Займемся этим делом, когда будем возвращаться с перевала. Если там кто-нибудь окажется, значит, его и надо подозревать.
Брид закатала заячью лапку в обрывок шкуры с надписью и привязала ее к хребту мертвого волка на месте прежней записки. Брок быстро забросал кости землей. Каспар уже шагал к своему коню.
– Надо бы скорее ехать. Найдем волчат, а потом будем наблюдать за слиянием рек. Только вот где Пип? Брок, ты его не видел?
Старый солдат осмотрелся вокруг и покачал головой.
– Коня его тоже нет, мастер Спар. Должно быть, глупый мальчишка ускакал один.
– Тьфу ты, – плюнул Каспар. – Без него не уедешь, да и без Трога тоже. Может, Пип напал на след пса?
На то, чтобы отыскать на хрустящей от мороза земле следы шипастых подков мерина, много времени не потребовалось. Каспар понял, что покамест вожак отряда из него никудышный. Всего ничего проехали, а уже потеряли пса и мальчика.
– Мать Великая, ну и дурак! – ругалась Брид.
Следы вели в тень под высокими вечнозелеными со снами. Земля под копытами лошадей была покрыта опавшей хвоей. Каспар не сразу привык к полутьме и поэтому не заметил низко нависшую ветку, пока та не хлестнула его по щекам.
– Простите, сир, это все я виноват, – не переставал извиняться Брок, как Каспар ни пытался его унять.
– Надо мне было с парня глаз не спускать. Не знаю, что на него нашло. Моя вина, моя вина, мастер Спар.
– Да не твоя, – урезонивал его Каспар.
– Может, Пип заметил пса.
– С удивлением он обнаружил, что защищает мальчика.
Брид оглянулась и взглянула на него так, будто хотела сказать: «Нельзя быть таким доверчивым». Стоило Броку слегка отстать, как она подъехала к Каспару поближе и негромко произнесла:
– Это из-за вас с Май. Думаю, парень захандрил после того, как Брок ему напомнил, что весь гарнизон над ним смеется.
– А что у нас с Май? – вспылил Каспар. – Он, наверное, знает что-нибудь, что мне неизвестно. Май на меня сто лет внимания не обращает.
– Ой, ли? – усмехнулась Брид и углубилась в чтение следов.
Брид всегда знала о происходящем куда больше, чем Каспар. Ум у нее был быстрый, а сама она то вся кипела жизнью и идеями, то делалась мудро-безмятежной. Чужая и тем более привлекательная. За три последних года мальчишеские очертания ее фигуры стали более женственными, но не потеряли легкости и грации. И еще эти глаза! Казалось, что они проказливо смеются, и в то же время во взгляде всегда ощущалась какая-то древняя мудрость. Брид была соткана из противоречий, и, глядя на нее, Каспар чувствовал в горле ком.
О чем это он думает?! Хоть никто ничего и не заметил, Каспар покраснел от стыда. Ведь сто раз обещал Май, что та будет в его сердце единственной!
Каспар вздохнул, вспомнив о кроткой девочке, считавшей себя такой малозначительной и так много заботившейся о других. Она тоже уродилась необычно легкой и тонкой, как все три высшие жрицы и он сам. Хоть яркости и пылкости Брид ей не хватало, они все равно были похожи друг на друга.
Уже темнело. Северное зимнее солнце уходило за деревья, и их прямые стволы зажглись пламенем. Каспар понятия не имел, куда заехал. Куда, спрашивается, запропастился Пип? Вновь перед баронским наследником встал знакомый вопрос: как призвать к порядку младшего брата девушки, на которой хочешь жениться? Положение неловкое, а неловких положений Каспар терпеть не мог. Они приводили его в замешательство.
Не следовало так распускать мальчишку. В прежние времена это было бы немыслимо. Но сейчас… Пережить ваалаканскую осаду удалось немногим, и всех уцелевших связывали узы товарищества, рожденного тяготами, горем и, наконец, победой. А потом три года трудов плечом к плечу. Естественно, что выжившие, скажем, Май с Пипом, капитан, повариха еще больше сблизились с семьей барона.
