Ее веселье Стас чувствовал в полной мере, он знал, что девушка опьянена неограниченной властью не только над ним, но и над многими другими подобными созданиями. Господи, кем она стала?
Вообще, мысли рождались редко и представляли из себя не осознанные четкие образы или слова, а смутные, туманные облачка. Стас едва ли понимал их, эти мысли, едва ли мог формировать новые. Его сознание всецело принадлежало Марине, но даже без ее невидимого контролирующего присутствия Стас не мог полноценно мыслить. Он будто отупел, стал «умным грибом», а вовсе не человеком.
Он не замечал местность вокруг. Он вообще ничего не замечал, лишь знал, что куда-то стремительно двигается. А еще успел убедиться в полном отсутствии любой боли, даже в обрубке ноги, когда неловко наступал на него.
Очевидно, Марине быстро наскучило забавляться со Стасом, и она прекратила швырять его на деревья и камни. Зато четко вела куда-то под землю — сначала по неприметному в каменном завале ходу, затем по узкому туннелю с чуть заметным уклоном вперед. Темнота перестала быть помехой для Стаса, он прекрасно видел в абсолютном мраке, правда, видел в странном спектре, где преимущество взял себе красный цвет.
Туннель несколько раз петлял, разветвлялся, уходил все глубже под поверхность. Но рано или поздно он окончился большим помещением без какого бы то ни было света, с покрытыми пылью, а кое-где и плесенью древними столами, шкафами, тумбами, стульями. Когда-то здесь жили или работали люди, много людей, но сейчас не осталось ничего. Лишь пыль, влага, плесень и группа мертвецов.
В центре группы стояла Марина. Она напоминала готическую красавицу, роковую красавицу из фильма ужасов: черные глазищи размером с добротную брошь, растрепанные и словно шевелящиеся волосы, совершенно белое (но в нынешнем восприятии — алое) лицо с кривой ухмылкой тонких бледных губ. Для полной картины девушке не доставало длинного черного платья, узкого сверху, но широкого в юбке.
Марина беззвучно смеялась. В черных глазах не получалось прочесть никаких иных эмоций кроме злости, кровожадности и чувства собственного превосходства. О, да, Стас воспринимал холодные, даже ледяные волны твердой уверенности в себе, исходящие от Марины. Он догадался, какой ныне статус имеет девушка, какую власть сосредоточила непонятным образом в своих руках (точнее, в разуме). Она стала Королевой. Его Королевой.
«Как тебе мои скромные покои?»
Стас не ответил. Он не мог ответить, так как разум был все еще в сильных тисках Королевы. Мозг трепетал и сминался под давлением чужой воли.
«Знаешь, Стас, ты бы мог стать неплохим солдатом моей новой армии. — Марина двинулась. Она ступала гордо, как настоящая царская особа. Медленно обходя Стаса, она говорила с ним, но не словами, а образами, доставляя то, что хотела сказать, непосредственно в мозг. — Ты силен, вынослив, у тебя прекрасное тело. Одно плохо, Стас: ты идиот. Скажи, зачем ты отрубил себе ногу?»
Стас стоял на четвереньках. Иначе он не мог. Когда появилось желание выпрямиться и встать хотя бы на одну ногу, опираясь рукой о стену, Марина подавила его.
«Впрочем, я знаю, зачем ты это сделал. Ты не хотел стать чудовищем, верно? Не хотел, чтобы вирус… эс-девять, да?… чтобы этот вирус проник в каждую клеточку твоего тела и обратил тебя в мертвеца, в ходячего мертвеца с черными глазами и неясными побуждениями. Ты хотел остаться человеком, пускай и без ноги. Кстати, а ты молодец, Стас. Мало кто решился бы отрубить сам себе конечность, да еще в полевых условиях».
Мертвецы в помещении (наверное, когда-то помещение служило лабораторией) стояли недвижимо, как восковые фигуры. Лишь их бездонные глаза не отрывались от Стаса.
«Но ты совершил еще одну ошибочку, Стасик. Первая твоя ошибка — стрельба по моей маме».
Марина послала в голову Стаса быстро сменяющие друг друга образы происшествия у волчьей ямы, когда Стас пустил мертвой женщине пулю в голову. Марина заставила Стаса увидеть это еще раз так, как видел он сам, затем так, как видела Марина, ну а после — как видела мать. За секунду Стас успел «насладиться» длинной вереницей красочных образов и даже охнул от мощного информационного потока.
«Ты думал, я из тех, которые позволяют палить по своим родным? Даже не пытайся сказать мне, что мама была мертва, когда ты хладнокровно прострелил ей голову. Для меня тогда она была ЖИВА. Понимаешь? Я воспринимала ее как ЖИВУЮ и не просила тебя доставать свой поганый пистолет. Так что извини, пришлось оставить тебя тем мертвым парням в бункере. Сие — моя маленькая месть».
