Пожалуй, далеко я так не улечу, особенно ночью в полной темноте – высоченные башни-дома вокруг словно вымерли, ни огонечка, ни звука. Я, правда, включил круговое освещение, и теперь мой мобиль сияет лучами, как искусственное солнышко, но лучше все же не рисковать. Что бы там ни говорили репортеры, которые присвоили мне титул «Гонщик Дьявола», или «самый отчаянный гонщик космических трасс», я не люблю неоправданный риск и крайне редко лезу, очертя голову, тигру в пасть. Вернее, со стороны это иногда так и выглядит, но я-то на самом деле просчитываю ситуацию до мелочей. Вот и сейчас я благоразумно решаю не лететь на аварийной машине через полгорода, а поискать площадку для парковки и попытаться вызвать помощь.
Опасаясь садиться на крышу (и вовсе не из-за городских легенд, а из боязни, что крыша могла давным-давно обвалиться), решаю поискать местечко внизу. Включаю экран нижнего обзора и с некоторым удивлением замечаю на улице подо мной нездоровую суету.
Врубаю максимальное увеличение. И хотя оптика в такси очень слабенькая (и в подметки не годится той, что в моем «Сантвилле»), она позволяет разглядеть десятка два людей в темных комбинезонах и черных шлемах с непроницаемыми забралами. Комбинезоны выглядят так, будто облиты смолой, а это значит, сверху у них защитное мифриловое напыление, которое способно выдержать выстрел в упор из большинства типов ручного стрелкового оружия. Подобную форму носят боевики отрядов специального назначения: правительственных или мафиозных.
Оч-ч-чень интересно! И что же таким ребяткам понадобилось ночью в трущобах? Неужели какая-то мафиозная разборка и я, того и гляди, вляпаюсь в нее? Или… Космические кочерыжки, как говорит Мартин! Неужто такси везло меня прямо сюда, и эти крутые мальчики ждут именно меня?!
Приземляться мне резко расхотелось. Лучше, наоборот, взлететь и сесть на крышу, в каком бы состоянии она ни была. И сделать это надо как можно скорее, потому что стоящие внизу боевики вдруг стали задирать головы и смотреть вверх – не иначе на мое такси, не на звезды же! Некоторые ринулись в близлежащие дома, а несколько боевиков бросились к припаркованным у тротуара мобилям, явно намереваясь взлетать. Этого мне только не хватало! Я ощутил противную нервную дрожь в коленях и попытался выжать все, что можно, из двигателя вертикального взлета, с тоской отмечая, что до крыши еще этажей сто пятьдесят, если не больше.
М-да, мне бы в это такси хотя бы штурвал и сенсорную панель, тогда можно было бы попробовать сыграть в догонялки. Хотя все равно мои шансы были бы невелики, ведь машинки у боевиков явно получше этой медленной, неповоротливой «Авроры» – у них самые настоящие полувоенные скоростные «Бутвили», оснащенные к тому же вполне приличными пулеметами. Правда, сейчас оружия не видно – оно в специальных нишах за закрытыми люками, но ведь люки недолго и открыть.
Хотя, похоже, стрелять они не собираются, но ясно одно – до крыши мне добраться не дадут, да и не спасет меня теперь крыша. Боевики явно вознамерились познакомиться со мной поближе, и только чудо убережет меня от подобного знакомства. Да, пожалуй, на «Авроре» от них не удрать. Лучше спрятаться в одном из зданий, покинуть такси и вызвать через коммуникатор помощь.
Высоченные башни стоят настолько близко друг к другу, что в просветах между ними с трудом поместились бы четыре мобиля в ряд. Не прекращая взлета, лихорадочно осматриваю близлежащие здания в поисках открытой террасы, незапертых гаражных ворот или любой другой щели, в которую мог бы забиться, но пока ничего подходящего не вижу. На первый взгляд верхние этажи абсолютно безжизненны – давным-давно брошены и покинуты людьми. Чем выше я поднимаюсь, тем заметнее следы разрушений: пустые, без стекол оконные проемы, которые обнажают помещения с потрескавшимися стенами, заполненные обломками то ли мебели, то ли просто строительного мусора.
От напряженного созерцания меня отвлекает резкий предупреждающий писк радара, означающий, что сверху ко мне стремительно приближается крупный объект. Пытаюсь увернуться, но места для маневра почти нет – со всех сторон меня окружают уродливые стены зданий.
