Кей иногда приходил к ней, сидевшей под деревом, и она молча смотрела на него. Он ничем не мог ей помочь. Когда она умерла, он не стал ее хоронить, а, задерживая дыхание перед невыносимой вонью, исходившей от сгнивших ног, вырезал на дереве католический крест. Такой же, что висел на ее червивой груди. Черви не стали дожидаться, пока она преставится.
…Этот мотоцикл не имел запаха. У золота запаха нет. Именно так. Все металлические детали, которые можно изваять из аурума, сотворены из него. Неизвестно, сколько десятков килограммов благородного металла ухлопал на чудовище его создатель. Самое кошмарное заключалось в том, что оно способно передвигаться, и притом неплохо.
Кей дотронулся до прозрачного колпака и получил удар по затылку…
ВОЗНЕСЕНИЕ
…и пришел в себя.
Кей сидел в кресле, крепко примотанный блестящей цепью к спинке. Бандана намокла от крови. Когда попробовал пошевелить ногами, кресло откатилось в сторону, колесики слабо скрипнули.
В зале горел яркий свет, освещая огромное пространство «Смотровой», золотой байк под куполом и – высокого типа в черном костюме, с длинной косой, перехваченной золотой пряжкой. Высокий криво улыбался, беспрестанно поправлял манжеты белоснежной сорочки и подергивал плечами. Словно ему жал костюм или это он был связан, а не Кей.
В отдалении неподвижно стояла группа парней. Кей поначалу принял их за Бешеных. Во всем мире байкеры одеваются одинаково.
– Привет, Форастеро, – Кей не узнал собственный голос.
– Признал, он меня признал! – восторженно воскликнул высокий тип, оглядываясь на парней. Те не сдвинулись с места. – Значит, с памятью у тебя лады.
– Нет, это ты не изменился.
– Неужели? – Форастеро с деланным изумлением оглядел себя. – А мне показалось, что я стал лучше одеваться…
Кей попытался пошевелиться. Цепь мелодично звякнула.
– Не жмет? – послышался участливый голос Форастеро. – Прости меня, мой боевой товарищ, что пришлось вот так с тобой обойтись… Но если тебя не посадить на цепь, ты мне здесь все переколотишь.
– Начну с тебя.
– Ты скучал по мне, окопный друг! – ерничал Форастеро, беспрерывно поправляя манжеты. – Как меня увидел, так сразу решил задушить в объятиях!
– Не успел…
– Да, мы с тобой всегда соревновались: «то из нас альтиус, кто, значит, цитиус или фортиус. Когда мы с тобой виделись в последний раз?
– Когда ты ходил в зарослях травы мариньяс и хотел меня найти, мой боевой друг.
Форастеро прекратил терзать манжеты и насторожился:
– Так, значит, ты был там! То-то меня терзало странное чувство, что ты рядом… Почему же ты не вышел из своего укрытия, чтобы поздороваться со старым товарищем?
– Меня сжимали в объятиях и не пускали.
– Так бывает, – легко согласился Форастеро. – Кстати, я ведь остался в Никарагуа еще на год. Потом много колесил по свету. На людей нашей профессии большой спрос. Вдвоем мы отправили на тот свет столько человек…
– Но я не всегда резал их на кусочки.
– И зря. Представляешь, с каким удовольствием половинки людей бродят на том свете по небесному складу и разыскивают свои части. Я многим гарантировал это увлекательное занятие.
– Зачем ты вернулся? Вышел на пенсию?
– Ты и я никогда не выйдем на пенсию. Грехи не отпустят. А здесь я по делам.
– Вернулся на родину по делам… Звучит сильно.
– Я узнал, что ты здесь, и решил задержаться. Не люблю незавершенку. Да и вообще, с тобой пора кончать. Что-то задержался ты на этом свете.
– Столько лет прошло…
– Ты сам меня учил: «Времени нет. Есть движете». Поэтому я сел на байк и поехал.
– А зачем на золотой? – прохрипел. Кей. Цепь больно сдавила горло.
– Для авторитета.
– У кого?!
