Для этого пришлось сперва откатить в сторону безжизненное тело Шторма, оказавшееся на удивление тяжелым. Беглый осмотр показал, что с байком все в порядке. Общую картину слегка портил слабый серый отпечаток на резине заднего колеса.
В удивительно затейливом плане чувствовалась изощренная фантазия маньяка, которому Кей встал поперек пути.
Картина окончательно прояснилась. Кей представил, как Шторм, стоя, провел в гараже некоторое время, мыча заклеенным ртом, напрягая мускулы на руках в бесполезных попытках разорвать прочную упаковочную ленту. Он даже пытался дотянуться ногой до заднего колеса ХаДэ, чтобы повалить байк, в надежде шумом привлечь внимание, не понимая, что тем самым приближает собственную смерть, смерть от поганого удушья, недостойную Свободного Байкера Большого Города. Первый, пришедший к нему на помощь, должен был стать его палачом.
Да и что он мог понимать? Думал ли он вообще? В такие минуты страх поселяется в каждой клеточке мозга, вытесняя все остальные чувства. Не боится только тот, кто, на свое счастье, успел тронуться умом, когда его шеи коснулась петля-удавка.
Зачем-то Кей начал отдирать ленту, заклеивавшую рот Шторма, но, увидев розовые шрамы и улыбающегося покойника, поспешно прилепил ленту обратно. Теперь Шторм снова «молчал», но по-свойски подмигивающий глаз в упор уставился на Кея. Тот, помедлив, отвернулся.
За годы скитаний Кей имел достаточно возможностей убедиться в том, что нет в мире ничего более назойливого и неприятного, чем изучающий взгляд мертвеца, словно размышляющего, сгодишься ли ты ему в компанию…
Зато он тщательно стер отпечаток с резины ХаДэ, использовав самую чистую из найденных в гараже тряпочек. Он даже не задумался, что в удалении отпечатка нет необходимости. Достаточно проехать пару метров на байке и пятно исчезнет. Но в это мгновение ему нужно было чем-то заняться, отвернувшись от развалившегося на холодном полу Шторма.
«Главное – вывезти. Главное – вывезти. Главное – выве…»
Надо торопиться.
Не каждый день Кей вывозил покойников из собственного гаража, но вариант был только один, и не самый легкий. Пришлось изрядно помучиться, выволакивая Шторма из гаража через узкий дверной проем. Кей усадил Шторма под стеной и прислонил спиной к кирпичам. Пока Кей закрывал дверь и запирал замок, Шторм успел завалиться набок. Кей хотел было посадить его обратно, но спохватился. Шторму сейчас удобства по фигу…
Важнее другое – вытащить его за пределы гаражей и затем подумать, как спрятать так, чтобы его не отыскали Свистуны, которые уж сумеют докопаться до того, где и как закончил свои земные покатушки их вожак.
С кряхтением Кей взвалил Шторма себе на плечи и потащил вдоль гаражей, по направлению к самой дальней торцевой стене. При этом старался держаться ближе к гаражным дверям, куда не проникал лунный свет. У стены пришлось помучиться еще больше, затаскивая труп на мусорный контейнер. С неимоверным трудом приподняв многокилограммовую тушу Шторма, Кей перевалил тело через забор. В самый последний момент Кей не удержался на узком краю контейнера, оступился, замахал руками, пытаясь удержать равновесие, и с грохотом свалился на кучу мусора. Пытался выбраться, но только глубже зарывался в отбросы.
…Перевалившись через забор, Кей упал прямо на Шторма, лицом к лицу. Обнявшись, они скатились по склону насыпи, едва не угодив на железнодорожные рельсы. Высвободившись из цепких объятий Шторма, Кей схватил его за ноги и уволок в темноту, в заросли кустов, сплошной полосой шедшие вдоль путей.
