– Вот уроды! Нет, ну вы посмотрите!
Она прищурилась вслед грибнице, что-то беззвучно бормоча. Затем схватила абонемент, порвала и швырнула на асфальт. Заклинание-дворник подхватило обрывки и сожрало их.
Похоже, ресторан корейской пищи ожидают черные денечки… Я примирительно положил ей руку на плечо:
– Да ладно, не переживай! А представляешь, что о нас индусы думают?
– Да-а… Хорошо хоть кошками никто не питается, – мрачно сообщила она. – А то еще и с египтянами были бы проблемы.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
(Отдохновение, 13.20,
рассказывает Игорь Колесничий)
Подъезд встретил нас живописно разрисованными стенами и ароматами кошачьей мочи. Лестницу не мыли несколько месяцев, и грязь под ногами жила своей деятельной жизнью, вцепляясь в подметки, стремясь поглотить их и приобщить к великому царству тьмы.
Как интересно! Я представил уборщицу, которая идет к дому и натыкается на дэва… И так пару месяцев подряд. Мда… Быть не может! Дзайаны давно прислали бы кого-нибудь убить чудовище.
Быть может, дэв принадлежит одному из жильцов? Тогда я его очень не люблю. Ну колдуешь, так будь человеком, отзывай иногда! Уборщица, может, истосковалась по работе, на одной валерьянке живет.
У дверей квартиры нас ожидал очередной сюрприз. Вместо звонка торчали неряшливые проводки. На кожзаменителе виднелись рубчатые следы кроссовок и следы шила.
Я с осторожностью замкнул провода. В квартире ударил пронзительный свирепый зуммер. Человек, поставивший себе такой звонок, явно не ждал от жизни и людей ничего хорошего:
Зашаркали старческие шаги, и я отстранился, чтобы пропустить Свету к дверному глазку. Кто их, дзайанов, знает… Увидит незнакомца, пальнет файрболом сквозь дверь, доказывай потом, что мы по делу.
– Кто там? – хмуро осведомилась дверь.
– Здравствуйте, Алексей Петрович! – пискнула дзайана.
– Убирайся! Чтобы духу твоего здесь не было!
Так-так, интересно… Я выждал и еще раз соединил проводки. Руку дернуло током.
– Вы еще там? Я же сказал, убирайтесь!
– Алексей Петрович, вас из магрозыска беспокоят, – сообщил индифферентным тоном и помахал перед глазком удостоверением.
За дверью образовалась тишина. Томительно шли секунды, наконец замок щелкнул.
– Входите. Только побыстрее!
Звучало интригующе, и мы послушно проскользнули в дверь.
– Можете не разуваться, – великодушно позволил хозяин. – Одежду положите сюда, на табурет.
Света потянула «молнию» безрукавки и замерла. Я прищелкнул языком. Да-а… Видывал я всякое, но чтоб такое!
– У вас что, собака живет? – поинтересовался я, глядя на обои.
– Да какая собака, прости господи! Вы проходите на кухню, проходите-проходите-проходите-не-разувайтесь!
Выглядел Алексей Петрович так, словно перенесся в наше время из середины прошлого века. Сутулый, длинный, с морщинистым изможденным лицом. Линия губ кривая. По дому ходит в костюме-тройке, что меня изумило до глубины души. Ну не могу я представить, чтобы кому-то было удобно в лоснящемся на локтях пиджаке без пуговиц и атласном щегольском галстуке!
Пуговиц, впрочем, не хватало и на других частях одежды. В сочетании с идеально выверенным узлом галстука это смотрелось диковинно.
– Сюда не садитесь, бога ради! – предупредил хозяин. – Шатко, понимаете-с? Лучше вы на тумбочку. Хе-хе-с!
Кроме пуговиц в одежде, не хватало шурупов в стенах. Когда-то они были, но неведомая сила вырвала их с мясом. В обоях темнели уродливые оспины дыр. Шкафчики, полочки – все, что раньше держалось на дюбелях, в беспорядке громоздилось на полу.
– Однако… – Я по-хозяйски огляделся. – Порядочки у вас… – И предложил: – Хотите, я вам дырок наверчу? Интеллигентный человек все-таки.
– Не беспокойтесь, – отмахнулся Марченко. – У них контрольная в среду, все наново посыплется… Так с чем же вы пришли?..
Мы переглянулись. Сбивчиво, перескакивая с пятого на десятое, Света рассказала свою… впрочем, теперь уже нашу историю. Когда та подошла к концу, Марченко вполне мог менять фамилию на Мраченко. Сходив в спальню, он вернулся с пачкой белых листов.
– Вот. Забирайте дэвовское наваждение.
– Спасибо!
– Что-нибудь еще?
Алексей Петрович сверлил девушку взглядом своих креветочьих глазок. Та стушевалась, не зная, куда девать руки.
