Похоже было, что вместо обычного светопластика все строение сделано из древесины – материала столь редко употребляемого во второй половине двадцать второго века, что Диего невольно прикинул ущерб, нанесенный строителями лесу.
Диего хмыкнул, критическим взглядом прошелся по ансамблю – все было безупречно, гармонировало с окружающим лесным великолепием, и стал обуваться. «Лесопарковая зона, – подумал он с непонятным самому себе сожалением. – Древние Брянские леса… Единственное, чего здесь не хватает – реки».
Но подойдя к дому вплотную, Диего увидел, что выстроен он на крутом речном обрыве, невидимом ранее из-за лесной стены. Пограничник мысленно развел руками и шагнул в дверь.
Габриэля он нашел в центральной комнате, три стены которой служили окнами видеопласта, а четвертая – виомом связи. Пахло настоянной на солнце древесиной, смолой и цветами. Грехов сидел на корточках перед полутораметровым хрустально-прозрачным шаром, в котором Диего узнал масштабную модель Галактики. Одет Габриэль был в шорты, сетчатую майку, хорошо загорел. Взглянув на вошедшего, он стремительно встал, и улыбка преобразила его тонкое, немного сумрачное лицо.
– Диего! Вот это сюрприз!
– Здравствуй, Ли, – улыбаясь в ответ, сказал Диего, и они обнялись. – Дом у тебя – высший класс! Возьму и перееду к вам из своего Заозерска. Правда, мелькнула мысль, – Диего смущенно взъерошил волосы, – что напрасно ты извел столько деревьев…
– Понятно. – В глазах Грехова вспыхнули и погасли веселые огоньки. Он прошел на середину комнаты. – Это все сделано из сухостоя, так что отбрось свою экономику и подсчеты. Проходи, садись. Полины нет, сегодня она дежурит.
– А где сын?
– Где ж ему быть – в яслях, конечно. Каждый день забираем вечером. Оставайся до вечера, сам увидишь.
– А что, и останусь. Я как раз сегодня свободен от всех обязательств. Кстати, Полина все там же?
– Оператор форм-стана металлокомплекса. Соку хочешь?
– Еще как! – закатил глаза Диего.
Грехов засмеялся, подошел к стене, открыл бар и достал четырехугольную бутылку и бокалы из мерцающего малиновым огнем стекла.
– "Северный букет", – прочитал Диего. – Хорошо живешь!
– А почему я должен жить плохо? – Грехов наполнил бокалы и поднял свой. – За встречу?
– За встречу. И за отсутствие тревог.
Диего выпил терпкий, пузырящийся, кисловатый напиток и поставил бокал рядом на низкий столик. Грехов, помедлив, выпил тоже и расположился напротив, на ворсистом толстом ковре.
– Рассказывай.
Никакой фальши в поведении Габриэля Диего не заметил. Заместитель начальника отдела безопасности выглядел, как и прежде, спокойным, уверенным в себе человеком. Почему же Пинегин говорил о нем с сожалением?
– Я слышал, ты уходишь из Управления, – тихо сказал Диего. – Это правда?
Грехов задумчиво погладил ковер.
– Правда.
Диего несколько секунд рассматривал его лицо, потом опустил голову, скрывая вздох.
– Причину ты мне, конечно, раскроешь?
– Как-нибудь потом… Ну, как вы там, справляетесь?
Диего собрался с мыслями, затем принялся за неторопливое повествование. Времени до вечера у него было достаточно.
– Так, – сказал Грехов, когда он закончил, и это его «так» отозвалось в душе Диего эхом грусти: любимое слово Сташевского…
– Возникли две проблемы, – Диего встал и обошел прозрачный шар, внутри которого плыли золотистой пылью мириады звездочек. – Первая: оборотень задал вопрос и надо решить, что ему ответить. Вторая: нельзя ли попытаться вызволить из плена всех похищенных им людей? Ведь я встречался с Батиевским вполне реально, без всяких там штучек с видеоконтурами и голографическими копиями.