Закурить бы… Кей похлопал себя по карманам и вспомнил, что спросонья, подгоняемый Уралом (собачьи инстинкты оказались сильнее человечьих), оставил дома и сигареты, и зипу. Взгляд байкера упал на Шторма. Минутное колебание – и в руках Кея появилась помятая пачка сигарет и картонные спички с эмблемой ночного клуба «Маккой». Найдя одну, хотя и помятую, но не разорванную, Кей закурил и с облегчением откинулся, забыв, где находится. Завалившись спиной в кусты, Кей долго, с проклятиями, выбирался, отдирая с лица паутину. Сигарета потерялась, и разыскивать ее в темноте не было никакого желания. Кей со вздохом поднялся на ноги. Надо искать способ упрятать Шторма. Поглубже. Или подальше?
Кей побрел вдоль путей, направляясь в сторону темнеющих неподалеку вагонов. Короткое расстояние он преодолевал долго, спотыкаясь о шпалы, зарываясь носками байкерсов в острый щебень на насыпи, не видя даже собственные руки в густой тени кустов.
Постепенно стало светлее. На путях никаких огней не было, зато на высоченной решетчатой башне работали несколько прожекторов, бросая символический свет на железнодорожную разруху. От пережитого в голове Кея вновь пошли сплетаться образы, реальность начала терять очертания, растворяясь в слабом искусственном свете прожекторов, и не пытавшихся соревноваться с лунным сиянием.
Поначалу Кей решил найти незапертый вагон и засунуть туда Шторма. Оставалась слабая надежда, что его найдут не сразу, и не в этом Городе, а отправят куда подальше. Кей присел на стрелке и задумался. Едва ли можно назвать мыслями тот жужжащий рой, что носился у него в голове. Шума много, толку мало. Шмели бестолково сталкивались и разлетались. Кею даже показалось, что он близок к отчаянию.
Неподалеку послышались голоса и шмели мгновенно утихли.
– …не жрали двое суток! И сегодня ничего не привезли!
Кей пригнулся, и в пространстве между вагонными колесами разглядел двух путейских рабочих, устало вышагивающих по шпалам.
– Когда их заберут-то? – поинтересовался второй голос.
– Шут их знает! – первый сплюнул. – Только я туда не сунусь. От этих свиней воняет так, что впору пути после них мыть!
– Точно! – поддержал второй. – Пусть вдвое платят за то, что мы туда ходим!
Кей не стал ждать, пока голоса удалятся. Он вскочил, побежал по путям, высоко подняв голову и заодно вдыхая свежий ночной воздух. Ага! Не такой он и свежий… Откуда-то слева ветерок принес сногсшибательный заряд вони, и Кей едва не задохнулся. Развернувшись, он, спотыкаясь и падая, побежал туда, где его терпеливо поджидал Шторм.
…Даже если застать Кея в хорошем расположении духа и попросить рассказать о том, чего ему стоило преодолеть километр железнодорожных путей со Штормом на плечах, он не расскажет. Не потому, что не хочет, а потому, что не помнит. Он знал свою цель: воняющие свиные вагоны. Даже если бы он нос к носу столкнулся со взводом железнодорожных ментов, он бы никак на них не отреагировал, а продолжал бы упорно тащить покойного по путям, раскачиваясь из стороны в сторону, падая и ушибаясь ребрами о рельсы, страдая, но продолжая путь. Так не терпелось ему стереть Шторма с лица земли, чтобы и памяти не осталось о нем, а следовательно и о том, что он «отдал концы» в его, Кея, отличном гараже, оставив отпечаток лапы Свистуна на нежной резине верного ХаДэ.
Хрюканье становилось все отчетливее. Это даже и не хрюканье. Скорее стон, скулеж, хрип. Несчастные животные! Они почуяли приближение человека и отчаянно закричали. «Злобные твари!» Так Кей подумал о людях, постаравшихся превратить в кошмар последние дни существ, выращенных для расчленения и поедания. Парадоксальность ситуации забавляла его и даже немного отвлекла.
