Святозёр спрыгнул на дебаркадер и крепко обнял Кея. Они похлопали друг друга по плечам, затем разошлись и еще разок оценивающе рассмотрели друг друга.
– Плохо выглядишь, Кей, – сообщил Святозёр, поднимаясь с ним на набережную. – У тебя проблемы. Ты похож на типа, которого мы нашли сегодня утром на дне, в полукилометре выше. У него тоже проблемы, я думаю.
Кей слабо улыбнулся. К шуткам Святозёра он привык. Тот ежедневно извлекал со дна реки всякую дрянь, и ему следовало прощать грубость. Кто еще согласится лезть в плохом снаряжении за небольшие деньги туда, куда Город сливает все, что переварил? В том числе и людей. Если волк – санитар леса, то водолаз – санитар Города.
Втроем, при символическом участии Фанты, ХаДэ спустили по гранитным ступеням на дебаркадер. Байк сообразил, какая участь ему уготована, и слегка потускнел. Оставалось следовать воле хозяина и надеяться, что события последнего времени не оказали на его разум разрушающего воздействия.
ХаДэ аккуратно зацепили такелажными концами, и кран перенес его на катер. На палубе байк пристроили рядом с рубкой, прикрыв самым грязным куском брезента. Фанта остался сидеть на палубе, выбрав в качестве стула лебедку. Кей и Святозёр удалились в рубку для непродолжительной беседы. Вышли они оттуда довольные. Святозёр успел переодеться в одежду городского жителя.
– Я еду домой, – басил Святозёр, – оставляю на борту вон его.
И кивнул на мужичка в кепке, возившегося с управлением крана. Один рычаг болтался, и мужичок пытался вернуть его на место.
– Он свой.
– На борт никто не сунется? – в голосе Кея сквозило беспокойство.
Святозёр рассмеялся:
– Кинь печаль! Здесь мой участок реки. Я же тебе рассказывал, что ее давно поделили. Что найду на дне – мое. С речниками у меня договор, а чужие по фарватеру не ходят.
Привычно, по-морскому, подняв воротник куртки, Святозёр протянул руку:
– Как разберешься с делами – звони.
Стоя на дебаркадере, Святозёр помахал рукой.
– В следующий раз приезжай на метро! – крикнул он вслед удаляющемуся от берега катеру. – Водки выпьем!
Катер уходил, основательно покачиваясь. Кей держался за высоко выступающий над бортом водолазный трап и смотрел в широкую спину Святозёра. Скоро она пропала из виду. Святозёр сошел на берег и стал таким, как все.
– Что будем делать? – раздался голос Фанты за спиной.
– Ждать.
– Чего ждать? Вот любопытный!
– Пока эта штука, – Кей мотнул головой в сторону солнца, – не опустится пониже. – Тогда проще уйти к своим.
Кей не хотел зря пугать парня. К своим он и не собирался. У него созрел другой план, который требовал одного – времени. С берега их не видно. Пусть весь Город выйдет на улицы с вопросом: «Где Кей? Не видели Кея?» – никто их сейчас не найдет. А вечером… Вечером решится все.
День провели в трудах и разговорах. У Кея закончились сигареты, помощник Святозёра оказался некурящим, а предложение Фанты «сплавать к берегу» осталось без ответа. Поэтому разговоры отвлекали от мыслей о куреве.
Неуемный Фанта хотел знать все:
– А почему ты не вызовешь своих, Бешеных?
– Этому человеку нужен я.
– А кто он, этот человек?
– Не знаю. Пока не знаю.
– Но если он хочет тебя убить, тогда он навредит Стае. Следовательно, тебя должны защитить.
Еще один любитель логики! Кей ответил:
– Я сам решу.
Фанта замолчал. Откуда ему знать, что за ураганы бушуют в голове Кея? Сколько миллионов мыслей одновременно атакуют мозг? Может, он сам ищет смерти, как Дженни со своими трюкачами? Вспомнив Дженни, Кей нахмурился. Уже не первый раз он о ней думает. Выкинь из головы эту ненормальную!
Фанта вообразил, что вызвал недовольство Кея, и отодвинулся. Кей не заметил. Он думал о том, что сегодня, возможно, с радостью принял бы смерть от рук изобретательного маньяка со связями в милицейских кругах. Лишь присутствие Фанты удерживало. А если бы на месте Фанты был его сын? Что он делает сейчас? Смотрит телек и в деталях обсуждает с приятелями, как на перемене лишил девственности соседку по парте? Как они не похожи, эти двое!
Катайся с миром, Фанта. Рассекай в свое удовольствие.
– Я хочу тебе помочь.
– Тогда тебя надо вооружить.
