Например, от такого, как ты, что разбирается и в людях, и в подлодках. Мне кажется, что раньше мы искали не в том направлении.
- Что ты хочешь знать?
- Я не собираюсь тебе подсказывать. Хочу знать, что есть такого в этой службе, что по-настоящему жжет твою задницу, о чем вы предпочитаете не говорить даже среди своих.
Гарсия снова оперся на локоть. Он поморщился, когда двинул рукой, куда перед тем делались уколы.
- Хорошо, Джонни-малыш. Ты заслуживаешь прямого ответа хотя бы за то, что парень ты наблюдательный: нож и все такое. Ты видел, как мы уходили в плавание?
- Да.
- Выползали, как змеи. Тебе могло показаться, что так заведено.
- Это требования Безопасности.
- Да к чертовой матери Безопасность. Или эти тупицы до сих пор представляют, будто «восточные» понятия не имеют о размещении наших баз? Рэмси покачал головой.
- Ну ладно, допустим, Безопасность уверена, что «восточные» знают, где находятся наши базы. Если они получили наше шифрованное послание, они подтвердят эту уверенность.
- Они и без того знают об этом. Все эти игры в «казаки-разбойники» - это для придурков. Единственная причина, по которой стаи «восточных» не сторожат выходы из всех наших пяти баз - это морское и воздушное патрулирование.
- Пяти?
- Пять баз, Джонни. Об этом знает любой подводник. Знают капитаны, значит знают и моряки. Это лишь Безопасность может умалчивать… - Я тебя не понимаю, Джо. Извини.
- Джонни, скажем, ты единственный на борту умеешь управлять кораблем. Остальные разбираются в чем-то остальном. Допустим, в реакторах. Для тебя, Джонни, вопрос жизни и смерти знать, что медцентр по лучевой болезни находится на другом конце Чарлстонского короткого тоннеля, что тоннель этот выходит в Чарлстонскую бухту уже за молом, в сотне футов слева… - Я понял, что ты имеешь в виду. Значит, у нас пять баз. - Вообще-то было шесть. Но «восточные» устроили диверсию на одном из наших подводных крейсеров, и тот взорвался, проходя тоннель - как проходили и мы сами. Сейчас мы имеем там кратер Тела Христова… - Погоди! - Рэмси потряс головой. - Но ведь это была «восточная» ракета!
- Дерьмо собачье! И от него так просто не отмоешься, Джонни. Невозможно объяснить, каким образом эта ракета пробила нашу «совершеннейшую» автоматизированную систему защиты и плюхнулась прямиком в тоннель. - Как это, в тоннель?
- Джонни, я был там. Как и другие ребята-подводники. Пусть Безопасность вешает лапшу на уши кому другому, только не нам. Ты не скажешь мне, как это ракета, наводимая из Сибири, пусть даже и случайно попадает в Техасе прямиком в яблочко? Уж слишком притянуто за уши. Он откинулся на подушку.
- Допустим, что я согласен с твоими доводами, - сказал Рэмси. - Но как быть с моим главным вопросом?
- Ты все еще собираешься влезть в мои мысли?
- Я хочу получить ответ на свой вопрос.
Гарсия уставился в потолок.
- Ладно, Джонни. На твой вопрос можно ответить приблизительно следующее: во всех службах есть люди - не только на подводных лодках - которые настолько больны от войны - войны год за годом, год за годом - настолько больны от вечного страха, что им уже безразлично что-то другое. Смерть? Старинная подруга, живущая по-соседству, за переборкой. И предпочтительным становится уже совершенно противоположное. Например, хочется плевать на свои обязанности, хочется, чтобы выиграла другая сторона. Пусть побеждает кто угодно, лишь бы остановить, прекратить это дело - кровавое, глупое и бесконечное.
Голос его затих, и Гарсия отвернулся, уставившись в стенку.
- Но ведь это же безумие, - прошептал Рэмси. - Вот именно, - тихо сказал Гарсия. - Не станешь же ты доказывать, что война дело разумное. Ведь мы люди, что бы это ни значило. Если безумие - это образец для поведения, тогда все мы и ты мало кого найдем, кто понимал бы это противоречие. И вот тогда небольшие остатки здравого смысла, когда везде льется кровь, будут проявляться совершенно иным образом. - Каким?
- Как у нашего капитана. Ты видел, как он молился за души тех, кого убил. Вот это и есть остатки здравого смысла, нормальности. Ты можешь почувствовать это. - Он устремил горящие глаза на Рэмси. - Ты когда-нибудь думал про то, какие они - эти парни? Черт побери! Не могут же они слишком отличаться от нас! У них есть жены, дети, любимые, надежды и страхи. Я точно знаю, имеются люди, которые думают про эту долбаную войну то же самое, что и мы, их враги. - Голос его стал громче. - Ничего! Главное - сказать. Это как боль в груди, которая никак не кончается, а только накапливается и накапливается.
