Стал бы он попусту такие деньги тратить!
Сначала я решил, что «мучной барин» какой-нибудь здешний помещик, решивший поиграть в войну, но на всякий случай спросил:
– Барин-то ваш или соседский?
– Нет, совсем чужой, только видать большой дока, глазами как зыркнет, так, аж, оторопь берет! – вмешался в разговор второй Аника-воин.
– А почему вы его называете «мучным», – уже с неподдельным интересом спросил я.
– Так с лицо он бел, словно мукой посыпан, – объяснил этот же мужик.
– Знаю такого, – сказал я, – лицо у него худое, а голова круглая и без волос.
– Лицом он и правда худ, а вот волосов мы его не видели, он в шапке ходит, – уточнил словоохотливый мужик. – Но по гривне посулил, это уж как пить дать!
– И где он теперь? – продолжил я интересный разговор.
– На селе, где же ему еще быть, у нашего барина гостит. Собрал давеча мужиков на сход и все обсказал, про хранцузов, что они от нечистого на нас посланы и по лесам прячутся. Мы как тебя голого увидели, сразу и решил, не иначе как хранцуз.
– Понятно. И много вас таких французов ловит?
– Много, время-то зимнее, делать по хозяйству нечего, а тут по гривне посулили, кажному такое уважение лестно.
– Обманул вас тот барин, – сказал я, – нет тут никаких французов, а вот если хотите заработать по целковому, да не бумажкой, а серебром, я вас могу в сторожа подрядить.
– Это как же так, чего надобно сторожить? – вмешался в разговор второй крестьянин, бывший старше годами.
– Меня сторожить, чтобы ваши же мужики и бродяги не беспокоили. А то станут французов искать, да меня ненароком подстрелят, как вы давеча.
Мужики переглянулись, и стало видно, что предложение пришлось им по сердцу. Однако старший решил уточнить условия подряда:
– Неужто ты, барин, за такую пустую работу, по целому рублю отвалишь?
– Разочтусь как обещал, только и вы смотрите в оба, чтобы никто сюда не заявился. Провороните, договору конец.
– А жить где прикажешь? Тут в лесу?
– Конечно тут, иначе какой мне толк сторожей нанимать. Сделайте себе шалаш, разложите костер, а харч я вам приносить буду.
На том и порешили, после чего я вернулся успокоить Машу. Она успела надеть на голое тело плащ и выглядела в нем весьма сексуально. Этакое единство контрастов, черной материи и белой кожи.
Я рассказал о происках ее брата, решившего устроить на нас облаву, и снова пошел за дровами. Теперь я вышел, открыто, не опасаясь, и едва за это не поплатился. Не успел дойти до поленницы, как опять почти разом грянули два выстрела. Одна из пуль противно пропела рядом с ухом. Я невольно вжал голову в плечи, и бросился с топором на нового неприятеля. Когда несколькими прыжками я достиг места, откуда в меня стреляли, застал странную картину. Оба «сторожа» стояли с дымящимися ружьями в руках и с недоумением их осматривали.
– Вы что делаете?! – закричал я на них.
– Барин, – расстроенным голосом ответил за двоих словоохотливый мужик, – вели казнить, но сам не пойму, что со мной было. Привиделось будто медведь на нас прет. Стрельнул, глядь, а там ты. Да и как стрелял, не помню, вроде они сами собой выстрелили!
Страх и противная дрожь в коленях постепенно проходили, и я смог связно мыслить. Стало понятно, почему молодой князь не погнал мужиков под гипнозом нас ловить, а пообещал им какие-то деньги. Он оставил им инициативу и запрограммировал только на одно действие. После промашки с расстрелом пустой кибитки это было умно, он быстро учился и не повторял ошибки.
– Ладно, – сказал я, – не попали так не попали, все хорошо, что хорошо кончается. Вот вам топор, делайте шалаш и устраивайтесь, а ружья я заберу. Мало ли что вам опять покажется.
Я забрал у них оружие и вернулся в избушку. Необычные способности Урусова начинали действовать мне на нервы. С такими талантами он мог натворить слишком много. К сожалению, не сделать, а натворить.