– У тех, кто в золоте разбирается, – протянул Фо-эастеро, со значением глядя на Кея. – А ты что думал? Вообразил, что если мне захотелось пива, так я подъезжаю к ларьку и с крыла соскабливаю напильником золо-га на пару бутылок? Для этого такие мотоциклы не делают. Это – даже не вещь. Это – идол! Бог! Высшее Существо из всех мотоциклов! Верховный Мотоцикл!
Форастеро нервно прошелся пару раз мимо скрючившегося в кресле Кея. От его резких выкриков у Кея в голове заиграла музыка, невидимый голос завел арию без слов.
– Он золотой, потому что ни у кого такого нет. Идеальный байк. Мечта любого байкера – иметь такой мотоцикл, которого ни у кого нет. Вот я такой и сотвоил. Всем нужен идол, – успокоившись, Форастеро остановился напротив Кея. – Кто не хочет думать сам – пусть молится на идола. Чего тут сложного? Это как всю исизнь читать одну книгу, ошибочно считая ее главной, с мотоциклистами так еще проще. Подкинул Свистунам на серебро для новых свистков, они и рады вам глотки порвать. Все вы – как собаки с Лысой горы, байкеры. Бог вас недоделал.
При этих словах в группе парней произошло движение. Легкое, почти невидимое. Но Кей это заметил. Его чувства обострились до предела.
– А ребят моих за что…
«Боевой товарищ» раздраженно махнул рукой, словно ему мешала муха.
– Подумаешь! Сбил одного-другого и отрезал кусочек на память. Я бы показал коллекцию, да тебе скоро уходить. Презабавное собрание! Некоторые байкерские татуировки очень остроумны. Смотрятся ничего, если красиво расположить в альбоме.
Форастеро снова взялся мучить манжеты. Вздохнул и признался:
– Это все из-за дочери. Вот дуреха, моя Женька! Из всего обилия мужчин в Городе и мире она выбрала какого-то грязного, малообразованного мотоциклиста.
Кей отчаянно напрягся. Цепь больно врезалась в тело. Кровь проступила сквозь бандану и капала на колени.
– Втюрилась в какого-то перестарка. Вбила себе в башку, что хочет от него детей. – Форастеро угрожающе поднял кулаки. – Уж лучше от меня пусть будут. Так и сделаю, когда ее найду.
Он успокоился и принялся кружить вокруг Кея.
– Тебя пытались убрать еще в апреле. Эти придурки, – Форастеро кивнул в сторону окаменевшей группы парней, – увлеклись, затеяли гонки. Затем пытались прикончить, когда ты гонялся за тем, кто угнал мотоцикл от Смотровой. М-да-а… Лучше бы ты того несчастного, у гаражей, насмерть прибил… Так отделал беднягу, что пришлось потратиться на лечение.
Кей беззвучно шевелил губами. Форастеро присмотрелся, удовлетворенно кивнул и продолжил:
– Свистуны моих надежд не оправдали. Но было интересно послушать предсмертный отчет Шторма о том, как ты заживо сжег двоих его ребят.
– Так это ты Шторма в моем гараже…
– Нет, не я! – весело воскликнул Форастеро. – Вот еще! Буду я возиться с железными тросами да дверьми… К тому же Шторм оказался очень тяжел, как мне рассказывали. Зато, по закону моря, главный Свистун, как положено, вздернут на рее… За что? Во-первых, не справился с заданием. Во-вторых… Шторм вообще какой-то неприятный тип. Но когда ты скормил его свиньям, я сообразил, что управиться с тобой непросто…
– …и прислал за мной машину в гараж? Форастеро насупился.
– Это была дурацкая затея, – сухо произнес он, глядя в сторону. – Один из наших решил отличиться. Взял инициативу на себя. Я даже не успел его наказать, потому что он сдох в дыму.
Хозяин оглянулся на парней в черной коже и скривился:
– Дураков среди байкеров – каждый второй. И в моем маленьком персональном мотоклубе – то же самое. Когда я смотрю отсюда на Город, то вспоминаю ту, настоящую Смотровую. Вижу, как байкеры приезжают, подходят к парапету, выстраиваются вдоль гранитной ограды и смотрят на Город. Они похожи на громадных истуканов с острова Пасхи, тысячу лет смотрящих в океан. Такие же черные, неподвижные, мощные и… бессмысленные.
