Байкеру показалось, что он счастлив.
Это пугало.
…и снилась Кею…
Снилась грязно-розовая свиная голова с торчащей из оскаленной пасти дудкой. Голова висела в темноте и курила. Из дудки вился дымок, заставлявший надрывно кашлять пожилого зеленого попугая. Откашлявшись, попугай принимался задумчиво прочищать клюв ногтем. При этом птица недовольно косилась на голову свиньи, у которой одно ухо вытянулось, одновременно разделившись на пальцы. Пальцы шевелились. Рукоухо напоминало прицепившуюся к донному камню водоросль, колеблемую подводным течением. Рукоухо периодически вынимало из пасти дудку, сплевывало на пол кровью. Точнее, сплевывало куда-то вниз, потому что во сне Кея отсутствовал пол, а персонажи висели в темноте, удерживаемые неизвестно какими силами.
Попугай управился с чисткой клюва, подумал, затем просунул голову между прутьев клетки и заорал: «Педер-расты! Педер-расты!» Свиная голова немедленно постучала дудкотрубкой по клетке, просыпав на темноту струйку золотого песка. «Не обижай гостя, путаник! Перья повыдираю!» Попугай заискивающе нагнул голову, завертел шеей и поспешил исправиться: «Пиастр-ры! Пиастр-ры!»
Прозвучало неубедительно. Кей не поверил. Голова затянулась и выпустила через рваные ноздри серию дымовых колес, квадратов и треугольников. Колеса сдваивались и в темноте поплыли сизые контуры бай-ков. Невесомые байки росли в размерах, но одновременно их контуры размывались и они исчезали один за другим. Их место занимали другие. Возникнув из ничего, исчезали в никуда…
«К чему бы сон такой? – терзался Кей, проснувшись. – Может, разбудить Кока-Лолу и спросить, что она думает?»
Но та была занята более серьезным делом – вытаскивала сено и солому из волос. Кей залюбовался умилительным зрелищем: Кока-Лола мурлыкала, потягивалась, высоко подняв руки, музыкально зевала, морщила носик и даже попыталась, изогнувшись, почесать плечом маленькое белое ушко… Только было Кей открыл рот, чтобы пересказать интересный сон, как вдруг…
…позвонил телефон.
Кей открыл глаза. Оказывается, он уже давно дома, телефон надрывается, а Кока-Лола рядом, и даже не собирается поднять трубку, а только зарывается глубже в подушку, недовольно урча.
Глубокая ночь. Никуда не поеду!
Лето продолжало дарить сюрпризы. В частности, радуя неожиданными звонками. То сыну захотелось кататься, и его шуточка едва не привела к преждевременной смерти родного папы, едва не раскатанного в блин по сырому полу седьмого круга ада, то есть седьмого этажа подземного гаража.
А вот теперь Покеру втемяшилось срочно зазывать Кея домой для «серьезного разговора». Да еще голосом такого жуткого тембра, словно он только что закончил репетировать речь на поминках. Кей предположил худшее: папа прознал, что его дочь живет с его же другом, и теперь обиженный отец намеревался…
Здесь мыслительный процесс застопорился. Фантазия рисовала невероятные картины, среди которых самой мирной было изображение Кея, медленно поджаривающегося на слабом пламени костерка. Покер сидел рядом в одном из своих роскошных кресел. Папа Кока-Лолы удерживал на коленях стопочку фотоальбомов, вынимая по одному и побрасывая в огонь…
И снова Кею приходилось вставать среди ночи, одеваться и тихо покидать дом, оставив Кока-Лолу и Урала творить сны без него, бежать, спасаться и побеждать без его участия в их персональных видениях.
Уходя, пошарил в стенном шкафу и вытащил сумочку Кока-Лолы – все ее вещи, с которыми она переехала к Кею. Девчонка забыла про сумочку, потому что этот аксессуар никак не подходил к прикиду байкерской подружки. Из сумочки он вытащил связку ключей от квартиры Покера, на тот случай, если придется самому открывать дверь. Весьма предусмотрительно, памятуя о нетрезвом образе жизни приятеля, который, очевидно, решил покончить с собой – отравиться коньяком, что непросто, потому что дорого.
…Кей отпустил машину и побрел через двор к подъезду. Он медлил, оттягивая неприятный разговор. В качестве оправдания попытался представить себя на месте Покера. И зря. Кровь тут же ударила в голову. Кей потоптался у подъезда, выкурил сигарету, успокоился и направился к распахнутым створкам лифта, на ходу натягивая перчатки…
…Интуиция редко подводила Кея, но и Покер ему редко звонил. А двери покерской квартиры, огромные металлические ворота, приоткрыты. Кея терзали сомнения. Предположим, Покер решил проявить себя как настоящий друг и, прежде чем напиться, предусмотрительно оставил дверь открытой. В этот поздний час никто сюда не сунулся бы без особой надобности. Но что поделывает его супруга? Где эта многострадальная женщина, выхаживавшая мужа в дни запоя?
