Тогда я была слабая. «Теперь ты сильная. Я внутри тебя».
– Я тебе не рада. Говорила же…
«Твое право выбора умерло. Теперь я твоя мать».
– Иди на хуй.
«У нас еще есть дело, Белинда. Нам придется драться с Джоном Берликорном. Только мы можем это сделать. Не спрашивай как, я сама не знаю пока. Я только знаю, что нам надо быть вместе. Что скажешь?»
– Я не хочу быть с тобой вместе! – кричит Белинда. Ночная сестра заходит в комнату, думаю, она хочет спросить, что случилось. Вместо этого она говорит, что за Белиндой Джонс приехало такси и ждет внизу на стоянке. Белинда посмотрела на меня, я на нее. Словно зеркало смотрится в зеркало – озадаченный взгляд бесконечности.
– Может, это Роберман? – спросила меня Белинда.
«Может, он».
Но я знала, что это не он.
Естественно, сестра не слышала наших дымных разговоров. Она не могла увидеть мою жизнь внутри пациента.
– Он не представился? – спросила Белинда сестру. Та ответила, что нет, не представился, только заявил, что Белинда должна тащить свою задницу в такси или ее отшлепает толстая пушистая лапа.
– Точно Роберман, – сказала Белинда.
– Естественно, вы можете уйти, – добавила сестра. – Только подпишите бумаги. Приборы говорят, с вами все отлично.
Моя работа, есть чем гордиться.
– Пошли! – заявила Белинда сестре. Мы отправились на первый этаж, где дочь подписала все, что надо, и мы вышли в насыщенный пыльцой воздух. Было видно, как летают гранулы, ищут в наших ноздрях удовольствия, но находят только холодную могилу.
– Нет здесь никакого икс-кэба, – сказала дочь мне, но я просто позволила ее глазам сместиться чуть влево, туда, где в тени вяза ждал темный силуэт. Сквозь нашу общую Тень потекли волны недоверия. Под деревом стояло старомодное черное такси. Из окна махала черно-белая лапа. Я почувствовала, как Белинда глубоко вздохнула.
– Мама, это Койот! Как это? Он же мертв!
«Вообще-то я тоже».
– Ты знала? Знала, что он вернется за мной?
«Я на это надеялась».
Койот уже выбрался из черного такси. Он улыбался. Светло и лучезарно.
«Ты как, собираешься его поцеловать, Белинда? Он ждет».
Белинда подбежала к черному такси, и Койот закружил ее в танце радости. Белинда назвала его сукиным сыном. Койот назвал ее плохим игроком на сердцах собакомужчин, и оба они засмеялись. У меня не было выбора, кроме как присоединить свою Тень к их судорогам. Они поцеловались. Я чувствовала поцелуй изнутри. Он длился полторы минуты.
– Койот! Черт! – закричала Белинда. – Как ты умудрился вернуться?
– Как Лесси, Бода, знаешь такую? – сказал таксопес.
– Меня теперь зовут Белинда. Кто эта Лесси?
– Ты не была в Вирте Лесси? Ну конечно. Лесси – милая виртопесья героиня, собака, раскрывающая преступления. Время шло. Настоящая звезда умерла. И ее заменили. Без проблем. Они сделали виртоклона. Волшебного. Я такой же. То, что ты видишь, Белинда… Койот Два. Сиквел. Я правильно назвал имя? Белинда? Похоже, ты изменилась. Койот остался прежним. Теперь он растительный пес. Прикинь, я могу расти, во как!
– Ты стал отлично говорить, Кой.
– Надо думать. Я красноречивое растение. Хочешь куда-нибудь поехать?
– Да, пожалуйста, – ответила Белинда.
– В Боттлтаун, навестить мое семя.
– Карлетту? Легко, но потом я хочу, чтобы ты отвез меня на пустоши Лимбо. Э… на Блэкстоун-эдж. – Я чувствовала, что Белинда не рада произносить эти слова, потому что это я, ее мать, говорила через ее тело. – Туда, где ты подобрал Персефону, Кой. Э… ты можешь?
– Койот теперь может доехать куда угодно, но в чем высший смысл?
– Я хочу при лунном свете, Койот. Я хочу, чтобы ты занимался со мной любовью на вересковой пустоши.
Вот теперь я окончательно шокировала Белинду, и даже Койота захватила врасплох такая прямота.
– О да! – провыл он. – Хочу туда ехать. Мне нравится твоя идея.
У меня появилось чувство, что моя история наконец-то приходит в порядок. Если Койот теперь действительно был частью растительного мира, у меня было предчувствие, что он в своем новом состоянии сможет доставить нас к Джону Берликорну. Но пока мне надо играть спокойно, поддерживать диалог в случае, если Белинда начнет сомневаться.
