– Он показывает, содержится ли в исследуемом образце человеческая кровь. – Он смотрел прямо на Нору, и темные глаза профессора поблескивали в ночи. – То, что вы принесли, вовсе не краска. Это кровь. Человеческая. Много слоев высохшей, запекшейся человеческой крови.
– Боже мой, – прошептала она.
На память ей невольно пришли строчки из донесения Коронадо: Квивира на языке их означает «Дом кровавой скалы». Возможно, слово «кровавой» употреблялось ими отнюдь не в переносном смысле.
Арагон между тем бережно извлек из рюкзака маленький череп, послуживший предметом размолвки между Норой и Слоан.
– После того как я выяснил, что стены в этом скальном жилище были выкрашены кровью, я решил внимательно исследовать череп. Вот что мне удалось выяснить. Во-первых, он принадлежит девочке лет девяти-десяти. Несомненно, она из племени анасази – видите, макушка сплющена от лежания в люльке с жесткими бортами. – Антрополог осторожно повернул находку в профиль. – Сначала я думал, что девочка погибла в результате несчастного случая – возможно, на нее упал камень. Но как следует рассмотрев его, я увидел вот это. – Он указал на несколько крошечных желобков на затылочной кости. – Сделано кремневым ножом.
– Неужели… – Слоан осеклась, не договорив.
– Именно так, – повернулся к ней Арагон. – С девочки сняли скальп.
20
Потирая красные от недосыпа глаза, Скип Келли медленно брел по тенистой дорожке ухоженного институтского городка. Утро выдалось восхитительное – теплое, ясное, исполненное радужных обещаний. Солнечные лучи играли в окнах зданий и золотили траву на лужайке. В кустах сирени устроилась какая-то пичуга, изливавшая сердце в жизнерадостных трелях.
– Заткнись, тварь пернатая, – пробормотал Скип.
Пичуга повиновалась.
Он остановился перед длинным приземистым строением, выкрашенным в тот же глуховатый землистый цвет, что и прочие здания института. На деревянном щите, высившемся у входа, сияла бронзовой краской надпись «Хранилище». Скип толкнул дверь и вошел внутрь.
Тяжелая створка с пронзительным скрипом захлопнулась за его спиной. Он невольно поморщился. Боже милостивый, башка трещит – хоть на месте подыхай. Во рту стоял такой поганый привкус, словно ему несколько часов подряд пришлось жевать грязные носки. Ах да! Скип поспешно вытащил из кармана пачку жевательной резинки. Нет, надо непременно переходить на пиво, иначе склеишь ласты. Обещание перейти на пиво он давал себе каждое утро.
Скип огляделся по сторонам, радуясь тусклому освещению. Всю обстановку составляли жесткие деревянные скамьи и два дисплея. Выходившие в вестибюль многочисленные двери оказались плотно закрыты и в большинстве своем не имели табличек.
Вновь раздался противный металлический скрип, и одна из дверей отворилась. Скип без всякого интереса взглянул на вошедшую женщину. Лет тридцати пяти, высокая, сухопарая. Короткие темные волосы, огромные круглые очки и вельветовая юбка.
– Вы, как я догадываюсь, Скип Келли. – Женщина протянула руку. – Я – Соня Роулинг, старший лаборант.
– Классный у вас костюмчик, – заявил Скип, отвечая на рукопожатие.
В таком только на заседание общества трезвости, добавил он про себя. Ох, Нора, ну и удружила же ты маленькому братику.
Ученая дама и бровью не повела, словно не расслышав незамысловатого комплимента.
– Мы ждали вас час назад.
– Простите, – буркнул Скип. – Проспал. Больше этого не повторится.
– Идемте.
Женщина повернулась на каблуках и открыла одну из дверей. Вслед за ней Скип прошел по коридору, свернул за угол и оказался в просторном помещении. В отличие от пустынного вестибюля здесь повсюду виднелись длинные металлические столы, заставленные какими-то инструментами, пластиковыми подносами и коробками. На многочисленных стеллажах громоздились книги и прошитые стопки бумаг. Вдоль стен тянулись ряды запертых железных ящиков. Молодой человек в дальнем углу оживленно беседовал по телефону.
– Вот здесь вам и предстоит работать. – Соня указала на пустующий стол. – Садитесь. Сейчас я введу вас в курс дела.
Скип неловко опустился на стул рядом с наставницей.
– Господи, ну и влип же я, – буркнул он себе под нос.
– Что? – Роулинг устремила на него совиный взор.