Преодолевая последние метры, Кей развлекал себя воспоминаниями о том, как сплавлялся на плоту по медленной желтой реке в Южной Америке. О том, как громадные крокодилы подплывали так близко, что он мог пересчитать все зубы в широко разинутых пастях. Оставалось еще три дня пути, а крокодилы наглели на глазах и уже залезали на плот, шлепая лапами по бревнам, опасные твари. Когда рептилии оказывались совсем рядом, Кей и его сопровождающие, бойцы местного «Фронта сопротивления имени Сопротивления», сталкивали с плота одного-двух пленных, предварительно полоснув широким лезвием мачете по горлу. Это совершалось из соображений гуманности, чтобы люди умерли до того, как отвратительные грязно-зеленые кроки примутся вертеть жертву. Когда пленные заканчивались, по прибрежным свайным поселкам набирали новых обреченных…
…Свинский хрюк стал совсем невыносим. Хрюк оглушал. Вонь заставила Кея перейти на дыхание ртом. Байкер почти завидовал Шторму, избавленному от пытки визгом и вонью. Скинув Шторма на рельсы, Кей подошел к вагону. Деревянные стены сотрясались от ударов мощных свиных туш. Животные скользили по склизкому полу и гулким стуком падали, издавая почти предсмертный хрип. Щели в деревянной обшивке вагона сочились тошнотворной мерзостью. От вони кружилась голова. Кей подошел к вагону, набитому до отказа одичавшими домашними животными, готовыми наброситься друг на друга, повернув эволюцию вспять.
Побродив вдоль вагона, Кей нашел доску, с помощью которой надеялся его открыть. Подставив один ее конец под железную перекладину, Кей нажал на другой и, к собственному удовольствию, откинул железку. Но, попытавшись откатить в сторону увесистую дверь, Кей с проклятием отскочил в сторону, едва не накрытый с головой потоком навоза.
Вагоны давненько не чистили, а убирать за собой свинки не научились. Да и зачем соблюдать гигиену, если все одно тебе суждено родиться, жить и умереть эскалопом.
Выждав, когда поток дерьма схлынет, Кей откатил дверь, не обращая внимание на то, что сам перемазался по уши.
За невысокой перегородкой бесновались несколько десятков свиней. Они лезли одна на другую, давили товарок, желая вырваться из навозного ада наружу. Кей сообразил, что еще пара минут промедления – и свинский батальон вырвется на оперативный простор.
Кей склонился над Штормом. Извини, парень, но, видно, на роду тебе было написано не быть погребенным в морской пучине, переодетым во все чистое, а раствориться в полусотне свиных брюх, которым все равно, как ты одет… И через мгновение Шторм оказался по ту сторону загородки, а Кей с лихорадочной поспешностью задвигал дверь и накидывал железную перекладину.
В вагоне творилось нечто страшное. Изголодавшие животные издавали неистовые вопли, пытаясь пробиться к единственной еде, которую они получили за последние несколько дней. До ушей Кея донеслось характерное чавканье и его едва не вырвало. Согнувшись пополам, байкер побежал по путям, преследуемый навозной вонью, грохотом свиных копыт, отбивавших скотскую чечетку на склизком полу, и радостным урчанием животных, сумевших немного насытиться…
…Дома Кея ждали Урал и Кока-Лола. Оба сидели в коридоре: пес на полу, высунув красный язык и тяжело дыша от напряженного ожидания, а девушка дремала под зеркалом. Когда Кей, смердящий навозом, кровью и страхом ввалился в дом, девушка и пес ошеломленно замерли. Пес с шумом втянул воздух трепещущими ноздрями, на мгновение замер и моментально смылся на балкон, где и залез под много лет валявшуюся там дырявую резиновую лодку армейского образца, что делал лишь в состоянии панического ужаса.
Кей неловко переминался с ноги на ногу, пригвожденный к стене негодующим взглядом Кока-Лолы.
– Я не знаю, где ты был… – медленно произнесла она. Кей закрыл глаза и представил, что его режут на дольки тупым ножом, на площади, при большом стечении народа. – Я не хочу знать, где ты был! – Кей открыл глаза, немного приободрившись. – Но зато я знаю, где ты будешь сейчас.
И, не выдержав, крикнула:
– Живо под душ, воняйкер!
