– Как и в случае с леди Роксаной.
– Она тебе рассказала? – Король покачал головой, пробормотал: – Что ж ей дома-то не сидится... Да, я же не закончил... Хозяева притона сполна заплатили за свою предприимчивость... Нас было трое: я и два моих воина. Мы под видом захмелевших богатеев, жаждущих развлечений с девочками, договорились с одной сводней, и она провела нас в дом. Ну потом все зависело от нашего оружия да крепких кулаков... Хотя особой заварухи не было. Ты же знаешь мои методы ведения боя. – Фредерик усмехнулся.
– Ну да, – кивнул Элиас, – скорость и точность в каждом ударе.
– Вот-вот. От них многое зависит. – Король вытянул разутые ноги в сторону костра. – А потом, когда мы спутали веревками хозяев и их прислугу, я спустился в подвал дома... Бедная Марта. Ее долго держали на хлебе и воде, без света и тепла. А она не сдалась... Я вынес ее наверх: идти она не могла, была в каком-то забытьи. Может, и умереть была готова... Когда Марта очнулась, я подумал, что она повредилась умом. Она плакала, не переставая, и цеплялась за меня, не отпускала. И постоянно смотрела мне в глаза. – Фредерик смолк – его невольно захватили воспоминания. – Так смотрела, что я почувствовал: если отпущу ее, оттолкну от себя, ей конец. – Он вдруг вспомнил еще одни глаза – зеленые, полные смертной тоски, глаза, которые так не хотели умирать и смотрели на него, и кричали «Помоги! Спаси!». – Боже, – стиснул руками голову, зажмурил глаза. – Боже...
– Так я и знала! – раздался деловитый голос Орни.
Фредерик, все еще пребывая в своих мыслях, не сообразил сперва, что может произойти, и девушке за эти мгновения удалось промокнуть ссадины на его виске.
Он взвыл и едва не посыпал проклятиями. И от боли, и оттого что его так бесцеремонно вырвали из самого сокровенного... Опять сдержало, что был в храме.
– Ты что себе позволяешь?!
– Лечу ваши раны, – не моргнув глазом ответила она.
– Ты! Ты! – Фредерик не находил слов, чтоб выплеснуть свой гнев; но тут обнаружил, что все в пещере смотрят на него, так внезапно взорвавшегося. – Какие мои раны?! Царапины? – Он ухватил девушку за локоть, оттащил в сторону, зашипел на ухо, кивнув на Элиаса: – Ты его чуть не угробила, вот и сделай теперь так, чтоб с ним все было в порядке!
– Нет уж, – подковылял к ним мастер Линар. – Нашего гвардейца я ей больше не доверю.
– Да он вроде во мне и не нуждается. Да и в вас тоже, – уколола Орни.
Фредерик и Линар недоуменно переглянулись и поспешили обернуться к Элиасу. А тот пребывал в блаженстве: рядом уже сидела прекрасная леди Роксана и поила его травяным настоем.
– Понятно, – в один голос протянули Король и доктор.

16
– Очень больно? – участливо спросила Роксана, заметив, как сморщился Элиас, когда она поправила у него под головой подушку.
– Да так. Ерунда, – браво отвечал гвардеец.
– Я так боялась, когда вы пошли к этим чудовищам. Мы слышали все эти крики, этот звериный рев. Ох, как было ужасно! – В глазах девушки блеснули слезы. – Мы все молились, чтоб вы победили. И я тоже. Я за вас молилась, – вполголоса призналась она и положила свою узкую руку на широкую ладонь Элиаса.
– А я думал лишь о том, что не имею права проиграть в этом бою, – одновременно краснея и улыбаясь, отвечал юноша.
– И не боялись умереть?
– Боялся, – шепотом ответил Элиас. – Очень боялся, что никогда больше не увижу вашего лица.
Роксана, улыбаясь своим мыслям, вдруг коснулась пальцами его небритой щеки. Легко и осторожно... Но этого хватило, чтоб у юноши вырвалось чуть слышное «я люблю вас».
Элиас не знал, что же толкнуло его – просто взять и сказать такие слова. Может, подступавшая лихорадка была виновата, может, еще что. Только они прозвучали очень просто и главное – искренне.
Девушка сидела все так же, чуть улыбаясь, и ничего не отвечала. Лишь в глазах ее что-то мерцало.
– Я понимаю, – вздохнул Элиас, по-своему расценив ее молчание. – Простите... У вас жених...
– Я его не люблю. А он, должно быть, не любит меня, – пожала плечами Роксана. – Я видела своего жениха лишь один раз. Но его интересовали больше земли моего отца...
– Вас нельзя не любить, – ответил Элиас. – А на приданое я бы наплевал.