Стас ощутил, как давление чужой воли ослабло. Немного, на какое-то мизерное значение, но этого хватило, чтобы сдавленно произнести:
— Ты стала настоящей сатаной.
Марина широко улыбнулась, непроизвольно показав язык. Будто ящерица, будто змея.
— И мне это нравится, Стас, — сказала она своим обычным голосом. — Нравится! Ты не представляешь, какое наслаждение я испытываю, копаясь в твоей голове!
Она рассмеялась. Дико, заливисто, как гиена.
«А вторая твоя ошибочка, Стасик — это отрубание ноги. Зачем ты нужен мне теперь, калека? Ты не станешь полноценным солдатом, ты даже хуже, чем куклы — эти тупые, безмозглые покойники, настоящие покойники, жрущие всякую дрянь. Ты просто никчемен, Стас. Ты бесполезен, как балласт на опускающемся воздушном шаре. Знаешь, что делают с лишним балластом? Полагаю, ты догадываешься».
Контроль над разумом Стаса ослаб еще немного. Он не задумывался, в чем причина ослабления, просто прохрипел:
— Не знаю, что ты задумала, но прошу тебя: не сходи с ума. На острове есть люди — помоги им, не убивай их.
Марина вновь зашлась в хохоте. Она смеялась бы до слез, но вовремя спохватилась и приняла чопорный вид. Лишь дьявольская улыбка блуждала на тонких губах.
— Помогать? ИМ? Стас, я считала тебя умнее. Зачем мне им помогать, что я с этого поимею?
— Они всего лишь хотят уйти отсюда.
— Это можно, — легко согласилась Марина. — Я была бы рада, если бы они ушли, уплыли на большую землю. Но я не могу этого допустить. Пока — не могу. Дальше будет видно.
О чем толковала Марина, Стас не понимал.
«Ладно, хватит тратить время на болтовню. — От Марины вдруг повеяло ледяной зимой. Она будто утратила интерес к Стасу и более не вспоминала о нем. — Прощай, бедолага».
Стас ощутил колебание ментальных волн. Чудом он догадался, что произошло. Королева отдала приказ присутствующим в лаборатории мертвецам наброситься на Стаса и растерзать его. Но зомби почему-то замешкались, медлили. Будто сомневались в правильности, в корректности и обоснованности приказа.
Марина застыла с каменным лицом. В глазах пылал черный смерч негодования. Девушка вложила всю силу в голос и громко, страшно прокричала:
— НЕМЕДЛЕННО! ИНАЧЕ УТОПЛЮ ВСЕХ В ОКЕАНЕ!
Мертвецы ее поняли. Плотной группой они тронулись с места в сторону Стаса. Инстинкты самосохранения, оставшиеся в душе молодого человека, активировались. Он в страхе стал пятиться ползком обратно в коридор, прочь из лаборатории. Мертвецы ускорились.
Давление на разум продолжало ослабевать. Стас мог даже кое-как рассуждать и принимать какие-то решения.
Случайно, выползая в коридор, он увидел дверь в виде решетки. Сбоку приварена была щеколда, толстая, надежная. Стас вспомнил недавний эпизод.
А вот так ты не желаешь, сучка? Получи!
Он кинулся к двери, с размахом закрыл ее. По подземелью разнесся звонкий металлический звук. Затем щеколда быстро вошла в ушко на стене, и лаборатория оказалась запертой снаружи.
— Вот тебе, тварь!
Марина смешно подняла одну бровь. Она пока не догадалась, что происходит и откуда вдруг у Стаса появилась такая наглая самоуверенность. Но когда подчиненные ей мертвецы попробовали открыть решетку, Королева сообразила, в чем дело.
— НЕТ!
— Да, сучка, да! — нервно похихикивал Стас, отползая от лаборатории.
Он развернулся и как можно быстрее помчался по коридору-туннелю. Позади Марина буйствовала и визжала.
«Гад! Ах ты, гад!»
Мертвецы бились о решетку, но та держалась крепко. Конечно, рано или поздно они проломят дверь и выйдут на свободу, но к тому времени я буду в безопасности. Стас не знал, мог ли он когда-нибудь избавиться от тяжелого контроля Королевы, от тяжести ее холодной воли, но на глазах ослабевающее воздействие на разум вселяло надежду.
Стас полз, полз, полз, пока силы не стали покидать его. Он определенно заблудился в подземельях, сворачивая куда попало. Он не мог найти ни одного выхода на поверхность, а истощившиеся силы открыли новые шлюзы в разуме, куда тут же хлынула вода чужого контроля.