Пип всегда был озорником, и многим это нравилось. Повариха и даже Керидвэн смеялись вместо того, чтобы таскать мальчишку за уши, когда он тырил с кухни пироги или передразнивал кого-нибудь из стражников. Пожалуй, все женщины в крепости жалели осиротевшего мальчика. Но Каспар понял, что это зашло слишком далеко. Однажды он унаследует Торра-Альту, и если Пип займет при нем какое-нибудь место, придется ему научиться проявлять должное уважение вроде того, что капитан оказывает отцу. С Бранвульфом никто не смеет пререкаться. Кстати, мрачно подумал Каспар, с Халем тоже. Нет, должно быть, Пип не виноват, а виноват он сам. Определенно.
Юноша потряс головой, разгоняя лишние мысли, и сосредоточился на разглядывании следов, прильнув к плечу Огнебоя. Наступали сумерки.
Похоже, Пип скакал быстро должно быть, имел какую-то цель. Каспар сел прямо и наконец прервал общее молчание:
– Потеряться он не мог, так в чем же дело?
Никто не мог дать разумного ответа.
Там, где ветви сосен были реже, пробивались лучи низкого солнца. На земле лежали длинные тени. Всадники ехали по следам Пипа уже долго, стал подниматься туман. Скоро должно было стать совсем темно. Наконец Брид повернулась к Каспару.
– Ничего больше не вижу. Надо найти, где заночевать.
– Пипу тоже придется остановиться, – возразил Каспар. – Если мы еще немного проедем, может быть, нагоним его.
Брид – ее силуэт едва виднелся в полумраке – пожала плечами.
– Не думаю, что мы его отыщем до завтра, но по пробовать можно. Пи-и-ип! – позвала она.
– Тро-о-ог! В ответ лишь лесная тишина.
– Не понимаю, – чуть не всхлипнула Брид. – Трог бы меня ни за что не бросил, и с нашего следа он сбиться никак не мог. Как они оба могли потеряться?
Вдруг она сунула пальцы в рот и громко свистнула по-мальчишечьи. В ответ раздался протяжный печальный вой, перешедший в хриплое визжание. Каспар стиснул поводья, Огнебой замер на месте.
– Волк из Желтых гор воет не так, – проговорила себе под нос Брид, останавливаясь рядом с Каспаром.
– Надо скорее найти убежище.
Каспар больше не спорил. Живьем он черномордого волка никогда не встречал, но шкуры видел. Размером они были почти с медвежьи, а клыки выступали дюйма на два под нижнюю губу.
– Где предлагаешь остановиться? Деревню мы давно проехали там можно было бы заночевать в «Клыках и рогах». А до следующей еще скакать и скакать.
– От главной дороги мы тоже далеко, – ответила Брид, – но когда я тут жила, где-то неподалеку обитал углежог. Если мы его найдем, он нас укроет, только углежоги народ скрытный.
Она пришпорила лошадь и свернула на едва заметную извилистую тропинку, кое-где проглядывавшую из-под тумана. Корни деревьев в сгущающейся темноте становились, похожи на почерневшие лица висельников. Их неподвижность сводила с ума. Наконец показалась луна, и Каспар, оставив Брока прикрывать тыл, пустил Огнебоя порезвей.
Волчий вой доносился издалека, но он не сомневался: зверь где-то рядом. Правда, ни хруста веток, ни шелеста опавшей хвои слышно не было. Жеребец прижал уши и то и дело беспокойно брыкался.
– Надо бы поскорее найти твоего углежога, – сказал Каспар, нервно сжимая в руке лук.
В луче лунного света, пробившемся сквозь деревья, лицо Брид засияло белизной. Снова раздался вой, такой громкий, что в ушах у Каспара зазвенело, а сердце затрепетало. На этот раз волк оказался куда ближе, уже слышно было, как он дышит. Кобыла Брид всхрапнула и дернулась в кустарник. Зверь с рычанием, скрежеща зубами, бросился вперед. Все три лошади, перепугавшись, понесли…
Каспар прильнул к спине Огнебоя, вздрагивая всякий раз, как над головой у него проносились ветви деревьев. Лишь бы с Брид ничего не случилось – ни о чем другом он думать не мог. Слева и справа мелькали горящие глаза и белые, блестящие под луной зубы. Брид сдавленно вскрикнула.