– Извините, – пробормотала она. . – Мне, пожалуй, идти… Мы с друзьями на «Лесного кота» собрались! Аттракцион такой…
Что такое «Лесной кот», я знаю. На Кошачьей горе среди сосен натянуты тросы, лестницы, тирольские спуски. Посетителям выдают страховку, проводят инструктаж и – несколько часов бесшабашной жизни. Гуляешь себе по вибрирующим тросам, на роликах катишься – здорово! А внизу вершины сосен качаются.
Но к чему такая спешка?!
– Свет, ты чего? – Я подтолкнул ее локтем. Та переступила с ноги на ногу и виновато облизала губы.
– Игореш, ты это… – шепнула. – Ты оставайся, если хочешь. А у меня – вопрос жизни и смерти! Мне вот так надо!
И попятилась к двери. Марченко смотрел на девушку, как моль на мухобойку.
– Что ж, – сообщил он наконец. – Удачно вам повеселиться, барышня. – После чего повернулся ко мне: – А вы…
– Игорь Анатольевич.
– Очень приятно. Вы, Игорь Анатольевич, надеюсь, останетесь?
– С преогромнейшим удовольствием.
Еще бы! В моменты, подобные этому, теплое нежное чувство, которое я испытываю к своей профессии, превращается в безудержную страсть. Дом Алексея Петровича пропах тайной. Я уже знал, что не уйду, – просто не смогу уйти! – пока не выспрошу все. О разгроме в его квартире, о дэве у крыльца, о Литницком. Скомканно попрощавшись с дзайаной (в последний миг она на клочке бумаги черкнула свой телефон), я вернулся на кухню.
Как раз закипел чайник. Алексей Петрович полез в хлебный ящик, где у него хранилась заварка.
– Вам кофе или чай?
– Кофе.
– Это хорошо. – Он загремел кружками. – Очень хорошо… – И ни к селу ни к городу добавил: – Представляете: по стандартам русского языка «кофе» может быть и мужского и среднего рода! Каково?!
Я выдержал паузу, ища верный ход. К счастью, Алексей Петрович не стал меня мучить.
– Дикость какая-то! – воскликнул он с горячностью. – Это, значит, на рауте вполне великосветски выйдет: «Я тут давеча брютом ужраться изволил. Вмажу черное кофе, и все пройдет!»
– Учили бы лучше албанский, – поддержал я.
От моего замечания Алексей Петрович пришел в восторг:
– Именно! Вот вы правильно заметили! В албанском подобного мракобесия нет и быть не может. Восточная Европа, чувство собственного достоинства… А у нас что ни возьми, все через жо.
Мы сидели на перевернутой тумбочке, сосредоточенно глотая обжигающий кофе, и думали каждый о своем. Алексей наслаждался мыслью, что обрел наконец союзника в борьбе за чистоту языка. Я же восхищался способностью человека испортить собственную жизнь на ровном месте.
Первым молчание нарушил Марченко.
– Вас наверняка интересует разгром в моей квартире, – горько сообщил он. – Объяснение тут простое. Дело в том, что я – Учитель.
– Учитель чего?
– То есть?.. Хотя… Ну, допустим, математики. – Марченко оживился. – Тут ведь другое важно: я – Учитель с большой буквы! А они, – Алексей ткнул подбородком в сторону окна, – этого не ценят!
– Да-а… – протянул я, изо всех сил стараясь не улыбаться. – Тяжело вам, бедному.
– Не то слово. – Учитель отхлебнул из кружки и поморщился. – Как вас по батюшке, забыл?
– Анатольевич.
– Так вот, Игорь Анатольевич, я вас спрошу. Вы когда-нибудь встречались с Артемом?
– Нет.
– Ваше счастье! А ведь на первый взгляд чудесное дитя. Этакий сурепинский мальчик – с невинным взглядом и деревянным мечом за спиной.
И Алексей Петрович принялся изливать душу.
Считается, что педагог должен любить своих учеников. Глупости! Ведь не требуем же мы любви от парикмахера? От сантехника? Алексей Петрович просто делал свое дело – скромно, самоотверженно, не ожидая благодарностей и оваций.
Скромно – но вкладывая всю свою гениальную душу.
Ученики относились к его порыву без понимания. Это ранило больше всего. Ведь не для себя же старался – для них, балбесов неблагодарных! Без его попечения – что бы их ждало? Тюрьма? Работа дворником на полставки?
Однажды Алексей Петрович выпотрошил портфель одной шестнадцатилетней барышни. Тетрадку там нашел – самого предосудительного содержания. Вот, например, какие там были стишки:
Ах вы, мужчины, вы скотины,
В вас азиатские глаза.
Вы женщин любите словами,
А своим сердцем никогда!
И это – будущая мать и жена. Какой позор! Какой неописуемый разврат царит в умах подрастающего поколения! Они ж ему еще спасибо должны сказать, мерзавцы неблагодарные.