Кей осторожно приоткрыл дверь. Темно. Свет включить не удалось – он нащупал только выключатель. Бестолковое щелканье надоело Кею, он достал зипу, зажег и поднял, держа перед собой, на манер факела. Вспыхнул яркий, нервно подрагивающий огонек патентованной бензиновой зажигалки, которая не гаснет даже на ноябрьском городском ветру. Кей прикрыл за собой дверь. Пламя зажигалки выровнялось. Значит, Покер держал распахнутой дверь при наглухо закрытых окнах. Преодолевая бесконечный коридор, Кей вслушивался, пытаясь уловить храп Покера и сообразить, из какой комнаты он доносится. Паркет противно скрипел, приходилось замирать и напрягать слух. Ни звука.
Хозяин мало что поменял в квартире, перешедшей ему по наследству от родителей, придерживавшихся строгого и основательного взгляда на жизнь. Основные пункты мировоззрения они перенесли и на интерьер собственного жилища. Странно было ощущать себя здесь, с огнем в поднятой руке, брести вдоль обтянутых плотной тканью стен, уворачиваться от массивных бронзовых канделябров, с чашечками в виде лепестков роз, сохранивших следы свечного нагара. Из темноты выплывали старинные гравюры в рамочках с медной окантовкой. Кей наизусть знал содержание гравюр, так как еще в детстве играл в этом коридоре с юным Покером в машинки. Родители Покера поругивали шалунов, когда крохотные автомобильчики, управляемые непослушными детскими руками, царапали резной дубовый плинтус.
Но Кей впервые оказался здесь ночью. Обстановка угнетала средневековой темнотой и мистической обреченностью. Кей уже начал догадываться, для чего он здесь. Только он было собрался подумать об отступлении, как кое-что отвлекло его от позорных мыслей.
В темном прямоугольнике двери одной из комнат виднелись окна, сквозь которые светила луна и даже поблескивали крохотные желто-белые точки. Хрестоматийная картина звездного неба. Прямо-таки планетарий! Но привычную картину портила круглая тень, нелепо пристроившаяся внизу и сбоку. Кей погасил зажигалку. Во-первых, и так светло, во-вторых, устал изображать дворцового коменданта, с факелом в руке возглавляющего ночной дозор.
А эта тень – голова человека, сидевшего в кресле напротив окна, спиной к Кею. Байкер хотел было окликнуть Покера, но удержался, решив пока не тревожить сон приятеля. Подошел ближе (проклятый паркет скрипел оглушающе!) и убедился в своей правоте. Крик тысячи лучших друзей не разбудил бы Покера. Звук настоящей пробки, выдергиваемой из горлышка коньячной бутылки, не заставил бы его встрепенуться.
Перед смертью Покера заставили изрядно помучиться. Его пальцы расплющены, словно по ним проехались катком, в них не осталось ни одной целой косточки, их острые осколки торчат сквозь кожу и ранят застывший взгляд Кея. Покеру разбили пальцы бутылками, раскатившимися по полу, и на одной из которых Кей едва не поскользнулся.
Одежда Покера превращена в лохмотья: надорваны рукава дорогой рубашки «от Кого-То», исполосована ткань на груди. Словно искали… Татуировки? Их у Покера сроду не водилось. Он всегда слушался родителей, а те запрещали ему корчить из себя «ходячий комикс».
Бесплатный планетарий работал исправно, хорошо освещая даже самые дальние углы необъятной комнаты. Недавно здесь было очень даже ничего. Но затем здесь искали не только татуировки, но что-то еще. Все, что можно в комнате сломать, было сломано. А также разбито, разорвано, искорежено, раздавлено…
Присмотревшись к ножу, торчавшему из глаза покойного, Кей, помедлив, подергал за рукоятку. С первой попытки вытащить не удалось. Пришлось приложить усилия, даже упереться ногой в подлокотник кресла. Нож поддался и внезапно выскочил из глазницы. Кей отпрыгнул, тяжело дыша и держа окровавленный нож на отлете, чтобы самому не налететь на широкое острое лезвие. Он знал, почему оно острое. Сам недавно затачивал… Кей вытер нож о кресло и сунул во внутренний карман косухи. Рядом, на столике, стояли те из бутылок, которые не использовали для того, чтобы перебить кости Покеру. Приподняв одну, Кей поболтал в воздухе. В ней еще оставалась жидкость, и он жадно приложился к горлышку.