Кей не сопротивлялся. Кока-Лола мыла его с ожесточением, словно вознамерившись в кровь ободрать жесткой мочалкой спину и пересадить на нее мертвую кожу с косухи. Кей терпел, используя вынужденное безделье для размышлений:
«Если Шторма повесили, то мне на хвост сели не придурки-Свистуны. На кой им вешать своего? Тогда кто? О, черт! В следующий раз я вернусь домой с собственной головой под мышкой. Изи райдер без головы… То есть безголовый… И зачем я читал так много книг? Неграмотным умирать проще».
ПОЛЕТ НАД АСФАЛЬТОМ И ПРЯМО В ДАЛЬ
Кока-Лола пахнет лесом.
Она и Кей живут вместе. Сейчас Кока-Лола заняла любимое место, на ковре, у ног развалившегося на диване Кея. Она ненавидит стулья, кресла, табуретки и прочие скамейки, короче – все, придуманное человеком для сидения. Зато обожает кровати, диваны, матрасы и просто тряпку на полу вместо подстилки, на которой можно заняться любимым делом.
Кока-Лола сидит, цепко обхватив Кея за ногу руками и прижавшись щекой к его коленке. Она может сидеть так часами, изредка поднимая голову и посматривая на него светящимися в темноте глазами. Однажды, желая развеять мучившие его сомнения, Кей подтащил ее к окну и долго изучал зрачки. Ему казалось, что они вертикальные. Кока-Лола злобно скалила крепкие белые зубы, и Кей оставил ее в покое.
Кей и Кока-Лола смотрят телек.
Новости:
утренняя кровь стекает по лицу статуи Свободы, растерянно оглядывающейся на взорванные здания веселые сенаторы на солнечном пляже пыльный шлейф танцующей смерти над городком, засыпанным грязевым потоком рождение ребенка в семье семидесятилетнего режиссера и двадцатилетней актерки расстрелянные мертвые дети вповалку на полу кабинета физики в американском захолустье церемония вручения премии MTV пробившемуся в шоу-бизнес вертлявому наркодилеру, которому некуда девать черно-розовые пальцы…
– Я боюсь остаться одна, Кей…
– Забудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
В удивительно затейливом плане чувствовалась изощренная фантазия маньяка, которому Кей встал поперек пути.
Картина окончательно прояснилась. Кей представил, как Шторм, стоя, провел в гараже некоторое время, мыча заклеенным ртом, напрягая мускулы на руках в бесполезных попытках разорвать прочную упаковочную ленту. Он даже пытался дотянуться ногой до заднего колеса ХаДэ, чтобы повалить байк, в надежде шумом привлечь внимание, не понимая, что тем самым приближает собственную смерть, смерть от поганого удушья, недостойную Свободного Байкера Большого Города. Первый, пришедший к нему на помощь, должен был стать его палачом.
Да и что он мог понимать? Думал ли он вообще? В такие минуты страх поселяется в каждой клеточке мозга, вытесняя все остальные чувства. Не боится только тот, кто, на свое счастье, успел тронуться умом, когда его шеи коснулась петля-удавка.
Зачем-то Кей начал отдирать ленту, заклеивавшую рот Шторма, но, увидев розовые шрамы и улыбающегося покойника, поспешно прилепил ленту обратно. Теперь Шторм снова «молчал», но по-свойски подмигивающий глаз в упор уставился на Кея. Тот, помедлив, отвернулся.
За годы скитаний Кей имел достаточно возможностей убедиться в том, что нет в мире ничего более назойливого и неприятного, чем изучающий взгляд мертвеца, словно размышляющего, сгодишься ли ты ему в компанию…
Зато он тщательно стер отпечаток с резины ХаДэ, использовав самую чистую из найденных в гараже тряпочек. Он даже не задумался, что в удалении отпечатка нет необходимости. Достаточно проехать пару метров на байке и пятно исчезнет. Но в это мгновение ему нужно было чем-то заняться, отвернувшись от развалившегося на холодном полу Шторма.
«Главное – вывезти. Главное – вывезти. Главное – выве…»
Надо торопиться.
