Мне так хотелось домой, но я все равно не мог отказаться от прошлой жизни. Другие проходили мимо и скрывались в тумане, а меня бы там не приняли, пока я сам того не пожелал всем сердцем. Туман вокруг стал гуще, я не мог шагнуть вперед. Пришлось возвращаться. Лесничие отвели меня обратно, и никто тому не был рад.
– Нам надо в мир живых, – решительно сказала Брид. – Надо.
Быстрая река осталась далеко позади, когда они услышали ломящихся через лес животных. Путники втиснулись в заросли падуба. Земля под ногами дрожала. Мимо, сметая все на своем пути, неслось стадо кабанов числом в несколько дюжин. Наконец они убежали, зато Каспар услышал хриплое кряхтенье другого животного, куда больше. Не понимая, кто это может быть, он обернулся к Абеляру. Лучник беспокойно кусал губу, но заметив, что Каспар на него смотрит, весело улыбнулся.
– Нет нужды беспокоить Деву. Это просто лесной зверь.
Юноша кивнул. Меньше всего на свете ему хотелось тревожить Брид без нужды. Они зашагали дальше.
– А что, – спросил Каспар, соскучившийся по от крытому небу и горам, – весь Ри-Эрриш покрыт лесом?
– Весь, но не везде растут деревья, – ответил Абеляр.
– Как это?
– Да ладно тебе. Неужели не понятно? – вякнул Папоротник, забегая сзади, чтобы пободать Каспара в спину.
– Не понятно.
– Лес – это вся земля, где властен лесной закон, всем животным известно. Везде, где правят лесничие, там лес будь то пустошь, будь то болото или деревья. Хотя вообще-то деревьев больше.
– Верно. Например, как в Кабаньем Лове, – добавил Абеляр.
– Да ведь в Лове нет никаких особых законов, – сказал Каспар.
– Ну, в мое-то время во всем Лове охотиться имел право только сам барон. Простолюдины и взглянуть на дичь не могли. Лесные законы тогда были весьма суровы. Всякому, кто убивал оленя, отрубали руку, чтобы он никогда больше не натягивал лук. А если у человека, жившего в лесу, была собака, ей надлежало отрезать пальцы на задних лапах, чтобы она не могла быстро бегать.
– Ужас, какой, – воскликнул Каспар.
– А по-моему, никакого ужаса, – возразил Папоротник. – Будь моя воля, пусть бы все охотничьи псы сгнили в подземельях Абалона.
– Что за бессердечие, – упрекнула его Брид.
Лёсик гордо вскинул голову.
– Вы не понимаете, какие они страшные!
– Это не их вина. К тому же для собаки естественно охотиться. Она ведь хищник, – стал объяснять Каспар. Кто бы мог подумать, что рогатый лёсик окажется таким заядлым спорщиком!
– Не могу понять, почему это одни животные считают, что вправе поедать других, – провозгласил Папоротник. – Вот еще. То есть я хочу сказать – надо, чтобы все питались травой и зелеными ветками. Вот я, например. Больше всего люблю, свежую буковую листву и кору рябины.
– Ну, подумай, что бы о тебе сказала рябина, – усмехнулся Абеляр. – Нельзя ругать собак, раз сам пожираешь несчастные растения.
– Совсем же другое дело… – с обиженным видом протянул Папоротник. – Кстати, нельзя ли побыстрее? Вы, небось, и оленей едите.
– Едим, – мягко сказала Брид. – И ты когда-нибудь будешь. Если мы вернемся в мир живых, ты ведь сделаешься человеком. А человеку нужно мясо.
– Не буду я.
– На равнинах это еще не так трудно, там довольно зерна, фруктов и сыра. А вот в высокогорье без мяса не проживешь, – объяснила ему Брид.
– Ну, значит, буду собак есть.
– Собак не едят! – испугался Абеляр.
– Почему же. Какая разница, Или ты хочешь сказать, что люди так низко ставят оленей, что предпочитают питаться ими вместо своих мерзких псов?
– Все не так просто, Папоротник, – произнесла девушка. – Дело в том, что с собаками человек дружит, а нельзя же съесть собственного друга, верно?
– Достал уже, – пробормотал Абеляр, милю за милей слушая, как крошка лёсик на все лады ругает предательский нрав людского рода.
– Ему нелегко, – вступилась за Папоротника Брид. – Он привык думать, как олень, а теперь вынужден смотреть на мир глазами человека.
– Знаешь, в любой толпе всегда найдется один, у кого все из рук валится. Скажем, вечно не понимает шуток или ждет кого-нибудь не в том месте, – сказал Каспар. – Может, такие люди в прошлой жизни были животными и не до конца переделались.
– Я об этом раньше не думала, – ответила Брид, переводя дыхание после особенно тяжелого участка пути, за росшего густыми кустами. – Да, пожалуй, вполне возможно.