- Джо, спокойней.
Гарсия расслабился.
- Все в порядке.
- Это все военный синдром, давление войны, - сказал Рэмси. - О чем-то подобном я и думал. - Он вздрогнул. - Нет, скорее всего ты говоришь о том же самом.
- Каком том же?
- Каким-то образом это может быть связано с инстинктом смерти.
- Ой, для таких, как я, это слишком заумно.
- Я этого не говорил.
- Но предположил, Джонни-малыш. Еще один из ваших эзотерических нонсенсов. Я изучал психологию. Читал и старых, и новых мастеров: Фрейда, Юнга, Адлера, Фримана, Лози, Кмисая. Я искал ответы, а нашел лишь толкования, оговорки. Но жаргон я знаю.
- Тогда ты знаешь и про «инстинкт смерти».
- А как же, Джонни. И «восточные», и мы - все слепо прут к тотальному уничтожению. Ты это хотел мне сказать?
- Нет, не совсем то. Я думал про другое. Но, может, я ошибался.
- А может, и я хочу быть слепым.
- Да. Мы слишком рано перескочили к другим проблемам, Джо. Ты мне не ответил. Готов ты мне сказать, что это «восточные» сделали тебе предложение делать грязные делишки для них?
Гарсия холодно поглядел на него.
- Надеюсь, что мы оба будем жариться в аду, - сказал он, четко выговаривая слова.
Рэмси поднялся.
- Ты мне очень помог, Джо. Но тебе и вправду надо отдохнуть.
Он отключил кварцевую лампу над кроватью и пошел к двери.
- Ты думаешь, что я «спящий» агент? - спросил Гарсия.
Не поворачиваясь, Рэмси ответил:
- А разве «спящий» полезет получать сверхдозу радиации, чтобы укрыть нас от врагов?
- Возможно, - ответил Гарсия. - Если ему осточертела его работа, и он устал от войны так же, как и я.
«И это именно тот ответ, которого я боялся», - подумал Рэмси. Он сказал:
- Отдыхай.
- Чтоб тебя черти разодрали.
Рэмси вышел в коридор и внезапно заметил, что этот серый проход не ведет никуда. Он подумал: «Мой собственный мир катится к шизофрении. Безопасность! Их задача - сделать нас еще большими шизоидами, разрушить как можно больше коммуникативных связей». Он опять повернулся, чтобы посмотреть на Гарсию. Тот повернулся на бок и глядел в стенку. «Вот почему так важно принадлежать к группе Сэвви Спарроу. Здесь есть островок здравого смысла».
Тут он вспомнил Хеппнера, сошедшего с ума электроника. «Если ты не можешь быть вместе, и не можешь уйти - что тогда?» И форма, и содержание вопроса стали преобразовываться в сознании Рэмси.
Он направился на центральный пост. Помещение показалось ему громадным: тепло, горят красные и зеленые огоньки, свистящий шум двигателей, легкий запах озона и масла, протекающего в глубоко скрытых системах, запахи, которые не могли полностью поглотить никакие фильтры. Спарроу стоял у штурвала, совершенно истощенная фигура, одежда болталась на нем мешком. Внезапно до Рэмси дошло, что капитан страшно потерял в весе, хотя, вроде бы, для этого не было никакого повода. - Как там Джо? - спросил Спарроу, не поворачиваясь. «Он увидал мое отражение на приборном стекле, - подумал Рэмси. - От него ничего не уйдет».
- Похоже, что с ним все будет в порядке, - ответил Рэмси. - Его «вампир» показывает отрицательное поглощение. Наверное, он немного облысеет, и, конечно, его ждут приступы тошноты. - Мы высадим его в Чарлстоне, - сказал Спарроу. - «Вампир» ничего не может сказать, как там у него с костным мозгом. Главное, чтобы не было слишком поздно.
- Пока что все говорит за то, что он выкарабкается. Ионы кальция заменятся на незараженные. По сульфатам показатели отрицательные. Так что с ним все будет хорошо.
- Дай Бог, Джонни. Я проплавал с ним долгое время, и потому мне не хотелось бы его терять.
- Он знает об этом, капитан.
Спарроу обернулся, сделал странный, плавный жест рукой, улыбнулся.
- Догадываюсь, что так оно и было.
А Рэмси подумал: «Ты не можешь сказать мужчине, что любишь его. Нет, если ты сам мужчина. Еще одна проблема. У нас нет подходящего слова, которое не переходило бы на секс». Он спросил:
- А где Лес?
- Пошел немного отдохнуть. Двадцать минут назад мы вышли в Арктическое течение.
