— Я завтра же поговорю с Тоделмом йос-Галан, — пообещал он Люкену. — Однако я уверен в том, что твое предложение будет принято. И теперь, когда в Треалла Фантрол снова занята детская, Пат Рина можно будет переместить туда на время твоего брачного контракта. — Он выгнул бровь. — Если ты не сочтешь это неразумным.
Люкен пождал губы.
— Я поговорю с пареньком, — сказал он, подумав, — и дам тебе знать о его пожеланиях. — Он бросил на Даава внимательный взгляд. — Не то чтобы он не был привязан к своему кузену Эр Тому или чтобы юный Шан не казался подходящим ребенком. Но мне не хотелось бы идти против сильного нежелания мальчика, если такое будет.
— Конечно. — Даав наклонил голову. — Ты много для нас делаешь, кузен, — добавил он с неожиданной и искренней благодарностью. — Я нахожу тебя достойным членом и украшением Клана.
Люкен покраснел так, что его щеки залило темное золото, отвел взгляд и взялся за рюмку.
— Ты очень добр, — пробормотал он и припал к ней. Ему понадобилось сделать два больших глотка, чтобы прийти в себя. Он посмотрел на Даава.
— Так ты дашь мне знать? — с надеждой спросил он. Даав наклонил голову.
— Полагаю, что ты получишь мой ответ уже завтра.
— Хорошо, — сказал Люкен. — Отлично! — Он встал. — Ты — человек занятой, так что я попрощаюсь. Спасибо тебе.
— Не за что, — отозвался Даав, тоже вставая и выходя из-за стола. Помешав Люкену начать поклоны, он взял его за локоть и повернул к двери.
— Позволь мне проводить тебя до машины, кузен…
Было довольно поздно.
Даав не имел точного представления, насколько поздно. Он уже довольно давно погасил свет, предпочтя выпить рюмку-другую в одиночестве, пока комнату освещает только огонь камина.
Огонь камина превратился в отсвет углей, а рюмка-другая в бутылку. Даав откинул голову на спинку кресла и вспомнил холодное лицо и отчужденный поклон брата.
«Боги, что я наделал?»
Он закрыл глаза, чтобы не видеть даже отсвета углей, и попытался вообще ни о чем не думать.
— У тебя завтра голова будет раскалываться, — проговорил любимый, мягкий голос.
Со всяческой осторожностью Даав открыл глаза и поднял голову. Эр Том устроился на подлокотнике кресла, стоявшего перед столиком с доской для контрашанса. Кто-то бросил в камин свежее полено. Волосы брата в свете пламени сверкали золотой грудой.
— У меня, — отозвался Даав с щепетильной точностью, — раскалывается голова уже сейчас.
— А! — Эр Том улыбнулся. — Я подозревал, что это так.
— Ты пришел, чтобы вырвать из меня печенку? — спросил Даав, снова роняя голову на спинку. — Полагаю, на столике с вином найдется достаточно тупой нож.
— Я не слишком хорошо умею вырезать печенки, — проговорил Эр Том после секундной паузы. — Не хочешь ли чая?
— Боги, в такой час? Какой бы сейчас ни был… — Он отрицательно помахал рукой. — Нет, не тревожь прислугу.
— Хорошо, — мягко согласился Эр Том.
Он встал и исчез в отблесках пламени. Негромкий стук донесся от столика с вином. Даав довольно туманно подумал, не решил ли Эр Том все-таки взяться за нож.
— Выпей со мной, брат.
Даав открыл глаза. Эр Том стоял перед ним, высвеченный пламенем, и держал две чаши.
— Спасибо, — сказал Даав, ощущая внезапный прилив слез. Он принял чашу, отпил из нее — полный глоток, — проглотил и рассмеялся. — Вода?
— Если ты выпьешь еще вина, то скорее всего захрапишь, — заметил Эр Том, поднимая свою чашу.
На пальце одной руки блеснула фиолетовая искра.
— Восстановлен в правах, милый?
— Моя мать пытается благодушно принять исход. — Он улыбнулся. — Она говорит о том, что… возможно… примет ребенка.
— Очень любезно с ее стороны. — Даав вздохнул. — Как ты думаешь, твоя Энн будет счастлива с нами?
Улыбка стала чуть шире.
— Полагаю, этого можно будет добиться.
— А! Значит, моя роль в качестве Делма не свелась исключительно к нарушению графика орбитального движения и угрозам заковать моего родича в цепи…
Он содрогнулся и заглянул в лиловые глаза брата.
— Окно меня сильно испугало.
Эр Том наклонил голову.
— Я приношу извинения за окно, — пробормотал он. — Но, понимаешь, когда из него вылез, то его уже никак не получается закрыть.
Даав ухмыльнулся.
— Готов поверить.
