Вскинув голову, я вынул сигарету изо рта и выдул ему в лицо облако дыма:
– Я от Кена.
Обезьян сердито фыркнул, но врата открыл. Я переступил порог и, оказавшись в антигравитационной трубе, воспарил.
В «РАЙ».
«Рай» был кайфовым – другого слова не подберешь – местечком. Весной 2005 года я истово верил, что только там и надо тусоваться – если ты в Сети фигура, а не просто погулять вышел.
Для меня «Рай» олицетворял лучшую из тех вечеринок, на которые меня не приглашали, самый офигительный ночной клуб из тех, куда я трусил зайти, самую безбашенную компанию из тех, какие почему-то не встречались на моем пути, – и все эти замечательные вещи вместе. Темнота, гомон, столпотворение, дым и прочий крышесбивающий угар – вот каков был «Рай». Островок упоительной анархии в море постного вещизма; апофеоз опасных идей среди безопасного, занудного мира.
«Рай» – лучшая музыка, лучшие умозамутняющие вещества и лучшие помраченные умы на всей планете. Там можно было веселиться до упаду – буквально – танцевать до зари (в «Раю» даже я – слышите. Я! – умел танцевать), заниматься виртуальным сексом на игорных столах или даже заключить сделку на поставки краденого плутония, если вдруг понадобится.
***
ДЫМ
Вообще-то всепроникающий туман, обволакивающий все и вся в «Раю», – это не просто атмосфера. Учитывая количество людей, которые могут там поместиться, и тот факт, что все они движутся (некоторые с транзитной задержкой не меньше 0,3 световой секунды), густой, задымленный «воздух» просто необходим, чтобы сдерживать объем поступающей к вам визуальной информации. Ее должно быть не больше, чем вы можете получить ее по Сети в режиме реального времени. Когда люди на вашем пути «входят в фокус», это не ваша заслуга. Просто-напросто это работает система виртуального зрения: чем ближе вы к человеку или предмету, тем более подробная зрительная информация к вам поступает.
Надо сказать, что в «Раю» принято еще более усиливать этот эффект, упиваясь в доску.
***
Теперь – задним умом – я удивляюсь, почему не задавал себе простого вопроса: «Отчего Сетевая полиция нас так и не прикрыла?»
Театрально-помпезные появления – удел несчастных робких душонок. Вынырнув из трубы антиграва, я неспешно вошел в зал клуба – спокойный и собранный, одним взглядом оценив ситуацию. Публика собралась продвинутая – во всяком случае, для понедельника. Ассортимент обычный: несколько эльфов, один-два гнома… За столиком почти у самой двери – компания киборгов. Хохоча каким-то жестяным смехом, они резались в покер (ставками служили детали их собственных тел). Парочка инопланетных инсектоидов и парочка дребезжащих боевых роботов что-то мирно праздновали вместе; рядом буйно веселилась целая толпа двумерных персонажей из стародавних мультфильмов (один так далеко ударился в прошлое, что стал весь черно-белый): били друг друга по голове огромными деревянными молотками и хихикали, как целый пансион для девочек. Учтиво кивая и элегантно, без патетики салютуя знакомым, я дал понять кому надо, что присутствую здесь. Переглянулся с завсегдатаями.
Например, с картинно-тучным доном Луиджи Вермишелли, царившим за своим постоянным столиком в дальнем левом углу. Его окружали корытца со спагетти и фрикадельками, нервные, гладко причесанные молодые люди в дорогих костюмах и с автоматами под полой, а также две суперпухлые близняшки, вся одежда которых сводилась к золотым цепочкам и кольцам. (Надо сказать, что таких Марсианских Принцесс я лично обхожу стороной. Половина из них на поверку оказывается мужского пола.)
А вот другой постоянный обитатель «Рая» – бесчеловечный варвар Джесс Электропилорук – нес свои обязанности вышибалы на танцполе, где яблоку было некуда упасть и неистово наяривала пфанк-команда (парни с гвоздями вместо волос). Сквозь иллюзорно-прозрачную звуконепроницаемую стену просачивалась уютно-оглушительная музыка. По моим догадкам, реальный человек, стоявший за Джессом, был отставным военным. Я, как всегда, приветливо отдал Джессу честь – и, как всегда, он машинально козырнул мне в отпет, чуть не срубив при этом себе голову.
(Тут следует упомянуть, что раз уж ты попал в «Рай», так скрывай свое подлинное имя. Здесь в ходу лишь клички, и в этом соль игры: храня свое имя и подлинную природу в тайне, постарайся вычислить остальных. Говорят, этот обычай ввел ДОНМАК .)