– Я хотел сказать, мне немного не по себе, – пробормотал оробевший Скип. – Видите ли, никогда прежде я не работал в подобных местах и…
– Понятно, – перебила его Соня. – Возможно, именно поэтому сегодня вы позволили себе опоздать. Надеюсь, больше этого не повторится.
Скип невольно выпрямился, словно примерный ученик в присутствии строгой учительницы.
– По словам вашей сестры, у вас природная склонность к лабораторной работе, – продолжала женщина. – В ближайшие две недели выяснится, права она или нет. Чтобы понять, на что вы годитесь, начнем с самого легкого. Вы ведь бывали в экспедициях?
– Да, но я совершенно не знаком с различными формальностями и…
– Отлично, – вновь перебила Соня. – Значит, у вас нет скверных привычек, от которых придется отучаться. – Скип удивленно вскинул брови. – Люди думают, что археологи проводят все свое время в экспедициях, среди древних развалин, – пояснила наставница. – В действительности на каждый час полевой работы приходится примерно пять часов работы в лаборатории. И самые важные открытия совершаются именно здесь.
Соня водрузила на стол перед ним поднос с большим пластиковым контейнером. Подняв крышку, она осторожно извлекла четыре плотных запечатанных пакета. На каждом имелась пометка, выведенная черным маркером: «Пондероса-Дроу». Скип скосил глаза. Пакетов в контейнере оставалось еще будь здоров.
– Что это такое?
– Пондероса-Дроу была весьма интересным объектом в северо-восточной Аризоне, – пояснила женщина. – Заметьте, я сказала «была», потому что на данный момент все изменилось. На территории данного поселения обнаружено множество фрагментов глиняной посуды самых различных стилей. Причина, по которой они все там оказались, нами так и не установлена. Возможно, некогда там велась активная торговля. В любом случае, до нас объект принадлежал археологу-любителю, пылкому энтузиасту, не слишком обремененному научными знаниями. В начале двадцатых годов он проводил там раскопки три сезона подряд и вырыл все до последнего черепка. Поработал, можно сказать, на славу. Но возникла одна проблема. – Соня указала на вынутые пакеты. – Все свои находки он свалил в одну кучу, без обозначения точки обнаружения, пласта и всего прочего. В результате информация, полученная с объекта, оказалась нулевой. Все черепки в конце концов передали Музею индейской культуры, но никакого исследования с ними так и не проводили. Три года назад коллекцию музея приобрели мы, а вместе с ней нам достались находки из Пондероса-Дроу.
– А я думал, что буду работать с артефактами из Рио-Пуэрко, – нахмурившись, пробормотал Скип. – Которые Нора добыла.
– Объект Рио-Пуэрко – это образец соблюдения всех археологических правил, – поджав губы, изрекла Соня. – Материал собирался чрезвычайно бережно, и все необходимые данные тщательно зафиксированы. Уверена, находки с этого объекта подарят нам всем немало интересных открытий. В то время как черепки из Пондероса-Дроу… – В качестве пояснения она безнадежно развела руками.
– Я все понял, – угрюмо проронил Скип. – С ними вышла жуткая неразбериха. И даже я не смогу сделать эту неразбериху еще круче. Поэтому вы доверяете их мне. Чтобы я, так сказать, набил руку.
Тонкие губы Сони Роулинг изогнулись в подобии улыбки.
– Вы все схватываете на лету, мистер Келли.
– Как я догадываюсь, пакеты у меня на столе – всего лишь вершина айсберга. – Он кивнул на контейнер.
– Еще одно доказательство вашей сообразительности. В нашем распоряжении – двадцать пять точно таких же.
Скип мысленно выругался.
– И что же мне предстоит с ними делать?
– Ничего сложного. Так как мы не знаем, где они были обнаружены и как располагались по отношению друг к другу, нам остается лишь распределить их по стилям и типам. А потом произвести статистический анализ.
Скип облизал пересохшие губы. Отправляясь в чертов институт, он не ждал ничего хорошего, но увязнуть по самые уши в подобном дерьме все лее не чаял. Точнее, не в дерьме, а в долбаных черепках.
– Можно, я выпью чашку кофе, прежде чем приступить к работе? – спросил он, подавив тяжкий вздох.
– Ни в коем случае. В лабораторию категорически запрещено приносить еду и напитки. Завтра можете прийти пораньше и сделать себе кофе в комнате отдыха. Да, кстати… – Она указала на ближайшую мусорную корзину.
– Что?
– Выплюньте жвачку. Вот сюда, пожалуйста.
