвреживанию Свинореза.
«Хоть бы благодарность вынес, скотина, а то молчит как сыч», — подумал он.
Майора нельзя было назвать тщеславным человеком. Он не гонялся за званиями и орденами, но иногда, крайне редко, как, например, сейчас, острое ощущение несправедливости выводило его из себя.
Андрей понимал, что среди коллег он если не самый лучший, то один из лучших.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Подбежал Колодников, спрыгнул с лестницы Мысин. Его фонарь высветил окровавленное лицо Сергеева-Быкова, а под его рукой, в последних объятиях, заходящуюся в истерике Лену.
— Готов? — спросил Колодников.
— Да, — неожиданно спокойно ответил Астафьев. Страха не было, единственным нестерпимым желанием было — скорее закурить. — А что там с Михалычем?
— В бедро пулю всадил, сука! Фортуна его к машине потащил.
Словно в подтверждение его слов загудел движок отъезжающего «уазика».
Милиционеров растолкала Валеркина мать. Увидев мертвого сына, она рухнула на его тело и взвыла:
— Сыночек!!! Что же они с тобой, изверги, сделали!..
«Нормально, — подумал Колодников. — Что мы с ним сделали! А три дня назад сама говорила, что зря выпустили».
Между тем Лена высвободилась из-под тяжелой руки Свинореза, поднялась на ноги, но, сделав несколько шагов, застонала и снова опустилась на землю, сжимая руками живот. Вскоре она перешла на истошный крик, и Колодников с облегчением вздохнул, когда увидел за забором свет фар подъехавшей «скорой».
— Поздний выкидыш, — сказал врач.
— Это хорошо, — сказал Колодников. — Такую породу лучше задавить в зародыше. Хватит нам и одного Свинореза. Надолго.
Глава 12
В эту ночь им так и не удалось поспать. Все службы кривовской милиции были подняты по тревоге, на поиски беглецов мобилизовали весь личный состав. Десятки следователей, оперативников, участковых поднимали дела сбежавших, паспортный отдел выяснял адреса родственников в городе и в окрестных селах, и немедленно по этим адресам отправлялись наряды милиции. Проверяли все выезжающие из города машины и автобусы, пассажиров на железнодорожном вокзале. Выставили кордоны на всех дорогах, ведущих в луга.
Не остались без работы и Колодников с Астафьевым. Дела на четырех беглецов попали и на их стол. Но Юрий воспринимал все происходящее несколько заторможенно, словно со стороны. Колодников в очередной раз пристально взглянул на него, спросил что-то, но пока Юрий соображал, о чем его спрашивал майор, тот уже выскочил из кабинета. Своим семенящим шагом он пробежал до кабинета экспертов и, коротко стукнув в дверь, бесцеремонно вломился в их резиденцию.
— Андрюха, а если бы я сейчас пленки проявлял? — меланхолично спросил Сычев, рассматривая что-то на столе — Ни п… дорогой, ты когда проявляешь, всегда на ключ закрываешься. Лучше скажи, ты с тех кладбищенских бутылок отпечатки снял?
— А как же! — обиделся эксперт. — Вчера еще ушли в область.
— Молодец, тогда гони тару сюда.
— Андрюх, но это же вещественные доказательства, их надо хранить вечно!
— Что, поди, вылакал уже?
— Да нет, ты что. Вон, в шкафу стоят. Пока Андрей занимался поисками водки, Сычев, устанавливая штатив для фотоаппарата, спросил:
— А что так срочно-то?
— Человека лечить надо.
— Это кого?
— Юрку Астафьева.
— У него что, зуб болит?
— Хуже, час назад человека убил.
— Это кого? — удивился Николай.
— Свинореза.
— По этому страдать не стоит!! Посмотри, чем он прапорщика в ИВС замочил.
Распорол сонную артерию, и, пока они сидели запертые в камере, прапор истек кровью.
Рассмотрев супинатор, Колодников присвистнул:
— Однако!
Его даже передернуло, настолько четко майор прочувствовал, как эта железяка могла полоснуть его по собственному горлу.
— Что, проняло? — засмеялся довольный эксперт.
— Ты вот лучше скажи, у тебя закуски случайно нет?
— Есть. Жена мне всегда с собой бутерброды дает.
— Тогда приходи, гостем будешь.
— Сейчас, щелкну эту дрянь и подойду.
Когда через пару часов в кабинет номер девять зашел Мамонов, Астафьев мирно спал на составленных стульях, а Колодников, окутанный сизым табачным дымом, сидел за столом и строчил отчет о проделанной работе.
— Чего это он у тебя спит? — спросил подполковник, кивая на Юрия.
