Он был еще слишком мал для этого.
Микки свернул направо и миновал еще один перекресток. Прямо перед ним стояло двухэтажное кирпичное здание с надписью «Магазин». Ему сюда. Ему просто необходимо зайти сюда.
Он подошел к двери и подергал навесной замок. Ему хватило бы сил вырвать скобу, на которой висит этот кусок железа, но он не был уверен в прочности костей присвоенного Тела.
Лучше он сделает так: разобьет из рогатки витрину и потом протиснется между прутьями решетки, пока его размеры еще позволяют это сделать.
Микки отошел от стекла подальше, зарядил в рогатку самый большой камень и натянул жгут. Бац!
Стекло со звоном осыпалось на землю.
Зеленоглазый подошел ближе, ботинком разбил острые осколки, торчащие из рамы. Над он как можно бережнее относиться к телу. Оно не должно умереть раньше, чем он справится с поставленной задачей.
Зеленоглазый попробовал просунуть голову между прутьями. Не пролезает! Он слишком вырос. Первым порывом было размахнуться как можно сильнее и с силой всадить череп между прутьев. Но секундный порыв быстро утих. Нельзя поддаваться эмоциям, он должен быть рациональным.
Зеленоглазый снял с себя куртку и остался в одной рубашке, это оказалось непросто: мышцы поминутно сводило, но он справился. Микки скрутил куртку в толстый жгут и обвязал им два соседних прута. Затем отошел от магазина и стал искать одно нехитрое приспособление, которое поможет ему проникнуть внутрь.
Он подошел к кустам сирени, посаженным перед фасадом, обогнул здание с торца и оказался на заднем дворе. Здесь стоял большой железный бак с мусором. Он услышал писк и уловил быстрое движение: крысы, почувствовав его приближение, бросились врассыпную, словно серые мохнатые шарики ртути. Он не стал гнаться за ними, в магазине его ждала добыча получше.
Зеленоглазый осмотрел бак со всех сторон, открыл тяжелую крышку. Крышка с грохотом ударилась о заржавленную боковину, кое-где покрытую зеленой отслоившейся краской. Микки с головой залез в мусор и долго в нем копался. Наконец его старания были вознаграждены. Он нашел то, что ему было нужно. Кусок старой водопроводной трубы длиною почти в метр.
Он улыбнулся (кратковременное напряжение отдельных мышц лица у представителей низшего разума может выражать те или иные эмоции, сейчас он все делал правильно — растягивал уголки рта, это значит — хорошо).
Зеленоглазый вернулся к разбитой витрине, вставил трубу в тряпичное кольцо, охватывавшее соседние прутья, и принялся крутить ее по часовой стрелке. Жгут постепенно натягивался, крутить становилось все тяжелее и тяжелее, но… Прутья сдвинулись с места и стали сближаться.
Зеленоглазый крутил, пока хватало сил. Наконец он решил, что достаточно, вытащил трубу и развязал тряпичный жгут. Накинул его на соседние прутья и проделал то же самое.
Теперь в решетке появилась большая дыра. Он просунул сквозь нее голову, затем — по очереди — руки, перевернулся на спину и ухватился за верхнюю перекладину, связывавшую прутья решетки. Без труда подтянулся и протиснулся целиком.
Зеленоглазый легко спрыгнул на пол и втянул чуткими ноздрями воздух. Сначала разнообразие запахов сбивало с толку, но потом он выделил нужный. В файлах памяти это значилось как «идеальный продукт для питания белкового носителя». И даже то, что представители низшего разума обычно выбрасывали как отходы, сейчас представляло для него особую ценность. Уж он-то не будет это выбрасывать.
Микки пошел на запах. Он прекрасно видел в темноте, но, ориентируясь на запах, он найдет это гораздо быстрее. Уже нашел, теперь он увидел то, что искал. Зеленоглазый рванулся вперед и с жадностью набросился на еду.
В этот момент в магазине вспыхнул яркий свет, и грозный голос (в котором чуткое ухо легко могло уловить дрожь испуга) крикнул:
— Стой! Ни с места! Или я стреляю!
Микки ощерился. (Представители низшего разума определяли это как «угрожающую презрительную улыбку». Работают те же мышцы плюс еще несколько: опускающие угол рта, круговые мышцы глаз, скуловые, лобные и мышцы гордецов.)
Он повернулся на голос.
* * *
Васька Баженов сидел на диване, забившись в угол, подтянув колени к животу.
По телевизору шел его любимый сериал — про комиссара Рекса.
Но сейчас этот фильм пугал его, как пугал бы любой фильм, в котором упоминалось про собаку.
