Чувствую, что мне в вену вонзается игла, и открываю глаза. Ага. Берут кровь на анализ. Хотя… Что-то много берут. Для анализа достаточно одной капли, а из меня выкачивают целую пробирку. Пробирка заполняется, женщина забирает ее из кронштейна и ставит другую – пустую. Что за дела?! Сколько же крови им нужно?! Только собираюсь начать возмущаться, как игла покидает мою вену, а хирург говорит кому-то по коммуникатору:
– Давайте воду.
Самое время! А то язык у меня уже распух и едва помещается в пересохшем рту.
Входит один из давешних боевиков – на башке шлем с опущенным забралом, в одной руке бластер, в другой закрытая крышкой прозрачная емкость с водой. Хирург берет емкость.
Я ожидающе подаюсь вперед, насколько позволяют ремни. Давайте же скорее, сволочи, сил нет ждать! Но врач ставит воду на стол, берет шприц, закачивает из пробирки мою кровь и вонзает шприц в крышку. Игла протыкает легкий пластик и набухает красными каплями. Вода украшается алым мутноватым облачком. Оба врача, как завороженные, смотрят на емкость. Мужчина взбалтывает воду, и кровь окрашивает жидкость в более-менее равномерный красноватый цвет.
– Растворилась! – потрясенно говорит женщина. А она чего ждала, интересно?
– Вот дерьмо, – не выдерживаю я. – Дайте же мне попить, сволочи, и объясните, наконец, что вам от меня нужно!
– Можно его напоить, док? – спрашивает боевик, который принес емкость с водой.
– Что? А… да, пожалуйста.
Боевик достает из кармана комбинезона плоскую фляжку. Откручивает крышку и подносит к моим губам. Жадно пью напиток, который оказывается энергетическим тоником. Классная штука – быстро снимает жажду, усталость и придает сил. Мы употребляем такой во время гонок.
– Спасибо, братан, – говорю боевику. – А теперь, может, поговорим?
– Да вроде не о чем, – отвечает тот и спрашивает врача: – Он вам еще нужен?
– Нет, все, я закончил, можете убирать.
– Что значит убирать? – настораживаюсь я. Но тут боевик делает какой-то жест за моей головой, и я погружаюсь во тьму.
Глава 2
КЛИНИКА
У, блин, до чего же трещит голова. Ну, я вчера и набрался! Только бы Билл ничего не узнал – нам ведь категорически запрещено пить все, что крепче пива, да и то в ограниченных дозах. Запрет на алкоголь – один из пунктов моего контракта, и если Билл узнает, меня ждет нехилый штраф. Это первая мысль, которая слабо шевелится у меня в голове. А вторая: ох и гад этот Сятя, так меня подставить! Найду, убью мерзавца! Стоп! А кто такой этот Сятя? И что я делал вчера? Нет, не помню. Весь вчерашний день полностью стерт из памяти, словно ненужный файл.
Открываю глаза и сажусь, придерживая руками тяжелую, как гиря, голову. Я у себя дома в кровати. Абсолютно голый, что неудивительно, я всегда сплю именно так. Удивительно другое – моя правая нога. Она в медицинском панцире, похоже, я ее сломал. Вот только как и когда? Вот бляха-муха, ничего не помню. Голова просто раскалывается, и жажда неимоверная.
К счастью, на столике рядом с кроватью обнаруживается бокал с тоником и зеленая пилюля, внешне похожая на «похмелин» – принимал такие однажды после официально санкционированной попойки в честь победы Мартина на «Кольце Вселенной». Несколько мгновений пытаюсь поразмышлять на тему: кто же это так обо мне позаботился; но голова звенит, трещит, гудит, и я оставляю эту затею до лучших времен.
Запихиваю пилюлю в рот и жадно выпиваю тоник, не переставая удивляться сам себе. Вот это я вчера погудел! Очень интересно, где же я был и с кем так надрался. И подрался. Вообще-то, это не в моих привычках – пить и бузить, да еще за неделю до гонки. И дело здесь даже не в штрафе и не в контракте. Я искренне уважаю спортивный режим и знаю, что это очень нужная штука для гонщика. Если этот самый гонщик хочет быть победителем, конечно. Я хочу. Гонка – это моя жизнь…
Смотрю на часы: скоро одиннадцать. Твою за ногу! Проспал! Билл, небось, там уже рвет и мечет. Странно, что он еще не оборвал мне коммуникатор. А, кстати, где мои клипса и браслет? На столике у кровати их нет…
И тут, словно отвечая на мои мысли, громко пиликает вызов визор-связи. Звук – будто ножом по стеклу. Зажимаю уши руками. Нет, вообще-то мелодия у визор-фона приятная, сам устанавливал, взял мелодию моей любимой группы «Пилигримы Космоса», но сейчас звук кажется противным донельзя.