На это Роксана вновь смущенно промолчала, потом тягуче посмотрела юноше в глаза:
– Вы это вправду?
– И от всего сердца. Не стану я врать, как Роман...
– Наверное, не надо было вам эту историю рассказывать. – Девушка недовольно дернула губами. – Про Романа я хочу скорее забыть.
Она много чего рассказала Элиасу о своих похождениях за время пути к Полночному храму. Гвардеец бурно возмущался, узнав о корыстных планах Романа и его отца, а повествование о том, как Фредерик взял девушку под свою защиту, немного обеспокоили его. Он то и дело отмечал, какое выражение на лице у Роксаны вызывают разговоры о Фредерике. Элиаса, надо сказать, уже сильно волновало то, что те девушки, которые ему нравятся, так или иначе связаны с Фредериком. «Заколдованный круг какой-то», – с досадой думал гвардеец. Но с Роксаной, похоже, не совсем так... Вот и теперь она сидела рядом, касалась его руки, его щеки, и вид у нее был даже счастливый.
– Ваши слова... Они много для меня значат, – несмело заговорила Роксана. – Очень много. И если бы можно было... – Она сильно сжала его руку. – Вы меня понимаете?
– Выходите за меня замуж, – вдруг кивнул Элиас, отбросив все условности и обычаи.
Девушка вспыхнула, словно до этого он не делал никаких намеков на свои чувства.
– И не считайте, что я такой легкомысленный. Я с первой встречи только и думаю, как вам это сказать...
– Но вы же знаете, я не хозяйка сама себе, – ответила Роксана и зарделась еще ярче – это было почти признание.
– Конечно, хозяйка, – улыбнулся Элиас. – Вы ведь сами решили ехать в Полночный храм.
– И верно, – засмеялась девушка.
Роксана задумалась: вспомнила, как ее руки просил Роман. Тогда она ответила быстро и восторженно согласием. Глупо, очень глупо. Роман покорил ее ростом, статью, красивым самоуверенным лицом, а в глаза ему она так толком и не посмотрела. Точнее, смотрела, только ничего не видела – словно слепая была. А еще – распирало от гордости, что такой блестящий рыцарь клянется ей в любви, целует ей руку. Тут Роксана поймала себя на мысли, что и любви-то к нему она не испытывала. Симпатия была, это правда, но вот любовь... Бросая взгляды на Элиаса и чувствуя, как незнакомо трепещет где-то в груди, Роксана призналась себе, что такого по отношению к Роману она не испытывала... Фредерик же, как Роксана теперь рассудила, просто ее интриговал. То, что совершенно незнакомый рыцарь, тоже красивый и статный, так внезапно взял на себя заботу о ней, также тешило самолюбие девушки. Только ни Роман, ни Фредерик не смотрели на нее с таким чувством, с каким смотрел Элиас. И по-другому отдавалось ее сердце рядом с юношей.
– Так что вы мне ответите? – настойчиво спросил гвардеец.
– Я бы ответила «да», но боюсь давать вам ложные надежды, – вздохнула Роксана. – Мой отец очень серьезно настроен отдать меня ландграфу. А мне не хотелось бы, чтоб из-за меня вы заимели во враги графа.
– Не боюсь я вашего графа! – заявил Элиас. – Я бы увез вас в свою страну. У меня там прекрасная усадьба, да и чин немалый при дворе. Там бы никакой ландграф вас не достал... Знаете, будем возвращаться – я переговорю с вашим батюшкой.
Роксане это более чем понравилось. Она радостно кивнула и обняла Элиаса за шею.
– Мы его упросим, ведь так, – шепнула она краснеющему юноше. – Отец добрый. Он меня любит, он уступит, я уверена. Ведь, мне кажется, только с тобой я и буду счастлива.
– Угу, – только и смог ответить Элиас, совсем потеряв голову от столь близко сиявших прекрасных глаз.
А через миг их губы слились в поцелуе...
– Это хорошо? – с сомнением спросил Линар у Фредерика.
– Что?
– Вот это. – Доктор указал на Элиаса и Роксану. – Они только что поцеловались.
Фредерик пожал плечами:
– А что плохого?
– У Элиаса есть Марта, у леди Роксаны – жених-граф.
Король вновь пожал плечами:
– Жизнь все меняет. Да так, что спать иногда страшно ложиться – вдруг не проснешься...
– Вы этого боитесь?
На это Фредерик протяжно вздохнул, помолчал.
– Пусть то, чего я боюсь, знаю один я. А то мало ли...
Он потянул носом аппетитно запахший воздух. Это на огне женщины уже жарили медвежьи окорока, готовя знатное пиршество.
– А где служители храма?
– Перед боем они собирались молиться в главном зале. – Доктор устало присел на камни, хмуро глянул на подошедшую Орни. – Чего еще?