– А можно мне прилепить ее к столу? Когда буду уходить, снова суну в рот.
Соня, не оценившая шутки, молча покачала головой. Скипу оставалось лишь повиноваться.
– Наденьте это. – Женщина придвинула к нему коробку с одноразовыми хлопчатобумажными перчатками.
Сама она, также натянув перчатки, осторожно вскрыла один из пакетов. Скип, внезапно ощутивший приступ любопытства, заглянул внутрь. И не увидел ничего, кроме черепков всевозможных цветов, размеров и форм. Одни, казалось, готовы были рассыпаться, стоит взять их в руки, другие, напротив, поражали свежестью красок. Некоторые почернели от кухонного дыма. Попадались такие маленькие, что фрагменты рисунка, сохранившиеся на них, оставались практически неразличимыми, но имелись и крупные, позволявшие судить об основных мотивах росписи. Давным-давно, еще мальчишкой, Скип частенько помогал отцу возиться с подобной ерундой. Тогда ему это занятие нравилось. Но теперь вид всего этого древнего хлама вызывал у него тошноту.
Соня извлекла из пакета первый фрагмент.
– Типичная черно-белая роспись Кортес. – Она осторожно опустила его на поднос. Ловкие пальцы выудили новую добычу. – Это тоже черно-белая роспись, но уже Кайента. Будьте очень внимательны, не упускайте подобных различий.
Женщина достала новый черепок.
– Как по-вашему, что это?
– Похож на тот, первый, – с некоторой заминкой ответил Скип. – Кортес.
– Правильно, – похвалила Роулинг, опуская его на поднос рядом с первым. – А это?
– Этот такой же, как второй. Кайента.
– Отлично.
Соня Роулинг положила черепок на второй поднос и извлекла из мешка еще один экземпляр.
– Что скажете насчет этого?
По бесцветным ее губам скользнула вызывающая ухмылка. Она явно не сомневалась в том, что этот кусочек керамики окажется новичку не по зубам. Фрагмент очень походил на второй, но при более тщательном изучении становилась заметна разница. Скип даже открыл рот, собираясь произнести «Кайента», но вовремя передумал. Уставившись на черепок, он лихорадочно копался в довольно захламленных кладовых собственной памяти.
– Чуска, роспись с широкой каймой? – наконец выдал юноша полувопросительным тоном.
Последовала долгая пауза. Соня Роулинг переменилась в лице. Слегка насмешливое выражение уступило место крайнему удивлению.
– Как это вам удалось?
– Отец обожал всякие там древние осколки и обломки. – Произведенный эффект его несколько смутил.
– Это здорово облегчает дело. – Голос женщины заметно потеплел. – Возможно, сестра не так уж сильно заблуждалась относительно ваших талантов. Так или иначе, здесь вы найдете все стили керамики: Гибола, многоцветный Сент-Джон, коричневый Моголун, Макэльмо. Впрочем, глядите сами.
Она достала из ящика стола ламинированный лист, покрытый рисунками.
– Тут представлены образцы нескольких десятков стилей, которые вы, вероятно, обнаружите среди артефактов Пондероса-Дроу. Все фрагменты, вызывающие сомнения, откладывайте в сторону. Через час или около того я загляну и полюбуюсь вашими успехами.
Скип проводил ее взглядом, испустил тяжкий вздох и вытащил из пакета первый осколок. Поначалу работа нагоняла на него тоску, и куча черепков, вызывающих сомнения, росла куда быстрее, нежели все остальные. Однако постепенно, сам того не замечая, он заработал увереннее. Интуиция подсказывала ему, на какие подробности следует обратить внимание. Каждый черепок, казалось, говорил сам за себя. Воспоминания о долгих днях, проведенных с отцом посреди заброшенных руин, ожили в его душе с пронзительной отчетливостью. Вернувшись домой, они раскладывали находки по картонным коробкам, поминутно сверяясь с научными монографиями. Любопытно, какая судьба постигла коллекции, на которые отец и сын угрохали столько сил?
В лаборатории царила тишина, лишь молодой сотрудник в дальнем углу время от времени щелкал клавишами компьютера. Скип вздрогнул, ощутив на плече чью-то руку.
– Ну, как дела?
– Неужели прошел целый час? – Он удивленно взглянул на часы.
Действительно, время пролетело незаметно. И так же незаметно прошла головная боль.
– О, я вижу, вы взялись уже за третий пакет.
– Рад стараться, – отрапортовал Скип, массируя затекшую шею. – В школе я никогда не ходил в любимчиках у учителей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71