Барбара сразу не заметила их, так ошеломило ее выражение лица Генриха. После визита к принцу Эдуарду накануне она ожидала и у короля увидеть выражение бессильной ярости, беспомощного отчаяния или своего рода унылой безнадежности. Однако Генрих ослепительно улыбнулся и нетерпеливо протянул ей руку. Когда Барбара наклонялась, чтобы поцеловать ее, она чуть было не рассмеялась над собой. Ей казалось, что король должен был испытывать те же чувства, что и она, ее отец, Альфред и вообще любой человек в подобных обстоятельствах. То, что она увидела на самом деле, было характерно для короля Генриха, чей неизлечимый оптимизм и вызвал столь ужасающую ситуацию в Англии.
— Как там моя возлюбленная Элинор? — спросил Генрих, едва только Барбара подняла голову.
— Очень хорошо, милорд, за исключением того, что ее мучит беспокойство — все ли в порядке с вами, — ответила Барбара. — Король Людовик обращается с ней с величайшим достоинством и учтивостью, а королева Маргарита — с самой нежной привязанностью.
Это не было ложью. Как бы ни досаждала Людовику невестка, его благородство и ее положение иностранной королевы обеспечивали ей необходимое обращение. А своей сестре Маргарите королева Элинор была намного дороже в нужде и печали, чем в счастье и благоденствии. Теперь Маргарита могла чувствовать превосходство вместо негодования по поводу власти Элинор над своим мужем, власти, которой сама Маргарита никогда не имела.
Увидев в правом глазу короля слабое пробуждение надежды, в то время как левый был наполовину прикрыт дряблым веком, как у Эдуарда, Барбара испугалась, что Генрих спросит ее, не окажет ли король Людовик ему помощь. Но он не спросил, а вместо этого потребовал, чтобы на траве постелили еще одну меховую мантию, и пригласил ее сесть. Затем он начал задавать очень подробные и детальные вопросы о здоровье королевы и о том, как она выглядит. Когда Барбара наконец удовлетворила его любопытство, он кивнул и предложил ей присоединиться к остальным дамам, а сам повернулся к Норфолку. Он жестом пригласил отца Барбары сесть на скамью слева от него.
Барбара тактично удалилась. Она обошла почти полкруга сидящих женщин, когда кто-то дернул ее за юбку, и она, взглянув, радостно улыбнулась.
— Мой бог, ты меня потрясла, — прошептала Альва де Деспенсер. — Садись и расскажи мне обо всем. Я думала, ты будешь плакать и умолять короля найти способ освободить тебя, а не улыбаться во весь рот, рассказывая, что ты обручена.
После единственного взгляда, который убедил ее, что беседа отца с королем остается благожелательной и ей не нужно вмешиваться, чтобы переменить тему разговора, Барбара расстелила свою мантию позади Альвы. Перед тем как сесть, она наклонилась, чтобы поцеловать в щеку Алису де Вер и пожать руку Маргарет Бассет. Алиса, которой было всего шестнадцать, застенчиво улыбнулась. Маргарет, вдвое старше ее, приподняла бровь.
— Я думала, ты слишком умна, чтобы попасться в ловушку, — сказала Маргарет Бассет.
— Ты не расслышала, что сказал Норфолк? — весело ответила Барбара. — Как я могу противостоять воле короля Людовика?
— Барби, — предостерегающе заявила Альва, — я поймаю тебя в темном углу и придушу. Ты восстала бы против Бога, если бы Его власть была противна твоей воле. Действительно, почему ты согласилась на эту помолвку?
Наедине Барбара, может быть, рассказала бы Альве правду, но Алиса была очень молода, а Маргарет слишком остра на язык, чтобы позволить ей знать, что она любит Альфреда. Сочувствие Альвы она бы, наверное, вынесла, окажись Альфред недостойным доверия, но сочувствия Маргарет и Алисы она не хотела. Девушка пожала плечами.
— Кажется, это не так плохо. Сэр Альфред имеет особые родственные отношения с королевой Маргаритой, которая обеспечит уважение при дворе. Я уже не так молода и должна думать о будущем. Альфред сам сделал предложение, так что я уверена — его не принуждали. Поскольку мы знали друг друга в течение долгого времени и я не настолько богата для него, чтобы он взял меня замуж из корысти, должно быть, он желает меня. Если уж я должна выйти замуж, то он кажется мне лучше всех; это изысканный джентльмен, и он всегда будет добр ко мне. — Она улыбнулась и понизила голос: — Он просто гавань спасения по сравнению с Гаем де Монфортом. Я становлюсь слишком стара для того, чтобы все время убегать. Может случиться много бед, если убегать слишком быстро, тем более когда у меня есть причины, чтобы помед-. лить. Подождите, пока увидите Альфреда.