«Я не позволю тебе уйти, Стас. Зря пытаешься. Я найду тебя где угодно, Стас! Ты сам приползешь ко мне, когда я захочу!»
Так что же я не ползу к тебе прямо сейчас, дура ты поганая, мысленно ответил он. Получила ли Марина ответ, Стас не знал.
Но собственная воля уступала место чужой. Стас уже стал замедлять бегство и вскоре вовсе остановился. Пальцы впились в песок, накопившийся на твердом каменном полу туннеля. В ушах грохотали странные звуки, непохожие на пульс, но имеющие с ним некое родство.
Марина возвращала себе Стаса. Ее воздействие усиливалось.
Стас впал в отчаяние. Оно сковало его тело, больно свернуло в узел какие-то мышцы в районе живота, заставило даже взвыть, но…
Стас видел джунгли. Стас слышал джунгли. Стас был в джунглях. Но он был уже не Стас. Он был… кто? Неважно. Он помчался, ведомый чутьем и невероятно острой интуицией, ведомый океаном запахов мимо никогда не виданных ранее, но известных ориентиров. Он быстро достиг высоких тростниковых зарослей, перепрыгнул через миниатюрное озерцо, шмыгнул в какую-то яму и оказался под землей. В одном из туннелей. Стас не удивился, поняв, что имеет все конечности. Он вообще не удивлялся ничему, был спокоен и непоколебим. Он быстро помчался по коридору-туннелю, воспринимая окружающее гораздо хуже, чем раньше, по причине отсутствия света. Но он видел, видел в темноте и мчался по зову инстинктов куда-то в недра лабиринта.
Стас был собой и не собой. Он все еще валялся в туннеле, хватаясь то за голову, то за живот. Он все еще слышал в голове визжащий, полный ярости голос Королевы и почти повиновался ее воле. Но одновременно с тем Стас мчался совсем по другому туннелю на четырех… лапах. Мчался в недра лабиринта, прямо к лабораториям. Он прежде никогда не ходил этими тропами, никогда не совался сюда, так как здесь мерзко воняет гнилостью и обитают опасные создания. Но теперь он мчался, чтобы помочь самому себе.
В лаборатории был другой вход, о котором Марина или не знала, или забыла. Стас-второй проник именно через этот вход, оказался за спиной Королевы и прыгнул на нее. В момент прыжка он выпустил длинные острые… когти.
Тигр. Стас понял, что его спасает тигр. Как? Почему? Неважно. Важно другое — влияние чужой воли исчезло. Разум прочистился, хотя функционировал так, будто его хозяин спал и видел сон. Стас встрепенулся и понесся прочь с удвоенной скоростью.
А тигр бушевал в лаборатории. Он не смог добраться до Королевы — та почуяла неладное и вовремя отпрыгнула. В ту же секунду на тигра со всех сторон набросились мертвецы. Они сражались яростно, как и животное, не щадя себя. Они защищали свою Королеву, потому что та приказала им это. Тигр ревел, его лапы разрубали воздух, а когти рвали плоть мертвецов. Длинные клыки клацали вхолостую, впивались в противников, во рту появился отвратительный, гадостный привкус.
Тигр сражался храбро. Тигр сражался насмерть. Когда мертвецы все же одолели зверя, Стас успел отползти достаточно далеко, чтобы позволить себе перевести дух. Он не испытывал страха как такового, он просто пытался изолировать свое измененное сознание от вторжения чужих мыслей. Стас боролся за свое право быть индивидуумом, а не термитом в термитнике. Стас просто хотел жить.
Бедный тигр, думал Стас, когда исчезло ощущение раздвоенности. Он не понимал, каким образом смог заставить зверя выполнять приказы, да и не считал необходимость понять это существенной. Он завалился в какое-то влажное, мокрое помещение и прислушивался к звукам в туннеле и к звукам в своей голове.
«Не знаю, что это за херня, Стасик, но ты меня удивил. — Голос Марины оставался громким, многогранным, но ее воля более не беспокоила Стаса. — Но ничего, я пойму, как ты заставил котяру послужить тебе. Обязательно пойму. А теперь скажи-ка, куда ты делся?»
Марина аккуратно прощупывала подземелья — Стас чувствовал это. Но обнаружить его у Королевы не выходило. Она утратила контроль над разумом и поведением Стаса.
Господи, что со мной стало? Кто я теперь? Стас обескуражено жалел самого себя, с трудом веря, что все происходящее — не сон, как кажется, а реальность. РЕАЛЬНОСТЬ. Он был мертвецом, он был поражен вирусом смерти и превратился в чудовище. Он перестал быть человеком, перестал мыслить как человек и воспринимать окружающую среду как человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60