Фанта задумался и обежал взглядом палубу, на которой громоздились водолазные костюмы, круглые блестящие шлемы с уютными маленькими иллюминаторами, длинные шланги, водолазные помпы, компрессоры и ящики с инструментами – пневмомолотками, резаками и прочим, названий чего ни Кей, ни Фанта не знали.
Кей заметил несколько старых автомобильных аккумуляторов, выстроившихся вдоль фальшборта. Очевидно, их выудили со дна реки. Тут же валялась куча металлолома, среди которого острый глаз Кея приметил велосипедную цепь. Обменявшись парой слов с мужичком в кепке, Кей вернулся к Фанте. Покопавшись в ящиках, нашел молотки, лом. В двух словах объяснил, что делать.
На пару они быстро вытащили свинцовые пластины из аккумуляторов. Кей включил стоявший на палубе нагреватель и положил на него лист железа. На железо пристроил консервную банку. В банку засунул хвост цепи, на который предварительно нацепил несколько гвоздей. Затем они принялись ломать свинцовые пластины и подбрасывать их в раскалившуюся на тэне банку. Когда бурлящий свинец заполнил ее наполовину, Кей выключил нагреватель и предложил подождать.
– Все так здорово! – не выдержал Фанта. – Река, гонки, байк… Я хочу так жить. Мне нравится быть таким, как ты.
Ему все-таки удалось достать Кея:
– Прежде подумай. Главная проблема – быть или казаться. Быть – отказ от многого в пользу одного. Оцени, насколько это одно важно для тебя. Кстати, Харлей построили специально для тех, кто предпочитает казаться.
Фанта внимательно посмотрел на Кея, но ничего не сказал. Возможно, задумался над смыслом слов. Кей никогда не позволит себе обидеть ХаДэ. Тогда что он имеет в виду?
– Неприятная штука – быть. Сразу становишься зависим от себя одного. Казаться – проще. Тогда зависишь от окружающих: от моды, чужой идеи, газетных новостей… Короче – от всякой байды. Казаться – производить пустоту. Кажущаяся работа, кажущееся дело, таинственность, прикрывающая ту же пустоту и зависимость от всех. Проклятая зависимость.
– Да я и так вроде ни от кого не завишу… – Фанта осторожно потрогал банку, но та еще не остыла.
Никто не догадался просто зачерпнуть ведро воды и вылить на свинец. Ни Фанта, ни Кей.
– …Пока тебя кормят. Потом придется делать это самому. А за едой придется прыгать, бегать и ползать.
Один рожден, чтоб даром получить, Что хочет.
Другому суждено плестись на ощупь Вечной ночью.
– Но вы, Стая, вы ведь не ползаете! У вас все есть.
– Что значит «все»?
– Ну, деньги.
– Ответ неверный. Стая – и есть все. А деньги… У каждого они свои.
– А откуда они у тебя?
Задай этот вопрос кто-то другой, пришлось бы ему ночевать на дне реки, дожидаясь возвращения Святозёра, который поднимет любопытного и вернет Городу. К Фанте Кей испытывал чувства, близкие к отцовским. А отцы обязаны рассказывать своим детям сказки, похожие на быль. Или наоборот?
– На трех континентах я вырыл небольшие ямки и зарыл туда военные трофеи. Когда мне нужны деньги, я покупаю турпоездку и отправляюсь в ту страну, что ближе к ямке. Ночью переплываю реку, беру сколько нужно и возвращаюсь. Тем и живу. Доволен?
– А сколько это – «сколько нужно»?
– Чтобы хватило на хорошее здоровье.
Фанта понял, что большего не добьется, и отчаянно закивал.
– Быть – это еще и уметь сохранить свое. Кажущиеся вымрут. Перед этим им прикажут сдать вещи, построиться в колонны и маршировать в заданном направлении. Назад не вернется никто. Кто смеет быть – выживет. Быть – кем угодно. Главное – чтобы нравилось тебе самому. Как пели когда-то:
И надо просто самовыражаться, Не ожидая перемен.
Кей взялся за цепь, поднял банку с застывшим свинцом и несколькими ударами молотку сбив ее на палубу. У него в руках осталась цепь с тяжелым куском свинца на конце. Серьезное оружие. Кей показал Фанте, как пользоваться им, чтобы не искалечить себя и предложил попрактиковаться на каком-нибудь ненужном предмете. Хотел было уйти подремать, но вспомнил еще одну мелочь.
Порывшись в кармане косухи, достал снятый газетный листок. Вчера нашел под столом и суда в карман.
– Держи. Почитай. Сам решишь, что с ним делать. В крайнем случае – гальюн на корме.
Затем улегся на кучу брезента, что валялась в тени рубки, и заснул.