– Это еще вопрос. Разве ты не знаешь, что такое гипноиндукция? Или наведенная галлюцинация?
– Но вся встреча записана на кристалл. И потом, ты тоже встречался с серым человеком, а он-то не менее реален, чем Батиевский.
– Не знаю, – подумав, ответил Грехов, – не уверен. Странные встречи, что еще можно сказать. Сколько вы уже возитесь с ним?
– "Вы", – усмехнулся Диего. – В основном не мы, а ученые. Около полугода… до взрыва. И месяц после.
– Ну вот. А узнали – с комариный чих. Может быть, дело не в том, что сверхоборотень не хочет вступать в контакт, а в том, что мы не можем уяснить себе его желания?
– Не знаю, – сказал теперь уже Диего. – Одни гипотезы, ты прав, ни одного мало-мальски пригодного факта. Я был на полигоне после своей неудачной вылазки, ничего нового. Оборотень лежит черной горой, и никаких реакций. Энтузиасты бьются с ним, бьются, но…
– Псевдоинтеллект, – пробормотал Грехов неизвестно в чей адрес. – В конце концов ученые размотают и этот клубок. Ты же знаешь Сергиенко – настырный мужик и умница. Кстати, его мнение о том, что сверхоборотень – автомат для сбора информации, совпадает с моим.
– А кто тогда серый человек? Робот-служитель? – с иронией заметил Диего. – Автоматический уборщик, ассенизатор и так далее?
– Почему бы и нет?
– Да я не возражаю. – Диего щелкнул пальцем по шару и прислушался к его тонкому звону. – «Серого призрака» бы сюда, а? Слетать за ним на Тартар и… Он-то уж разобрался бы, кто такой сверхоборотень.
Отрешенное лицо хозяина вдруг изменилось. Он встал и уставился на огоньки в толще хрустальной сферы.
– Знаешь, хорошая мысль!..
Диего взглянул на него с удивлением.
– Что ты на меня так смотришь? – очнулся Грехов.
– Ладно тебе. Я сморозил глупость, а ты ее развиваешь. Давай лучше… – внезапно Диего краем глаза заметил какое-то движение, обернулся и увидел Полину. Она молча смотрела на них с порога, и глаза у нее были большие и черные, такие же бездонные, как у мужа. Лишь тревогу скрывать они не могли.
* * *
Горизонт накренился, стремительно побежало навстречу гладкое поле полигона с черным эллипсоидом сверхоборотня в стороне от недостроенных зданий нового исследовательского комплекса.
– Тише, черт! – сердито сказал Пинегин. – Сплошь лихачи в вашем погранотряде.
Диего, сидящий слева от него, посмотрел на пилота и улыбнулся. Шебранн даже бровью не повел, продолжая ввинчивать пинасс в пространство, словно огромный штопор.
Они приземлились возле вновь отстроенного купола энергостанции, окруженного цепью защитных решеток.
Пинегин мельком посмотрел на гору сверхоборотня в полукилометре, прищурился на низкое голубоватое солнце и направился к лифту. Диего и, Шебранн шагали следом.
В командном зале полигона было удивительно тихо, светло и просторно. Трое человек в голубом что-то обсуждали возле плоского, расчерченного координатной сеткой экрана. Еще трое сидели за пультом вычислителя, похожие в эмканах связи на застывших рыцарей. Остальные – в основном молодые ученые и инженеры, представители разных научных дисциплин – работали у стендов и пультов, не нарушая тишины. Зал был во многом похож на зал Центра дальней космосвязи.
Один из работающих у вычислителя снял эмкан, Диего узнал Торанца. Начальник погранслужбы пригладил волосы, подошел к ним и, жестом указав на группу пустующих кресел в углу зала, первым направился туда.
– Я вызвал вас вот по какому поводу, – сказал он, почесав свой длинный нос. – Сверхоборотень, как это ни досадно, не хочет «разговаривать». Вернее, он не хочет разговаривать так, как хотим мы. Возможно, он и говорит с нами, – все эти «стеклянные» окна со звездами, радиогудение, вспышки и тому подобное, – но мы его не понимаем. Все попытки ученых исследовать его со всех сторон в последнее время терпят провал. Оборотень закапсулировался и не подпускает к себе никого, а роботов он просто уничтожает.