Пока Барбара говорила, она всматривалась в лица сидевших рядом женщин. Алиса — жена Питера де Мон-форта — сидела на скамье справа от короля; ее муж находился рядом с ней и без всякого выражения наблюдал за беседой ее отца с королем. На постланной на траве мантии позади Алисы сидела Элинор де Боуэн, жена Хемфри де Боуэна; ее худое лицо было кислым от недовольства. «Элинор завидует тому, — подумала Барбара, — что леди Алиса сидит на скамье, а ее саму усадили на землю — в ее возрасте трудно сидеть на траве». Далее, близко друг к другу, расположились две незнакомые ей женщины, тихо разговаривавшие между собой.
В ответ на заданный шепотом вопрос Барбары Альва сказала, что эти женщины — сестры Роберта де Феррар-са, графа Дерби, сражавшегося при Льюисе за Лестера. Поддерживает ли Ферраре Лестера на самом деле — особый вопрос. Барбаре граф Дерби показался скорее похожим на дикое животное, нападающее на любого, кто пытается обуздать его, чем на принципиального сторонника дела Лестера.
Как раз в этот момент вошел паж, одетый в цвета Генриха де Монфорта, и сказал что-то своему хозяину, который жестом отослал его к королю. Хотя Барбара навострила уши, она не смогла ничего расслышать из того, что он сказал, но король кивнул и поднялся, жестом указав придворным дамам оставаться сидеть. Барбара была довольна, когда он кивнул ее отцу, и то же сделали сопровождавшие его Питер де Монфорт и Хемфри де Боуэн.
— Д'Экс, — задумчиво произнесла Элинор де Боуэн, — это побочная линия, не так ли?
Барбара мило улыбнулась:
— Да, но он знатен с обеих сторон. Альфред очень горд своим происхождением. На его щите изображена правая часть герба в цветах Беренгера по выбору. Он мог выбрать другую эмблему после смерти своего отца. Это могущественная семья, очень могущественная. Его брат — вассал короля Людовика и пользуется очень большим уважением.
Алиса де Монфорт презрительно фыркнула:
— Я думаю, ты выходишь замуж в Эксе?
— О, нет, — ответила Барбара. — Отец не хочет, чтобы я уезжала так далеко, прежде чем кровные узы будут скреплены церковью. И он желает сам отдать меня моему мужу. Я венчаюсь послезавтра в Кентербери в кафедральном соборе. Оба епископа — Честерский и Лондонский — примут участие в службе.
— Послезавтра! — пронзительно вскрикнула Альва.
— Ты уже беременна? — ядовито спросила Элинор де Боуэн.
Барбара, смеясь, повернулась к Альве. При этом она оглянулась на Элинор и на мгновение пристально взглянула в ее холодные мутно-серые глаза под тяжелыми бровями. Тогда уголок ее рта презрительно приподнялся, а ноздри расширились и сжались, словно почувствовав скверный запах.
— Мне не нужно было уступать в чем-то, чтобы добиться замужества, — отрезала она. — Смею уверить вас, я до сих пор девушка. Я приглашаю леди Элинор посмотреть утром запачканную кровью простыню.
— Никогда не видела такой тупости, — язвительно вставила Маргарет Бассет. — Поскольку ты уже была замужем, то обсуждать вопрос девственности абсолютно неуместно. Вот что важно — кто будет присутствовать на церемонии? Кто будет организовывать торжество? Кто будет приглашен?
Барбара со смехом заметила, что все произошло так быстро, что у нее еще не было возможности обсудить с отцом приготовления, которые он сделал, если он вообще сделал что-либо. Это заставило Альву усмехнуться: не имеет ли Барбара в виду, что у нее не было возможности сказать Норфолку, чего она хочет. Маргарет подняла брови и заметила Альве, что ее легкомыслие в один прекрасный день доведет ее или еще кого-нибудь до беды. К удивлению Барбары, лучезарные глаза Альвы вмиг наполнились слезами, и она виновато потупилась, разглядывая свои руки.
Барбара подумала, что она была единственной, кто заметил это, потому что голос Маргарет остался спокойным, и теперь она спрашивала Алису де Монфорт, возможно ли как-то использовать эту свадьбу в связи с присутствующими здесь французскими эмиссарами. Алиса немедленно задумалась. Поскольку женитьбу племянника своей жены организовал король Людовик, то большое торжество могло бы стать непосредственным выражением союзнических чувств королю Людовику и лестью его эмиссарам.