Всадники вырвались на прогалину. Впереди пылали красным две пары глаз, остальная стая готовилась к рывку. Один волк, ростом с небольшого пони, прыгнул и вцепился лошади Брид в ногу. Клыки у него были, как кинжалы. Каспар тут же поднял лук и неуклюже повернулся – стрелять пришлось между ушами Огнебоя. Волк взвыл и рухнул, однако поздно: кобыла уже волочила ногу и едва не заваливалась набок.
У Каспара вдруг мелькнула мысль, что за черномордого волка ему причитается двенадцать гиней… К Брид приближались уже две твари – стая собиралась вокруг раненой лошади. Брок, тяжело дыша, сделал несколько выстрелов, но убить сумел только одного волка. Каспар потянулся к колчану, прицелился и тут услышал у своих ног щелчок челюстей.
Как их много! Надо было спасать Брид – у нее ведь из оружия только охотничий нож и ритуальный серп, больше ничего. Каспар искусно пускал стрелы одну за другой, едва слыша, как волки скулят от боли. Чтобы получше прицелиться, он загнал Огнебоя в самые зарос ли на краю поляны. Успел выстрелить еще один раз – и вдруг полетел на землю: Огнебой попытался лягнуть приблизившегося волка, но запутался в кустарнике. Каспар ударился головой о выступающий корень дерева, вскрикнул, и тут ему на ногу рухнул конь. Коленный сустав вывернулся.
… Через несколько мгновений Каспар пришел в себя. Поляну заливал яркий лунный свет. Издалека было слышно, как пробираются через лес волки, как ржут и фырка ют испуганные лошади. Голова кружилась.
– Брид, – пробормотал он, еще ничего как следует не видя. – Брид…
В волосах оказалось полно земли и прелых листьев. Каспар отбросил челку с перепачканного лица и вдруг заметил какое-то движение. Это был олень – да, точно, олень, самец с огромными ветвистыми рогами. Он стоял на темном пригорке у подножия старого тиса. Каспар приподнялся на локтях (в голове загудело). Олень повернулся к нему, и свет луны на миг упал на его морду нет, на лицо, на человеческое лицо!
Они встретились взглядами, а потом животное – кем бы оно ни было – исчезло в лесу.
Каспар подполз к лежавшей на земле Брид, перекатил ее на спину, и к его огромному облегчению девушка застонала. Прижав ее к груди, Каспар закрыл глаза, шепча слова благодарения.
Через некоторое время он заметил, что над ними кто-то стоит.
– Вы чего это тут? С ума, что ли, сошли ночью по лесу бродить? Тут небезопасно. Давайте-ка скорей ко мне в дом.
Голос был мягкий, низкий, уверенный, как у отца, успокаивающего расплакавшегося ребенка. У незнакомца оказались большие темные глаза и длинные, спутанные седые волосы, похожие на побеги плюща, свисающие с обломка ствола поваленного дерева. Человек был высок и крепок в кости, как самый сильный лучник, и Каспару от его присутствия стало уютно и радостно.
– Я видел оленя с человечьим лицом, – проговорил он, еще не до конца справившись с головокружением.
Человек рассмеялся.
– Наверное, просто в свете луны так показалось. Оленей-то в лесу много, должно быть, тебе повстречался молодой самец. Не беспокойся. Иди лучше попробуй собрать лошадей, а я понесу парня.
– Это девушка, – поправил Каспар, думая о другом. Олень точно не мог быть молодым: у него на рогах было не меньше дюжины отростков.
– Я сам ее понесу, – сказал из темноты Брок и поднял Брид на руки, словно ребенка.
– Девушка, говоришь? И чего же вы, молодежь, тут делаете ночью в самой глуши? – спросил незнакомец у Брока.
– Небось, из дому сбежали?