И снова по группе парней прошла еле заметная волна.
– Как ты назвал свою контору?
Форастеро улыбнулся. Чувствовалось, что он ждал этот вопрос:
– «Богобайкеры».
– Божественные, что ли? Байкеры бога?
– Почти угадал. «Богатые городские байкеры». Это – то же самое.
– А что дальше? Платиновый байк?
– Придумаю что-нибудь.
Ресницы склеились от крови, текущей со лба. Кей прищурился.
– Вторника я внедрил к вам давно. Ваш вожак оказался излишне сентиментален, когда решился вмешаться в хорошо подстроенную драку. Не знаю, чем ему приглянулся Вторник. Предположу, что дали себя знать нереализованные отцовские чувства… Мальчишка-то был просто глуп и жаден. Украл фотографию из альбома твоего, э-э-э, «тестя» по имени Покер. Но поторопился и свалял дурака, подсунув ножик. Надеялся, что из квартиры Покера тебя выведут в наручниках. Плохо он тебя знал! Впрочем, теперь, как я понимаю, ему все равно…
Кей дернул головой, пытаясь смахнуть кровь с лица. Один из парней подошел и протер ему лицо бумажной салфеткой. Форастеро недовольно поморщился.
– Зачем ты убил ее?
– Я не мщу женщинам. Это неинтересно. В ее смерти виноват Вторник, и только он. Разве девочка тебе не рассказывала, как он пытался залезть к ней под блузку и получил затрещину? Он попросил прощение, твоя девочка поверила. Дети, дети… Зря. Жадной скотине, вроде Вторника, веры нет.
Слово «скотина» кое-что напомнило Кею.
– Значит, это ты подкинул голову свиньи мне под дверь?
Форастеро снова хохотнул и передернул плечами.
– Не стану отказываться. Я. Лично. Не мог удержаться, чтобы не доставить тебе мелкую неприятность. А что, здорово получилось? Особенно боцманская дудка в зубах!
Форастеро улыбался, глядя на панораму города.
– Тебе много за меня заплатили тогда, в Никарагуа?
– Мелочь, – отмахнулся Форастеро, – да и не в деньгах дело. Надо решить, кто из нас лучше. Стрелял ты лучше, бегал лучше, дрался лучше. А сейчас ты лучше всех в мире сидишь в кресле, зацепленный и прицепленный, не можешь пошевелиться. Только мозги у тебя шевелятся. Но это не опасно. Мозги – не руки и не ноги. Помнишь наш разговор на палубе, когда мы шли на корабле в Центральную Америку? Ты еще утверждал, что люди умеют летать.
– Не помню. Мы же тогда пили всю дорогу…
– А я помню. Сегодня у тебя счастливый день – ты отправляешься в полет. Мечты сбываются…
Форастеро загнусавил тошнотворный мотивчик и взял в руки пульт, вроде телевизионного. Нажал кнопку, и Кей услышал громкое шуршание. Внезапный порыв ветра взлохматил волосы. Форастеро наклонился и резким движением развернул кресло. Стекло панорамы было открыто. Кея и весь мир разделяли два десятка метров. Два десятка метров и – пропасть в сорок этажей.
Надо бы настроиться на торжественный лад. Кей попробовал думать о хорошем. О хорошем думать не получилось, потому что ничего хорошего в голову не приходило. Он закрыл глаза и увидел всех сразу. Бешеные Дженни Фанта Дженни ХаДэ Дженни отец и мать и сын и дочь и Дженни кого-то забыл надо вспомнить не успею к черту.
Форастеро стоял позади Кея, как сиделка при парализованном.
– Ну, поехали!
Мощным ударом ноги он отправил кресло по направлению к пропасти. Колесики взвизгнули, и Кей стремительно покатился по блестящему полу навстречу звездному небу. По дороге вспомнил Кока-Лолу. И Дженни. И еще лица тысяч людей, с которыми встретится через мгновение. Он уже видел их, столпившихся по ту сторону пропасти. Они молча ждали. Они хотят многое сказать ему. Даже те, с разрезанными вдоль языками.