— Пусть спит, он сегодня Свинореза пристрелил, переживает. Первый раз человека убил.
— А, ну тогда ладно. Это понятно. Я первый раз так вообще блевал полсуток.
Отчет пишешь?
— Да, сейчас закончу.
Через несколько секунд он действительно отдал бумагу начальнику и спросил, потерев обеими руками лицо:
— Как там Мазуров?
— Нормально. Пулю вытащили, спит после наркоза.
Прочитав рапорт, Мамонов хмыкнул.
— Орлы, — сказал он и, больше ничего не добавив, вышел из кабинета.
Колодников так и не понял интонации сказанного, но размышлять на эту тему сил не было — нестерпимо хотелось спать. Майор положил руки на стол, на них — голову и мгновенно уснул.
Ровно в одиннадцать часов пополудни к кривовско-му ГОВД торжественно подъехали две черные «Волги». Начальника УВД области встречал лично Фомин.
Выслушав его рапорт, генерал-лейтенант скомандовал: «Вольно» — и, не пожав руки полковника, прошел в здание. Наблюдавшему за встречей из окна Астафьеву показалось, что лицо Фрмина стало бледней обычного.
После получасового разговора с высоким начальством за закрытыми дверями Фомину вызвали «скорую». Врач предположил инфаркт. Генерал-майор и все руководство кривовского ГОВД наблюдали за отбытием начальника в больницу.
— Давно надо было отправить его на пенсию, да все либеральничали, пусть человек, мол, нормально дослужит, — сказал генерал. — Временно исполнять обязанности начальника ГОВД пока будете вы, Мамонов.
Подполковник с облегчением вздохнул. Этот пост был нужен ему именно сейчас, как никогда.
— Сколько, говорите, осталось на свободе этих ваших гавриков? — спросил генерал.
— Пятеро. Восемь человек отказались вообще покидать СИЗО, пятеро пришли сами, остальных выловили за ночь. Троих задержал линейный отдел, причем одного уже в Железногорске.
Зазвонил телефон, и Мамонов с раздражением схватил трубку — он не велел ни с кем соединять его, но, выслушав доклад дежурного по городу, смягчился.
— Еще одного поймали, — сказал он, опуская трубку. — Так что остались четверо.
— Смотрите, подполковник, если эти ваши беглецы устроят что-то похожее на то, что сотворил Свинорез, то не видать вам полковничьих погон.
Начальство задержалось в городе еще на час. В самом конце визита, стоя у черной «Волги», Мамонов сказал:
— Товарищ генерал, разрешите представить к наградам майора Мазурова и лейтенанта Астафьева?
— Это те, кто нейтрализовал этого вашего террориста?
— Да, майор вел переговоры и был ранен, а лейтенант непосредственно обезвредил убийцу.
— Хорошо, подавайте представление, я подпишу.
Известие о том, что их хотят наградить, удивило и Мазурова и Астафьева.
Час они обсуждали это известие в больнице в присутствии Колодникова.
— Никогда не думал, что Мамонов может хлопотать мне о медали, — сказал Мазуров, поудобней устраиваясь на подушке.
— Вот видишь, как ты плохо думал о своем непосредственном начальнике, — хохотнул Колодников.
— Не, ну ты же знаешь, что мы с ним давно на ножах, — продолжал Михалыч. — Еще с тех пор, как оба были капитанами, а в последние годы вообще… — он безнадежно махнул рукой.
— А из-за чего? — спросил Юрий, не знавший прошлых закулисных игр. Майоры переглянулись.
— Ну что, можно ему доверять, как ты думаешь? — спросил Мазуров.
— Хочешь не хочешь, а придется на него всю твою работу сгрузить. Так что деваться некуда, он должен все знать. Откровенничай!
Мазуров покосился в сторону единственного соседа по палате — он спал.
Ходячие больные ушли на обед. На всякий случай майор включил небольшой транзистор и, настроив на грохочущую современную музыку, начал тихо рассказывать.
— Перед тем как стать замом Фомина, Мамонов был заместителем начальника ОБНОН — отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Начал он лихо, провернул несколько сложнейших операций, хоть в учебники заноси. Только у Аньки Нечипоренко, цыганки, изъяли тридцать два килограмма опия-сырца! Потом его энтузиазм как-то начал сходить на нет, серьезных задержаний больше не было.
Мамонов за полгода выстроил себе дачу в Демидовке. А потом я случайно узнал, что кроме этого у него еще один дом записан на родителей и две квартиры — одна на него, другая на сына. Это не считая государственной.
— Самое главное, что и Мамон узнал, что Михалыч в курсе, — Колодников кивнул в сторону Мазурова. — Нет чтобы язык за зубами держать.