Неведомые посетители, в том числе кто-то из общих знакомых Кея и Покера, не жаловали коньяк, либо просто в нем не разбирались. Сейчас в желудок Кея вливался лучший продукт двадцатипятилетней выдержки, разом сдувая спазмы, оживляя воображение и возвращая двигательные рефлексы.
Обратный путь до двери занял у Кея в несколько сот раз меньше времени, чем он потратил, чтобы увидеть печальный результат последней партии Покера. Кей уже взялся за ручку двери, когда пронзительно заверещал дверной звонок. Байкер отступил на шаг, словно обжег руку. Дверь распахнулась.
Кей неплохо разбирался в системах ручного стрелкового оружия. Иногда, от скуки, покупал в кибске журнал «ArmsAmmo», долго листал глянцевые страницы с фотографиями пистолетов и револьверов, только чтобы убедиться, что все осталось по-прежнему, и, как бы оно ни называлось, оружие продолжает исправно убивать.
Пистолет, направленный в живот Кею, относился к тем отвратительным системам, которые не предназначены для многократного употребления большими мастерами. Скорее, он относился к тому жалкому разряду бедных «пушек», которыми пользуются наркоманы, нанятые для сведения счетов.
Дрожавший над стволом луч фонарика направлен прямо в лицо Кею.
От мерзкого вида корявого ствола и слепящей рези в глазах к Кею вернулись спазмы. До бутылки с коньяком далеко, требовалось принимать меры немедленно.
Кей выронил зипу, которую продолжал зачем-то сжимать в ладони, и вежливо произнес, обращаясь в темноту:
– У вас, гражданин, обойма выпала. Луч фонарика дернулся. Мгновения было достаточно, чтобы Кей с грохотом обрушил на пистолет стоявшую у стены вешалку.
Неизвестный любитель дешевых стволов запутался в одежде, свалившейся с вешалки (белый летний плащ Покера, белая летняя куртка Покера, еще что-то белое). Глухо ругаясь сквозь ткань, он пытался высвободиться, предусмотрительно не открывая пальбу, опасаясь всадить пулю из кривого ствола себе в ногу.
Сразу вытащить нож из кармана косухи не получилось. Окровавленная рукоятка выскальзывала из ладони, Кей глубоко порезал большой палец о лезвие. Когда же удалось ухватить нож покрепче, Кей нанес несколько ударов в белый сгусток прямо перед собой, в центр матерящейся возни. Комок ткани замер, раскачиваясь, а затем рухнул на пол, распластавшись на паркете.
Число покойников в квартире Покера удвоилось. Опустившись на колени, Кей судорожными движениями шарил по полу, отыскивая зипу.
– Где ты, где ты, милая? – шептал сквозь зубы Кей, понимая, что теряет время, не в силах расстаться с дорогой сердцу вещицей.
Зажигалка нашлась под зарезанным парнем, для чего пришлось откатить его к дверям. Подняв зипу, Кей не удержался и осветил лицо нападавшего. Ну да, так и есть! Тот самый, кто пытался вышибить дух из Кея еще в апреле, во время охоты за мотовором.
Значит, едва поправившись, он тут же вызвался поквитаться. Да видно не судьба…
Оттащив парня от двери, Кей приоткрыл ее, осмотрелся и только собирался выйти, как внизу хлопнуло, и подъезд до самой крыши наполнился гулким топотом множества ног. Топот, безошибочно распознаваемый издалека. С такой звонкой злобой стучат только ботинки городских ментов, которых вытащило из теплой дежурки телефонное сообщение, что убийца еще болтается рядом с трупом, и выпал редкий шанс хоть кого-то поймать.
Захлопнув дверь и задвинув тяжеленный засов (гордость Покера), Кей помчался в направлении кухни, на ходу вытаскивая из заднего кармана джинсов ключи Кока-Лолы от черного хода. Он едва не целовал эти ключики, которые предусмотрительно пристегнул к цепи, рядом с ключом от ХаДэ.
Еще один поворот и…
Кей споткнулся и полетел вперед, въехав лицом в пол и едва не потеряв сознание. В переносицу словно врезался грузовик. В глазах почернело и Кей наощупь попытался встать. Сразу не удалось. Что-то мешало, навалившись на Кея сбоку. Что-то большое и холодное… Кей встал на четвереньки, нащупал зипу и щелкнул крышку.
Прямо на него смотрела жена Покера. Кею никак не удавалось, хотя бы про себя, называть супружескую чету Покеров «папа и мама Кока-Лолы».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51