— Есть человек, который защитит тебя? — спросил он строго.
— Отдай мою сетку, — повторила Барбара, едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться от бешенства.
— Твой муж боится оскорбить сына Лестера? — Он словно не слышал ее. — Или…
— Муж! — воскликнула Барбара. — Ты тоже выжил из ума и забыл все на свете? Мой муж умер семь лет назад! Ты хочешь, чтобы он поднялся из могилы и защитил меня от Гая де Монфорта, когда он уехал ко двору прямо с венчания?
— Умер семь лет назад? — повторил Альфред. — Ты хочешь сказать, что не вышла замуж вторично?
— Что с тобой?
— Барби! — воскликнул он. — Тебе ничего и никого не надо бояться! Я защищу тебя. Я…
— Большое спасибо, — перебила она ледяным тоном, — но я была незаконным ребенком и видела, как портились отношения отца и матери. Я испытываю отвращение к тому, чтобы принять защиту любого мужчины, не будучи связанной с ним брачными узами!
Альфред открыл рот, но, кажется, был не в состоянии говорить, слова будто застряли у него в горле. Барбара испытала горькое удовлетворение. Этот распутник привык к тому, что глупые женщины с радостью хватаются за его предложение, надеясь соблазнить и выйти за него замуж. Ее мать тоже надеялась на замужество и почти достигла того, чего хотела, но только почти. Но в отношении женщин ее отец был просто святым в сравнении с Альфредом.
— Барби…
— Нет! — отрезала она. — Почему я должна предпочесть стать твоей любовницей, а не любовницей Гая?
— Нет, нет. Я люблю тебя…
— Я уверена, что, когда мои родители встретились, они тоже любили друг друга. — Барбара строго посмотрела на Альфреда, хотя на самом деле предостерегала себя. — Кроме того, если бы я не скрыла от отца истинные помыслы Гая — а сделала я это лишь из любви к отцу, — он бы защитил меня. И если ты думаешь, что слово «любовь» делает связь более или менее…
— Можешь ты, наконец, успокоиться?! — рявкнул Альфред. — Мое предложение защиты не имеет ничего общего с грязными помыслами Гая. Я — твой рыцарь, а ты — моя леди. Ты имеешь право на мою защиту хотя бы потому, что я выполнил твое желание на том турнире много лет назад. Но если ты чувствуешь, что мой вызов сыну Лестера может каким-то образом причинить тебе вред, тогда я предлагаю стать твоим мужем, а не любовником… — Он внезапно запнулся и протянул ей сетку для волос, очень мягко продолжив: — Если ты этого хочешь. Я люблю тебя очень давно, Барби. Ты хочешь быть моей женой?
— Конечно. — Она выхватила сетку у него из рук и ускользнула прочь. Обернувшись через плечо, Барбара весело крикнула: — Разве не я страстно влюблена в тебя с тринадцати лет? Наверное, одиннадцать лет постоянства должны как-то вознаграждаться? Если тебе удастся получить одобрение короля Людовика, я буду счастлива стать твоей женой!
3.
«Маленький чертенок считает, что я шучу, — подумал Альфред. — Если я попрошу ее у Людовика, это защитит ее права». Он раздраженно потер шею, поправил шапочку и направился к воротам конюшни, чтобы приказать груму привести его лошадь.
Альфред не поехал в дом Хью Бигода, а отправился за город, где вскоре нашел луг, редкая трава которого могла едва прокормить нескольких овец, пасшихся невдалеке. Альфред спешился, расседлал лошадь и сел в тени каменистого обрыва.
Была ли доля правды в ее словах о том, что она любит его с тринадцати лет? Она знала, что Норфолк выбрал Альфреда ей в покровители, и вообразила, что влюблена в него. Но она, кажется, очень легко перенесла его объяснение, почему он был бы для нее неподходящим мужем. Действительно ли так все обстояло на самом деле или она была слишком горда и не показала, что почувствовала: он просто не желает ее?
Альфред тихо засмеялся. Каким же близоруким глупцом он тогда оказался, если не разглядел в худенькой девочке черты нынешней статной красавицы. Ну и что, если она и не похожа на тех дам, прелести которых так любят воспевать менестрели: робких, беззащитных, покорных воле судьбы? Но что может подарить мужчине слабая женщина, которая падает в обморок от дуновения ветра? Сладость обладания? Но это — минутное удовольствие. А все остальное время придется терпеть невыносимую скуку. Да, но ведь раньше он искал именно таких и ради короткого удовольствия близости потом часами изнывал от скуки. Барбара была другой. Ее душа и светлый ум, который любил интригу так же, как и его собственный, настолько естественно сочетались с ее своеобразными чертами лица, что это приводило его в восторг. Когда ее брови поднимались и превращались в два маленьких острых уголка, его ноги становились ватными и он испытывал почти болезненное желание ощутить ее рядом, прижимающейся к его телу.