Эр Том склонил голову к плечу.
— Я могу узнать, какой платы с меня может потребовать Делм?
— Платы… — Даав закрыл глаза, но почти сразу же снова их открыл. — Как Делм может требовать плату, когда это он не желал услышать то, что ты хотел ему сказать?
Эр Том нахмурился.
— Я не думаю, что дело обстояло именно так, — заявил он с привычной мягкой серьезностью. — Разве кто-то из нас мог ожидать столь необычного поворота? Вспомни: ведь я дарил нубиат! Возможно, что такие… трудности… с которыми мы столкнулись, оживили и укрепили наши узы. Он поклонился: неглубоко и с иронией.
— По мудрости Делма.
— Да уж, смейся, смейся.
Даав попытался напустить на себя серьезность, но его губы упорно изгибались самым недостойным образом. Сдавшись, он открыто улыбнулся.
— «Все хорошо, что хорошо кончается», — процитировал он на земном, — как твоя леди обязательно подтвердит. Передай ей: «Плодитесь и размножайтесь».
Эр Том рассмеялся.
— Сам можешь ей это говорить. В конце концов мы ведь захотим, чтобы завтра Делм нас Увидел.
— Зачем это? Я прекрасно помню, что мастер-Целитель Кестра сообщила нам о том, что ваш союз выходит за рамки Кодекса и ему не подчинен.
— О, но, видишь ли, — совершенно серьезно отозвался Эр Том, — нужно подчиняться местному обычаю. Мне не хотелось бы пренебрегать теми деталями, какие считает необходимыми общество.
— Ну конечно же. Ведь в конце концов у Корвала есть свои жесткие требования!
Эр Том засмеялся.
Глава сороковая
Первая атака стала ударом молота по Звездному Кольцу. Дюжина планет была потеряна сразу же, включая и ту, которая была домом драмлизам, а также место, которое Солдаты называли Штабом. Ходили слухи о корабле посева — даже о сотне кораблей посева, отправленных с Антора в момент гибели. Можно подумать, им это поможет.
Джела говорит, что Враг намерен уничтожить связь, а потом не спеша поглотить каждый изолированный мир.
Джела говорит, что теперь все, у кого есть корабль, становятся контрабандистами. А каждый контрабандист становится солдатом.
Я никогда ничего подобного не видела…
Из Вахтенного журнала Кантры йос-Фелиум

Было раннее утро, и в коридорах еще не было ученых — не считая филолога, которая шла рядом с Эр Томом. Когда они подошли к нужной двери, он посторонился и стал смотреть, как она наклоняется к дверному замку. Ловкие смуглые пальцы быстро справились с вводом кода.
Выпрямившись, она бросила в его сторону улыбку и, поймав его за руку, втащила за собой в тесный захламленный кабинет, в котором пахло книжной пылью и запустением.
Перешагнув порог, он остановился, удержав Энн рядом с собой, и осмотрел убогую комнатку, забитую книгами. Убедившись в том, что они здесь одни, он дал себя ввести еще на шаг внутрь и повернулся запереть дверь.
Энн засмеялась.
— Можно подумать, что в толпе замшелых профессоров нам может что-то угрожать!
Эр Том прикусил губу. Конечно, она ничего не помнит. Он не сомневался в том, что поступил правильно, когда призвал Целителя, чтобы Энн не мучилась. Ее увезли под дулом пистолета, ее ребенку и ей самой угрожала смертельная опасность, она вынуждена была лишить другого жизни: такие вещи лучше сразу же стереть из памяти, чтобы разум, потрясенный насилием, мог обрести спокойствие.
Однако теперь оказывалось, что, оказав ей наилучшую доступную ему услугу, он допустил, чтобы в будущем ей угрожала новая опасность. Один безумец с пистолетом не обязательно предвещает появление второго, но разумно не терять бдительности. И очень трудно оставаться бдительным, если воспоминание о прошлой опасности стерто начисто.
— Эр Том? — Она смотрела на него, хмуря лоб, и в ее глазах читалась тревога. — В чем дело?
Он поймал ее за руку и очень серьезно посмотрел ей в лицо.
— Энн, мне хотелось бы, чтобы ты запомнила — и я говорю это очень серьезно, денубиа! — мне хотелось бы, чтобы ты помнила: Лиад — это не… безопасное место. Тут есть люди, которые совсем не любят землян. Есть такие, кто активно ненавидит… и кто может попытаться повредить тебе просто из-за того, что ты землянка, или за то, в каком направлении тебя ведет твоя работа… Лиадийцы… существует гордость, понимаешь? Многим нравится думать, что Лиад — это центр вселенной, а остальные… ниже. Для некоторых это отношение превращается в одержимость. Крыло Корвала сильно, но лучше оставаться бдительной, чтобы делму не пришлось сводить счеты.