Выяснилось, что он занял единственное удобное место на палубе. В рубке обосновался мужичок в кепке, старательно изучавший маленькую голубую книжечку с тисненым названием «Справочник боцмана» – видно, готовился к экзамену на водный чин.
Мир взрослых людей, бесцеремонно отбирающих себе все лучшее, проявил себя и в такой Малости, как место на палубе. Вздохнув, Фанта вернулся к лебедке, долго пристраивался, пока нашел подходящую выемку в массивном металлическом боку механизма. Развернул ветхий листок и углубился в чтение:
«Думающий байкер проходит три стадии самоопределения:
1. Рядовой армии байкеров. Поначалу он приобретает мотоцикл и прикид «как у всех». Это неизбежно.Сначала нужно примерить на себя шкурку того же цвета, что таскают все простые особи данного вида. Затем появляется желание переделать свой вид и байк, равняясь на «вожаков». Подспудно в голове бродит мысль: «Если они стали ТАКИМИ, то и я этого добьюсь, если стану на них похожим». Как правило, ТАКИМ стать не удается, даже если внешний вид вожака и его байка скопирован в точности.
2. Облом. Ночное шоссе постепенно становится «дорогой разочарований». Время ошибок и время радостей, получаемых от жизни. Размышления о себе и своем месте в дорожном строю приводят к отказу от штампованных образцов и поиску своего лица. Отказ от тупой и прямолинейной «похожести». Время примерки на себя всего подряд, беспорядочно и лихорадочно. Ты пробуешь все, не в силах остановиться. Ты поглощаешь мысли, людей, одежду и химию, включая дым растений.
3. Однажды ты ловишь себя на мысли, что прошло уже порядочно лет, и ты изменился. На тебе осталось то, что уцелело от войны со временем. У тебя в голове то, чему ты позволил занимать твой разум. И если ты остался жив после многочисленных экспериментов над собой и сохранил желание выезжать на байке, невзирая на погоду, возраст, семью, – ты сам становишься законодателем в своем деле. Незаметно ты обнаруживаешь, что окружающие равняются на тебя. Ты добился своего. Стал личностью.
Только вот нужно ли тебе это? Может, лучше остаться муравьем? Или, что еще проще, дать себя съесть более сильным особям? Решай сам».
Фанта прочитал и внизу увидел фамилию автора, которая ему ни о чем не говорила. Он взглянул на спящего Кея, разметавшегося на брезенте, и подумал, что автор находится неподалеку. Почему он бросил это занятие? Разучился писать? Или научился думать?
Кей проснулся, когда стемнело. Мужичок в кепке вывесил на носу и корме катера красные фонари и включил маленький прожектор, освещавший жестяную табличку с коряво выведенными словами «Осторожно! Идут работы!»
Кей встал, потянулся и увидел Фанту, неутомимо лупящего цепью толстый фанерный лист. Свинцовая отливка успела проделать в дереве многочисленные дыры.
– Хватит тренировок. – Кей сосредоточен и хмур. – Сейчас сойдем на берег, найдем еду и решим проблему.
Он постучал по рубке.
Пришлось помучиться, затаскивая ХаДэ вверх по ступеням на набережную. Пару раз казалось, что они не удержат байк и тот скатится в темную воду, покрытую клочками серой пены. Обошлось.
Сейчас они колесят вдоль набережной. Кей поставил перед собой задачу напороться на неприятности. Выставил себя как живца. Кто клюнет?
Долго не клевало. Кей предпринял отчаянный шаг: рванул в центр и проехал мимо всех известных ему точек, где болтаются байкеры. «Повезло» на Пушкинской, где любят собираться те, у кого аппараты не простые, а дорогие.
Клюнула не акула, но и не карась. Скорее окунь. Длинноволосый сильный парень в желто-черном полосатом свитерке а ля Ли Марвин из фильма «Дикарь». На серьезном литровом японце. От самой Пушкинской парень повис на хвосте ХаДэ, но не проявлял желания немедленно сцепиться. Кей понял, что тог уже сообщил по телефону «куда надо» и ждет подкрепление. «Разумно, очень разумно», – думал Кей, закладывая между машинами и уводя преследователя в сторону набережной. Кею так и не удалось выяснить, почему его персона вызывает убийственный интерес неизвестного противника. Сегодня он узнает все. Не откладывая ни на день. Грядут холода. Через месяц он спешится и тогда сладить с ним будет проще.
В этот темный час на набережной не так уж много машин. Проскочит на скорости одна-две – и тихо. Лишь Кей да длинноволосый нарезают вдоль чугунного парапета. Обернувшись, Кей в двух словах объяснил Фанте, что делать. Тот посерьезнел и напрягся. В его жизни такое впервые. Понятно, он готов и жизнь положить, чтобы доказать свое право «быть».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51