Кстати, о ДОНМАКе . Вон он, в темном углу слева от Джесса: бедный,
одинокий ДОН МАК, последний из верборгов. Все, что ему осталось, – это сидеть,
киснуть, ржаветь, прихлебывая свой «пеннзойл с лимонной», и пялиться алыми,
фотоэлектрическими глазами то на столик слева, где четверо ниндзя-мутантов яростно размахивали своими «катанами», шумно делили кровавые останки какого-то
(надеюсь, неодухотворенного) существа, то на столик справа, где, зловеще бормоча под нос и полируя свои оправленные в серебро «Калашниковы», восседали какие-то ребята в бурнусах.
ДОН МАК может читать и передавать мысли – когда хочет. Перехватив его взгляд, я показал на арабов, потом постучал себя по лбу.
– Да, Макс? – подумал ДОНМАК .
– Столик около тебя, – субвокализировал я. – Новички в Сети?
– Да, держись от них подальше, Макс. С ними лучше не связываться.
– Да?
– Из нового узла МирСети: Кабул, Афганистан. Открыли портал только на этой неделе. Это несовершеннолетние моджахеды.
– Кто?
– Кхиберпанки. Ага. Завершив разговор с ДОНМАКом , я пошел дальше. Опять эльфы, опять супергерои, двое жалких малолетних думеров-огненных-черепхедов, сбежавших с обложки последнего альбома «Исчадий».
Ну и, как обычно, те, кто забрел из казино.
(Один совет. Не старайтесь вообразить, как все это выглядит визуально. Базовую геометрическую структуру «Рая» проектировал легендарный Болликс («Брет-Ковбой»).) С Эвклидом его замысел и рядом не лежал.
***
«БРЕТ-КОВБОЙ» БОЛЛИКС
Один из легендарных сетевиков, герой многочисленных сказаний. Недавно было подсчитано, что если Брет-Ковбой, Капитан Крэш и Диана фон Бэби действительно совершили все те подвиги, которые им приписываются, их совокупный возраст равен как минимум 640 годам.
***
Вон та стена кажется уходящей в бесконечный черный вакуум. Имейте в виду – она действительно в него уходит. Мерцающие озера света над столиками? Это действительно озера мононаправленного света, происходящего из неведомого источника. В «Раю» есть места, где гравитация – чисто локальный феномен; невидимые отдельные кабинеты, куда можно попасть, лишь выразительно посмотрев в конкретную точку, а затем совершив строго определенные телодвижения в строго определенном порядке; есть даже зал фазированного пространства, где то, что ты видишь, и те, с кем ты общаешься, обусловлены тем, через какую дверь ты туда попал. А в Мемориале Трудовой Славы смотрите под ноги: некоторые из этих черных плиток на полу являются виртуальными телепортами, которые зашвырнут вас в такие точки Ярмарки, что стыда не оберетесь.
Я бродил-бродил-бродил по залу. Гуннаром и не пахло. Худо дело. Пробравшись к островку света, где располагался большой бар, я обнаружил, что сегодня за стойкой трудится Сэм.
***
НЕ ГЛАДЬТЕ ПТЕРОДАКТИЛЕЙ
Делайте что хотите – но, ради всего святого, НЕ ГЛАДЬТЕ ПТЕРОДАКТИЛЕЙ, невзирая на их абсолютно одомашненный вид. Гнездо птеродактилей (оно венчает тающие ходики, украденные у Сальвадора Дали) буквально НАБИТО откушенными руками.
***
Наш черный бармен-пианист Сэм был не просто симулякром личности – а настоящим шедевром, плодом патологической любви к фильму «Касабланка». Не переставая настойчиво стирать воображаемое пятно со стойки черного дерева, Сэм поднял глаза, кивнул мне и произнес:
– Добрый вечер, мистер Супер. Приятно видеть, что вы нас не забываете.
– Добрый вечер, Сэм. – Я нашел свободный табурет и присел у стойки.
Сэм повесил полотенце на плечо, взял пустой стакан, кинул туда несколько кубиков звенящего льда:
– Вам как обычно, мистер Супер?
– Пожалуй, да, – кивнул я. Поставив стакан на стойку, Сэм налил мне кентуккского бурбона – ровно на два пальца. (Не надо мне ничего советовать – сам знаю. Да, в «Раю» мне были доступны любые напитки (в конце концов, я всего лишь выбирал фильтровальный алгоритм для легкого искажения моего зрительного восприятия), но почему-то мой выбор всегда останавливался на виртуальном бурбоне.)
Сэм подвинул мне стакан:
– Запишу на ваш счет. Что-нибудь еще, мистер Супер?
– Не-а, – покачал я головой, но тут же спохватился:
– Вы здесь сегодня Гуннара не видели? Сэм почесал подбородок, изображая задумчивость:
– Мистер Гуннар был здесь этак с час назад. Спрашивал о вас.
– Он и сейчас здесь? Сэм покачал головой:
– Не могу сказать.