— Осторожность еще никому не вредила, — пробормотала Энн и кивнула. — Я понимаю, Эр Том. Спасибо тебе.
Она немного помедлила, а потом снова встретилась с ним взглядом.
— Я раньше умела стрелять из пистолета. Я готова освежить свои знания и носить пистолет с собой.
Он облегченно улыбнулся.
— Это было бы разумно. Если хочешь, я тебя поучу.
— Хочу.
Она широко улыбнулась, быстро сжала его пальцы, а потом отпустила и тремя быстрыми шагами пересекла кабинет, чтобы бережно снять со стены плоскую фотографию в рамочке.
— Эр Том, — проговорила она, укладывая рамку фотографией вниз и начиная осторожно снимать заднюю часть. — А разве ты не лиадиец?
Он медленно придвинулся к рабочему столу, наблюдая за ее лицом. Она смотрела вниз и была поглощена делом.
— Мы принадлежим к Клану Корвал, — тихо ответил он. — Ты должна понять: мы не из Старого Мира — его называли Солсинтрой. Как записано в Вахтенном журнале, Кантра прилетела с Края, а Тор Ан был родом со Звездного Кольца: его прислали на Солсинтру учиться. Бедный ребенок: к тому моменту, когда его обучение закончилось, на Звездное Кольцо возвращаться уже было нельзя.
Энн подняла голову и теперь пристально на него смотрела.
— А все остальные кланы на Лиад могут проследить свое происхождение до… Солсинтры?
— Да, конечно. Но Солсинтра была всего лишь одной планетой в громадной империи. — Он адресовал ей улыбку. — И притом не слишком… развитой.
— Вам это известно, — проговорила она, очень тщательно подбирая слова, — с исторической точностью?
Он поклонился.
— Тот, кто будет Главой Клана Корвал — и тот, кто может стать делмом, — обязаны штудировать вахтенные журналы и дневники Кантры йос-Фелиум, а также дневники тех Делмов, кто ее сменил.
Она закусила губу. Он ощутил ее чувство… жажды?.. и понял, что для того, кто занят такими изысканиями, как Энн, сведения, которыми он только что поделился, могут стать по-настоящему бесценными жемчужинами.
— Одна империя, — пробормотала она. — И один язык?
— Официальный язык и планетные диалекты. По крайней мере так можно предположить на основе Вахтенного журнала. — Он поднял раскрытые ладони. — Сами журналы написаны на языке, который в чем-то родствен икстранскому. Как ты понимаешь, они — не для всех. Корвал и без того считают достаточно странным, так что не годится, чтобы весь мир счел нас порождениями врага.
— А мне можно будет их видеть? — В голосе Энн зазвучало едва сдерживаемое волнение. — Те журналы?
Эр Том улыбнулся.
— Весьма вероятно, что тебе будет велено их прочесть, любимая.
Ее лицо осветилось улыбкой.
— Домашнее задание для нового Дракона, — пошутила она и снова сосредоточилась на разборке ветхой рамки.
Дело двигалось медленно: похоже, Энн старалась сохранить рамку целой, а сама рамка была полна решимости рассыпаться. Однако в конце концов терпение Энн победило, и покоробившаяся подложка была отделена.
Поверх плоской фотографии лежал тонкий квадратик серой бумаги.
Энн взяла его и, сдвинув брови, всмотрелась в один ряд букв.
— Что это? — спросил Эр Том тихо, чтобы не нарушить ее сосредоточенности.
— Обозначения, — пробормотала она. — Я что-то не вполне…
Она протянула ему листок, озадаченно качая головой. Это действительно были обозначения — и они были знакомы ему так же хорошо, как лицо его брата.
— Нижняя часть второго квадранта с уклоном в восемьдесят градусов. — Он легко прочел символы для пилотирования и поднял взгляд на Энн. — Увы, у меня нет пульта и экранов.
Она устремила взгляд на него. Он увидел, как в ее взгляде загорается искра понимания, — а в следующую секунду она уже схватила его за руку, чтобы повернуть к переполненным книгами полкам.
— Нижняя часть, — пробормотала она, двигаясь к стеллажу и пристально глядя на книги, словно те могли разбежаться, если бы она хоть на мгновение оторвала от них взгляд, — второго квадранта…
Она опустилась на колени и приложила руку к ряду корешков, а потом стремительно оглянулась на него, словно задавая вопрос.
Он наклонил голову.
— Определенно.
— С уклоном… В восемьдесят гра… Милосердные боги! Ее указательный палец выдвинул из тисков двух пухлых томов маленькую тонкую книжицу, переплетенную в потертую темно-серую кожу. Больше всего она была похожа на записную книжку с личными долгами, которую забыли под дождем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47