Кресло остановилось так внезапно, что Кей упал на скользкий пол. Он разбил себе нос и бровь. Кровь заливала лицо, пока двое парней снимали с него цепь и ставили на ноги.
– Отвезем тебя на Лысую гору, – мрачно сообщил один, бородатый и бритый наголо. – Выживешь – значит повезло. А у нас перевыборы президента клуба.
Кей с трудом разлепил веки. Группа парней подняла на руки барахтающегося и злобно ругающегося Форастеро. Его тащили к многоэтажной пропасти, не обращая внимания на страшные ругательства.
– Срываемся, – Бородатый взял Кея за плечо. –
Товарищ по оружию погиб. Кстати, что значит «Форастеро»?
* * *
Он лежал в сырой траве. Из темноты выплыла Дженни, за ней – Стая. Они плыли один за другим, слепленные из предутренней дымки, неосязаемые, не касаясь земли. «Медленно, – лихорадочно думал Кей, – очень медленно!» От напряжения кровь из раны на голове потекла ручьями.
Бешеные окружили Кея.
Дженни присела и положила его голову к себе на колени. Она развязала свою черную бандану, приложила к ране и пыталась остановить кровь. Суетившийся рядом Фанта схватил с земли пустую пластиковую бутылку и убежал в темноту.
Всеобщее молчание.
– Здорово, Кей, – это Трибунал. – Мы вовремя. С возвращением.
Дженни сидела на траве, поглаживала жесткие волосы Кея, целовала окровавленный лоб. Фанта вернулся, смочил платок и пытался смыть кровь. Увидев, что Кей шевельнулся, парнишка вскочил и пустился в пляс, без музыки, просто так.
Кей молчал. Он не верил. Что правда?
– Нам сказали, что тебя сюда привезли и бросили…
Трибунал протянул руку, но Дженни бросила на него такой взгляд, что вожак невольно отдернул руку и пробормотал:
– Ладно, ладно… Ты скажи нам что-нибудь, Кей. Кей молчал.
Дженни подняла голову, и тишину окрестностей прорезал долгий звериный вой. Исчезающая луна услышала ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
…Этот мотоцикл не имел запаха. У золота запаха нет. Именно так. Все металлические детали, которые можно изваять из аурума, сотворены из него. Неизвестно, сколько десятков килограммов благородного металла ухлопал на чудовище его создатель. Самое кошмарное заключалось в том, что оно способно передвигаться, и притом неплохо.
Кей дотронулся до прозрачного колпака и получил удар по затылку…
ВОЗНЕСЕНИЕ
…и пришел в себя.
Кей сидел в кресле, крепко примотанный блестящей цепью к спинке. Бандана намокла от крови. Когда попробовал пошевелить ногами, кресло откатилось в сторону, колесики слабо скрипнули.
В зале горел яркий свет, освещая огромное пространство «Смотровой», золотой байк под куполом и – высокого типа в черном костюме, с длинной косой, перехваченной золотой пряжкой. Высокий криво улыбался, беспрестанно поправлял манжеты белоснежной сорочки и подергивал плечами. Словно ему жал костюм или это он был связан, а не Кей.
В отдалении неподвижно стояла группа парней. Кей поначалу принял их за Бешеных. Во всем мире байкеры одеваются одинаково.
– Привет, Форастеро, – Кей не узнал собственный голос.
– Признал, он меня признал! – восторженно воскликнул высокий тип, оглядываясь на парней. Те не сдвинулись с места. – Значит, с памятью у тебя лады.
– Нет, это ты не изменился.
– Неужели? – Форастеро с деланным изумлением оглядел себя. – А мне показалось, что я стал лучше одеваться…
Кей попытался пошевелиться. Цепь мелодично звякнула.
– Не жмет? – послышался участливый голос Форастеро. – Прости меня, мой боевой товарищ, что пришлось вот так с тобой обойтись… Но если тебя не посадить на цепь, ты мне здесь все переколотишь.
– Начну с тебя.