– Отключить! – рычу я. Не хочу сейчас разговаривать ни с кем, а уж тем более с Биллом. Мне надо вначале забраться под душ и немного очухаться.
– Принято, Брайан, – откликается Барабашка.
Наступает благословенная тишина. Несколько минут наслаждаюсь ею и чувствую, как под воздействием пилюли утихает головная боль. А затем встаю и ковыляю в туалет, прихрамывая на правую ногу.
Вообще-то эти медицинские панцири – очень удобные штучки. Они заменяют и гипс, и костыли одновременно. Внешний контур панциря сделан так, что при ходьбе нагрузка приходится не на ступню и уж тем более не на сломанную кость, а выше, в моем случае на колено и верхнюю часть голени, так что при желании и известной ловкости я смогу даже бегать. Правда, к панцирю сначала надо привыкнуть. А пока я могу только ковылять.
Прохожу мимо ванной и вдруг слышу шум воды в душевой. Что за хрень?! Распахиваю дверь кабинки.
– Ты уже проснулся, милый? – щебечет стройная симпатичная шатенка примерно моего вкуса и возраста. Фигурка и личико у нее что надо, и капли воды заманчиво блестят на коже. Да, она была бы просто класс, если бы не один недостаток – я ее совершенно, ну то есть абсолютно не знаю!
– Ты кто?
– Ты не помнишь? – Она обижена. Или делает вид. – Мы познакомились вчера в баре «Три кита», пили, танцевали, а потом приехали к тебе… Рассказывать дальше?
– Валяй.
Она подходит вплотную, обнимает меня за шею, заставляя склониться к ней, и мурлычет:
– А дальше мы сделали вот так.
Она целует меня взасос, а ее руки весьма умело делают массаж некой части моего тела. Ничего не имею против – все равно на тренировку я уже опоздал, а на час или на два не имеет значения. Но тут Барабашка сообщает:
– Брайан, к вам посетитель.
– Гони прочь, – бормочу и слышу в ответ:
– У него имеется экстренный допуск.
Это означает, что он все равно войдет, разрешу я или нет. Какого черта?! Я никому не давал экстренных допусков в свою квартиру! Даже Мартину и Биллу. Ко мне «экстренно» войти может разве что полиция.
– Подожди-ка, милая, сейчас выставлю кое-кого вон и продолжим. – Отодвигаю девушку в сторону, накидываю банный халат, иду в гостиную и рычу: – Это у кого еще там экстренный допуск, интересно?!
– У меня, – спокойно откликается мужчина лет сорока на вид. У него подтянутая спортивная фигура и цепкий взгляд. И он тоже мне абсолютно незнаком. И мне не нравится его внимательный, «рентгеновский» взгляд, который тщательно изучает мою наверняка помятую физиономию и задерживается на покалеченной ноге.
– Ну а вы еще кто такой? – Я раздражен, и это неудивительно. Терпеть не могу незнакомых людей в своем доме. Мой дом – моя крепость и все такое. К тому же у меня опять начинает болеть голова и снова хочется пить, причем жажда усиливается настолько, что я сейчас, кажется, выпил бы и океан. – Барабашка, тащи бутылку тоника… – Смотрю на гостя. – Будете пить?
– Да, кофе со льдом, если можно. – В отличие от меня незваный гость невозмутим, словно астероид перед носом знаменитого космического лайнера «Титаник».
– А мне Маргариту, – появляется на пороге шатенка. Она и не подумала одеться. Присутствие постороннего ее нисколько не смущает.
– Бутылку тоника, кофе со льдом и Маргариту, – командую я.
– Принято, Брайан, – откликается Барабашка.
– Итак, мы, кажется, остановились на том, кто вы такой? – спрашиваю у гостя.
– Минуточку, – возражает он, – вначале представьте мне вашу… э… знакомую.
– С какой это стати? – возмущаюсь я. Мне почему-то стыдно признаться, что я совершенно не помню ее – ни имени, ничего. Вообще-то мне случалось снимать в баре девчонку на одну ночь, но я хотя бы помнил об этом, а сейчас – в голове полный провал.
– Лариса Бернатье, – говорит она и идет в спальню.
Мы с незнакомцем провожаем ее одинаковыми настороженно-восхищенными взглядами. Она возвращается с сумочкой, достает из нее прозрачную бляху ИД на золотой цепочке и протягивает гостю.
Я перехватываю ее руку.
– Не вздумай! Какое он имеет право проверять нас в моем собственном доме?
– Полное. Я начальник службы безопасности Виктор Тойер.
Гость произносит имя и выжидающе смотрит на меня. Так, похоже, я должен бы знать его. Но не знаю.
– Службы безопасности «Стрельцов»? – уточняю я.