— Глупец, — пробормотал он вслух и беспокойно пошевелился: его тело, подвластное призыву густых, блестящих бровей Барбары, немедленно откликнулось; нет, он даже не мог себе представить, что бы он почувствовал, если бы провел по ним губами, а затем спустился вниз, вдоль носа, к ее широкому рту, каждое движение которого отзывалось где-то внутри его теплой волной желания.
Вздохнув, Альфред неожиданно почувствовал злость на самого себя из-за того, что позволил воображению разыграться и взять верх над здравым смыслом. Такого с ним никогда не случалось, когда речь шла о других женщинах. В течение многих лет ему было одинаково легко прогнать прочь или вызвать вновь перед своим мысленным взором очередную временную возлюбленную или любую другую женщину. Альфреду вдруг пришло в голову, что чувство, которое скрывала от него Барбара, имело отношение скорее не к любви, а к ненависти. Эта мысль охладила его разгоряченный мозг, снова возвратив его к реальности.
Он спросил себя, не сыграло ли с ним злую шутку его самолюбие, но, подумав, решил, что это так. Барбара никогда не выказывала ему презрения или раздражения, а в этом Альфред хорошо разбирался, поскольку ему, к сожалению, приходилось бывать в подобных ситуациях. Именно к нему она обратилась за помощью, когда ее собрались выдать замуж за Пьера де Буа. Она была в отчаянии, когда ее отец согласился на этот брак, и угрожала чем угодно, лишь бы избежать свадьбы. Но когда Альфред разъяснил ей преимущества брака с богатым человеком, который к тому же еще на два года обещал оставить ее на попечении королевы Маргариты, она успокоилась и проявила благоразумие, приняв обещание Альфреда защитить ее от мужа, если он не понравится ей, когда ойи наконец встретятся.
«Не возненавидела ли она меня позже?» — подумал Альфред. Доказательство этого он видел в том, что она сама отказалась от того, чтобы Альфред выполнил свое обещание. В то время Барбара уже не нуждалась в защите: многие мужчины готовы были убить для нее де Буа. Возможно, Альфред и сам сделал бы это, несмотря на то, что знал и любил Пьера, но она не просила его об этом; единственное, что он согласился сделать, — сопровождать ее в Днглию к отцу, если бы она нашла своего мужа неприятным. Слава богу, к этому вопросу не пришлось возвращаться — Пьер умер от лихорадки по дороге в Париж.
Следовало ли ему присоединиться к сонму мужчин, которые бросились к Людовику, предлагая себя или своих сыновей в мужья Барбаре, как только весть о смерти Пьера достигла двора? Нет, он не совершил такой ошибки. Он был уверен в этом, потому что снова именно к нему обратилась Барбара с просьбой о помощи, напомнив, что отец предлагал ей приехать, когда она будет нуждаться в совете. Барбара держалась холодно, когда спросила, не может ли Альфред придумать способ спасти ее от «вампиров», которые жаждут преуспеть за счет наследства, доставшегося ей после смерти де Буа. Но Барби всегда вела себя довольно сдержанно, к тем же, кто преследовал ее, она относилась поистине с ледяным хладнокровием. Свое поддразнивание, смех и остроумные намеки на придворные интриги, на то, как манипулируют некоторыми людьми, она приберегала для друзей, все равно — мужчин или женщин.
«Должйо быть, я сделал ошибку, не последовав за ней в Англию», — решил Альфред. Она, кажется, откликнулась на его попытку сблизиться, когда он вернулся ко двору спустя почти год после смерти Пьера. Но когда он попытался выяснить, что значит эта теплота в отношении к нему, она посмотрела на него благосклонно и сообщила, что отбывает домой в Англию вместе с отцом. Альфред обиделся и рассердился, посчитав себя отвергнутым, и кинулся бороться со своей хандрой на турнирах. К тому времени, когда он стал задумываться, не был ли он скорее обижен ее простодушием, нежели отвергнут, она уже уехала.