Брок даже заикаться стал от таких слов, а Каспар, наоборот, расхохотался, мысль была совершенно абсурдная.
– Да нет, волков ищем. Человек помрачнел.
– Так вы что же, охотники?
– Ни в малейшей степени! – оскорбился Каспар. – Хотя на черномордых тварей я бы не прочь поохотиться.
Он захромал к Огнебою, храпевшему и бившему копытом неподалеку. Кремовая кобыла Брид опустила голову, тяжело дыша; Каспар положил ей руку на шею и почувствовал, что лошадь вся дрожит. Он стал гладить кобылу по гриве, шепча бессмысленные слова, чтобы ее успокоить:
– Тихо, милая, тихо, волков больше нет. Давай посмотрим, что они тебе сделали. – Юноша потянул кобылу за поводья, и та послушно двинулась вперед, припадая на заднюю ногу.
– Бедная ты моя. Ну да ничего, Брид тебя вылечит.
Он подвел лошадей к высокому незнакомцу, а тот уже держал в руках поводья коня Брока. Каспар с удивлением и восхищением заметил, какой длинный у него лук. Наверное, этот человек как раз и прогнал оставшихся волков.
Они продвигались все глубже в чашу. Каспару приходилось опираться на спину Огнебоя, чтобы не так болело колено. Наконец среди леса показался мерцающий огонек – свет в оконце длинной приземистой хижины.
Это был скорее хлев, чем дом просто вырытая в земле яма, накрытая навесом, хоть и со стенами из как следует переплетенного вьюнами хвороста. Из щелей торчал зеленый мох. Но внутри горел теплый очаг, и ласковый дымок, пробивавшийся через дыру в похожей на шалаш крыше, смешивался с туманом.
Вход, достаточно широкий, чтобы внутрь могла пройти корова, закрывал сшитый из шкур занавес. Незнакомец шагнул вниз, помог Броку спустить в землянку Брид и махнул Каспару, чтобы тот вел следом лошадей. Вырытый в земле ход разделялся впереди надвое.
– Подождите, – сказал Каспар.
– Мы днем потеря ли одного мальчика, его зовут Пип.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Брид закатала заячью лапку в обрывок шкуры с надписью и привязала ее к хребту мертвого волка на месте прежней записки. Брок быстро забросал кости землей. Каспар уже шагал к своему коню.
– Надо бы скорее ехать. Найдем волчат, а потом будем наблюдать за слиянием рек. Только вот где Пип? Брок, ты его не видел?
Старый солдат осмотрелся вокруг и покачал головой.
– Коня его тоже нет, мастер Спар. Должно быть, глупый мальчишка ускакал один.
– Тьфу ты, – плюнул Каспар. – Без него не уедешь, да и без Трога тоже. Может, Пип напал на след пса?
На то, чтобы отыскать на хрустящей от мороза земле следы шипастых подков мерина, много времени не потребовалось. Каспар понял, что покамест вожак отряда из него никудышный. Всего ничего проехали, а уже потеряли пса и мальчика.
– Мать Великая, ну и дурак! – ругалась Брид.
Следы вели в тень под высокими вечнозелеными со снами. Земля под копытами лошадей была покрыта опавшей хвоей. Каспар не сразу привык к полутьме и поэтому не заметил низко нависшую ветку, пока та не хлестнула его по щекам.
– Простите, сир, это все я виноват, – не переставал извиняться Брок, как Каспар ни пытался его унять.
– Надо мне было с парня глаз не спускать. Не знаю, что на него нашло. Моя вина, моя вина, мастер Спар.
– Да не твоя, – урезонивал его Каспар.
– Может, Пип заметил пса.
– С удивлением он обнаружил, что защищает мальчика.
Брид оглянулась и взглянула на него так, будто хотела сказать: «Нельзя быть таким доверчивым». Стоило Броку слегка отстать, как она подъехала к Каспару поближе и негромко произнесла:
– Это из-за вас с Май. Думаю, парень захандрил после того, как Брок ему напомнил, что весь гарнизон над ним смеется.