Не каждый день Кей вывозил покойников из собственного гаража, но вариант был только один, и не самый легкий. Пришлось изрядно помучиться, выволакивая Шторма из гаража через узкий дверной проем. Кей усадил Шторма под стеной и прислонил спиной к кирпичам. Пока Кей закрывал дверь и запирал замок, Шторм успел завалиться набок. Кей хотел было посадить его обратно, но спохватился. Шторму сейчас удобства по фигу…
Важнее другое – вытащить его за пределы гаражей и затем подумать, как спрятать так, чтобы его не отыскали Свистуны, которые уж сумеют докопаться до того, где и как закончил свои земные покатушки их вожак.
С кряхтением Кей взвалил Шторма себе на плечи и потащил вдоль гаражей, по направлению к самой дальней торцевой стене. При этом старался держаться ближе к гаражным дверям, куда не проникал лунный свет. У стены пришлось помучиться еще больше, затаскивая труп на мусорный контейнер. С неимоверным трудом приподняв многокилограммовую тушу Шторма, Кей перевалил тело через забор. В самый последний момент Кей не удержался на узком краю контейнера, оступился, замахал руками, пытаясь удержать равновесие, и с грохотом свалился на кучу мусора. Пытался выбраться, но только глубже зарывался в отбросы.
…Перевалившись через забор, Кей упал прямо на Шторма, лицом к лицу. Обнявшись, они скатились по склону насыпи, едва не угодив на железнодорожные рельсы. Высвободившись из цепких объятий Шторма, Кей схватил его за ноги и уволок в темноту, в заросли кустов, сплошной полосой шедшие вдоль путей.
Закурить бы… Кей похлопал себя по карманам и вспомнил, что спросонья, подгоняемый Уралом (собачьи инстинкты оказались сильнее человечьих), оставил дома и сигареты, и зипу. Взгляд байкера упал на Шторма. Минутное колебание – и в руках Кея появилась помятая пачка сигарет и картонные спички с эмблемой ночного клуба «Маккой». Найдя одну, хотя и помятую, но не разорванную, Кей закурил и с облегчением откинулся, забыв, где находится. Завалившись спиной в кусты, Кей долго, с проклятиями, выбирался, отдирая с лица паутину. Сигарета потерялась, и разыскивать ее в темноте не было никакого желания. Кей со вздохом поднялся на ноги. Надо искать способ упрятать Шторма. Поглубже. Или подальше?
Кей побрел вдоль путей, направляясь в сторону темнеющих неподалеку вагонов. Короткое расстояние он преодолевал долго, спотыкаясь о шпалы, зарываясь носками байкерсов в острый щебень на насыпи, не видя даже собственные руки в густой тени кустов.
Постепенно стало светлее. На путях никаких огней не было, зато на высоченной решетчатой башне работали несколько прожекторов, бросая символический свет на железнодорожную разруху. От пережитого в голове Кея вновь пошли сплетаться образы, реальность начала терять очертания, растворяясь в слабом искусственном свете прожекторов, и не пытавшихся соревноваться с лунным сиянием.
Поначалу Кей решил найти незапертый вагон и засунуть туда Шторма. Оставалась слабая надежда, что его найдут не сразу, и не в этом Городе, а отправят куда подальше. Кей присел на стрелке и задумался. Едва ли можно назвать мыслями тот жужжащий рой, что носился у него в голове. Шума много, толку мало. Шмели бестолково сталкивались и разлетались. Кею даже показалось, что он близок к отчаянию.
Неподалеку послышались голоса и шмели мгновенно утихли.
– …не жрали двое суток! И сегодня ничего не привезли!
Кей пригнулся, и в пространстве между вагонными колесами разглядел двух путейских рабочих, устало вышагивающих по шпалам.
– Когда их заберут-то? – поинтересовался второй голос.
– Шут их знает! – первый сплюнул. – Только я туда не сунусь. От этих свиней воняет так, что впору пути после них мыть!
– Точно! – поддержал второй. – Пусть вдвое платят за то, что мы туда ходим!