– Ты скучал по мне, окопный друг! – ерничал Форастеро, беспрерывно поправляя манжеты. – Как меня увидел, так сразу решил задушить в объятиях!
– Не успел…
– Да, мы с тобой всегда соревновались: «то из нас альтиус, кто, значит, цитиус или фортиус. Когда мы с тобой виделись в последний раз?
– Когда ты ходил в зарослях травы мариньяс и хотел меня найти, мой боевой друг.
Форастеро прекратил терзать манжеты и насторожился:
– Так, значит, ты был там! То-то меня терзало странное чувство, что ты рядом… Почему же ты не вышел из своего укрытия, чтобы поздороваться со старым товарищем?
– Меня сжимали в объятиях и не пускали.
– Так бывает, – легко согласился Форастеро. – Кстати, я ведь остался в Никарагуа еще на год. Потом много колесил по свету. На людей нашей профессии большой спрос. Вдвоем мы отправили на тот свет столько человек…
– Но я не всегда резал их на кусочки.
– И зря. Представляешь, с каким удовольствием половинки людей бродят на том свете по небесному складу и разыскивают свои части. Я многим гарантировал это увлекательное занятие.
– Зачем ты вернулся? Вышел на пенсию?
– Ты и я никогда не выйдем на пенсию. Грехи не отпустят. А здесь я по делам.
– Вернулся на родину по делам… Звучит сильно.
– Я узнал, что ты здесь, и решил задержаться. Не люблю незавершенку. Да и вообще, с тобой пора кончать. Что-то задержался ты на этом свете.
– Столько лет прошло…
– Ты сам меня учил: «Времени нет. Есть движете». Поэтому я сел на байк и поехал.
– А зачем на золотой? – прохрипел. Кей. Цепь больно сдавила горло.
– Для авторитета.
– У кого?!
– У тех, кто в золоте разбирается, – протянул Фо-эастеро, со значением глядя на Кея. – А ты что думал? Вообразил, что если мне захотелось пива, так я подъезжаю к ларьку и с крыла соскабливаю напильником золо-га на пару бутылок? Для этого такие мотоциклы не делают. Это – даже не вещь. Это – идол! Бог! Высшее Существо из всех мотоциклов! Верховный Мотоцикл!
Форастеро нервно прошелся пару раз мимо скрючившегося в кресле Кея. От его резких выкриков у Кея в голове заиграла музыка, невидимый голос завел арию без слов.
– Он золотой, потому что ни у кого такого нет. Идеальный байк. Мечта любого байкера – иметь такой мотоцикл, которого ни у кого нет. Вот я такой и сотвоил. Всем нужен идол, – успокоившись, Форастеро остановился напротив Кея. – Кто не хочет думать сам – пусть молится на идола. Чего тут сложного? Это как всю исизнь читать одну книгу, ошибочно считая ее главной, с мотоциклистами так еще проще. Подкинул Свистунам на серебро для новых свистков, они и рады вам глотки порвать. Все вы – как собаки с Лысой горы, байкеры. Бог вас недоделал.
При этих словах в группе парней произошло движение. Легкое, почти невидимое. Но Кей это заметил. Его чувства обострились до предела.
– А ребят моих за что…
«Боевой товарищ» раздраженно махнул рукой, словно ему мешала муха.
– Подумаешь! Сбил одного-другого и отрезал кусочек на память. Я бы показал коллекцию, да тебе скоро уходить. Презабавное собрание! Некоторые байкерские татуировки очень остроумны. Смотрятся ничего, если красиво расположить в альбоме.
Форастеро снова взялся мучить манжеты. Вздохнул и признался:
– Это все из-за дочери. Вот дуреха, моя Женька! Из всего обилия мужчин в Городе и мире она выбрала какого-то грязного, малообразованного мотоциклиста.
Кей отчаянно напрягся. Цепь больно врезалась в тело. Кровь проступила сквозь бандану и капала на колени.
– Втюрилась в какого-то перестарка. Вбила себе в башку, что хочет от него детей. – Форастеро угрожающе поднял кулаки. – Уж лучше от меня пусть будут. Так и сделаю, когда ее найду.