– И с чего это Папоротнику вздумалось стать человеком? – пробормотал лучник. – Олень из него куда лучше.
– Он хотел убивать волков, – объяснил Каспар.
– Я тогда еще не знал, что люди ни на что не годятся, – мрачно объявил рогатый лесик. Он ничуть не устал.
– Ты сейчас так говоришь, – возразила Брид, – потому что еще не знаешь, что обретешь, став человеком.
Вот переродишься – все изменится. Никогда не задумывался, почему маленькие дети часто плачут? Потому что учиться быть человеком очень больно.
Папоротник одарил ее презрительным взглядом и умчался вперед.
– Тихо! – шепнул вдруг Каспар. Он почувствовал, что бледнеет, а колени у него начинают дрожать.
– Что такое? – таким же шепотом спросила Брид. Каспар указал на Папоротника, внезапно замершего в тени большого дерева. Вытянув шею, лесик настороженно смотрел вперед.
Глава 19
Отрубленные медвежьи лапы Тудвал положил перед собой на седло, и с них капала кровь, пятная попону. Халь смотрел на это с отвращением: зачем было уродовать тела мертвых медведей? К словам принца о целебных свойствах медвежьих когтей он отнесся недоверчиво. Вообще-то Халь гордился тем, что не слишком чувствителен. Он ведь вы рос в гарнизоне, где людям, чтобы выжить, приходилось становиться суровыми. Но все равно при виде довольного выражения на лице кеолотианца, поглаживающего свои трофеи, в груди у него что-то переворачивалось.
К облегчению Халя, впереди показались повозки, так что можно было позабыть о случившемся. Тем более что на смену одной неприятности пришла другая: навстречу им скакал во весь опор лорд Тапвелл. Он выпалил слова приветствия принцу Ренауду, но поговорить явно спешил с Тудвалом.
– Сир, – грациозно поклонился овиссиец, – у нас проблемы.
– С принцессой Кимбелин?
– Нет, сир. С ней все в порядке. Один из наших разведчиков нашел странные отпечатки. – Он повернулся к Ренауду. – Сержант-бельбидиец проявил неподчинение: отказался покинуть повозки и осмотреть следы, несмотря на прямой мой приказ. Прошу вас сурово его наказать.
Халь порадовался тому, что Огден всерьез отнесся к его просьбе не оставлять принцессу.
– Сами посмотрим, – сказал Тудвал, заметно успокоившись.
– А у вас, сир, все ли в порядке? – спросил его Тапвелл, явно пренебрегая Халем и Кеовульфом.
– Разумеется. – Принц похлопал по лежавшим перед ним медвежьим лапам. – В полном порядке.
Халь скрипнул зубами.
Они подъехали к повозкам. Лошадям с трудом удава лось проворачивать тяжелые колеса, вязнувшие в грязи.
– Лучше бы запрягли йотуннских буйволов, – произнес Кеовульф. – Полагаю, мой тесть с радостью бы их вам продал.
– Королевские повозки должны везти только лошади, – высокомерно ответил Тудвал.
– Не больно-то быстро они их везут, – резко заметил Ренауд, словно пытаясь восстановить свое достоинство после того, как опозорился, не сумев спуститься по крутому склону.
Женщины казались испуганными, даже принцесса Кимбелин, вышедшая из крытой повозки на голос брата, вела себя тише обычного. Она заговорила с Тудвалом по-кеолотиански: спрашивала, все ли у него хорошо – так, во всяком случае, решил Халь. Он уже лучше владел этим языком, но все равно мало что понимал. Кимбелин, видимо, очень обеспокоила полученная принцем рана. Когда она потянулась сдвинуть повязку, брат поймал ее руку и обнадеживающе сжал. Девушка взглянула ему в глаза, улыбнулась, тут же, будто вспомнив, что вокруг иноземцы, с застывшим лицом перешла на официальный бельбидийский:
– Я весьма рада, брат мой, что вы возвратились.
– Что случилось в мое отсутствие? – спросил он.
Халь и забыл уже, как прекрасна Кимбелин. Она долгим взглядом посмотрела на Тудвала, и Халь, ожидая, пока принцесса объяснит свое беспокойство, увлекся изучением ее красоты. Ни один волосок не торчал из гладкой прически, и даже на тусклом солнце Кеолотии ее тонкая коса, перевитая золотой нитью, сияла, будто полированное серебро. Мягкие локоны должно быть, фрейлинам пришлось немало потрудиться, завивая их, ведь от природы Кимбелин достались волосы прямые, как у брата обрамляли лоб.
– Солдат наткнулся на странные следы, – сказала она. – Ни Хардвин, ни Тапвелл таких прежде не видели, так что, разумеется, все стали беспокоиться. Впрочем, полагаю, тут нет ничего опасного.