Кей не стал ждать, пока голоса удалятся. Он вскочил, побежал по путям, высоко подняв голову и заодно вдыхая свежий ночной воздух. Ага! Не такой он и свежий… Откуда-то слева ветерок принес сногсшибательный заряд вони, и Кей едва не задохнулся. Развернувшись, он, спотыкаясь и падая, побежал туда, где его терпеливо поджидал Шторм.
…Даже если застать Кея в хорошем расположении духа и попросить рассказать о том, чего ему стоило преодолеть километр железнодорожных путей со Штормом на плечах, он не расскажет. Не потому, что не хочет, а потому, что не помнит. Он знал свою цель: воняющие свиные вагоны. Даже если бы он нос к носу столкнулся со взводом железнодорожных ментов, он бы никак на них не отреагировал, а продолжал бы упорно тащить покойного по путям, раскачиваясь из стороны в сторону, падая и ушибаясь ребрами о рельсы, страдая, но продолжая путь. Так не терпелось ему стереть Шторма с лица земли, чтобы и памяти не осталось о нем, а следовательно и о том, что он «отдал концы» в его, Кея, отличном гараже, оставив отпечаток лапы Свистуна на нежной резине верного ХаДэ.
Хрюканье становилось все отчетливее. Это даже и не хрюканье. Скорее стон, скулеж, хрип. Несчастные животные! Они почуяли приближение человека и отчаянно закричали. «Злобные твари!» Так Кей подумал о людях, постаравшихся превратить в кошмар последние дни существ, выращенных для расчленения и поедания. Парадоксальность ситуации забавляла его и даже немного отвлекла.
Преодолевая последние метры, Кей развлекал себя воспоминаниями о том, как сплавлялся на плоту по медленной желтой реке в Южной Америке. О том, как громадные крокодилы подплывали так близко, что он мог пересчитать все зубы в широко разинутых пастях. Оставалось еще три дня пути, а крокодилы наглели на глазах и уже залезали на плот, шлепая лапами по бревнам, опасные твари. Когда рептилии оказывались совсем рядом, Кей и его сопровождающие, бойцы местного «Фронта сопротивления имени Сопротивления», сталкивали с плота одного-двух пленных, предварительно полоснув широким лезвием мачете по горлу. Это совершалось из соображений гуманности, чтобы люди умерли до того, как отвратительные грязно-зеленые кроки примутся вертеть жертву. Когда пленные заканчивались, по прибрежным свайным поселкам набирали новых обреченных…
…Свинский хрюк стал совсем невыносим. Хрюк оглушал. Вонь заставила Кея перейти на дыхание ртом. Байкер почти завидовал Шторму, избавленному от пытки визгом и вонью. Скинув Шторма на рельсы, Кей подошел к вагону. Деревянные стены сотрясались от ударов мощных свиных туш. Животные скользили по склизкому полу и гулким стуком падали, издавая почти предсмертный хрип. Щели в деревянной обшивке вагона сочились тошнотворной мерзостью. От вони кружилась голова. Кей подошел к вагону, набитому до отказа одичавшими домашними животными, готовыми наброситься друг на друга, повернув эволюцию вспять.
Побродив вдоль вагона, Кей нашел доску, с помощью которой надеялся его открыть. Подставив один ее конец под железную перекладину, Кей нажал на другой и, к собственному удовольствию, откинул железку. Но, попытавшись откатить в сторону увесистую дверь, Кей с проклятием отскочил в сторону, едва не накрытый с головой потоком навоза.
Вагоны давненько не чистили, а убирать за собой свинки не научились. Да и зачем соблюдать гигиену, если все одно тебе суждено родиться, жить и умереть эскалопом.
Выждав, когда поток дерьма схлынет, Кей откатил дверь, не обращая внимание на то, что сам перемазался по уши.
За невысокой перегородкой бесновались несколько десятков свиней. Они лезли одна на другую, давили товарок, желая вырваться из навозного ада наружу. Кей сообразил, что еще пара минут промедления – и свинский батальон вырвется на оперативный простор.