Прибывшие переглянулись. Торанц кивнул.
– Именно уничтожает. Скачок плотности гравиполя – и роботы плывут, превращаются в слитки металла. Многие институты пробовали на нем свою технику, тактику и стратегию. Отдача мизерная.
– Мы в курсе дела, – сказал склонный к прямоте Пинегин.
– Да, конечно. – Торанц не обратил внимания на реплику. – Вы больше других принимали участие в поисках сверхоборотня, знаете его слабые и сильные стороны. Что, по-вашему, заставит его раскрыться? Что нужно сделать? Мы не оставляем попыток освободить похищенных людей, хотя ученые и сомневаются в успехе.
– Не готовится ли оборотень к новой попытке освобождения? – сказал Пинегин, подумав. – Вы же помните, в системе Кси Голубого Колодца они ушли несмотря на плотнейший силовой заслон.
– Сейчас он никуда не уйдет. – Торанц поморщился. – Универсалисты разгадали способ его передвижения в пространстве – это необычный по исполнению ТФ-прокол. Ну и окружили его вдобавок к силовым полям еще и зеркальным ТФ-экраном.
– До взрыва? – спросил Шебранн.
– Конечно, иначе он, накопив энергию, ушел бы.
– Было мнение, что оборотень будто бы задал вопрос, – сказал Диего, – мол, существует возможность обмена: я вам интересующую вас информацию, вы мне свободу.
– Проверили и это. – Торанц вздохнул. – Как ни мудрили лингвисты – ничего, как об стенку горох.
– Ситуация! – пробормотал Пинегин. – Надо подумать.
В это время к ним робко приблизился молодой оператор связи.
– Кто из вас Диего Вирт?
– Я, – обернулся Диего.
– Вас запрашивает Земля.
Диего недоуменно пожал плечами.
– Земля? Может, Грехов? Вызов рабочий?
– Нет, личный.
Диего извинился и прошел вслед за оператором к пульту. Виом ввел его в дом Грехова, но вызывал его не Габриэль – Полина. Диего никогда не видел на ее лице такого выражения: боль и растерянность отражались в нем, как облака в воде.
– Диего, – сказала она тихо. – Почему ты не отговорил Габриэля?
– От чего?! – с изумлением спросил Диего.
– Он улетел на Тартар.
– Улетел на… – Диего замер с открытым ртом. – Ах ты, черт возьми!.. Извини, Поль… Но ведь это была только шутка – о «сером призраке»! Так он улетел на Тартар? Когда?
– Сегодня утром к Тартару ушел «Риман».
Диего машинально посмотрел на часы, перехватил взгляд Полины и покачал головой.
– Честное слово, я не знал, что он собирается на Тартар. Странно, что он полетел сам, там же работают безопасники… спецы из его отдела, мог бы дать задание им… – «Впрочем, не мог, – подумал Диего. – Если он полетел на контакт с „серым призраком“, то не вправе был рисковать ребятами, не посвятив их в свои планы. А посвящать он никого не стал, даже меня…»
– Верни его, Диего. Он столько раз… – Она хотела сказать «был на грани гибели», но не сказала. – Он уже не сможет нести нагрузки, какие нужны для вашей работы. Я не врач, но знаю.
– Я полечу за ним. – Диего отвел глаза. – Кстати, он мне сказал, что уходит из Управления, так что полет к Тартару – его личная инициатива, ни о каком задании не может быть и речи. Я полечу за ним, Поль.
Грехова молча кивнула, зная, что Диего сделает все, чтобы выполнить обещание, и разговор прервался.
– Ну, что там? – подошел к пограничнику Пинегин. – Я видел Полину. А где сам Габриэль?
– Ушел на Тартар, – хмуро сказал Диего. – Хочет предложить «серому призраку» исследовать сверхоборотня. Вернее, это я так думаю, у нас с ним был разговор недавно. Когда пойдет очередной грузовик к Тартару?
