Зал был полон завтракавших гостей, и Рэнальф одним мощным прыжком оказался на столе.
— Дай мне свой рог, — щелкнул он пальцами Ральфу, и тот, опешив сначала от неожиданности, протянул брату висевший у него на поясе охотничий рог.
Рэнальф протрубил в рог, шум и разговоры стихли. Гости обратили изумленные взоры к одному из хозяев замка, облаченному в костюм для верховой езды из темно-синего бархата, стоявшему во весь рост на столе.
— Дамы и господа! Мои дорогие гости! — начал Рэнальф приторно-сладким голосом. — Должен с прискорбием сообщить вам, что свадебное торжество преждевременно заканчивается. Леди Хоуксмур внезапно нас покинула.
В громадном зале наступила тишина — гости пытались уяснить смысл его слов. Потом по залу пронесся ропот:
— Что он сказал? Что там такое с невестой? Да где же она? Заболела?..
Саймон, только что вошедший в зал, наблюдал за происходящим со смешанными чувствами. С одной стороны, он не мог осуждать Рэнальфа. Тот, видимо, уже был сыт по горло необходимостью кормить и развлекать такое множество гостей, что влетало ему в копеечку. Но и разогнать всех приглашенных тоже означало неслыханный скандал. Двор будет болтать об этом, и один Бог знает, как поступит королева. Такая неосторожность была совершенно несвойственна Рэнальфу.
— Какого черта, что происходит, Саймон? — хлопнул его по плечу Джек. — Мы уезжаем?
— Нет, — ответил Саймон. — Мы не уезжаем. Я должен разыскать свою жену, но не могу оставаться в этом змеином гнезде без прикрытия.
Прихрамывая, он вышел из зала, оставив Джека в недоумении почесывать затылок.
Глава 23
- Так, говоришь, моя крошка сейчас у леди Келберн? — протянул Оливер Беккет, перегнувшись через стол в кембриджской таверне «Восходящее солнце».
Произнеся это, он тупо уставился на лужицу пива, выплеснувшегося из переполненной кружки, которую поставил на их стол пронесшийся мимо слуга.
Рэнальф раздраженно посмотрел на своего друга. Он пришел сюда, рассчитывая найти понимание и помощь хладнокровного человека, не стесняющегося в средствах, но оказалось, что его друг пьян, почти как Ральф.
— Похоже, она собирается провести у этой Келберн несколько дней, — потемнев лицом, сообщил он. — И если она и в самом деле беременна, надо срочно что-то делать. Черт побери! Эта взбалмошная девчонка совершенно отбилась от рук!
Оливер тупо кивнул головой.
— Нельзя, чтобы она родила Хоуксмуру сына, которому достанется ее приданое.
— Да, но с этим я как-нибудь справлюсь, когда наступит время. А пока ее нет, я собираюсь забрать из конюшни всех аргамаков и раз и навсегда решить вопрос с Хоуксмуром. Потом мы начнем все заново.
— И ты хочешь, чтобы я прикончил этого новоиспеченного супруга? — спросил Оливер, не сводя налитых кровью глаз с пивной лужицы на столе. — Этого ты от меня хочешь, Рэнальф?
— Нет. Этим я займусь сам. Я хочу, чтобы ты позаботился о лошадях. — Рэнальф, нахмурив брови, отхлебнул кларета. — Я нынешним вечером устраиваю представление, и пока мы, Хоуксмур и его друзья будем заняты, ты организуешь налет на конюшню и уведешь всех лошадей из замка.
— Послушай, — замигал Оливер. — Тебе лучше бы держаться подальше от Хоуксмура, Рэнальф.
— Неужели он сумел тебя запугать? Чем же, если не секрет? — наклонился к другу Рэнальф.
Его разбирало любопытство. Что-то произошло между Хоуксмуром и Оливером, и в результате этого его приятель скрылся из замка, а почему — предпочитает не распространяться.
Оливер покраснел и припал губами к кружке.
— Ну, скажем, у него зуб на меня.
Когда он опустил на стол осушенную кружку, взор его был куда более ясным, а голос не таким хриплым.
— А как будет с Ариэль?
— Ну, о моей сестричке ты не беспокойся. Когда она окажется без своих лошадей и без своего мужа, я с ней совладаю. Ей придется снова вспомнить свое место.
— Не уверен, что она его когда-нибудь знала, — с необычной проницательностью заметил Оливер. — К тому же, если эти ее лошади так ценны, разве она не нужна тебе, чтобы и дальше их разводить?
— Она будет их разводить, — сжал губы Рэнальф. — Она будет их разводить для меня. Я оставлю здесь жеребца и кобылу, чтобы начать новую линию, а остальных переправлю в Хукван-Холланд, как я сделал это с жеребой кобылой. Мои агенты найдут на них покупателей.