– Опять стреляли? – спросила княжна, когда вместо дров я вернулся с ружьями.
– Мужикам, что я нанял нас сторожить, показалось, что на них нападает медведь. Твой брат, действительно, очень опасный человек, – сказал я. – Он обладает необычным даром внушения. Теперь понятно как он смог превратить моего возничего в козла. Никакого превращения не было, он все это нам внушил. Даже самому возничему. Боюсь, что здесь от него не удастся долго прятаться. Ты помнишь, какие чувства испытывала ко мне вчера, когда я тебя мыл?
– Помню, – огорченно качая головой, ответила она, – я тебя ненавидела. Не знаю, почему… Наверное, я была несносной?
– Ну, если это так можно назвать.
– Не сердись, я сама не понимаю, что на меня нашло.
– Это работа Ивана, он может воздействовать на людей на расстоянии. Чего я боюсь, вдруг он и меня сможет подчинить своим чарам, – сказал я. – Я совсем плохо разбираюсь в гипнозе, хм… магнетизме.
Мы замолчали, думая об одном и том же. Потом я вспомнил, о печке.
– Ладно, что гадать на кофейной гуще, пойду за дровами, может быть, хоть теперь удастся без приключений добраться до поленницы.
На этот раз я выходил из двери осторожно, уже не зная чего опасаться, даже, получить удар топором по голове. Мало ли на что еще запрограммировал мужиков молодой князь. К счастью, все обошлось, сторожа были заняты обустройством, и я, наконец, принес в избушку топливо.
Маша по-прежнему оставалась в плаще на голое тело, что меня немало смущало. Сказывалось чисто мужское любопытство, вдруг под ним, окажется еще что-нибудь новенькое. Проверить это было нельзя, избушка, пока я бегал туда-сюда, выстыла, и теперь было не до раздеваний.
Пока я занимался печкой, княжна, пригорюнившись, сидела возле окна.
– Тебе грустно? – спросил я, когда дрова разгорелись.
– Я хочу домой, – ответила она, – когда все это кончится!
– Боюсь не скоро, так что тебе лучше запастись терпением.
Девушка тяжело вздохнула и рассеяно кивнула головой. Я ее вполне понимал, она привыкла совсем к другой жизни и, наше достаточно комфортабельное, на мой взгляд, обиталище, вероятно, казалось ей верхом убожества. Чем, кроме секса, занять девушку я не знал. Мысль об ее участии в уборке или нашем обустройстве, можно было спокойно оставить как бредовую. Пожалуй, кроме любви нам здесь заниматься было просто нечем. Я сел рядом с ней и взял ее руки.
– Нет, – резко сказала она, и брезгливо искривив губы, освободилась.
– Что с тобой? – спросил я, опасаясь повторения вчерашнего приступа ненависти.
– Ничего! Почему ты ко мне все время пристаешь?
– Маша! – сказал я, потом насильно обнял за плечи и заглянул в глаза. – Постарайся взять себя в руки иначе нам с ним не справиться! Это не я плохой, а Иван старается тебя подчинить себе! Посмотри на меня, ведь нам было хорошо вместе!
Княжна сначала попыталась меня оттолкнуть, даже блеснула гневным глазом, потом во взгляде ее появилось сомнение. Однако было видно, что мое прикосновение ей по-прежнему неприятно.
– Вспомни, все, что у нас было, – продолжал я, – ты теперь принадлежишь не ему, а мне! Закрой глаза, он больше не может распоряжаться тобой!
– Я, правда, не могу ничего с собой поделать, – растеряно сказала она, но почти не сопротивлялась, когда я снимал с нее плащ. – Мне нужно вернуться домой! Мне обязательно нужно…
– Тебе нужно лечь на лавку, – уговаривал я, – пока мы вместе, он не сможет с нами справится! Послушайся меня и тебе сразу станет легче…
Я почти насильно уложил ее на спину и начал ласкать. Постепенно, она расслаблялась и уже без гримасы отвращения принимала мои поцелуи. Я подумал, что если все это долго продолжится, то я просто физически не потяну такую нагрузку. Получалось, что только в состоянии близкому к оргазму, княжна выходит из-под контроля брата.