— Я, пожалуй, упомяну об этой возможности Питеру перед обедом для того, чтобы он мог объявить о времени и дне проведения свадебной мессы и приглашении на торжество, если сочтет эту мысль хорошей. — Алиса одобрительно кивнула Маргарет Бассет, затем повернулась к Барбаре и спросила: — И вас не беспокоит, как все будет происходить, леди Барбара?
— Конечно, не по моему желанию, леди Алиса. Однако я должна оставить за собой право подчиниться воле отца, если он будет возражать против грандиозного торжества. Возможно, он больше нуждается в деньгах, чем я думаю…
— И он не получает помощи за побочную дочь, — вставила Элинор де Боуэн.
— Он ни в чем не нуждается, — колко парировала Алиса де Монфорт. — Во всяком случае, гости короля должны поесть. Норфолку дешевле будет добавить к празднеству немного деликатесов, чем платить за всю свадьбу, включая питание и проживание гостей за его счет.
У Барбары чуть не закружилась голова от бесконечных ловушек в замечаниях Алисы де Монфорт. Барбара ни на минуту не задумалась, вынесет ли казна стоимость ее свадьбы. Она была готова подняться и захлопать в ладоши, но затем сомнения прогнали удовлетворение, которое она испытала от того, что ее отец будет освобожден от расходов. Почему бы Питеру де Монфорту не воспользоваться случаем, чтобы ее отец оплатил стоимость содержания двора за один день? Польстить французским эмиссарам? Нет, это нелепо. Как Клермон и Питер Чемберлен узнали бы о том, кто платит за праздник? И почему это должно их беспокоить? Ее цель — предотвратить проведение свадебных торжеств на землях отца.
Барбара едва не начала протестовать против того, чтобы Питер де Монфорт занимался организацией ее свадьбы, но Маргарет протянула руку и больно ее ущипнула. Рука Маргарет невинно лежала у нее за спиной, когда Алиса де Монфорт встала и посмотрела вниз.
— Вы что-то хотели сказать? — спросила она Барбару.
— Только, пожалуйста, не назначайте свадебную мессу слишком рано, — улыбнулась Барбара. — Я все время носилась туда-сюда, так что мое свадебное платье еще не совсем готово.
— Ладно, только не мчитесь обратно к себе, пока я вас не отпустила, — властно сказала Алиса. — Возможно, вам нужно будет поддержать это решение или дать на него свое согласие.
— Если я попрошу разрешения уйти, то только у своего отца, Алиса, — парировала Барбара. — Здесь нет никого, кто имел бы право на меня, кроме моего жениха, а он уже позволил мне уходить и приходить, когда мне захочется, если он занят делом, не требующим моего присутствия.
— О, ради всех святых, Алиса, — поморщилась Маргарет, когда Алиса едва не задохнулась от негодования. — Ты еще не знаешь, как пагубно отдавать Барбаре распоряжения? Обещаю тебе, что она не уйдет, если ты придержишь свой язык, пока не обсудишь это со своим мужем и Норфолком.
— Ладно! — Элинор де Боуэн встала. — Я понятия не имею, почему поспешная и незначительная помолвка между двумя бастардами должна превратиться в торжественную свадьбу! По-моему, тебе следует передумать, Алиса. Я сомневаюсь, что мой муж одобрит это грандиозное празднование.
— Не будь так глупа, Элинор, — отрезала Алиса. — Хемфри будет восхищен. Почему бы тебе не пойти сейчас со мной и не спросить его об этом?
Когда две женщины ушли, тихий, почти дрожащий голос спросил:
— Как выглядит ваше платье?
Говорила светленькая из сестер Ферраре, отпрянувшая назад, когда Барбара довольно резко к ней повернулась. Барбара приветливо улыбнулась.
— Боюсь, недостаточно роскошно, но я никогда не думала, что моя свадьба превратится в государственное дело. Шелковая туника темно-кремового цвета, почти такого же оттенка, как некрашеная шерсть, только блестящая — подарок королевы Элинор. А платье голубое — широкое, с глубоким вырезом и очень глубокими проймами рукавов. Вышивка проймы еще не закончена.
— Мы очень хорошо вышиваем, — нетерпеливо вмешалась темненькая сестра. — Пошлите за работой. Мы с удовольствием поможем вам. Извините, мы не представились. Я — Агнесс, а моя сестра — Изабелл.
Барбара поблагодарила их. Послали служанку с указанием Клотильде принести платье; до ее прихода женщины были заняты ленивой болтовней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53