Он-то как никто другой знал, что рассказ Тамбовцева про бешеного пса — вовсе не выдумки. Он видел этого пса. И теперь очень боялся, что отец не справится с ним, не успеет выстрелить. Перед глазами у него стояла картина: отец, веселый и сильный, тихонько, стараясь не шуметь, пробирается запутанными лесными тропками, ловит каждый звук, следит за каждой веткой, а из кустов за ним наблюдают два зеленых горящих глаза, выжидают удобного момента для внезапного нападения. Отец крадется, не подозревая о грозящей опасности, он думает, что бешеный пес мчится напрямик, не замечая ничего вокруг, но этот не таков, он очень хитрый… И безжалостный. Он большой, черный, с густой шерстью, и из его зубастой пасти течет черная вязкая слюна.
Но еще больше, чем пса, Васька боялся Петю. Старого друга — Малютку Джона. Потому что с Петей было что-то не так.
Он хотел рассказать обо всем отцу, но что-то его остановило. Что? Он боялся, что отец не поверит ему? Нет. Вряд ли только это. Просто он… Он был очень сильно напуган.
Едва они миновали городское кладбище, как с Петей что-то произошло. Он застыл на тропинке, не в силах пошевелиться. Он сказал, что слышал голос. Тогда Ваське показалось, что это ерунда. Пустяк, не заслуживающий внимания. Подумаешь, показалось. Когда играешь, всегда входишь в роль. А если игра настолько интересная, что захватывает целиком, то порой забываешь, где правда, а где — вымысел. У них с Петей игра была интересной: в Робин Гуда и его друзей-разбойничков. Особенно, конечно, интересной тем, что Робин Гудом был непременно Васька, а Петя послушно исполнял все прочие роли.
Они дошли до хижины Лесного Отшельника и были непривычно удивлены царившей там тишиной. Обычно в хижине кто-то был: или хозяин, или его пес. Сам Иван всегда был приветлив с детьми. Это к взрослым он задирался, а с детьми играл с большим удовольствием: помогал делать рогатки и луки, показывал тайные тропы кабанов и поляны, полные земляники. Он рассказывал страшные истории, от которых мороз шел по коже: например, про таинственный лесной пруд, в котором живет динозавр. Правда, никто другой из жителей Горной Долины этого динозавра не видел, потому что не видел и самого пруда. Отец, чтобы убедить Ваську, даже показывал карту, на которой не было никакого пруда — только зеленые пятна лесов, окружавшие город со всех сторон. Васька кивал, но карту всерьез не принимал, в десять лет охотно веришь в динозавров.
Правда, Ивана не всегда можно было застать дома, он частенько наведывался в Горную Долину за «огненной водой». В его отсутствие хижину всегда охранял Малыш, который, наоборот, был вовсе не приветлив с детьми. В общем, в уединенном жилище всегда кто-то был: или пес, или хозяин.
Но сегодня не было ни того, ни другого.
И Петя… Он повел себя как-то странно. Васька говорил с ним, а Петя его не слышал: он прислушивался к словам, звучащим в его голове. И отвечал невпопад — незнакомым, визгливым голосом.
Васька сказал ему: давай возьмем направо, пройдемся по опушке леса, а Петя не послушал, пошел вглубь.
«Бешеного пса, — сказал он, — ПРИСТРЕЛИТЬ!».
Тогда Васька подумал, что это просто продолжение игры. В конце концов, называли же они дикими утками обычных ворон.
Ваське даже понравилась эта идея: пойти охотиться на бешеного пса, который завелся в Шервуде ком лесу. А что, действительно, отличная идея! Правда, было не до конца понятно, кто будет бешеным псом, но так ли это важно? Кто-нибудь обязательно подвернется под меткую стрелу, а если нет — можно расстрелять какой-нибудь пень. Пень вполне сгодится на роль бешеного пса.
Тогда Васька не понимал, что Петя говорил серьезно. Получается, он знал про бешеного пса — настоящего, взаправдашнего — еще раньше, чем его отец. Знал и молчал.
Но то, что случилось потом, оказалось еще более странным. Странным и страшным.
Они двинулись в глубь леса, и непривычно плотная тишина охватила их. Ваське сразу стало не по себе: казалось, ни шорох листьев, ни треск сухой ветки под ногами не долетали до его уха. Даже слова, которые он произносил, мгновенно таяли в густом воздухе, они словно растворялись в нем.
А Петя уверенно шел вперед, не оглядываясь. И Васька… Не мог же он отставать! В конце концов, Робин Гуд — именно он, а не Петя.