Рэмси направился к своему посту у локационного пульта, положил руку на вентиль воздухообменника. В голове клубились мысли. После разговора с Гарсией он будто бы поднялся к поверхности, давление внутри головы уменьшилось.
- Через час Лес заступит на вахту, - сказал Спарроу. - Пока же я справляюсь и сам. Ты придешь через три часа. Будем уплотнять расписание, пока нет Джо.
- Хорошо, капитан.
Он направился к себе в каюту и вдруг понял, что чертовски устал. Ему было не до телеметрии и лент с записями. Он и так знал, что там увидит: железное самообладание, самоконтроль, выдающие себя за нормальность. Но может это и была нормальность. Он заснул, даже не раздеваясь.
* * *
«Рэм» пробирался на юго-запад, в родные воды, стрелки таймера продолжали отсчитывать дни. Монотонная смена вахт среди холодных труб, циферблатов, рычагов, вентилей, мигающих ламп и жужжания приборов. Те же самые лица и те же самые опасности.
Но даже и риск может надоесть.
Далекий звук винтов в зоне, где все звуки означают «охотника». Ждать и слушать. Пробираться вперед на самой малой скорости. Ждать и слушать. Опять проползти на несколько миль. Ждать и слушать. Далекие звуки исчезли. «Рем» наращивает скорость, следя за происходящим вокруг красными глазками локаторов и сонара.
Гарсия поднялся уже на четвертый день - выглядел он угрюмо и злобно, особенно, когда рядом был Рэмси.
Буксировщик, не смотря ни на что, держал путь в безопасные для себя воды, таща за собой упирающегося «слизняка» - приз, уведенный из-под носа у самой смерти.
И особенное напряжение - новый род давления - влияло на поведение экипажа «Рэма». Оно как бы говорило: «Мы собираемся сделать это… Мы собираемся сделать это… Мы уже почти сделали это… Разве не мы?»
Рэмси спал в своей койке, сражаясь с безмолвным кошмаром, в котором Спарроу, Гарсия и Боннет внезапно поворачивались к нему, и у всех были лица безумного Хеппнера.
Медленно, очень медленно кошмар покинул его, оставив лежать неподвижно в схожей с материнской утробой неподвижности подлодки. Неподвижность!
Рэмси уселся на койке, уже полностью проснувшись. Все его чувства буквально кричали о присутствии странного, чужеродного элемента: спокойствия. Он взял себя в руки и включил бра над койкой. Свет был тусклым - значит, они шли на аварийных аккумуляторах. - Джонни! - Голос Спарроу в настенном динамике.
- Я здесь, капитан.
- Немедленно в мастерскую. У нас неприятности с реактором.
- Бегу.
Ноги сами вскочили в туфли. Рэмси выключил свет, выскочил в дверь, наверх по лестнице, перескакивая по две ступени за раз, потом вниз по проходу, в мастерскую, где сразу же включил переговорное устройство. - Я на месте, капитан. Что-то серьезное?
Ответил Боннет.
- Авария на всю катушку.
- Где капитан?
- Впереди, вместе с Джо.
- Но ведь Джо нельзя там ни в коем случае находиться. Он еще «остывает».
- Это случилось на его вахте. Ты же знаешь, как… - Джонни! - Голос Спарроу в интеркоме.
- Здесь.
- Переводи мастерскую на минимум потребления энергии и беги вперед.
- Есть.
Рэмси обнаружил, что руки уже сами знают, за какой тумблер взяться. Он благословил долгие часы упорных тренировок на макете. Но сейчас произошло то, о чем говорил куратор Рид: «На подлодке нет такого понятия как маленькая, небольшая авария». На всякий случай Рэмси снова оглядел все вокруг: лампы готовности горят янтарным светом, все штекера отключены, главный рубильник отключен, индикатор релейной цепи связи с центральным постом горит зеленым. Он включил ларингофон:
- Лес, все на тебе.
- Беги уже.
И он выбежал в дверь, повернул в центральный проход, через помещение поста управления, даже не глянув на Боннета и на центральные мостки машинного отделения. Здесь тихо гудел всего один электромотор: аккумуляторы позволяли лишь самый тихий ход.
Гарсия стоял рядом со входом в тоннель, ведущий к реактору. Его руки дергали молнию скафандра антирадиационной защиты. Первой мыслью Рэмси было: «Что случилось со Спарроу? Он не мог послать Джо туда!» Но потом он все понял.
Рядом с Гарсией был захват наконечника шланга с моющим средством. Спарроу стоял в футах двадцати, на нижних мостках. Пространство между ними было все запачкано пятнами пены. Как только капитан попытался сделать шаг вперед, Гарсия бросил молнию и схватился за шланг. - Оставайтесь на месте!
Голос Гарсии звучал металлическим эхом, и Рэмси понял, что тот говорит в микрофон своего скафандра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31