— Да я-то откуда знал, что там одна из мамоновских квартир?! — возмутился майор. — Я пришел в паспортный стол узнать, не появляется ли в том районе одна цыганка — она в розыске числилась, вот я и навещал мeста ее бывшего обитания.
Назвал адрес, а Мамонов меня за руку и из кабинета. «Ты чего, говорит, копать под меня начал? Смотри, говорит, на дороге не попадайся». А потом я узнал, откуда этот домик и за что получил его Мамонов. Как говорится, слухами земля полнится.
— Он прицепил за крупную партию опия-сырца одного цыгана, тот, видимо, почуял жадную до денег натуру Мамонова — поистине цыган — и в обмен на свободу предложил свой домишко, — пояснил Колодников. — А домик хорош: одноэтажный, пять комнат, со всеми удобствами, десять соток земли. Его он и записал на родителей. Ну, а дальше сам знаешь… Теперь он зам Фомина и первый претендент на его место.
Пока Астафьев переваривал информацию, Колодников продолжал:
— А по-моему, Мамон правильно поступил, что вас к орденам представил. Он должен был это сделать как настоящий, истинный начальник, который должен заботиться о своих подчиненных, душой болеть за них, пусть даже его начальство дрючит за промахи. Попомните мое слово, Мамонов будет нашим начальником.
Генерал ему явно благоволит.
— Типун тебе на язык! — вырвалось у Мазурова, но разговор прервался — в палату с обеда возвращались больные. Заговорили на другие темы.
— Ну и какие планы? — спросил Юрий.
— А тебя чем озадачили?
— Как и всех, искать беглецов. Дали вон десять адресов, и пусть хоть ноги отвалятся.
— Слушай, — вспомнил Мазуров. — А ты ту девицу раскрутил?
— Самойленко? Нет. Почти дожал, но тут заявились ее родители. Зато я узнал, где была той ночью сама Света. Ее подцепил Гарик Рамазанов. Вернее, не он ее, а она его. С тех пор приезжает к ним каждый день, дарит подарки, цветы и поговаривает о свадьбе.
— Это какой Рамазанов, не тот, что держит трактир на привокзальной площади? — спросил Андрей.
— Именно он, — подтвердил Юрий.
— Хорошая партия, кроме этого у него два магазина, штук пять ларьков, — припомнил Мазуров.
— А она и не против. Родители те, по-моему, вообще счастливы.
— А с Самойленко все-таки стоит еще встретиться, — подвел итог Мазуров.
* * *
Насчет представления к наградам Колодников был прав. В тот же день Мамонову позвонил замначальника УВД по кадрам полковник Сидихин. В свое время они вместе начинали рядовыми, так что в разговоре особенно не церемонились.
— Ну, ты молодец, Мишка, хорошее впечатление произвел на нашего фазана.
Особенно этот финт с награждением. Можешь считать, что ты уже назначен. Завтра я еще напомню ему о тебе.
— Премного благодарен. Ты там еще подсуетись насчет капитана Касьянова.
Очень нужно.
— Ну, он идет в общем списке, придется подписать представления на еще троих твоих орлов.
— Черт с ними, хуже не будет. Поторопись, Валера. Заранее огромное спасибо.
— Одной благодарностью сыт не будешь. Устрой мне лучше еще один наборчик, как прошлый раз. Тогда и будем квиты.
— Договорились. Жучихин подвезет.
Мамонов набрал номер телефона директора мясокомбината Елисеева.
— Юрий Владимирович? Добрый день. Как житье-бытье?
— Вашими молитвами.
— Как там, претензий больше не было?
— Нет, все в порядке.
— Слушай, сделай наборчик. Балычка, сервелата, в общем, сам понимаешь…
Баранинки, свининки сообрази для шашлычка.
— Ладно, сделаем.
— Я Жучихина к тебе подошлю, надо поскорей, в наших же общих интересах.
Через полчаса к воротам мясокомбината подъехала зеленая «десятка»
Мамонова. На завод машину пропустили беспрепятственно, а еще через полчаса обильно груженная «образцами продукции» машина взяла курс на областной центр.
* * *
Этот день был не самым лучшим в карьере старшего оперуполномоченного Андрея Колодникова. Во-первых, он, как и все, не выспался. Во-вторых, его все-таки немного задело, что Мамонов никак не отметил его участие в операции по обезвреживанию Свинореза.
«Хоть бы благодарность вынес, скотина, а то молчит как сыч», — подумал он.
Майора нельзя было назвать тщеславным человеком. Он не гонялся за званиями и орденами, но иногда, крайне редко, как, например, сейчас, острое ощущение несправедливости выводило его из себя.
Андрей понимал, что среди коллег он если не самый лучший, то один из лучших.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44