– Он ходит раз в месяц, – только и сказал изумленный Пинегин. – Узнай в космоцентре, может, пойдет кто-нибудь вне графика?
Тартар
Тихий, постепенно затухающий свист коснулся слуха. Это означало, что корабль вышел из таймфагового режима и включились разгонные двигатели, сообщающие трансгалактическому кораблю скорость, близкую к световой. Или наоборот – гасящие эту скорость.
Диего шевельнул рукой, прислушался и медленно встал. Прошел к виому, включил. Корабль подходил к окутанному розоватым туманом шару. Кольнуло тревогой сердце. «Тартар! – понял Диего. – Прыжок, равный одному сну, – и ты на Тартаре… Сташевский остался здесь навечно, Грехов оставил треть жизни… и вернулся. Что это – безрассудство? Потеря реальных представлений о своих возможностях? Нет, Габриэль всегда рассчитывал свои шаги, наверное, рассчитал и теперь. На что же он надеется?»
Из-за горба планеты вынырнула серебристая искра – Станция, стала медленно расти.
Нет, после того памятного сообщения «серого призрака», когда он открыл людям положение вещей на планете, исследования Тартара не прекратились. Просто люди стали осторожнее в выборе средств исследований. Станция осталась на орбите. Менялись экипажи, техническое оснащение, теории и мнения ученых, одно оставалось неизменным – жизнь Тартара. Молчаливо высились черные массивы Городов, плавали в дымной атмосфере планеты гигантские «паутины», скапливаясь иногда в колоссальные «паутинные» поля…
«Что дали нам прошедшие четыре года? – думал Диего, глядя на приближающийся выпуклый диск Станции. – Научились ли мы не нарушать покой Городов так, чтобы „паутины“ не обращали внимания на наше присутствие? И остались ли на Тартаре „серые призраки“? Вдруг ушли уже, установив контакт с цивилизацией Тартара?.. Впрочем, если Габриэль прилетел сюда, то „призраки“ не ушли, уж замначальника-то отдела безопасности обязан знать это… А я не знаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Диего хмыкнул, критическим взглядом прошелся по ансамблю – все было безупречно, гармонировало с окружающим лесным великолепием, и стал обуваться. «Лесопарковая зона, – подумал он с непонятным самому себе сожалением. – Древние Брянские леса… Единственное, чего здесь не хватает – реки».
Но подойдя к дому вплотную, Диего увидел, что выстроен он на крутом речном обрыве, невидимом ранее из-за лесной стены. Пограничник мысленно развел руками и шагнул в дверь.
Габриэля он нашел в центральной комнате, три стены которой служили окнами видеопласта, а четвертая – виомом связи. Пахло настоянной на солнце древесиной, смолой и цветами. Грехов сидел на корточках перед полутораметровым хрустально-прозрачным шаром, в котором Диего узнал масштабную модель Галактики. Одет Габриэль был в шорты, сетчатую майку, хорошо загорел. Взглянув на вошедшего, он стремительно встал, и улыбка преобразила его тонкое, немного сумрачное лицо.
– Диего! Вот это сюрприз!
– Здравствуй, Ли, – улыбаясь в ответ, сказал Диего, и они обнялись. – Дом у тебя – высший класс! Возьму и перееду к вам из своего Заозерска. Правда, мелькнула мысль, – Диего смущенно взъерошил волосы, – что напрасно ты извел столько деревьев…
– Понятно. – В глазах Грехова вспыхнули и погасли веселые огоньки. Он прошел на середину комнаты. – Это все сделано из сухостоя, так что отбрось свою экономику и подсчеты. Проходи, садись. Полины нет, сегодня она дежурит.
– А где сын?
– Где ж ему быть – в яслях, конечно. Каждый день забираем вечером. Оставайся до вечера, сам увидишь.
– А что, и останусь. Я как раз сегодня свободен от всех обязательств. Кстати, Полина все там же?
– Оператор форм-стана металлокомплекса. Соку хочешь?