Кей склонился над Штормом. Извини, парень, но, видно, на роду тебе было написано не быть погребенным в морской пучине, переодетым во все чистое, а раствориться в полусотне свиных брюх, которым все равно, как ты одет… И через мгновение Шторм оказался по ту сторону загородки, а Кей с лихорадочной поспешностью задвигал дверь и накидывал железную перекладину.
В вагоне творилось нечто страшное. Изголодавшие животные издавали неистовые вопли, пытаясь пробиться к единственной еде, которую они получили за последние несколько дней. До ушей Кея донеслось характерное чавканье и его едва не вырвало. Согнувшись пополам, байкер побежал по путям, преследуемый навозной вонью, грохотом свиных копыт, отбивавших скотскую чечетку на склизком полу, и радостным урчанием животных, сумевших немного насытиться…
…Дома Кея ждали Урал и Кока-Лола. Оба сидели в коридоре: пес на полу, высунув красный язык и тяжело дыша от напряженного ожидания, а девушка дремала под зеркалом. Когда Кей, смердящий навозом, кровью и страхом ввалился в дом, девушка и пес ошеломленно замерли. Пес с шумом втянул воздух трепещущими ноздрями, на мгновение замер и моментально смылся на балкон, где и залез под много лет валявшуюся там дырявую резиновую лодку армейского образца, что делал лишь в состоянии панического ужаса.
Кей неловко переминался с ноги на ногу, пригвожденный к стене негодующим взглядом Кока-Лолы.
– Я не знаю, где ты был… – медленно произнесла она. Кей закрыл глаза и представил, что его режут на дольки тупым ножом, на площади, при большом стечении народа. – Я не хочу знать, где ты был! – Кей открыл глаза, немного приободрившись. – Но зато я знаю, где ты будешь сейчас.
И, не выдержав, крикнула:
– Живо под душ, воняйкер!
Кей не сопротивлялся. Кока-Лола мыла его с ожесточением, словно вознамерившись в кровь ободрать жесткой мочалкой спину и пересадить на нее мертвую кожу с косухи. Кей терпел, используя вынужденное безделье для размышлений:
«Если Шторма повесили, то мне на хвост сели не придурки-Свистуны. На кой им вешать своего? Тогда кто? О, черт! В следующий раз я вернусь домой с собственной головой под мышкой. Изи райдер без головы… То есть безголовый… И зачем я читал так много книг? Неграмотным умирать проще».
ПОЛЕТ НАД АСФАЛЬТОМ И ПРЯМО В ДАЛЬ
Кока-Лола пахнет лесом.
Она и Кей живут вместе. Сейчас Кока-Лола заняла любимое место, на ковре, у ног развалившегося на диване Кея. Она ненавидит стулья, кресла, табуретки и прочие скамейки, короче – все, придуманное человеком для сидения. Зато обожает кровати, диваны, матрасы и просто тряпку на полу вместо подстилки, на которой можно заняться любимым делом.
Кока-Лола сидит, цепко обхватив Кея за ногу руками и прижавшись щекой к его коленке. Она может сидеть так часами, изредка поднимая голову и посматривая на него светящимися в темноте глазами. Однажды, желая развеять мучившие его сомнения, Кей подтащил ее к окну и долго изучал зрачки. Ему казалось, что они вертикальные. Кока-Лола злобно скалила крепкие белые зубы, и Кей оставил ее в покое.
Кей и Кока-Лола смотрят телек.
Новости:
утренняя кровь стекает по лицу статуи Свободы, растерянно оглядывающейся на взорванные здания веселые сенаторы на солнечном пляже пыльный шлейф танцующей смерти над городком, засыпанным грязевым потоком рождение ребенка в семье семидесятилетнего режиссера и двадцатилетней актерки расстрелянные мертвые дети вповалку на полу кабинета физики в американском захолустье церемония вручения премии MTV пробившемуся в шоу-бизнес вертлявому наркодилеру, которому некуда девать черно-розовые пальцы…
– Я боюсь остаться одна, Кей…
– Забудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51