– Выпить! – С таким приказом она протянула ему кружку, пахнущую травой.
Именно теперь Фредерик счел нужным ускользнуть. Он все же не просто так приехал в Полночный храм...
Странно, но в этих сумрачных каменных коридорах оказалось тепло. Он был разут, в одних штанах и рубашке, а холода совсем не чувствовал. Полночный храм удивлял в который раз... Чуть слышимые голоса, бормочущие молитвы, указали, куда идти в этих пещерных лабиринтах: молельная зала располагалась довольно далеко от входа.
Она была великолепна, не уступая по грандиозности и монументальности Тронному залу Королевского дворца в Белом городе. Именно о нем напомнили Фредерику высокие своды и стройные колонны пещеры. Многие стены были украшены барельефами, изображавшими всевозможные картины загробного мира, как небесного, так и подземного, сцены из священной Первой книги. Одни были сделаны умельцами, к другим приложились руки не столь искусные, но, видимо, полные огромного желания украсить святое место. И тонким изящным статуям, и изображениям дивных цветов, и корявым грубым фигурам, и схематичным деревьям – всем нашлось место. Они соседствовали друг с другом, составляя удивительные композиции на стенах залы. А высокие своды храма мерцали дивными огнями, словно усыпанные алмазами. А это и были алмазы. Целые алмазные копи. Они отражали огни светильников, рассыпая его на радужные блики, и напоминали звезды. Лучшего украшения для храма Господа нельзя было придумать.
В дальнем конце, над каменным алтарем, в огромных нишах, прорубленных в скалах чьими-то терпеливыми руками, Фредерик увидел три высокие статуи из чистого золота. У их подножия на коленях молились три человека в монашеских плащах.
Как тихо ни ступали его босые ноги, а звуки от шагов разнеслись по всему залу, поднялись куда-то вверх, под каменный свод. И молящиеся обернулись. Один из них – тот старик, что уже говорил с Фредериком, встал с колен, пошел навстречу молодому человеку.
– Медведи уничтожены, – упредил его вопрос Фредерик.
– Так и должно быть. Господь никогда не оставляет своих детей в беде.
– А мы все дети Господа? – спросил Король.
– Все. Так написано в Первой книге.
– Я читал. Я знаю, что там написано. – Фредерик приблизился к статуям. – Три образа. Бог Карающий – с мечом, Бог Дарующий – с венком, и Бог Прощающий, открывший свои объятия, – пробормотал он, глядя на высокие фигуры из блистающего золота. – И это все он один, для всех для нас.
Старик дал знак остальным, чтоб они ушли.
– Зачем вы здесь? – спросил монах.
– Просить у Бога милости для Березового городка и его жителей.
– Какой милости?
– Чтоб жилось им легко и счастливо.
– А вам ничего не надобно?
На это Фредерик сперва помедлил, потом сказал:
– Уже нет.
– Вот как? – Старик обернулся, глянул на него. – Не так ведь вы стары, чтоб не желать ничего от жизни. Даже у меня есть желания.
– То, чего я желаю, никто не исполнит.
– Вы уверены?
Тут Фредерик чуть скривил губы:
– Разве кто-нибудь когда-нибудь мог вернуть мертвого к жизни?
– Ах, вот что. – Старик понимающе кивнул головой. – Вы потеряли близкого человека. Которого любили больше отца и матери...
Молодой человек пожал плечами, вновь повернулся к алтарю, дав понять старику, что не намерен продолжать разговор. А тот вновь заговорил:
– Это тяжело... Но разве нет больше ничего в жизни, что привлекало бы вас?
– К чему этот разговор? – уже немного раздраженным тоном отвечал Фредерик. – Вы проницательны, тут я согласен, но закончим на этом!
– О, вы столь знатный и важный господин, а я всего лишь старый бедный монах. Вам ничего не стоит заткнуть мне рот, но закроете ли вы рот тому, что кричит в вас?
– Бред! Чего вы пристали ко мне? Вы молитесь о своем, и я вам не мешаю, так дайте и мне помолиться спокойно!
– Спокойно? В вас все бушует, а вы пришли в храм, думая, что никто этого не заметит. Но ведь даже мне, смертному, это видно, так с чего вы взяли, что Всевышний этого не видит? Ваша молитва о другом, и не лгите ни себе, ни Богу... Так что ответьте теперь правдиво: зачем вы здесь?
Фредерик постарался загасить надменное возмущение, что поднималось в нем при мысли, что какой-то нищий монах влез в самую глубину его мыслей, в самую его душу. «Здесь все равны, все равны, – говорил он сам себе. – Что толку от рыцарской цепи или короны на голове. Этот нищий, быть может, счастливее меня, потому что сам себе он не лжет и другим – тоже».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62