– Еще как! – закатил глаза Диего.
Грехов засмеялся, подошел к стене, открыл бар и достал четырехугольную бутылку и бокалы из мерцающего малиновым огнем стекла.
– "Северный букет", – прочитал Диего. – Хорошо живешь!
– А почему я должен жить плохо? – Грехов наполнил бокалы и поднял свой. – За встречу?
– За встречу. И за отсутствие тревог.
Диего выпил терпкий, пузырящийся, кисловатый напиток и поставил бокал рядом на низкий столик. Грехов, помедлив, выпил тоже и расположился напротив, на ворсистом толстом ковре.
– Рассказывай.
Никакой фальши в поведении Габриэля Диего не заметил. Заместитель начальника отдела безопасности выглядел, как и прежде, спокойным, уверенным в себе человеком. Почему же Пинегин говорил о нем с сожалением?
– Я слышал, ты уходишь из Управления, – тихо сказал Диего. – Это правда?
Грехов задумчиво погладил ковер.
– Правда.
Диего несколько секунд рассматривал его лицо, потом опустил голову, скрывая вздох.
– Причину ты мне, конечно, раскроешь?
– Как-нибудь потом… Ну, как вы там, справляетесь?
Диего собрался с мыслями, затем принялся за неторопливое повествование. Времени до вечера у него было достаточно.
– Так, – сказал Грехов, когда он закончил, и это его «так» отозвалось в душе Диего эхом грусти: любимое слово Сташевского…
– Возникли две проблемы, – Диего встал и обошел прозрачный шар, внутри которого плыли золотистой пылью мириады звездочек. – Первая: оборотень задал вопрос и надо решить, что ему ответить. Вторая: нельзя ли попытаться вызволить из плена всех похищенных им людей? Ведь я встречался с Батиевским вполне реально, без всяких там штучек с видеоконтурами и голографическими копиями.
– Это еще вопрос. Разве ты не знаешь, что такое гипноиндукция? Или наведенная галлюцинация?
– Но вся встреча записана на кристалл. И потом, ты тоже встречался с серым человеком, а он-то не менее реален, чем Батиевский.
– Не знаю, – подумав, ответил Грехов, – не уверен. Странные встречи, что еще можно сказать. Сколько вы уже возитесь с ним?
– "Вы", – усмехнулся Диего. – В основном не мы, а ученые. Около полугода… до взрыва. И месяц после.
– Ну вот. А узнали – с комариный чих. Может быть, дело не в том, что сверхоборотень не хочет вступать в контакт, а в том, что мы не можем уяснить себе его желания?
– Не знаю, – сказал теперь уже Диего. – Одни гипотезы, ты прав, ни одного мало-мальски пригодного факта. Я был на полигоне после своей неудачной вылазки, ничего нового. Оборотень лежит черной горой, и никаких реакций. Энтузиасты бьются с ним, бьются, но…
– Псевдоинтеллект, – пробормотал Грехов неизвестно в чей адрес. – В конце концов ученые размотают и этот клубок. Ты же знаешь Сергиенко – настырный мужик и умница. Кстати, его мнение о том, что сверхоборотень – автомат для сбора информации, совпадает с моим.
– А кто тогда серый человек? Робот-служитель? – с иронией заметил Диего. – Автоматический уборщик, ассенизатор и так далее?
– Почему бы и нет?
– Да я не возражаю. – Диего щелкнул пальцем по шару и прислушался к его тонкому звону. – «Серого призрака» бы сюда, а? Слетать за ним на Тартар и… Он-то уж разобрался бы, кто такой сверхоборотень.
Отрешенное лицо хозяина вдруг изменилось. Он встал и уставился на огоньки в толще хрустальной сферы.
– Знаешь, хорошая мысль!..
Диего взглянул на него с удивлением.
– Что ты на меня так смотришь? – очнулся Грехов.
– Ладно тебе. Я сморозил глупость, а ты ее развиваешь. Давай лучше… – внезапно Диего краем глаза заметил какое-то движение, обернулся и увидел Полину. Она молча смотрела на них с порога, и глаза у нее были большие и черные, такие же бездонные, как у мужа. Лишь тревогу скрывать они не могли.
