Катрик растерянно крякнул и указал на лучника.
– А он чего? О нем-то вы ничего не сказали.
– Абеляр, друг мой, – представился тот. – Баронский лучник первого разряда.
Катрик с улыбкой протянул ему руку.
– А я – баронский колодезный мастер и верный его подданный до самой смерти. Баронский значит, барона Бранвульфа.
– А я служил барону Пеллинору.
– Ну, ты, похоже, подзадержался в лесу. Впрочем, наверное, имел на то причину. Что ж, для меня большая честь такого героя повстречать. Ты ведь собой закрыл барона от стрелы.
– Откуда ты знаешь? – удивленно спросил Абеляр.
– В летописях написано. О тебе все знают, – рассмеялся Каспар.
Абеляр посмотрел на него недоверчиво, будто опасаясь, не разыгрывают ли его.
– Точно тебе говорю, – настаивал Каспар. – А еще баллада есть. Так и называется – баллада об Абеляре Лучнике.
– Обо мне? Баллада? – опять не поверил тот. Каспар набрал воздуху и запел негромко, зато мелодично:
Принц Галланд, юн и невинен, Бельбидии наследник,
С бароном Пеллинором ехал утром крови и бед.
Брунгар и Беоторик, Аттертон и Хальгард
В шторм кеолотианский попали за ними вослед,
Но тут Абеляр отважный, барона первый лучник,
Храбрейший в Торра-Альта, устремился в бой.
Бесстрашен перед лицом врага, из свиты барона лучший,
Сражался он отчаянно, рискуя головой.
Увы, Абеляр Лучник, первый стрелок барона,
Отважнее, чем драконы, древле правившие страной,
Он спас своего господина, но убит был наследник трона,
Не смог уберечь Галланда, принца не спас герой.
Так Абеляр отважный стрелу смертоносную принял,
Метившую в Пеллинора – был закрыт героем барон.
Воспойте же Абеляра! Пойте об Абеляре!
Да славится имя героя, будь вечно прославлен он!
– Хватит! Не могу больше! – в замешательстве закричал лучник. – Это все незаслуженно. Я его подвел! Принц погиб, а я ведь знал, что тогда на трон взойдет Сорстан. Я должен был защищать принца и не защитил, из-за меня рухнула Старая Вера.
Катрик склонил голову.
– Что ж, как бы то ни было, а я горд встречей с тобой, мастер лучник. Ух! Ведь были люди раньше! Теперь-то молодежь…
– Совсем стыд потеряла? – предвосхитил Каспар его вечную присказку.
Катрик удовлетворенно кивнул.
– Я в свое время тоже так считал, – рассмеялся Абеляр.
Брид замахала на них руками.
– Тише! Вы опять привлекаете к себе внимание! Каспар оглянулся через правое плечо и решил, что Брид зря беспокоится. Ближайший лесничий смотрел не на них, а просто пробегал глазами туда-сюда. Другие души тоже переговаривались на ходу, правда, большинство задумчиво смотрело вперед, уже обретя мир с собой и со своей прошедшей жизнью, найдя ответ на вопрос о ее смысле.
– Не туда смотришь. – Брид указала глазами налево.
– Да он тоже на нас не смотрит, – возразил Каспар.
– На нас – нет, зато глядит на Папоротника и скоро поймет, что тот с нами.
Больше Каспару ни о чем спрашивать не требовалось. Папоротник вел себя даже хуже, чем человек-лошадь. Остальные души шли спокойно, а лёсик все время метался то влево, то вправо, расталкивая их локтями и поминутно оглядываясь назад.
Брид скользнула к нему, чтобы сделать строгое внушение. Папоротник тут же ухватил ее за руку и повеселел, но не успокоился. Однако же Брид удалось заставить его идти помедленнее, и вскоре остальные торра-альтанцы поравнялись с ними.
– Что за глупое животное? – прошипел Абеляр. – Куда тебя несет все время?
– Надо бежать, – пискнул Папоротник. – Видишь, какие у них луки!
– Научись себя сдерживать, – сказала рогатому лёсику Брид.
– Ты что, не видишь, что только хуже делаешь? – сердито спросил его Абеляр. – Или ты совсем дурак?
– Да тебе попросту все равно! – вспылил Папоротник. – Ты просто не понимаешь, как это важно. Не твоего ведь детеныша в любой миг могут волки разорвать.
– Да замолкни же ты! – зарычал лучник. – Что один какой-то детеныш значит по сравнению с судьбой…
– Это моя дочка! Тебе неясно – я за нее отвечаю! Я ей нужен, и я должен вернуться и о ней заботиться! – В отчаянии Папоротник затопал копытцами и принялся заламывать ручки.
Брид погладила его по плечу.