— М-м… — кивнул головой Оливер. — Ты получишь Ариэль обратно уже вдовой, и ее приданое вернется к Равенспирам…
— Именно так. И, клянусь, моя сестра больше никогда не переступит границ поместья, даже если мне придется держать ее в кандалах.
С этими словами Рэнальф наполнил свой стакан из покрытой пылью бутылки, стоявшей на столе около его локтя.
— Так что, больше у нее не будет никаких мужей?
Рэнальф кивнул головой.
— И это значит, что я… смогу утешать ее?
— Когда тебе будет угодно, друг мой. Благословляю тебя. — Рэнальф похлопал Оливера по руке. — Ты получишь исключительные права на мою сестру, Оливер. Но сначала мы должны избавиться от Хоуксмура.
— А что это за представление ты устраиваешь вечером?
Рэнальф сощурил глаза.
— Одну из моих забав, Оливер.
— Ого!.. И по этому поводу ты в городе? — Оливеру удалось посмотреть на Рэнальфа более или менее хитро.
Рэнальф едва кивнул головой в ответ.
— Я тут задумал одну игру, и, когда мы в нее сыграем, с Хоуксмуром произойдет несчастный случай. И на этот раз, — с жестокой улыбкой добавил он, — не будет никаких помех со стороны моей маленькой сестрички.
Рэнальф осушил стакан, серые глаза его вспыхнули гневом. Потом, слегка покачав головой, он продолжал:
— Но пока мы будем заняты в большом зале, Оливер, тебе придется поработать в конюшне. Сегодня вечером, в девять часов. Ты переведешь лошадей в конюшню в Хантингтон. Там мне обещали принять их. Позднее, утром, мои люди переведут их на верфь в Харвиче.
Оливер ухмыльнулся.
— Слабое утешение за то, что я пропущу эту твою забаву.
— Ничего, зато скоро ты получишь в свое полное распоряжение мою сестру. — Рэнальф встал, оттолкнув скрипнувшее по полу кресло. — Вокруг конюшни на страже стоят люди. Сначала надо будет управиться с ними. Нам еще повезло, что не надо возиться с этими чертовыми собаками. Они уехали вместе с Ариэль.
Улыбка Оливера напоминала волчий оскал.
— Я буду настаивать на своем праве забрать у этой Келберн вдову… и утешить ее в печали.
Рэнальф усмехнулся.
— Посмотрим. А пока мне надо выбрать игрушки для сегодняшней забавы.
— Ты уверен, что Хоуксмур и его приятели примут участие в твоем представлении? Твои забавы вряд ли придутся по вкусу этим чопорным пуританам.
— Они будут участвовать, — убежденно ответил Рэнальф. — Будут, потому что слишком уверены в своих силах. Они не смогут стоять в стороне, закрыв глаза на мольбы моих хорошеньких куколок.
— Да ты просто настоящий знаток человеческих душ, Рэнальф! — улыбнулся Оливер и щелкнул пальцами, указав пробегавшему мимо слуге на пустую кружку.
— Ты не сможешь справиться, если напьешься, парень.
Оливер снова усмехнулся.
— Не беспокойся, Рэнальф. Как только потребуется, я тут же протрезвею.
Рэнальф знал, что это и в самом деле так, поэтому он лишь поднял руку в прощальном жесте и направился к маленькому дому на окраине города, намереваясь подобрать там игрушки для своей вечерней забавы.
Саймон неторопливо ехал верхом по узкой тропинке, которая тянулась вдоль водоотводной канавы. Целью его поездки был крытый соломой домик, стоявший на невысоком пригорке. Даже приближаясь к калитке, он еще совершенно не представлял, как будет улаживать свои семейные дела. Спор с Ариэль ни к чему не приведет. Не хотелось ему и изображать из себя непреклонного мужа. Правда, его так и подмывало насильно притащить гордячку обратно в замок, но не становиться же в ее глазах отъявленным негодяем!
Даже когда он спешивался, привязывал пегого к забору и ступал на дорожку, ведущую к домику, он еще толком не представлял себе, какие слова произнесет.
Ноги, однако, сами понесли его по узкой дорожке, вьющейся вдоль аккуратных грядок с зимними сортами капусты и еще каких-то растений. У двери домика он снова заколебался, но потом все же поднял руку и постучал.
Дверь отворилась почти сразу же. На пороге домика стояла Сара, повязанная вокруг пояса фартуком. Руки ее были испачканы какой-то зеленью, она вытирала их углом фартука и сумрачно смотрела на Саймона.
— Доброе утро, — сами собой сорвались у него с языка слова приветствия.
Выражение лица пожилой женщины не изменилось, но она отступила назад и пошире открыла дверь, приглашая его войти в дом. Он почувствовал некоторое облегчение. Она знала, зачем он пришел, и ничего не имела против.