Как всегда бывает, встреча с невидимыми и непонятными силами порождает лишние страхи и болезненную игру воображения. Пока я даже представить не мог, сколько времени все это может продолжаться, и какой у нас выход. Не валяться же нам теперь с утра до вечера в постели!
Девушка, похоже, думала иначе. Она билась в моих руках, осыпала лицо поцелуями.
– Еще, еще, я хочу еще! – задыхаясь, молила она. – Умоляю, не останавливайся!
Глава 10
В один из коротких антрактов, я ревизовал наши запасы и в кошеле с монетами, обнаружил короткую записку, нацарапанную на узком лоскутке бумаги бледным, свинцовым карандашом. Там уместилось всего несколько слов: «Переодень М., ух. ноч. стр. на юго-зап.». Таинственность и краткость записки можно было объяснить только дефицитом бумаги, однако я не преминул нелестно отозваться о своих будущих деловых качествах. Когда мы разговаривали через дверь, вполне можно было успеть дать и более подробные инструкции.
Во что переодеть княжну я понял, когда еще раз осмотрел наши вещи. В мешке под продуктами лежал сверток с мужским платьем примерно ее размера. Маша, рассмотрев панталоны и сюртук, сначала встала в позу, и надевать их отказалась. Пришлось поведать ей о кавалеристе-девице Дуровой, вошедшей в анналы русской истории и надавить на патриотические чувства. В конце концов, она вняла голосу разума и уговорам, что в мужском костюме путешествовать проще и удобнее чем в дворянском женском наряде. Мне, кстати, одеть ее мужчиной было много проще, чем путаться с ее роскошным платьем.
– Видишь, тут написано, что нужно тебя переодеть и двигаться на юго-запад, – убеждал я.
– Почему именно туда? – уточнила она. – И какой ночью уходить этой или следующей?
– Не знаю, наверное, это станет понятно по ходу дела, – оправдался я. – Пока, поживем здесь. Тебе разве со мной плохо?
Я не пытался набиться на комплимент, но со стороны это, наверное, выглядело именно так. Княжна посмотрел на меня, с понимающей женской улыбкой и успокоила, что со мной ей хорошо. Мне, почему-то, стало неловко продолжать говорить на эту тему, и я решил немного рассеяться.
– Пойду, посмотрю, как устроились наши сторожа. Ты не хочешь выйти на воздух?
– В таком виде? – удивилась Маша.
– Я помогу тебе одеться.
– Нет, я лучше отдохну. Ты меня совсем замучил.
Я не стал уточнять, кто кого замучил, взял баклажку водки, еду и пошел в народ.
Мужики оказались на ногах и выплясывали от холода возле чахлого костерка. Никакого шалаша они строить не собирались. Мой топор оказался врубленным в ствол дерева.
– Студено нынче, барин, – сразу же сообщил мне словоохотливый сторож. – Видать нынче зима будет холодной. Как бы озимые не померзли!
– А почему вы костер большой не развели? – задал я наивный вопрос.
– Так сам видишь, все в снегу, откуда дров-то взять. Да, ничего, мы люди привычные, как-нибудь, потерпим.
– Потерпим, – поддержал его товарищ. – Нам не привыкать.
Никаких выводов и обобщений я делать не стал, но и разговор о видах на будущий урожай не поддержал. Передал гостинцы и вернулся в тепло. Брать их к нам в избушку я не мог, мало ли какие фокусы выкинет Урусов, вдруг мне опять придется спешно «расколдовывать» княжну!
Печь разгорелась, у нас опять было тепло. Маша, закинув руки за голову, лежала на лавке в скромно-пленительной позе.
– Ну, что там? – спросила она, открывая глаза.
– Все в порядке. Мужики мерзнут, но дрова для костра рубить не хотят.