– Мы вернемся, Папоротник, обещаю тебе. – Абеляр, ворча, отвернулся. – Это не объяснишь тому, у кого своих детей никогда не было.
– Откуда вы знаете, что у меня не было детей? – сердито спросил лучник.
– Всякому понятно, – со смехом ответила Брид. – Человек, у которого они есть, не стал бы так отважно бросаться в бой, защищая барона и принца. Тот, кому нужно заботиться о своих детях, в первую очередь думает именно о них.
Катрик был впечатлен ее способностями.
– Вот ведь – вроде такой молодой девушке рано еще знать, что чувствуешь, когда воспитываешь детей, а она знает!
– Достаточно посмотреть, как ведут себя люди, – объяснила Брид. – Если у человека нет детей, мир принадлежит ему, а если есть, то мир сводится к детям. Так и должно быть, потому что дети это будущее.
Они шли через темный лес. Настроение у Каспара понемногу улучшалось. Звука охотничьей трубы давно не было слышно, и как он надеялся, до прохода оставалось уже немного. На деревьях по-прежнему шелестела весенняя листва, а вот земля стала сырой, и росший вдоль тропинки орляк сменился тростником и миртом с белыми, похожими на звезды цветами. Путь шел под уклон. Чибис кружил над гнездом, повторяя жалобную песню. Каспар испугался за его птенцов: нет ли в камышах горностая или травяной змеи? Впереди показалась пустошь, над ковром рыжего вереска торчали высокие стебли дрока, одетые по весне победоносным желтым цветом.
Начало моросить. Каспар раньше думал, что в Ри-Эрриш дождя никогда не бывает; оказывается, ошибался. Вода смыла все краски природы, оставив лишь тени, бледный туман и едва видимые очертания. Деревьев уже не было, но, как и говорил Абеляр, лесной закон действовал и здесь.
– А что, птицы тут тоже принадлежат к колесу жизни? – спросил Каспар, чтобы отвлечься от тяжелых мыслей.
– Вряд ли, – ответила Брид. – Морригвэн считает, что существа Иномирья рождаются и умирают всего один раз. Им страшен не возраст, только насильственная смерть, а тогда они возвращаются в сияние великого бога солнца. Его пламя сжигает душу дотла. Здешние животные не похожи на тех, что обитают в нашем мире и после смерти возвращаются к Матери, чтобы она возродила их своей любовью и дала новую жизнь.
– Места кругом напоминают Кеолотию, правда?
– Это и есть Кеолотия! – раздался сзади насмешливый голос. Он принадлежал женщине в пурпурном платье из атласа, растянутом обручами, обшитом по подолу узорчатой бахромой и снабженным глубоким декольте, так что обширная грудь так и переваливалась в такт шагам. Туфли у женщины были на высоких деревянных подошвах, чтобы добавить хозяйке росту.
– Ведь идет дождь, вы заметили? – продолжила она. – Каждому совершенно ясно, что мы в Кеолотии. Или ты йомен-недоучка?
– Может, и так, – ответил Каспар, не видя причины рассказывать о себе правду.
Лицо у женщины было раскрасневшееся, хотя и с приятными чертами. И фигура, должно быть, тоже отличалась когда-то красотой, только с возрастом уж слишком расплылась. Причем не здоровой полнотой, какая от хорошего питания, уравновешенного тяжелым трудом или необходимостью подолгу бывать на морозе, а жирной тучностью, причина которой лень.
– Я так и думала, – пропыхтела женщина. – Невежественная чернь. Ненавижу это место, и ходить пешком тоже ненавижу. Кушать нечего, слуги все куда-то разбежались… О! Мальчик, ты будешь моим лакеем, – объявила она, потом взглянула на Брид. – А ты, девушка, пойдешь ко мне в горничные. Я богата, и платить вам стану хорошо.
– С удовольствием! Почту за честь служить столь прекрасной леди. – Брид еще больше усилила свой и без того звучный горский акцент и присела в неуклюжем почтительном реверансе. – Только чем, госпожа, вы будете мне платить?
– Мой муж об этом позаботится, – отмахнулась та. – Итак, когда мы в следующий раз остановимся, первым делом расчешешь мне волосы.
К ее потрясению, Брид прыснула.
– Сперва мне надо договориться с вашим мужем, – сказала она, подавив смех.
– Его здесь нет, – сварливо произнесла женщина. – И этих твоих глупостей я не потерплю. Разве моего слова недостаточно? Ты хоть знаешь, кто я такая?
– Нет, госпожа, мы ведь люди простые, с благородными не тремся, – встрял Каспар, и Брид не смогла не поморщиться от его ужасного крестьянского говора.
– Ясно. – Женщина подтянулась, от чего могучая грудь стала выпирать дюйма на два сильнее. – Я жена богатейшего после самого барона Виглафа человека в Наттарде Мой муж величайший сыроторговец во всех странах Кабалланского моря.