«Давай это сделаем, Белинда». Убеждаю.
– Идет. Э… Койот, у меня есть кое-какой багаж. – Снова мои слова, не ее, она их просто произнесла.
– Грузи багаж на борт, Белинда. Никаких проблем.
– Э… Багаж не здесь. Пока нет. Надо заехать, его забрать. – Голос Белинды дрожит.
– Ясное дело. Откуда?
– Виктория-парк. – Мой голос в устах дочери.
– Без проблем. Один собачий вдох отсюда по новой карте.
Белинда забирается на заднее сиденье койотового черного такси, волоча за собой мою Тень. Устраивается на кожаном сиденье и командует Койоту давить сок педалью.
Полночь.
– Ну что, куколка, поехали! – воет Койот перед тем, как вогнать свою машину в смачный исход по Оксфорд-роуд. – Ууууу! Как Лесси, детка! Догоняешь?
Мы догоняли.
Понедельник 8 мая
Первая поездка – на Виктория-парк. Койот ехал по новой карте как по родной, моя помощь не потребовалось – словно у Койота появилась собственная история, в которой, к счастью, был эпизод с возвращением Белинды домой. Я повела Белинду вверх по лестнице в ее бывшую спальню. Старая детская кроватка стояла в центре комнаты. «Тут живет Сапфир. Твой брат. Давай. Открывай». Белинде хотелось оказаться за миллион километров отсюда, но я заставила ее глаза смотреть внимательно. «Посмотри на своего сводного брата». Белинда резко вдохнула и, посмотрев, отступила на шаг. Я шагнула назад вместе с ней, но затем заставила ее посмотреть еще раз, уже внимательней. Я увидела Сапфира, который вяло ворочался на простыне и просил его покормить. У Белинды перехватило дыхание.
На один глаз Сапфира наползала толстая складка кожи. Нос кривился влево. Рот был маленькой дырой на корявом лице. Язык распух. Руки оканчивались чрезмерно длинными пальцами, похожими на когти. Ноги – два обрубка. Горбатая спина, живот мешком, грудная клетка с переломанными ребрами. На голове пробивались два-три седых волоска, а на шее образовался валик жира.
«Бывает и хуже. Привыкнешь».
– Знаю, что привыкну. Я общалась с зомби. Не такие уж и…
«Знаю. Это твой брат. Сапфир… познакомься с сестрой».
– Зачем нам брать его с собой? – спросила меня Белинда.
Потому что он один из нас. Полумертвый. Объясню, когда будем на пустошах.
Отправляемся…
Вторая поездка – в Боттлтаун. Время общего сбора. Койот остановился на россыпи битого стекла, велел нам сидеть тихо и направился к деревьям.
«Куда он?»
– Увидеться с дочерью, бестолковая.
«А-а».
Я устроилась внутри Бёлинды, и мы стали ждать в тишине, пока Койот не просочился обратно в кэб.
– Как прошло, кроха? – спросила Белинда.
– Нормально. Я постучал в окно веткой. Она вышла меня встретить.
– Карлетта?
– Кто же еще. Милый ребенок. Мои лепестки улыбнулись ей самой красивой улыбкой. Ее внутри мучает чих.
– Мне так ее жалко.
– Мы едем любить, крошка.
– Надеюсь.
Кэб радостно мерцал. Мы ровно ехали до самого утра, догоняя солнце, которое поднималось над деревьями. Ехалось как с хорошим попутчиком: бодрый водитель, отличная машина, общая цель. Таможенный пункт у северных ворот обезлюдел: все стражи давно исчезли, сразу после того, как новая карта заняла свое место.
Третья поездка.
В Лимбозону. Блэкстоун-эдж. Я – Тенью в Белинде. Белинда – в черном кэбе пса Койота. Сапфир на сиденье за нами – в своем футляре. Дополнительный багаж. Пассажир внутри пассажира. Жизнь заодно со смертью. Расцветал день, краски восхода подавали нам знак ехать к свету. Пустоши задыхались в призрачном дыхании тумана.
– Койот, как ты узнал, где мы были? – Мне понравилось это «мы».
– Я поехал на стоянку икс-кэбов. Там был один такой, пластиковый, с шерстью. Из тех, кто до сих пор работает на дороге. Он передавал твой заказ.
– Ага. Его зовут Роберман.
– Хороший пес этот драйвер.