– А что у нас с Май? – вспылил Каспар. – Он, наверное, знает что-нибудь, что мне неизвестно. Май на меня сто лет внимания не обращает.
– Ой, ли? – усмехнулась Брид и углубилась в чтение следов.
Брид всегда знала о происходящем куда больше, чем Каспар. Ум у нее был быстрый, а сама она то вся кипела жизнью и идеями, то делалась мудро-безмятежной. Чужая и тем более привлекательная. За три последних года мальчишеские очертания ее фигуры стали более женственными, но не потеряли легкости и грации. И еще эти глаза! Казалось, что они проказливо смеются, и в то же время во взгляде всегда ощущалась какая-то древняя мудрость. Брид была соткана из противоречий, и, глядя на нее, Каспар чувствовал в горле ком.
О чем это он думает?! Хоть никто ничего и не заметил, Каспар покраснел от стыда. Ведь сто раз обещал Май, что та будет в его сердце единственной!
Каспар вздохнул, вспомнив о кроткой девочке, считавшей себя такой малозначительной и так много заботившейся о других. Она тоже уродилась необычно легкой и тонкой, как все три высшие жрицы и он сам. Хоть яркости и пылкости Брид ей не хватало, они все равно были похожи друг на друга.
Уже темнело. Северное зимнее солнце уходило за деревья, и их прямые стволы зажглись пламенем. Каспар понятия не имел, куда заехал. Куда, спрашивается, запропастился Пип? Вновь перед баронским наследником встал знакомый вопрос: как призвать к порядку младшего брата девушки, на которой хочешь жениться? Положение неловкое, а неловких положений Каспар терпеть не мог. Они приводили его в замешательство.
Не следовало так распускать мальчишку. В прежние времена это было бы немыслимо. Но сейчас… Пережить ваалаканскую осаду удалось немногим, и всех уцелевших связывали узы товарищества, рожденного тяготами, горем и, наконец, победой. А потом три года трудов плечом к плечу. Естественно, что выжившие, скажем, Май с Пипом, капитан, повариха еще больше сблизились с семьей барона.
Пип всегда был озорником, и многим это нравилось. Повариха и даже Керидвэн смеялись вместо того, чтобы таскать мальчишку за уши, когда он тырил с кухни пироги или передразнивал кого-нибудь из стражников. Пожалуй, все женщины в крепости жалели осиротевшего мальчика. Но Каспар понял, что это зашло слишком далеко. Однажды он унаследует Торра-Альту, и если Пип займет при нем какое-нибудь место, придется ему научиться проявлять должное уважение вроде того, что капитан оказывает отцу. С Бранвульфом никто не смеет пререкаться. Кстати, мрачно подумал Каспар, с Халем тоже. Нет, должно быть, Пип не виноват, а виноват он сам. Определенно.
Юноша потряс головой, разгоняя лишние мысли, и сосредоточился на разглядывании следов, прильнув к плечу Огнебоя. Наступали сумерки.
Похоже, Пип скакал быстро должно быть, имел какую-то цель. Каспар сел прямо и наконец прервал общее молчание:
– Потеряться он не мог, так в чем же дело?
Никто не мог дать разумного ответа.
Там, где ветви сосен были реже, пробивались лучи низкого солнца. На земле лежали длинные тени. Всадники ехали по следам Пипа уже долго, стал подниматься туман. Скоро должно было стать совсем темно. Наконец Брид повернулась к Каспару.
– Ничего больше не вижу. Надо найти, где заночевать.
– Пипу тоже придется остановиться, – возразил Каспар. – Если мы еще немного проедем, может быть, нагоним его.
Брид – ее силуэт едва виднелся в полумраке – пожала плечами.
– Не думаю, что мы его отыщем до завтра, но по пробовать можно. Пи-и-ип! – позвала она.
– Тро-о-ог! В ответ лишь лесная тишина.
– Не понимаю, – чуть не всхлипнула Брид. – Трог бы меня ни за что не бросил, и с нашего следа он сбиться никак не мог. Как они оба могли потеряться?