Княжна пропустила мои слова мимо ушей, ей было не до того. Похоже, у нее опять начинался приступ мизантропии.
Она язвительно усмехнулась и спросила:
– Почему ты так на меня смотришь? Ты меня совсем не уважаешь, я вижу, у тебя только одно на уме!
Честно говоря, в тот момент у меня, если что-то и было на уме, так это предложить ей одеться, что я и сделал.
– Не хочу, чтобы ты ко мне притрагивался, – сердито сказала она.
Я и сам чувствовал, что Маша мне совсем не нравится, и надоели ее постоянные скачки настроения. С трудом, удержавшись от грубости, я посоветовал:
– Не хочешь, моей помощи, одевайся сама!
Марию от моих слов перекосило, а я так просто взбесился. Редко кто, так как она, действовал мне на нервы.
– Если я тебе надоела, убирайся отсюда, я тебя видеть не могу! – вдруг, звенящим голосом закричала она. – Если бы ты только знал, как я тебя ненавижу!
Я открыл, было, рот, собираясь достойно ответить, но так его и не закрыл. В этот момент мне в голову пришла простая и здравая мысль.
– Иван где-то рядом и старается нас поссорить, – спокойно сказал я, в то же время, чувствуя, как ненавижу эту женщину, и мне так хочется от нее избавиться. – Маша, не поддавайся, иначе мы пропали!
– Я! Ты! – продолжила она начавшуюся истерику и остановилась, как будто налетела на препятствие. Потом сказала, не зло, а жалостливо. – Я, ведь, и правда, тебя ненавижу!
– Я тебя тоже, – сознался я. – Интересно, как это у него получается? Ты мне сейчас просто отвратительна!
– А ты, ты бы видел себя со стороны! Ты жалкий, глупый, ничтожный смерд, в тебе нет и капли благородства! Как я могла так низко пасть, что разрешила, позволила тебе… Пожалуйста, обними меня, я больше не могу! – попросила она и заплакала.
Меня захлестнули гнев и обида. Однако умом я понимал, что происходит, потому преодолевая отвращение, я подошел и прижал ее к себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Сначала я решил, что «мучной барин» какой-нибудь здешний помещик, решивший поиграть в войну, но на всякий случай спросил:
– Барин-то ваш или соседский?
– Нет, совсем чужой, только видать большой дока, глазами как зыркнет, так, аж, оторопь берет! – вмешался в разговор второй Аника-воин.
– А почему вы его называете «мучным», – уже с неподдельным интересом спросил я.
– Так с лицо он бел, словно мукой посыпан, – объяснил этот же мужик.
– Знаю такого, – сказал я, – лицо у него худое, а голова круглая и без волос.
– Лицом он и правда худ, а вот волосов мы его не видели, он в шапке ходит, – уточнил словоохотливый мужик. – Но по гривне посулил, это уж как пить дать!
– И где он теперь? – продолжил я интересный разговор.
– На селе, где же ему еще быть, у нашего барина гостит. Собрал давеча мужиков на сход и все обсказал, про хранцузов, что они от нечистого на нас посланы и по лесам прячутся. Мы как тебя голого увидели, сразу и решил, не иначе как хранцуз.
– Понятно. И много вас таких французов ловит?
– Много, время-то зимнее, делать по хозяйству нечего, а тут по гривне посулили, кажному такое уважение лестно.
– Обманул вас тот барин, – сказал я, – нет тут никаких французов, а вот если хотите заработать по целковому, да не бумажкой, а серебром, я вас могу в сторожа подрядить.
– Это как же так, чего надобно сторожить? – вмешался в разговор второй крестьянин, бывший старше годами.
– Меня сторожить, чтобы ваши же мужики и бродяги не беспокоили. А то станут французов искать, да меня ненароком подстрелят, как вы давеча.
Мужики переглянулись, и стало видно, что предложение пришлось им по сердцу. Однако старший решил уточнить условия подряда:
– Неужто ты, барин, за такую пустую работу, по целому рублю отвалишь?
– Разочтусь как обещал, только и вы смотрите в оба, чтобы никто сюда не заявился. Провороните, договору конец.