Он успокоился и принялся кружить вокруг Кея.
– Тебя пытались убрать еще в апреле. Эти придурки, – Форастеро кивнул в сторону окаменевшей группы парней, – увлеклись, затеяли гонки. Затем пытались прикончить, когда ты гонялся за тем, кто угнал мотоцикл от Смотровой. М-да-а… Лучше бы ты того несчастного, у гаражей, насмерть прибил… Так отделал беднягу, что пришлось потратиться на лечение.
Кей беззвучно шевелил губами. Форастеро присмотрелся, удовлетворенно кивнул и продолжил:
– Свистуны моих надежд не оправдали. Но было интересно послушать предсмертный отчет Шторма о том, как ты заживо сжег двоих его ребят.
– Так это ты Шторма в моем гараже…
– Нет, не я! – весело воскликнул Форастеро. – Вот еще! Буду я возиться с железными тросами да дверьми… К тому же Шторм оказался очень тяжел, как мне рассказывали. Зато, по закону моря, главный Свистун, как положено, вздернут на рее… За что? Во-первых, не справился с заданием. Во-вторых… Шторм вообще какой-то неприятный тип. Но когда ты скормил его свиньям, я сообразил, что управиться с тобой непросто…
– …и прислал за мной машину в гараж? Форастеро насупился.
– Это была дурацкая затея, – сухо произнес он, глядя в сторону. – Один из наших решил отличиться. Взял инициативу на себя. Я даже не успел его наказать, потому что он сдох в дыму.
Хозяин оглянулся на парней в черной коже и скривился:
– Дураков среди байкеров – каждый второй. И в моем маленьком персональном мотоклубе – то же самое. Когда я смотрю отсюда на Город, то вспоминаю ту, настоящую Смотровую. Вижу, как байкеры приезжают, подходят к парапету, выстраиваются вдоль гранитной ограды и смотрят на Город. Они похожи на громадных истуканов с острова Пасхи, тысячу лет смотрящих в океан. Такие же черные, неподвижные, мощные и… бессмысленные.
И снова по группе парней прошла еле заметная волна.
– Как ты назвал свою контору?
Форастеро улыбнулся. Чувствовалось, что он ждал этот вопрос:
– «Богобайкеры».
– Божественные, что ли? Байкеры бога?
– Почти угадал. «Богатые городские байкеры». Это – то же самое.
– А что дальше? Платиновый байк?
– Придумаю что-нибудь.
Ресницы склеились от крови, текущей со лба. Кей прищурился.
– Вторника я внедрил к вам давно. Ваш вожак оказался излишне сентиментален, когда решился вмешаться в хорошо подстроенную драку. Не знаю, чем ему приглянулся Вторник. Предположу, что дали себя знать нереализованные отцовские чувства… Мальчишка-то был просто глуп и жаден. Украл фотографию из альбома твоего, э-э-э, «тестя» по имени Покер. Но поторопился и свалял дурака, подсунув ножик. Надеялся, что из квартиры Покера тебя выведут в наручниках. Плохо он тебя знал! Впрочем, теперь, как я понимаю, ему все равно…
Кей дернул головой, пытаясь смахнуть кровь с лица. Один из парней подошел и протер ему лицо бумажной салфеткой. Форастеро недовольно поморщился.
– Зачем ты убил ее?
– Я не мщу женщинам. Это неинтересно. В ее смерти виноват Вторник, и только он. Разве девочка тебе не рассказывала, как он пытался залезть к ней под блузку и получил затрещину? Он попросил прощение, твоя девочка поверила. Дети, дети… Зря. Жадной скотине, вроде Вторника, веры нет.
Слово «скотина» кое-что напомнило Кею.
– Значит, это ты подкинул голову свиньи мне под дверь?
Форастеро снова хохотнул и передернул плечами.
– Не стану отказываться. Я. Лично. Не мог удержаться, чтобы не доставить тебе мелкую неприятность. А что, здорово получилось? Особенно боцманская дудка в зубах!
Форастеро улыбался, глядя на панораму города.
– Тебе много за меня заплатили тогда, в Никарагуа?