Вдруг она сунула пальцы в рот и громко свистнула по-мальчишечьи. В ответ раздался протяжный печальный вой, перешедший в хриплое визжание. Каспар стиснул поводья, Огнебой замер на месте.
– Волк из Желтых гор воет не так, – проговорила себе под нос Брид, останавливаясь рядом с Каспаром.
– Надо скорее найти убежище.
Каспар больше не спорил. Живьем он черномордого волка никогда не встречал, но шкуры видел. Размером они были почти с медвежьи, а клыки выступали дюйма на два под нижнюю губу.
– Где предлагаешь остановиться? Деревню мы давно проехали там можно было бы заночевать в «Клыках и рогах». А до следующей еще скакать и скакать.
– От главной дороги мы тоже далеко, – ответила Брид, – но когда я тут жила, где-то неподалеку обитал углежог. Если мы его найдем, он нас укроет, только углежоги народ скрытный.
Она пришпорила лошадь и свернула на едва заметную извилистую тропинку, кое-где проглядывавшую из-под тумана. Корни деревьев в сгущающейся темноте становились, похожи на почерневшие лица висельников. Их неподвижность сводила с ума. Наконец показалась луна, и Каспар, оставив Брока прикрывать тыл, пустил Огнебоя порезвей.
Волчий вой доносился издалека, но он не сомневался: зверь где-то рядом. Правда, ни хруста веток, ни шелеста опавшей хвои слышно не было. Жеребец прижал уши и то и дело беспокойно брыкался.
– Надо бы поскорее найти твоего углежога, – сказал Каспар, нервно сжимая в руке лук.
В луче лунного света, пробившемся сквозь деревья, лицо Брид засияло белизной. Снова раздался вой, такой громкий, что в ушах у Каспара зазвенело, а сердце затрепетало. На этот раз волк оказался куда ближе, уже слышно было, как он дышит. Кобыла Брид всхрапнула и дернулась в кустарник. Зверь с рычанием, скрежеща зубами, бросился вперед. Все три лошади, перепугавшись, понесли…
Каспар прильнул к спине Огнебоя, вздрагивая всякий раз, как над головой у него проносились ветви деревьев. Лишь бы с Брид ничего не случилось – ни о чем другом он думать не мог. Слева и справа мелькали горящие глаза и белые, блестящие под луной зубы. Брид сдавленно вскрикнула.
Всадники вырвались на прогалину. Впереди пылали красным две пары глаз, остальная стая готовилась к рывку. Один волк, ростом с небольшого пони, прыгнул и вцепился лошади Брид в ногу. Клыки у него были, как кинжалы. Каспар тут же поднял лук и неуклюже повернулся – стрелять пришлось между ушами Огнебоя. Волк взвыл и рухнул, однако поздно: кобыла уже волочила ногу и едва не заваливалась набок.
У Каспара вдруг мелькнула мысль, что за черномордого волка ему причитается двенадцать гиней… К Брид приближались уже две твари – стая собиралась вокруг раненой лошади. Брок, тяжело дыша, сделал несколько выстрелов, но убить сумел только одного волка. Каспар потянулся к колчану, прицелился и тут услышал у своих ног щелчок челюстей.
Как их много! Надо было спасать Брид – у нее ведь из оружия только охотничий нож и ритуальный серп, больше ничего. Каспар искусно пускал стрелы одну за другой, едва слыша, как волки скулят от боли. Чтобы получше прицелиться, он загнал Огнебоя в самые зарос ли на краю поляны. Успел выстрелить еще один раз – и вдруг полетел на землю: Огнебой попытался лягнуть приблизившегося волка, но запутался в кустарнике. Каспар ударился головой о выступающий корень дерева, вскрикнул, и тут ему на ногу рухнул конь. Коленный сустав вывернулся.
… Через несколько мгновений Каспар пришел в себя. Поляну заливал яркий лунный свет. Издалека было слышно, как пробираются через лес волки, как ржут и фырка ют испуганные лошади. Голова кружилась.