Тогда Альфред пришел к выводу, что нет смысла представляться Норфолку поклонником его дочери. Он не мог считаться достойной партией для Барбары: она оставалась единственной дочерью Норфолка, а общеизвестная любовь к ней отца заставляла оценивать ее шансы на получение наследства очень высоко. Конечно, графу Норфолку не было нужды соглашаться на такой неравный брак для дочери. Будь у Альфреда время попросить Барбару уговорить отца принять его, Норфолк, возможно, отнесся бы к нему благосклонно. Или, наоборот, удалил бы ее подальше от Альфреда, так как, возможно, у него был предусмотрен более выгодный брак, чем с фактически безземельным младшим сыном Эксов. Однако Барбара не вышла замуж, и это объяснялось только ее желанием.
Альфред в задумчивости прикусил нижнюю губу. Могла ли она совсем не знать мужчин? Когда-то он надоумил ее заявить королю Людовику, что она хотела бы, намереваясь в будущем посвятить себя Господу, оставаться девственницей. Самой Барби такой выход почему-то не приходил в голову. Кроме того, если бы она действительно пожелала принять постриг, единственное, что от нее требовалось, — это сообщить о своем намерении королю. Он сделал бы все, что в его власти, чтобы ее желание исполнилось. Нет, Барбара не хотела попасть в монастырь: Но это вовсе не означает, что она была склонна к замужеству.
Будет ли он прав, если попробует уговорить Барбару выйти за него замуж, если она счастлива, живя под покровительством отца? Господи, о чем он думает? К чему будоражить себя сомнениями? Ему все равно! Она разожгла огонь в его крови, и он сделает ее счастливой. По крайней мере, он должен попытаться, и немедленно, пока никто при дворе не понял, что она до сих пор еще вдова.
После долгих колебаний Альфред пришел к тому же решению, которое недавно принял, не раздумывая вовсе. Однако это не приблизило его к достижению цели. У кого искать помощи и поддержки? Бесполезно просить ее у королевы Маргариты или королевы Элинор. Обе тетушки сочли бы Барбару неподходящей партией: они считали, что ему следует взять в жены богатую наследницу. Не мог он прямо обратиться и к Людовику. Этот добрый человек не станет заставлять Барбару выходить замуж против ее воли до тех пор, пока из этого брака нельзя будет извлечь какое-либо великое благо для всех. Поэтому король отнесется к предложению Альфреда с подозрением и захочет все как следует обдумать, чтобы иметь собственное представление о политической ситуации, а не руководствоваться предвзятой оценкой королевы Элинор. Сэр Хью Бигод и Джон Харли могли бы помочь ему в этом. Королева Элинор, возможно, поддержала бы его намерение жениться на Барбаре, если бы он сказал, что таким образом он сможет присматривать за нею и ее отцом.
Нет, так поступать не следовало. До Барби могли дойти слухи, которые только рассердили бы ее и вызвали презрение к нему. Если он сумеет убедить Барби, что действительно любит ее и серьезно относится к ее согласию выйти за него замуж, она сдержит свое слово и станет его женой. Она может рассердиться на то, что приходится держать обещание, данное в шутку, но не настолько, как в том случае, если он попытается сломить ее волю, действуя через других.
* * *
Барбара мчалась от Альфреда, не замечая ничего вокруг. Она молнией пролетела через двор и большой зал Дома принцессы Элинор Кастильской. Ее несли крылья надежды и страха, что надежде не суждено сбыться. Барби не сделала и пяти шагов по комнате, как встревоженный, а потому более резкий, чем обычно, голос служанки остановил ее.
— Миледи, что случилось?
Скорость, с которой Клотильда покинула группу сплетничающих служанок, которые собрались недалеко от входа в спальню для придворных дам, и испуг в ее голосе привели Барбару в чувство. Она громко расхохоталась и рассказала, что сделала Фриволь. Клотильда, знавшая, какой ущерб одежде Барбары наносит ее любовь к животным, раскудахталась и тут же принялась приводить в порядок свою госпожу, позволив Барбаре мысленно перенестись к предмету, столь занимавшему ее.
Она больше, чем Альфред, была потрясена своим ответом на его предложение. Когда Барбара открыла рот, то собиралась беззаботно, отшутиться, сравнив два легкомысленных создания, выхвативших ее сетку. От ее намерения остался только шутливый тон, но слова… Она приняла его предложение. Предложение, которое она вынудила его сделать, пристыдив.
Потрясение от сказанного медленно проходило, так как намного важнее было обнаруженное им намерение овладеть ею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53