– А жить где прикажешь? Тут в лесу?
– Конечно тут, иначе какой мне толк сторожей нанимать. Сделайте себе шалаш, разложите костер, а харч я вам приносить буду.
На том и порешили, после чего я вернулся успокоить Машу. Она успела надеть на голое тело плащ и выглядела в нем весьма сексуально. Этакое единство контрастов, черной материи и белой кожи.
Я рассказал о происках ее брата, решившего устроить на нас облаву, и снова пошел за дровами. Теперь я вышел, открыто, не опасаясь, и едва за это не поплатился. Не успел дойти до поленницы, как опять почти разом грянули два выстрела. Одна из пуль противно пропела рядом с ухом. Я невольно вжал голову в плечи, и бросился с топором на нового неприятеля. Когда несколькими прыжками я достиг места, откуда в меня стреляли, застал странную картину. Оба «сторожа» стояли с дымящимися ружьями в руках и с недоумением их осматривали.
– Вы что делаете?! – закричал я на них.
– Барин, – расстроенным голосом ответил за двоих словоохотливый мужик, – вели казнить, но сам не пойму, что со мной было. Привиделось будто медведь на нас прет. Стрельнул, глядь, а там ты. Да и как стрелял, не помню, вроде они сами собой выстрелили!
Страх и противная дрожь в коленях постепенно проходили, и я смог связно мыслить. Стало понятно, почему молодой князь не погнал мужиков под гипнозом нас ловить, а пообещал им какие-то деньги. Он оставил им инициативу и запрограммировал только на одно действие. После промашки с расстрелом пустой кибитки это было умно, он быстро учился и не повторял ошибки.
– Ладно, – сказал я, – не попали так не попали, все хорошо, что хорошо кончается. Вот вам топор, делайте шалаш и устраивайтесь, а ружья я заберу. Мало ли что вам опять покажется.
Я забрал у них оружие и вернулся в избушку. Необычные способности Урусова начинали действовать мне на нервы. С такими талантами он мог натворить слишком много. К сожалению, не сделать, а натворить.
– Опять стреляли? – спросила княжна, когда вместо дров я вернулся с ружьями.
– Мужикам, что я нанял нас сторожить, показалось, что на них нападает медведь. Твой брат, действительно, очень опасный человек, – сказал я. – Он обладает необычным даром внушения. Теперь понятно как он смог превратить моего возничего в козла. Никакого превращения не было, он все это нам внушил. Даже самому возничему. Боюсь, что здесь от него не удастся долго прятаться. Ты помнишь, какие чувства испытывала ко мне вчера, когда я тебя мыл?
– Помню, – огорченно качая головой, ответила она, – я тебя ненавидела. Не знаю, почему… Наверное, я была несносной?
– Ну, если это так можно назвать.
– Не сердись, я сама не понимаю, что на меня нашло.
– Это работа Ивана, он может воздействовать на людей на расстоянии. Чего я боюсь, вдруг он и меня сможет подчинить своим чарам, – сказал я. – Я совсем плохо разбираюсь в гипнозе, хм… магнетизме.
Мы замолчали, думая об одном и том же. Потом я вспомнил, о печке.
– Ладно, что гадать на кофейной гуще, пойду за дровами, может быть, хоть теперь удастся без приключений добраться до поленницы.
На этот раз я выходил из двери осторожно, уже не зная чего опасаться, даже, получить удар топором по голове. Мало ли на что еще запрограммировал мужиков молодой князь. К счастью, все обошлось, сторожа были заняты обустройством, и я, наконец, принес в избушку топливо.
Маша по-прежнему оставалась в плаще на голое тело, что меня немало смущало. Сказывалось чисто мужское любопытство, вдруг под ним, окажется еще что-нибудь новенькое. Проверить это было нельзя, избушка, пока я бегал туда-сюда, выстыла, и теперь было не до раздеваний.
Пока я занимался печкой, княжна, пригорюнившись, сидела возле окна.
– Тебе грустно? – спросил я, когда дрова разгорелись.