– Мелочь, – отмахнулся Форастеро, – да и не в деньгах дело. Надо решить, кто из нас лучше. Стрелял ты лучше, бегал лучше, дрался лучше. А сейчас ты лучше всех в мире сидишь в кресле, зацепленный и прицепленный, не можешь пошевелиться. Только мозги у тебя шевелятся. Но это не опасно. Мозги – не руки и не ноги. Помнишь наш разговор на палубе, когда мы шли на корабле в Центральную Америку? Ты еще утверждал, что люди умеют летать.
– Не помню. Мы же тогда пили всю дорогу…
– А я помню. Сегодня у тебя счастливый день – ты отправляешься в полет. Мечты сбываются…
Форастеро загнусавил тошнотворный мотивчик и взял в руки пульт, вроде телевизионного. Нажал кнопку, и Кей услышал громкое шуршание. Внезапный порыв ветра взлохматил волосы. Форастеро наклонился и резким движением развернул кресло. Стекло панорамы было открыто. Кея и весь мир разделяли два десятка метров. Два десятка метров и – пропасть в сорок этажей.
Надо бы настроиться на торжественный лад. Кей попробовал думать о хорошем. О хорошем думать не получилось, потому что ничего хорошего в голову не приходило. Он закрыл глаза и увидел всех сразу. Бешеные Дженни Фанта Дженни ХаДэ Дженни отец и мать и сын и дочь и Дженни кого-то забыл надо вспомнить не успею к черту.
Форастеро стоял позади Кея, как сиделка при парализованном.
– Ну, поехали!
Мощным ударом ноги он отправил кресло по направлению к пропасти. Колесики взвизгнули, и Кей стремительно покатился по блестящему полу навстречу звездному небу. По дороге вспомнил Кока-Лолу. И Дженни. И еще лица тысяч людей, с которыми встретится через мгновение. Он уже видел их, столпившихся по ту сторону пропасти. Они молча ждали. Они хотят многое сказать ему. Даже те, с разрезанными вдоль языками.
Кресло остановилось так внезапно, что Кей упал на скользкий пол. Он разбил себе нос и бровь. Кровь заливала лицо, пока двое парней снимали с него цепь и ставили на ноги.
– Отвезем тебя на Лысую гору, – мрачно сообщил один, бородатый и бритый наголо. – Выживешь – значит повезло. А у нас перевыборы президента клуба.
Кей с трудом разлепил веки. Группа парней подняла на руки барахтающегося и злобно ругающегося Форастеро. Его тащили к многоэтажной пропасти, не обращая внимания на страшные ругательства.
– Срываемся, – Бородатый взял Кея за плечо. –
Товарищ по оружию погиб. Кстати, что значит «Форастеро»?
* * *
Он лежал в сырой траве. Из темноты выплыла Дженни, за ней – Стая. Они плыли один за другим, слепленные из предутренней дымки, неосязаемые, не касаясь земли. «Медленно, – лихорадочно думал Кей, – очень медленно!» От напряжения кровь из раны на голове потекла ручьями.
Бешеные окружили Кея.
Дженни присела и положила его голову к себе на колени. Она развязала свою черную бандану, приложила к ране и пыталась остановить кровь. Суетившийся рядом Фанта схватил с земли пустую пластиковую бутылку и убежал в темноту.
Всеобщее молчание.
– Здорово, Кей, – это Трибунал. – Мы вовремя. С возвращением.
Дженни сидела на траве, поглаживала жесткие волосы Кея, целовала окровавленный лоб. Фанта вернулся, смочил платок и пытался смыть кровь. Увидев, что Кей шевельнулся, парнишка вскочил и пустился в пляс, без музыки, просто так.
Кей молчал. Он не верил. Что правда?
– Нам сказали, что тебя сюда привезли и бросили…
Трибунал протянул руку, но Дженни бросила на него такой взгляд, что вожак невольно отдернул руку и пробормотал:
– Ладно, ладно… Ты скажи нам что-нибудь, Кей. Кей молчал.
Дженни подняла голову, и тишину окрестностей прорезал долгий звериный вой. Исчезающая луна услышала ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51