Любой учитель знает, что перед контрольными случаются разные чудеса. К этому все, в общем-то, привыкли. То в школе появляется призрак замученного биографией Пушкина восьмиклассника, то вдруг доска покрывается воском… В этот раз Алексей Петрович получил письмо. Несколько слов вполне в духе детских страшилок:
«Пастаффь фсем питерки. Иначи паслествия нивабразимы.
Понял киса?»
Естественно, на шантаж учитель с большой буквы «У» не поддался. Записку он выбросил, а оценки расставил соответственно своим представлениям о справедливости и беспристрастности.
Через два дня начался насморк. Из носа текло в два ручья, лекарства не помогали, сморкаться было бесполезно. Врачи только разводили руками.
Перед следующей проверочной работой в классе обрушилась штукатурка с потолка. Записки не прекращались, но стали конкретнее. Авторы не шутили. Фраза «бис гваздей» обернулась дырами в стенах, после «в трусах паходишш» с одежды посыпались пуговицы. Однажды измученный противостоянием Алексей Петрович наплевал на принципы и выставил малолетним бандитам пятерки. Случайности прекратились, но лишь до следующей контрольной.
– А кто пакостил, удалось выяснить? – заинтересовался я.
– Да нет же! Это, знаете, Робин Гуд какой-то… Народоволец. Бросить бомбу в царя, чтобы всем хорошо стало!..
– А вот вы об Артеме говорили…
– Ну да. Говорил, – голос учителя упал в минор. – Он у них заводила. Но только вы, ради бога, никому!.. – Он огляделся. – Я ведь сам дзайан. Верите ли: четыре раза воспалением легких болел! Летом! В жару! А дэв под окнами? А это? – Он беспомощно указал на стены. – Не понимаю! Н-е п-о-н-и-м-а-ю!
– Ладно, ладно, успокойтесь. – Я достал бумажку, найденную в кармане Литницкого. – Скажите, а этот предмет вам знаком?
– Знаком. Это – абсолютная шпаргалка. Любое правило, любую тему… – Голос Алексея Петровича задрожал: – Дайте сюда!
Неуловимым движением я спрятал улику. Пальцы Марченко впились в пустоту.
– Документик пусть у меня побудет, – сообщил я. – А вы пока об Артеме расскажите.
Тут я понял, что допустил тактическую ошибку. Теперь учитель с большой буквой «У» долго не успокоится.
Так оно и вышло. О, моя пагубная неосмотрительность!
– …Ишь, моду взяли! – кричал тот. – Нет бы по старинке – из Интернета реферат скачать, студента нанять – это хоть искать надо, думать – а-а, как же!.. Ксерят эту шпаргалку. Та им все – преобразования многочленов, образ городничего в «Ревизоре», закон Ома-Санкюлота… Их почерком, с их ошибками…
– С ошибками?
– Чтобы подозрений не вызывать. Вот Светочка хоть и соплистка, тоже из молодых-бездуховных, но получше будет. Все сама, сама! Я ж ее с младых косичек помню! Она…
– Кстати, Алексей Петрович, мне показалось, что вы в ссоре со Светой.
Марченко сник.
– Дэв попутал, – вздохнул он. – Я ведь девчонке карьеру поломал, выходит… Не сам, конечно, волею Вениамина Серафимовича. Дело в том, что Света у нас собиралась поступать в умище.
– Куда, простите?
– У-М-и-С-Ч-Е, – по буквам произнес тот. – Университет Магии и Светлых Чар имени Етунхеймова. Очень высокий пропускной балл. Умения Светочке не занимать, а вот силенок не хватает. Ей бы поводочка три накинуть – в самый раз.
Мне опять вспомнилось, как Людей говорил, будто Литницкий присвоил все белые листы родственников. А дело-то не так-то просто получается…
Тут Марченко выдал такое, что я вмиг позабыл и о Свете, и о ее неудачном поступлении.
– Это все из-за «Дверей Истени», – объявил он. – Они во всем виноваты…
– Как вы сказали?! – поразился я. – Зверей из тени?
– Да нет же, Игорь! Что за невообразимое невежество. «Двери Истени» – это средневековая тайная секта. Над ее загадкой мы с Вениамином бились последние полгода.
И дзайан принялся рассказывать.
Тени, тени, тени… Тени далекого Средневековья, конец одиннадцатого века. Вот римский заотар Урбан объявляет поход Крыла. Рыцари с вышитыми фарохарами на плащах, боевые аснатары, орущая чернь… всем им путь один – на Восток. Сражаться с мусульманскими пророками, теми, что под зеленым знаменем дзайана Мухаммеда.
Скоро рыцари обнаружили, что, кроме сирийских эмиров и турецких атабеков, им противостоит некая загадочная сила. Одетые в черное призраки-убийцы выскакивали из теней, поражая кинжалами лучших военачальников, сильнейших бойцов, опытнейших дзайанов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46