* * *
Горизонт накренился, стремительно побежало навстречу гладкое поле полигона с черным эллипсоидом сверхоборотня в стороне от недостроенных зданий нового исследовательского комплекса.
– Тише, черт! – сердито сказал Пинегин. – Сплошь лихачи в вашем погранотряде.
Диего, сидящий слева от него, посмотрел на пилота и улыбнулся. Шебранн даже бровью не повел, продолжая ввинчивать пинасс в пространство, словно огромный штопор.
Они приземлились возле вновь отстроенного купола энергостанции, окруженного цепью защитных решеток.
Пинегин мельком посмотрел на гору сверхоборотня в полукилометре, прищурился на низкое голубоватое солнце и направился к лифту. Диего и, Шебранн шагали следом.
В командном зале полигона было удивительно тихо, светло и просторно. Трое человек в голубом что-то обсуждали возле плоского, расчерченного координатной сеткой экрана. Еще трое сидели за пультом вычислителя, похожие в эмканах связи на застывших рыцарей. Остальные – в основном молодые ученые и инженеры, представители разных научных дисциплин – работали у стендов и пультов, не нарушая тишины. Зал был во многом похож на зал Центра дальней космосвязи.
Один из работающих у вычислителя снял эмкан, Диего узнал Торанца. Начальник погранслужбы пригладил волосы, подошел к ним и, жестом указав на группу пустующих кресел в углу зала, первым направился туда.
– Я вызвал вас вот по какому поводу, – сказал он, почесав свой длинный нос. – Сверхоборотень, как это ни досадно, не хочет «разговаривать». Вернее, он не хочет разговаривать так, как хотим мы. Возможно, он и говорит с нами, – все эти «стеклянные» окна со звездами, радиогудение, вспышки и тому подобное, – но мы его не понимаем. Все попытки ученых исследовать его со всех сторон в последнее время терпят провал. Оборотень закапсулировался и не подпускает к себе никого, а роботов он просто уничтожает.
Прибывшие переглянулись. Торанц кивнул.
– Именно уничтожает. Скачок плотности гравиполя – и роботы плывут, превращаются в слитки металла. Многие институты пробовали на нем свою технику, тактику и стратегию. Отдача мизерная.
– Мы в курсе дела, – сказал склонный к прямоте Пинегин.
– Да, конечно. – Торанц не обратил внимания на реплику. – Вы больше других принимали участие в поисках сверхоборотня, знаете его слабые и сильные стороны. Что, по-вашему, заставит его раскрыться? Что нужно сделать? Мы не оставляем попыток освободить похищенных людей, хотя ученые и сомневаются в успехе.
– Не готовится ли оборотень к новой попытке освобождения? – сказал Пинегин, подумав. – Вы же помните, в системе Кси Голубого Колодца они ушли несмотря на плотнейший силовой заслон.
– Сейчас он никуда не уйдет. – Торанц поморщился. – Универсалисты разгадали способ его передвижения в пространстве – это необычный по исполнению ТФ-прокол. Ну и окружили его вдобавок к силовым полям еще и зеркальным ТФ-экраном.
– До взрыва? – спросил Шебранн.
– Конечно, иначе он, накопив энергию, ушел бы.
– Было мнение, что оборотень будто бы задал вопрос, – сказал Диего, – мол, существует возможность обмена: я вам интересующую вас информацию, вы мне свободу.
– Проверили и это. – Торанц вздохнул. – Как ни мудрили лингвисты – ничего, как об стенку горох.
– Ситуация! – пробормотал Пинегин. – Надо подумать.
В это время к ним робко приблизился молодой оператор связи.
– Кто из вас Диего Вирт?
– Я, – обернулся Диего.
– Вас запрашивает Земля.
Диего недоуменно пожал плечами.
– Земля? Может, Грехов? Вызов рабочий?
– Нет, личный.