И тут же мощный удар сотрясает машину. Меня отшвыривает прочь от блока управления – назад, в сторону пассажирского сиденья. Лишенные присмотра двигатели «Авроры» глохнут, неуправляемая машина разворачивается и резко проседает вниз, собираясь падать, но тут новый удар сотрясает многострадальное такси – на этот раз снизу. Я понимаю, что меня зажали в тиски два вражеских мобиля – снизу и сверху, и поведут на посадку, то есть проделают то же, что мы с Мартином сегодня сделали с бедолагой Иштваном. Вот только меня, в отличие от Иштвана, вряд ли ожидает такой же деликатный разговор. Не представляю, что этим ребятам от меня надо, но выяснять совершенно не хочу.
Ползком подбираюсь к блоку управления и жду. Я знаю: верхняя и нижняя машины не смогут все время двигаться абсолютно синхронно, рано или поздно верхняя чуть-чуть отстанет, и у меня появится шанс. Правда, бежать мне толком некуда – нос «Авроры» нацелен прямиком в стену здания, а развернуться мне не дадут. Значит, путь один – вперед. Понимаю, что места для разгона почти нет и внешнюю стену здания мне «Авророй» не пробить, но в пустой оконный проем, пожалуй, можно попробовать вписаться. Риск, конечно, велик, но выбора у меня практически нет.
Титановая крыша «Авроры» проминается и скрипит, принимая на себя тяжесть идущей сверху машины. Я жду. Наконец чувствую, что давление на крышу слабеет – верхняя машина чуть-чуть отстает. Но момент неудачный – впереди глухая стена, да не просто стена. Это пространство между этажами, то есть укрепленные конструкции перекрытий. Не годится. Ладно, ждем дальше. Время есть, до земли еще около двухсот этажей, а мы спускаемся довольно медленно – еще бы! – ведь пилоту в нижней машине надо действовать предельно аккуратно, чтобы случайно не стряхнуть меня со своей крыши, а я и не думаю помогать ему двигателями. Ничего, пускай попарится, попотеет. Впрочем, работа нижнего пилота почти безупречна, и я не могу не отдать должное его мастерству.
Верхняя машина снова отстает, оставляя небольшую прослойку между моей крышей и своим днищем, а прямо передо мной зияет в стене огромный пролом. Пора! Врубаю горизонтальные двигатели на полную мощность, резко соскальзываю со спины нижней машины и ракетой влетаю в пролом внешней стены, со всего маху врезаясь в следующую – внутреннюю. От чудовищного удара темнеет в глазах, на некоторое время я теряю ориентацию, не понимая, где верх, где низ. Вокруг тьма кромешная – похоже, такси пробило-таки внутреннюю стену и застряло среди обломков, фары разбиты или просто погасли. Надеюсь, все дело именно в этом, а то в первый момент я решил, что ослеп.
Мотаю головой, пытаясь встать на четвереньки на покореженном полу такси. С десятой или двадцатой попытки мне это удается. Чувствую во рту железистый привкус крови, спина между лопатками ноет от боли, правая лодыжка горит огнем, лоб сильно саднит, а глаза заливает что-то горячее и течет дальше – вниз по щекам. Вытираю ладонью лицо, понимаю, что это кровь, и тут мне в глаза бьет нестерпимо яркий луч фонаря. Я жмурюсь, закрываясь руками от света, и слышу приглушенный треснутым, но неразбитым боковым стеклом такси голос:
– Он здесь! Вроде живой…
– Тогда чего ты ждешь? – раздраженно спрашивает второй голос: – Стреляй!
Прежде чем мой мозг успевает осознать услышанное, тело само группируется, ноги выбивают противоположную от врага дверцу, и я выныриваю из такси прочь.
Мой противник не успевает за мной. Еще бы! Что-что, а реакция у меня мгновенная, вторую такую еще поискать. В моем личном деле в графе «Психологический портрет» так и значится: «В экстремальных условиях объекту присуща взрывная, интуитивная реакция на внешние раздражители». Или как частенько ехидно говорит мне Билл: «Вначале сделаешь, а потом подумаешь». Но в гонках по-другому и нельзя, а в обычной жизни я как раз вначале думаю. И вообще я парень довольно спокойный. «Уравновешенный» – как значится все в том же психологическом портрете…
За моей спиной слышатся ругань и сухие щелчки выстрелов, но я уже с другой стороны такси, пытаюсь затеряться среди обломков, что очень непросто сделать в темноте, да еще с разбитой головой и травмированной лодыжкой. Вернее, свет-то есть – лучи фонарей преследователей так и рыщут вокруг, – но мне сейчас лучше держаться от них подальше. Выбираю местечки потемнее, то и дело невольно проверяя свою многострадальную голову на прочность, и пытаюсь выбраться из квартиры в общий коридор, чтобы попробовать затеряться в огромном доме.