– Я хочу домой, – ответила она, – когда все это кончится!
– Боюсь не скоро, так что тебе лучше запастись терпением.
Девушка тяжело вздохнула и рассеяно кивнула головой. Я ее вполне понимал, она привыкла совсем к другой жизни и, наше достаточно комфортабельное, на мой взгляд, обиталище, вероятно, казалось ей верхом убожества. Чем, кроме секса, занять девушку я не знал. Мысль об ее участии в уборке или нашем обустройстве, можно было спокойно оставить как бредовую. Пожалуй, кроме любви нам здесь заниматься было просто нечем. Я сел рядом с ней и взял ее руки.
– Нет, – резко сказала она, и брезгливо искривив губы, освободилась.
– Что с тобой? – спросил я, опасаясь повторения вчерашнего приступа ненависти.
– Ничего! Почему ты ко мне все время пристаешь?
– Маша! – сказал я, потом насильно обнял за плечи и заглянул в глаза. – Постарайся взять себя в руки иначе нам с ним не справиться! Это не я плохой, а Иван старается тебя подчинить себе! Посмотри на меня, ведь нам было хорошо вместе!
Княжна сначала попыталась меня оттолкнуть, даже блеснула гневным глазом, потом во взгляде ее появилось сомнение. Однако было видно, что мое прикосновение ей по-прежнему неприятно.
– Вспомни, все, что у нас было, – продолжал я, – ты теперь принадлежишь не ему, а мне! Закрой глаза, он больше не может распоряжаться тобой!
– Я, правда, не могу ничего с собой поделать, – растеряно сказала она, но почти не сопротивлялась, когда я снимал с нее плащ. – Мне нужно вернуться домой! Мне обязательно нужно…
– Тебе нужно лечь на лавку, – уговаривал я, – пока мы вместе, он не сможет с нами справится! Послушайся меня и тебе сразу станет легче…
Я почти насильно уложил ее на спину и начал ласкать. Постепенно, она расслаблялась и уже без гримасы отвращения принимала мои поцелуи. Я подумал, что если все это долго продолжится, то я просто физически не потяну такую нагрузку. Получалось, что только в состоянии близкому к оргазму, княжна выходит из-под контроля брата.
Как всегда бывает, встреча с невидимыми и непонятными силами порождает лишние страхи и болезненную игру воображения. Пока я даже представить не мог, сколько времени все это может продолжаться, и какой у нас выход. Не валяться же нам теперь с утра до вечера в постели!
Девушка, похоже, думала иначе. Она билась в моих руках, осыпала лицо поцелуями.
– Еще, еще, я хочу еще! – задыхаясь, молила она. – Умоляю, не останавливайся!
Глава 10
В один из коротких антрактов, я ревизовал наши запасы и в кошеле с монетами, обнаружил короткую записку, нацарапанную на узком лоскутке бумаги бледным, свинцовым карандашом. Там уместилось всего несколько слов: «Переодень М., ух. ноч. стр. на юго-зап.». Таинственность и краткость записки можно было объяснить только дефицитом бумаги, однако я не преминул нелестно отозваться о своих будущих деловых качествах. Когда мы разговаривали через дверь, вполне можно было успеть дать и более подробные инструкции.
Во что переодеть княжну я понял, когда еще раз осмотрел наши вещи. В мешке под продуктами лежал сверток с мужским платьем примерно ее размера. Маша, рассмотрев панталоны и сюртук, сначала встала в позу, и надевать их отказалась. Пришлось поведать ей о кавалеристе-девице Дуровой, вошедшей в анналы русской истории и надавить на патриотические чувства. В конце концов, она вняла голосу разума и уговорам, что в мужском костюме путешествовать проще и удобнее чем в дворянском женском наряде. Мне, кстати, одеть ее мужчиной было много проще, чем путаться с ее роскошным платьем.
– Видишь, тут написано, что нужно тебя переодеть и двигаться на юго-запад, – убеждал я.
– Почему именно туда? – уточнила она. – И какой ночью уходить этой или следующей?