Тудвал, взяв с собой сержанта Кая, отъехал проверить находку, пока повозки тащились по дороге на запад, скрипя от тяжести драгоценного груза. Какое-то время Кимбелин смотрела ему вслед, потом произнесла:
– Дворяне с мягких равнин Бельбидии, такие, как Тапвелл и Хардвин, едва способны отличить кабаний след от оленьего. В отличие от вас, разумеется, – добавила она, любезно кивнув Халю.
Тот сверкнул глазами. Приятно было думать, что принцессе нравится его мужественная стать, многочисленное и впечатляющее оружие, а также покрытый изящной резьбой рог, висящий на серебряной цепочке. Длинный рог, украшавший когда-то голову йотуннского буйвола, если в него дунуть, издавал необычайно могучий звук. Довольный собой, Халь тронул рукоять меча.
Когда принц вернулся, сестра посмотрела на него с разочарованием. Тудвал поднял светлую бровь, словно повелевая Кимбелин держаться подальше от торра-альтанца.
– Кеовульф, Халь, поедете со мной, – властно приказал он. – Может статься, вы лучше умеете… – Прервав сам себя, Тудвал махнул рукой. – Вперед!
Халь не любил получать столь резкие приказы, зато был доволен, что принцу понадобился его совет. Тудвалу, должно быть, нелегко просить другого о помощи. Вот и славненько.
Однако когда Халь увидел следы, радость его растаяла.
Тудвал соскочил с коня и указал на глубокие отпечатки, оставшиеся во влажной почве, такие четкие, что можно было даже различить стрелку в копыте. Здесь прошла неподкованная лошадь, решил Халь, и Кеовульф согласно кивнул.
– Так я и думал, – сказал Тудвал. – Ничего удивительного. Но взгляните вот сюда.
Рядом с лошадиным копытом отпечаталась сомнений быть не могло когтистая лапа огромного хищника, раза в четыре больше волчьей. След был ровный и круглый, не такой, как у медведя, разве что размером его напоминал.
– Очень крупная кошка, – не задумываясь, определил Халь. – Очень-очень крупная, больше тех, что живут в горах вокруг Торра-Альты. Наверное, со льва размером. И что странно… – Он смолк на полуслове.
– Люди заволновались из-за размера следа, но я вижу тут что-то более необычное, – сказал Тудвал, и голос его впервые звучал рассудительно.
Халь спешился, чтобы поближе рассмотреть отпечатки.
– Лошадь не подкована, так что, возможно, она дикая. – Он взглянул на Тудвала, тот согласно кивнул, и Халь продолжил: – Огромная кошка кралась за лошадью? Не исключено.
– Только вот здесь, видите ли, след лошади перекрывает кошачий. – Тудвал указал на еще один отпечаток. – Диких лошадей у нас немало, и я сперва подумал то же, что и вы. Но чтобы дикая лошадь преследовала кошку, да еще такую крупную?
Халь поставил ногу рядом со следом, наступил, как при ходьбе, потом склонился посмотреть, что получилось. Оказалось, что его сапог ушел в грязь на добрых два дюйма, тогда как лапа огромной кошки – совсем чуть-чуть.
– След свежий, сомнения нет, – сказал Кеовульф, будто читая его мысли. – Земля слишком сырая и дождь чересчур силен, чтобы отпечатки могли сохраниться надолго. Но они выглядят слишком мелкими. Животное такого раз мера должно было глубже проваливаться под тяжестью своего веса. Кажется, кошка была бестелесной.
– Как и тот двухголовый медведь, – добавил Тудвал. – Все это противоестественно. Ни при каких обстоятельствах никому об этом не рассказывайте. Не хочу пугать дам.
Бельбидийцы согласились, что это разумно. Халь впервые решил, что, несмотря на свое удивительное высокомерие и уверенность в естественном превосходстве кеолотианца, Тудвал неглуп.
– Прикажу людям высматривать, не приближаются ли какие-нибудь крупные львы, – сказал принц. – Вы двое отправляйтесь на разведку, если увидите еще что-нибудь, доложите мне. Все ясно? – Он пристально посмотрел на Халя, чтобы подчеркнуть свою власть, потом пришпорил коня и поскакал обратно к повозкам.
Как им и было приказано, Халь с Кеовульфом двинулись по неглубокому следу в том же направлении, куда двигался караван. Их кони оставляли за собой целую борозду.
– Странно, Кеовульф, – неуверенно начал Халь. – Не понимаю. Мы ведь до сих пор видели только следы задних копыт лошади и передних лап кошки. Вот взгляни, тут когти отпечатались.
– Хочешь сказать, что лошадь не только преследует кошку, но еще и идет на задних лапах, а кошка на передних?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56