Я понимающе кивнул. На языке Сэма эта фраза могла иметь шесть разных значений, но все они сводились к одному: вопрос о местонахождении Гуннара мне придется выяснять самому.
– Хорошо, Сэм. Спасибо.
Сэма позвали к другому концу стойки, и он ушел. Я глотнул на пробу бурбона – разумеется, никакого вкуса. Именно поэтому мне удается курить и пить в виртуальной реальности – ноль вкуса, ноль физических ощущений. В реальной жизни от бурбона меня выворачивает, как в кино «Экзорцист».
– Макс Супер? – окликнули меня сзади. Я обернулся. Передо мной стоял какой-то малолетний парнишка. Оранжевый гребень на голове. Зеркальные очки, привитые к скулам, как ветка к дереву. Лоб усыпан прыщами – нет, не прыщами, а слотами для чипов и прочей мини-машинерии. Губы и уши украшены всем содержимым дешевой галантерейной лавчонки. Пасть – как у окуня, которого я как-то повстречал на Лейк-Милль-Лакс. В общем – хоть для красоты на стенку вешай.
– Это вы Макс Супер? – спросил он с нервным благоговением в голосе. – Это ведь вы создали «Силиконовые джунгли»?
Вздохнув, я взвесил возможные последствия всех возможных ответов на этот вопрос.
– Да, – сознался я наконец, – это я. МПВ-шку «Силиконовые джунгли» я сделал лет в восемнадцать, в качестве курсовой для универа.
– Я – Брякпойнт! – восторженно вскричал юнец. Угу, теперь, когда он представился, я обратил внимание на внешнее сходство. – И я хочу вам сказать, я в «СиДжу» играю с двенадцати лет. По-моему, это самая потрясная МПВ на свете!
Странно, когда я создавал образ Брякпойнта, у меня и в мыслях не было, что он окажется малолетним ботаником с проблемной кожей.
– Вы мне льстите, – заявил я, потянувшись к стакану.
– Да ни капельки! – ответил он. – Правда, я иногда тусуюсь на Звездодроме, ну и на Эльфотрек заглядываю – так, для смеха, но в «Силиконовых джунглях» я просто живу! Я бываю на «СиДжу» – Сетефоруме, и книжку Дафидда аб Хью я читал, и все выпуски комикса у меня есть – даже первый! А теперь и с вами познакомился… Это просто, ну, не знаю…
Я поднес стакан к губам и сделал долгий глоток, глядя на мальчика сквозь стекло. Что я мог сказать? Что с «Силиконовых Джунглей» я и цента не получил? Что авторские права принадлежали университету? Что университет их запродал коммерческой он-лайновой фирме, даже не известив меня? Что игру, которая стала для него жизнью, пять лет переписывали и расширяли разработчики, с которыми я сроду словом не перекинулся? Что в тот единственный раз, когда я сунулся на «СиДжу» Сетефорум, меня на смех подняли?
Или мне лучше ответить банальностью – объяснить мальчику, что не стоит моделировать свою жизнь по образцу игрушечного персонажа?
Я поставил стакан:
– Очень мило. Всегда приятно встретить поклонника. – Я пожал мальчику руку и расплылся в широкой виртуальной улыбке. – Я бы с вами подольше поговорил, но вон там, – я указал в неопределенном направлении, – мелькнул парень, которого я все выходные отлавливал.
Не успел юнец опомниться, как я спрыгнул с табурета, юркнул за угол и укрылся за каким-то огромным растением в горшке. Нет, это был не филодендрон. Скорее этакая пальма-лилипутка.
– Давно пора, – проворчало дерево. Я аж отпрыгнул:
– ГУННАР?
– Т-с-с, – дерево нервно огляделось по сторонам, после чего морфировало в Гуннара. Надо сказать, что разница была минимальной: Гуннар обычно предстает в облике закамуфлированного до зубов человекообразного десантника. Весь в черно-зеленую полоску, от кончиков остриженных под «полуноль» волос цвета хаки до носков крапинчато-болотных сапог.
– Провожу полевые испытания нового облика, – прошептал он. – Практикуюсь в искусстве быть невидимым.
– Ага. – Первый шок прошел, и я уже начинал на него злиться. – Получил я твою весточку. Что стряслось?
– Всему свое время. Макс. Всему свое время. – Гуннар опять огляделся по сторонам – и, прошагав к бару, повысил голос:
– Сэм! Мне холодный «кирин», а… что ты там пьешь. Макс? – Он заглянул в мой стакан. – Бурбон для моего друга!
Все, кто мог нас слышать, обернулись поглядеть, из-за чего сыр-бор.
– Только что новую игрушку взял, Максуля! – слишком громко заявил Гуннар. – «Кольт-Эйчбэр-Спортер», не ранее 94-го, как новенький!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46