– А вы меня не помните? Ладно, разберемся и с этим. – Он берет ИД Ларисы, прикладывает к своему коммуникатору на запястье и считывает информацию, а потом возвращает ей и говорит: – Вам лучше сейчас уйти. Он потом вам позвонит.
– Хорошо, только сначала я оденусь.
Лариса исчезает в спальне, а я даже не пытаюсь возмущаться. Я уже смирился с тем, что в моем доме, похоже, сейчас команды отдает он. Этот самый Виктор Тойер.
Сажусь на диван и жду дальнейшего развития событий. Гость торчит столбом у дверей спальни – то ли подглядывает за Ларисой, то ли караулит ее. Может, опасается, что она воровка?
В комнату въезжает автоматический передвижной столик с напитками. Я хватаю бутылку тоника и, игнорируя стакан, жадно пью прямо из горлышка, чувствуя, как часть жидкости льется мимо и стекает по подбородку на грудь. Тойер смотрит на меня внимательно и словно делает пометки в уме. Бутылка опустошается прежде, чем утихает моя жажда.
– Еще тоника. Давай сразу две бутылки, – говорю Барабашке.
– Понятно… Сильная жажда. И голова у вас сейчас наверняка тяжелая, – ни с того ни с сего заявляет гость.
– Ну, да… А вы откуда знаете? – ворчу я. Похоже, он заметил, что я с перепою, и теперь наверняка доложит тренеру, что некий Брайан Макдилл злостно нарушил контракт и спортивный режим.
Он качает головой и с непонятной усмешкой смотрит на меня, а потом поворачивается к дверям спальни и кричит:
– Вы скоро там, мисс? Может, вам помочь?
– Обойдусь. – Лариса и в одежде выглядит отпадно. Неудивительно, что вчера в баре я клюнул на нее. И очень странно, что совершенно не помню об этом.
Девушка подходит ко мне, целует в губы и воркует:
– Пока дорогой. Все было супер. Если захочешь повторить, наведайся в «Три кита». Я бываю там почти каждый вечер.
Лариса идет, соблазнительно покачивая бедрами, в прихожую, а Тойер тащится за ней. Мне с моего дивана видно, что он не только провожает ее до двери квартиры, но и выходит вслед за ней к лифтам. Ждет, пока Лариса войдет в кабину, пока лифт тронется, и только после этого возвращается в квартиру. Странный он какой-то. Неужели он опасается, что она затаится на лестничной площадке? А Тойер набирает на своем коммуникаторе код и говорит:
– Джек, сейчас к тебе спустится женщина, высокая эффектная шатенка двадцати трех лет в шелковой куртке-хамелеоне и черных блестящих слаксах… Да, все правильно… Да… Забирай ее к нам.
– Что значит «забирай»? – возмущаюсь я. – И куда это «к нам»?
– К нам это значит к нам… А теперь, Брайан, давайте поговорим. – Тойер садится на диван напротив меня и берет свой кофе. – Как и когда вы познакомились с этой женщиной?
– Вчера, в баре «Три кита», – послушно отвечаю я, не собираясь по пустякам спорить со службой безопасности. – А что? Она что-то натворила?
Тойер мои вопросы игнорирует, зато не забывает задавать свои:
– Во сколько вы туда пришли?
– Не помню… Наверное, около одиннадцати, сразу после тренировки.
– Около одиннадцати? – почему-то удивляется он. – Ночи?
– Ну не утра же! – огрызаюсь я, не в силах скрыть раздражение. А он смотрит на меня, как на… в общем, выразительно так смотрит, разве что пальцем у виска не крутит и с сомнением говорит: – Ну, допустим… А вы были там один?
– Естественно, нет. В том баре вечно толчется чертова прорва народу, – ехидничаю я.
– А кого-нибудь конкретно вы можете назвать? Вы с кем-то там разговаривали, здоровались?
– Конечно. Я разговаривал с… э… Ларисой.
– А кроме нее? – настаивает Тойер.
– Точно не помню, – с досадой отвечаю я. Вот бляха-муха! Дернул же меня черт так вчера надраться. Ну, ничегошеньки не помню. В голове сплошная вата – вязкая и липкая. Да еще этот хмырь привязался со своими вопросами – измышляй тут теперь, что ему сочинять. Врать я никогда толком не умел, а правду сказать не могу – не помню. Короче, положение унизительное, хуже некуда.
– А кто к кому первый подошел, вы к ней или она к вам? – спрашивает «хмырь».
– Ну… – мямлю я, – так сразу и не вспомню…
Он как-то странно усмехается и с издевкой спрашивает:
– А что вы вообще делали в том баре, помните?
– Помню! – с вызовом отвечаю я. Мне этот Тойер активно не нравится. Я, конечно, человек мирный, но за такую вот усмешечку вполне могу съездить по зубам. – Я там музыку слушал. Общался. Танцевал…
Я осекаюсь – да этот гад просто смеется мне в лицо!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70