Диего извинился и прошел вслед за оператором к пульту. Виом ввел его в дом Грехова, но вызывал его не Габриэль – Полина. Диего никогда не видел на ее лице такого выражения: боль и растерянность отражались в нем, как облака в воде.
– Диего, – сказала она тихо. – Почему ты не отговорил Габриэля?
– От чего?! – с изумлением спросил Диего.
– Он улетел на Тартар.
– Улетел на… – Диего замер с открытым ртом. – Ах ты, черт возьми!.. Извини, Поль… Но ведь это была только шутка – о «сером призраке»! Так он улетел на Тартар? Когда?
– Сегодня утром к Тартару ушел «Риман».
Диего машинально посмотрел на часы, перехватил взгляд Полины и покачал головой.
– Честное слово, я не знал, что он собирается на Тартар. Странно, что он полетел сам, там же работают безопасники… спецы из его отдела, мог бы дать задание им… – «Впрочем, не мог, – подумал Диего. – Если он полетел на контакт с „серым призраком“, то не вправе был рисковать ребятами, не посвятив их в свои планы. А посвящать он никого не стал, даже меня…»
– Верни его, Диего. Он столько раз… – Она хотела сказать «был на грани гибели», но не сказала. – Он уже не сможет нести нагрузки, какие нужны для вашей работы. Я не врач, но знаю.
– Я полечу за ним. – Диего отвел глаза. – Кстати, он мне сказал, что уходит из Управления, так что полет к Тартару – его личная инициатива, ни о каком задании не может быть и речи. Я полечу за ним, Поль.
Грехова молча кивнула, зная, что Диего сделает все, чтобы выполнить обещание, и разговор прервался.
– Ну, что там? – подошел к пограничнику Пинегин. – Я видел Полину. А где сам Габриэль?
– Ушел на Тартар, – хмуро сказал Диего. – Хочет предложить «серому призраку» исследовать сверхоборотня. Вернее, это я так думаю, у нас с ним был разговор недавно. Когда пойдет очередной грузовик к Тартару?
– Он ходит раз в месяц, – только и сказал изумленный Пинегин. – Узнай в космоцентре, может, пойдет кто-нибудь вне графика?
Тартар
Тихий, постепенно затухающий свист коснулся слуха. Это означало, что корабль вышел из таймфагового режима и включились разгонные двигатели, сообщающие трансгалактическому кораблю скорость, близкую к световой. Или наоборот – гасящие эту скорость.
Диего шевельнул рукой, прислушался и медленно встал. Прошел к виому, включил. Корабль подходил к окутанному розоватым туманом шару. Кольнуло тревогой сердце. «Тартар! – понял Диего. – Прыжок, равный одному сну, – и ты на Тартаре… Сташевский остался здесь навечно, Грехов оставил треть жизни… и вернулся. Что это – безрассудство? Потеря реальных представлений о своих возможностях? Нет, Габриэль всегда рассчитывал свои шаги, наверное, рассчитал и теперь. На что же он надеется?»
Из-за горба планеты вынырнула серебристая искра – Станция, стала медленно расти.
Нет, после того памятного сообщения «серого призрака», когда он открыл людям положение вещей на планете, исследования Тартара не прекратились. Просто люди стали осторожнее в выборе средств исследований. Станция осталась на орбите. Менялись экипажи, техническое оснащение, теории и мнения ученых, одно оставалось неизменным – жизнь Тартара. Молчаливо высились черные массивы Городов, плавали в дымной атмосфере планеты гигантские «паутины», скапливаясь иногда в колоссальные «паутинные» поля…
«Что дали нам прошедшие четыре года? – думал Диего, глядя на приближающийся выпуклый диск Станции. – Научились ли мы не нарушать покой Городов так, чтобы „паутины“ не обращали внимания на наше присутствие? И остались ли на Тартаре „серые призраки“? Вдруг ушли уже, установив контакт с цивилизацией Тартара?.. Впрочем, если Габриэль прилетел сюда, то „призраки“ не ушли, уж замначальника-то отдела безопасности обязан знать это… А я не знаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82