Громкие голоса преследователей подстегивают меня. На миг мною овладевает паника – мне кажется, что их целая сотня, но я тут же одергиваю себя: у страха глаза велики. Преследователей всего несколько человек – трое, может, четверо – пассажиры тех самых «Бутвилей», что зажимали меня в тиски. Пилоты, естественно, не покинут машины, а остальные боевики еще не успели бы добраться сюда, даже если предположить, что лифты все еще работают. Нет, преследователей максимум четверо. Но четверо – это тоже много. Особенно, если у них фонари и бластеры, а у меня нет при себе даже ножа. К тому же время работает против меня – того и гляди, сюда подтянутся остальные, и тогда мне несдобровать.
Где на четвереньках, где ползком двигаюсь подальше от разбитого такси и мелькающих фонарей. Мои глаза уже немного привыкли к темноте, я вижу невдалеке арочный проем пустой дверной коробки. Интересно, что там? Очередная комната или уже коридор?
Оказалась – комната. Явно нежилая, давным-давно брошенная своими жильцами. Забитая всяким хламом вроде поломанной мебели и поставленных друг на друга столов, словно ее обитатели пытались спастись от наводнения. Хотя какое наводнение может быть на такой высоте? Сюда и водопроводная-то вода, небось, доходит с трудом…
Ладно, хватит ползать, пора встать на ноги и дать деру. Поднимаюсь. Вернее, пытаюсь это сделать, но правая щиколотка тотчас отзывается резкой пульсирующей болью. Да что с ней такое? Неужели перелом? Или вывих? Вряд ли, я тогда совсем не смог бы опираться на нее. Ладно, мне некогда разбираться с ногой. Сдерживая стон, ковыляю вперед, к дальней стене, в которой различаю невесть как уцелевшую дверь.
Внезапно мне кажется, что темнота в углу шевелится. Я настороженно замираю, чувствуя, как сердце подпрыгивает и сжимается в испуганный комочек между ребрами. А из темного угла медленно выплывает какой-то бесформенный силуэт с меня ростом, и неестественный тоненький голосок жалобно просит, дико коверкая слова:
– Кусшадь даий!
– Кушать? У меня нет! – Неужели это я сказал? Мой голос прозвучал как-то хрипло, незнакомо.
– Кусшадь! Мнозо! Даий! – Силуэт все ближе. Теперь он не просит, он требует. В его голосе появляются хищные, свистящие нотки.
Я отшатываюсь. Холодный липкий пот бежит по телу. Внезапно сзади раздаются шаги, в комнату врываются яркие лучи фонарей и вопли преследователей:
– Он здесь!
– А ну стой, падла!
Ага, щас-с! Позабыв про больную ногу и таинственный силуэт, я в три прыжка добираюсь до двери, отчаянно надеясь, что она не заперта. Мне везет – дверь послушно отъезжает в сторону, исчезая в стене, и я оказываюсь в вожделенном общем коридоре, который, к счастью, освещен аварийным красноватым светом. Ламп мало, и они расположены достаточно далеко друг от друга, но даже этой малости мне хватает, чтобы торопливо осмотреться. Коридор длинный, пыльный и порядком захламленный, зато на первый взгляд абсолютно безлюдный.
Поспешно закрываю за собой дверь, заклиниваю ее в пазах каким-то металлическим штырем – кажется, ножкой от стула, а в оставленной мною квартире вдруг раздаются истошные вопли и ожесточенная стрельба. Меня колотит нервная дрожь, я инстинктивно порываюсь бежать, сломя голову, дальше, но тут вдруг осознаю, что стреляют отнюдь не по двери. И в криках боевиков слышится больше паники и страха, чем злости и ярости. Что же там происходит? Затаив дыхание, я весь обращаюсь в слух. Но за дверью внезапно наступает тишина. Любопытство толкает меня открыть дверь и посмотреть, что же там произошло, а потом я вспоминаю жалобно-угрожающий голосок: «Кусшадь даий», и решаю не совать свой нос куда не следует.
Присаживаюсь на минутку у стены, пытаясь хоть немного прийти в себя. Нога болит неимоверно – в ней словно пульсирует горячее хищное солнце, а из разбитого лба по-прежнему сочится кровь, то и дело заливая глаза. Мне нужна передышка, но времени нет, надо как можно скорее выбираться отсюда. Только вначале стоит попробовать наладить связь. Включаю подсветку коммуникатора. Работает. Отлично! А то я уж было испугался, что авария повредила устройство… Так, а где же клипса? Ее нет. Видно, сорвалась с уха при аварии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70