Саймон вошел в квадратную комнату и сразу же понял, что Ариэль здесь нет.
— Вы одна?
Сара снова кивнула головой и закрыла дверь. Потом жестом пригласила Саймона расположиться у огня, а сама наклонилась к очагу, чтобы снять с крюка котел с кипящей зеленой жидкостью, который висел над огнем.
Саймон поспешил помочь ей.
— Вы что-то красите?
Сара улыбнулась и опустила котел на пол подальше от огня. Саймон наблюдал, как она пошарила в котле деревянными щипцами, вытащила оттуда какую-то вязаную ткань и посмотрела ее на свет. Взглянув на прялку и ткацкий станок в углу комнаты, Саймон понял все и улыбнулся. Вся одежда на Саре была сделана ее собственными руками.
«Остается только удивляться, — подумал он, — как ей удается общаться с окружающими». Ему все время казалось, что она видит его насквозь. Саймон снова вспомнил тот непонятный момент в спальне Ариэль, когда она ощупывала его лицо. И сейчас в ее глазах было то же самое выражение, как будто она видела его насквозь.
Краем глаза Саймон заметил какой-то предмет на столе, повернул голову. Медленно поднявшись с кресла у огня, он подошел к столу, взял браслет Ариэль и покрутил его в руках. Затем машинально потер ногу, которая почему-то опять дьявольски разболелась.
— Так, значит, она у вас?
Сара кивнула и сняла с полки бутылку. Открыв ее, она налила в стакан темной жидкости и протянула стакан Саймону.
Жидкость в стакане, издававшая острый лекарственный запах, напомнила ему кое-какие из тех снадобий, которыми потчевала его Ариэль, и он, не колеблясь, осушил ее одним глотком. Ведь сейчас он был в жилище трех целительниц, и Сара, вероятно, поняла или почувствовала, что его нога адски болит. Ведь она знала или чувствовала столько разных вещей.
Саймон снова опустился в кресло, потом вытянул ноги к огню и принялся крутить браслет в руках, глядя, как вспыхивает красным огнем рубин, полускрытый серебряными лепестками розы, и как сияет глубокой зеленью изумрудный лебедь.
— Я пришел, чтобы вернуть ее, — произнес он, не отрывая взгляда от браслета. — Ее место рядом со мной. Она не может так просто убежать.
И Саймон взглянул на Сару, которая сидела на невысоком стульчике напротив него.
Взгляд ее, казалось, пронизывал его насквозь.
— Я бы, конечно, предпочел, чтобы она вернулась сама… потому что Ариэль сама так захотела… но… — он помолчал, упорно разглядывая браслет. — Все равно, хочет она этого или нет, но она должна вернуться.
Пока Саймон говорил все это, Сара не отрываясь смотрела, как его руки играют с драгоценной вещицей. Перед ее внутренним взглядом стояла картина: он, совсем еще ребенок, играет с тем же самым браслетом, лепеча что-то себе под нос, то и дело берет в рот подвески, едва прорезавшимися зубами пробует грызть золото. Теперь мужчина в расцвете лет, нахмурясь, смотрел на украшение, перебрасывая его из руки в руку; пальцы его ласкали крутой изгиб змеиной головки, нежную округлость жемчужного яблока.
— Вы поддержите меня в этом, мадам? — Саймон бросил на женщину острый взгляд, его темно-голубые глаза глядели с искренним и решительным выражением.
Сара поднялась со своего стула. Подойдя к Саймону и наклонившись, она взяла обеими руками его лицо. Потом пристально взглянула ему в глаза, и по спине у Саймона пробежал холодок. Пальцы ее скользили по его лицу, как и совсем недавно в спальне у Ариэль: вот они осторожно коснулись его шрама, потом пробежали по пальцам его рук, словно хотели навсегда запечатлеть их в своей памяти. Так прикасаются к любимому. Саймон поежился.
Затем она опустила руки, снова села на свой стульчик и застыла, все так же пристально глядя на него. Но сейчас он ощущал только теплоту и силу, исходящую от нее.
— Я ведь прав насчет Ариэль? — нарушил он молчание. — Мне кажется, вы знаете ее почти как мать. Прав ли я, настаивая на ее возвращении?
Он стиснул пальцы и в упор посмотрел на Сару.
— Природа наградила ее необычайным чувством свободы, и я совершенно не хочу переламывать свою жену. Я желал бы только, чтобы она поверила мне в том, что я не хочу причинять ей вред.
Лицо Сары снова стало сумрачным. С глубоким разочарованием в душе он понял, что не может прочитать в ее глазах ответа.
— Ну, раз ее нет дома, я зайду попозже, — сказал Саймон, вставая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53