– Ой, в самом деле? – воскликнула Брид с ожидавшимся от нее трепетом.
– Этакий огромный круг сыра! – Каспар был не в силах больше сдерживать смех. Брид тоже чуть не расхохоталась.
Катрик посмотрел на них неодобрительно.
– Ох, мастер Спар, нехорошо над ней шутить. Она ведь еще не поняла.
К ним скользнула маленькая девушка, похожая на робкую мышку.
– Она на самом деле хорошая. Просто привыкла так со всеми обращаться, а зла-то никому не желает. В жизни ей досталось мало любви, разве что от мужа подарки получала, а по ночам плакала о чем-то.
– Милочка, ты давно уволена, так что не смей говорить с моими новыми слугами. Это одно из моих правил. Я подобного не потерплю.
– Она еще не понимает, что случилось. Не знает, что мы все мертвые. Слишком потрясена.
– А что случилось? – спросил Каспар своим обычным четким тоном, явно выделявшим его из толпы простонародья.
– На нас напали в дороге, хотели отнять деньги. Велели отдать драгоценности, а она решила не отдавать. Ей даже палец отрезали с обручальным кольцом. Храбрая она была, как буйвол, а глупая – как два буйвола.
– Девчонка! Я велю мужу тебя наказать!
– Зря она тут, – грустно сказала девушка. – Боюсь, когда она поймет, что случилось, то не сможет войти в Аннуин. Это ведь одно из самых дальних ее путешествий.
Каспар удивился, откуда в бедной служанке столько любви к этой мегере? Девушка пыталась объяснить должно, быть, уже не в первый раз:
– Госпожа, ваш муж не может меня наказать, Его здесь нет.
– Что значит – его здесь нет? Я знаю, что его здесь нет, но скоро он вернется домой и тут же пошлет людей на мои поиски. Я для него значу больше, чем все на свете. Он мне дарит драгоценные камни – изумруды и бриллианты.
– Ее отец очень влиятельный человек. У него много торговых кораблей, и он по выгодной цене перевозит сыры ее мужа, – рассказала служанка. – Тот не мог рисковать отношениями с тестем, поэтому без конца покупал ей драгоценности. Но никогда не любил.
– Как грустно, – проговорила Брид. – Жизнь, в которой столько денег, а любви нет.
В глазах женщины мелькнул страх.
– Со мной еще никто не смел так разговаривать! – воскликнула она. – Я жена купца, у меня есть богатство и власть, и больше я не собираюсь идти пешком. Пусть меня кто-нибудь понесет.
Каспар посмотрел на нее.
– Я старший сын барона Бранвульфа Торра-Альтанского, но даже с собакой не стал бы говорить так, как вы говорите со своими слугами.
Женщина смутилась, поняв, что сама себя выставила на посмешище.
– Если так, значит, твои люди тебя ничуть не уважают. Слугам надо давать понять, кто тут главный, не то их не заставишь работать. Я плачу им хорошие деньги и ожидаю соответствующей отдачи. Однако, мальчик, ты мне лжешь! – воскликнула она с возвратившейся уверенностью в себе. – Определенно ты не можешь быть дворянином, иначе знал бы это сам и не якшался бы с чернью. А ты, девушка, – повернулась она к Брид, – изволь найти мои кольца. Я их куда-то положила, только не помню куда.
– Их у вас отняли. – Веселье исчезло из голоса Брид. Как ни ужасно женщина обращалась со своими слугами, она попала в беду. – И получить их обратно вы не можете, потому что погибли и попали в Иномирье. Здесь у вас нет ни слуг, ни денег. С этим нужно примириться. Вы в Иномирье, а через грань не возьмешь с собой ни богатство, ни власть, ни положение в обществе.
– Ложь! – Женщина презрительно вскинула голову и, переваливаясь, пошла прочь, бормоча что-то с все нарастающим раздражением. Вдруг она остановилась и поглядела на свою служанку. У той лицо пересекала глубокая рана, а одна рука свисала под неуклюжим углом. Потом женщина уставилась на свою ладонь с отрезанным безымянным пальцем.
– Люди! – внезапно всхлипнула она. – Трое людей в масках, двое с мечами, а один – с арбалетом. Я вспомнила. Они напали на нас. Мы должны были погибнуть.
– Мы погибли, – сказала ей девушка и с улыбкой взглянула мимо хозяйки на восток, где с каждым днем все ярче разгоралось теплое сияние. Каспар не сомневался, что это свет любви Великой Матери, ждущей дома своих детей.
– Я мертва! – закричала женщина. Она рванула платье, откинула голову назад и разрыдалась. – Я мертва! Деньги, все мои деньги, где они? Они мне нужны!
– Блаженство посмертия дороже миллиона драгоценных камней, – произнесла служанка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56