Чем глубже они заходили в лес, тем теснее смыкались над тропой густые ветви деревьев. Они шелестели над Васькиной головой, словно за его спиной договаривались о чем-то. О чем-то… нехорошем.
— А Петя не обращал ни на что внимания. Шагал и шагал без устали до тех пор, пока они не вышли на круглую поляну. В самом центре поляны была огромная дыра, и над ней поднимался легкий парок, будто бы там, как в гигантском чане, что-то варилось. Но, несмотря на этот пар, Ваську прохватил озноб. Потому что на краю дыры он увидел… Пса!
Ой, даже вспоминать об этом страшно! Васька забился в угол и накрылся одеялом. С экрана телевизора смотрела умная морда Рекса, но сейчас она его пугала. Васька потянулся к пульту, чтобы переключить на другую программу, и в этот момент Рекс залаял.
И тут Васька не выдержал — закричал во все горло. Он почувствовал, как по его ногам побежало что-то горячее. На брюках расплывалось темное пятно, он обмочился.
На крик прибежала мать.
— Ну что ты? Васенька? Что с тобой? — Она перевела взгляд на экран, увидела собаку и все поняла. — Не бойся, отец его убьет. — Анастасия Баженова всплеснула руками и про себя подумала: «Вот ведь старый черт, напугал ребенка до смерти». Это относилось к Тамбовцеву.
Она заметила мокрое пятно на штанах, но ругаться не стала. Сын давно уже не мочился: ни в штаны, ни в постель…
Значит, он действительно сильно напуган. Ох уж этот
Тамбовцев!
— Иди в свою комнату, сынок. Переоденься. Но Васька отчаянно замотал головой. В его комнате было темно, и он не мог себя заставить войти туда. Ему казалось, что под кроватью затаился тот самый пес, который лежал на краю огромной дыры.
Этот пес был очень похож на Малыша, и в то же время Васька сразу понял, что это не Малыш. Пес словно вывалялся в густой черной грязи, но не целиком, а отдельными местами. Грязь застыла на палевой шкуре круглыми пятнами. Но… Эти пятна росли прямо на глазах, они ширились и сливались между собой.
Пес обернулся на шум их шагов и оскалил огромные клыки, с которых стекала такая же черная слюна. Васька — это как-то само собой получилось, честное слово, он не специально — спрятался за Петину спину.
А дальше… Он не ожидал, что так будет. Он даже не думал, что так может быть. Петя протянул к собаке руку, и пес завилял хвостом, словно дворовая шавка, ожидающая подачки от хозяина. Затем Петя как-то странно пошевелил пальцами и подул. Пес ответил воем, от которого у Робин Гуда кровь застыла в жилах. Потом Петя еле заметно кивнул. Пес послушно нагнулся и осторожно взял своими чудовищными клыками то, что лежало между его передними лапами.
Это было тельце лесной крысы. Оно безжизненно болталось в собачьей пасти, жидкий хвостик напоминал развязавшийся шнурок. Пес опасливо приблизился к краю ямы и разжал челюсти. Курящееся жерло встретило подношение слабой зеленоватой вспышкой. Петя одобрительно кивнул, пес снова завыл.
— А-а-ахх! — Васька не мог вымолвить ни слова, настолько его поразило увиденное, с его губ сорвался лишь тихий сдавленный вскрик.
Лучше бы он молчал.
Васька увидел, как Петя застыл: он был неподвижен, но под одеждой что-то двигалось, струилось, как вода под тонким льдом. Затем Петя стал медленно поворачиваться к Ваське. Послышался треск разрываемой ткани.
Лицо… Больше всего его испугало именно Петино лицо. Оно быстро менялось, будто бы кто-то запустил ему под кожу мышей, и они теперь беспорядочно метались в напрасных поисках выхода. И еще — глаза. Они наливались болотной жижей. Васька видел, как у Пети сначала исчезли белки, а затем и зрачки. Теперь его глаза были, как у пса, сидевшего на краю ямы: ровного зеленого цвета. Они светились.
Васька попятился, запнулся и упал.
Петя стал что-то чертить в воздухе указательным пальцем, как дирижер, забывший свою палочку. Только его движения были гораздо более медленными. И еще — так Ваське показалось — неуверенными. Словно бы Петя делал это через силу.
Пес оскалил ужасные клыки, шерсть на его загривке встала дыбом. Он оставил трупики животных, сложенные на краю ямы аккуратной горкой, и шагнул к Ваське.
Петя улыбнулся, радостно и… злобно. Никогда прежде Васька не видел у Пети такого выражения лица.
Васька уперся пятками во влажную землю и, приподнимаясь на локтях, пополз назад, подальше от наступавшего кошмара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66