– Брид, – пробормотал он, еще ничего как следует не видя. – Брид…
В волосах оказалось полно земли и прелых листьев. Каспар отбросил челку с перепачканного лица и вдруг заметил какое-то движение. Это был олень – да, точно, олень, самец с огромными ветвистыми рогами. Он стоял на темном пригорке у подножия старого тиса. Каспар приподнялся на локтях (в голове загудело). Олень повернулся к нему, и свет луны на миг упал на его морду нет, на лицо, на человеческое лицо!
Они встретились взглядами, а потом животное – кем бы оно ни было – исчезло в лесу.
Каспар подполз к лежавшей на земле Брид, перекатил ее на спину, и к его огромному облегчению девушка застонала. Прижав ее к груди, Каспар закрыл глаза, шепча слова благодарения.
Через некоторое время он заметил, что над ними кто-то стоит.
– Вы чего это тут? С ума, что ли, сошли ночью по лесу бродить? Тут небезопасно. Давайте-ка скорей ко мне в дом.
Голос был мягкий, низкий, уверенный, как у отца, успокаивающего расплакавшегося ребенка. У незнакомца оказались большие темные глаза и длинные, спутанные седые волосы, похожие на побеги плюща, свисающие с обломка ствола поваленного дерева. Человек был высок и крепок в кости, как самый сильный лучник, и Каспару от его присутствия стало уютно и радостно.
– Я видел оленя с человечьим лицом, – проговорил он, еще не до конца справившись с головокружением.
Человек рассмеялся.
– Наверное, просто в свете луны так показалось. Оленей-то в лесу много, должно быть, тебе повстречался молодой самец. Не беспокойся. Иди лучше попробуй собрать лошадей, а я понесу парня.
– Это девушка, – поправил Каспар, думая о другом. Олень точно не мог быть молодым: у него на рогах было не меньше дюжины отростков.
– Я сам ее понесу, – сказал из темноты Брок и поднял Брид на руки, словно ребенка.
– Девушка, говоришь? И чего же вы, молодежь, тут делаете ночью в самой глуши? – спросил незнакомец у Брока.
– Небось, из дому сбежали?
Брок даже заикаться стал от таких слов, а Каспар, наоборот, расхохотался, мысль была совершенно абсурдная.
– Да нет, волков ищем. Человек помрачнел.
– Так вы что же, охотники?
– Ни в малейшей степени! – оскорбился Каспар. – Хотя на черномордых тварей я бы не прочь поохотиться.
Он захромал к Огнебою, храпевшему и бившему копытом неподалеку. Кремовая кобыла Брид опустила голову, тяжело дыша; Каспар положил ей руку на шею и почувствовал, что лошадь вся дрожит. Он стал гладить кобылу по гриве, шепча бессмысленные слова, чтобы ее успокоить:
– Тихо, милая, тихо, волков больше нет. Давай посмотрим, что они тебе сделали. – Юноша потянул кобылу за поводья, и та послушно двинулась вперед, припадая на заднюю ногу.
– Бедная ты моя. Ну да ничего, Брид тебя вылечит.
Он подвел лошадей к высокому незнакомцу, а тот уже держал в руках поводья коня Брока. Каспар с удивлением и восхищением заметил, какой длинный у него лук. Наверное, этот человек как раз и прогнал оставшихся волков.
Они продвигались все глубже в чашу. Каспару приходилось опираться на спину Огнебоя, чтобы не так болело колено. Наконец среди леса показался мерцающий огонек – свет в оконце длинной приземистой хижины.
Это был скорее хлев, чем дом просто вырытая в земле яма, накрытая навесом, хоть и со стенами из как следует переплетенного вьюнами хвороста. Из щелей торчал зеленый мох. Но внутри горел теплый очаг, и ласковый дымок, пробивавшийся через дыру в похожей на шалаш крыше, смешивался с туманом.
Вход, достаточно широкий, чтобы внутрь могла пройти корова, закрывал сшитый из шкур занавес. Незнакомец шагнул вниз, помог Броку спустить в землянку Брид и махнул Каспару, чтобы тот вел следом лошадей. Вырытый в земле ход разделялся впереди надвое.
– Подождите, – сказал Каспар.
– Мы днем потеря ли одного мальчика, его зовут Пип.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56