– Не знаю, наверное, это станет понятно по ходу дела, – оправдался я. – Пока, поживем здесь. Тебе разве со мной плохо?
Я не пытался набиться на комплимент, но со стороны это, наверное, выглядело именно так. Княжна посмотрел на меня, с понимающей женской улыбкой и успокоила, что со мной ей хорошо. Мне, почему-то, стало неловко продолжать говорить на эту тему, и я решил немного рассеяться.
– Пойду, посмотрю, как устроились наши сторожа. Ты не хочешь выйти на воздух?
– В таком виде? – удивилась Маша.
– Я помогу тебе одеться.
– Нет, я лучше отдохну. Ты меня совсем замучил.
Я не стал уточнять, кто кого замучил, взял баклажку водки, еду и пошел в народ.
Мужики оказались на ногах и выплясывали от холода возле чахлого костерка. Никакого шалаша они строить не собирались. Мой топор оказался врубленным в ствол дерева.
– Студено нынче, барин, – сразу же сообщил мне словоохотливый сторож. – Видать нынче зима будет холодной. Как бы озимые не померзли!
– А почему вы костер большой не развели? – задал я наивный вопрос.
– Так сам видишь, все в снегу, откуда дров-то взять. Да, ничего, мы люди привычные, как-нибудь, потерпим.
– Потерпим, – поддержал его товарищ. – Нам не привыкать.
Никаких выводов и обобщений я делать не стал, но и разговор о видах на будущий урожай не поддержал. Передал гостинцы и вернулся в тепло. Брать их к нам в избушку я не мог, мало ли какие фокусы выкинет Урусов, вдруг мне опять придется спешно «расколдовывать» княжну!
Печь разгорелась, у нас опять было тепло. Маша, закинув руки за голову, лежала на лавке в скромно-пленительной позе.
– Ну, что там? – спросила она, открывая глаза.
– Все в порядке. Мужики мерзнут, но дрова для костра рубить не хотят.
Княжна пропустила мои слова мимо ушей, ей было не до того. Похоже, у нее опять начинался приступ мизантропии.
Она язвительно усмехнулась и спросила:
– Почему ты так на меня смотришь? Ты меня совсем не уважаешь, я вижу, у тебя только одно на уме!
Честно говоря, в тот момент у меня, если что-то и было на уме, так это предложить ей одеться, что я и сделал.
– Не хочу, чтобы ты ко мне притрагивался, – сердито сказала она.
Я и сам чувствовал, что Маша мне совсем не нравится, и надоели ее постоянные скачки настроения. С трудом, удержавшись от грубости, я посоветовал:
– Не хочешь, моей помощи, одевайся сама!
Марию от моих слов перекосило, а я так просто взбесился. Редко кто, так как она, действовал мне на нервы.
– Если я тебе надоела, убирайся отсюда, я тебя видеть не могу! – вдруг, звенящим голосом закричала она. – Если бы ты только знал, как я тебя ненавижу!
Я открыл, было, рот, собираясь достойно ответить, но так его и не закрыл. В этот момент мне в голову пришла простая и здравая мысль.
– Иван где-то рядом и старается нас поссорить, – спокойно сказал я, в то же время, чувствуя, как ненавижу эту женщину, и мне так хочется от нее избавиться. – Маша, не поддавайся, иначе мы пропали!
– Я! Ты! – продолжила она начавшуюся истерику и остановилась, как будто налетела на препятствие. Потом сказала, не зло, а жалостливо. – Я, ведь, и правда, тебя ненавижу!
– Я тебя тоже, – сознался я. – Интересно, как это у него получается? Ты мне сейчас просто отвратительна!
– А ты, ты бы видел себя со стороны! Ты жалкий, глупый, ничтожный смерд, в тебе нет и капли благородства! Как я могла так низко пасть, что разрешила, позволила тебе… Пожалуйста, обними меня, я больше не могу! – попросила она и заплакала.
Меня захлестнули гнев и обида. Однако умом я понимал, что происходит, потому преодолевая отвращение, я подошел и прижал ее к себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41