Койот перевел черный кэб в гиперрежим, превратив проносящиеся мимо деревья в сплошную стену. Мы набирали скорость, нарушая правила, и мне это нравилось. Казалось, что жить в теле своей дочери так естественно. Как будто надо было это сделать еще сколько лет назад. И пес-любовник с гладкой шерстью на переднем сиденье, который везет нас к счастью, и Сапфир тоже с нами. С такой командой – как я могу проиграть? Джон Берликорн пожалеет, что напал на мою семью и мой город. Я крепко держалась изнутри за тело Белинды, благодаря Койота за то, что он дал ей надежду. И за то, что заставил ее принять меня. Я чувствовала, как светится ее сознание. Счастье их любви следует охранять, и я буду механизмом, который приведет Белинду к Койоту. Да, слушай, я не прочь быть таким механизмом. Я вписывала в нее сны. Но нужна была осторожность: я не хотела, чтобы они испугались того, о чем я хочу попросить.
Койот рассказывал:
– Койот и цветочный мир. Теперь мы не отличаемся друг от друга. Я пес. Я растение. Я человек. Не слишком пес. Не слишком человек. Но растительного сколько угодно. Чувствуешь, как я расту?
– Чувствую, – ответила Белинда.
– Въезжаешь, крошка.
Койот подъехал к продуваемому ветрами обрыву за пабом и фермой, где в землю впивался телефонный провод. Скрипящий труп засохшего дуба. Можно было услышать зомби, бродящих поутру среди трав. Мы слышали их шипение и кваканье. Над краем леса еще висел край зари. Койот вышел из кэба, открыл нам дверь. Выпустил нас. Лоснящийся полуживой плелся к нам по мертвой земле, блестел когтями. Койот сунул лапу в его чуждую клешню и крепко пожал ее. Зомби улыбнулся и упал на землю, как парализованный. И вокруг нас на земле появились в беспорядке еще двадцать или даже больше этих слабых, с разбухшими телами созданий. Они двигались и дышали очень медленно, их пальцы складывались в сложные фигуры, как будто они говорили языком жестов.
Койот подошел вплотную и глянул прямо нам в глаза.
– Я привез тебя сюда не просто так, Белинда, – шепнул он. – Любовь, конечно, и все такое. Но еще что-то… еще кто-то заставил меня выбрать это место.
Его пятнистая шкура – непрерывно меняющаяся оболочка из цветов и листьев. В эту минуту он действительно был красив.
– Здесь я пустил в кэб Персефону.
Койот вытянул руку к лицу Белинды. Я неотрывно смотрела глазами своей дочери, как Койот превращал свои пальцы в побеги, в стебли. На кончике каждого пальца раскрылась желтая роза. Второй рукой он сорвал цветы и отдал букет Белинде. Потом он пустил корни в глубь иссушенной земли – и место, где мы стояли, покрылось мягкой травой и распустившимися цветами. Персональный садик в Лимбо. Койот улыбнулся и спросил:
– Ты хочешь любви, девочка?
Я надавила на Тень Белинды так, что она быстро согласилась на предложение. Особенно стараться не пришлось.
На постели из листьев и лепестков, среди цветов и трав мы отдались ему. Койот увел нас по кривой дорожке в ночь и омыл волной стеблей и лепестков. Он был больше, чем просто пес-любовник, наш Койот, его ствол принимал ту форму, которая приносила нам наибольшее удовольствие. Мне понравилось, как он проникал на нужную глубину. И Белинде тоже. Мы обе застонали. Атлас обнаженного тела моей дочери. Манчестер дрожал от наслаждения. Может быть, только эта карта и осталась от той, что была раньше. Койот провел своими ветвями по нашим улицам. Мягкий свет раннего утра играл на нашей коже. Зомби шлепали ногами потраве, мягко потирая наши нагие тела. Мы не сказали Койоту, что я была в теле Белинды, но он скорее всего догадывался. Может быть, по глазам Белинды, когда она кончила. Я сама на миг почувствовала себя травинкой, когда Койот осторожно вложил одну из своих желтых роз Белинде в рот. Шип впился ей в губу; по щеке скатилась капелька крови. Койот убрал цветок, слизнул кровь и заплакал. Я хотела спросить его, к чему эти слезы, но он уже кончал, наш любимый, выбрасывая пыльцу и сперму внутрь нас.
Опыление.
Благодарно принимаем его. Впитываем все. Вспотев на солнце. Цветы на нашей коже, у нас в мозгу. Мы прижали пса к своей мокрой груди. Текло время, мы пили его маленькими глотками. Койот сорвал плод со своего тела, положил кусочек Белинде в рот. Райский вкус, спелый, сочный, темно-зеленый всплеск. На языке Белинды остался вкус, в ее сознании – образ. Тот же мир, в который я заглянула, исследуя жертвы, куда меня привел Томми Голубь своей оперенной рукой. Тогда я и поняла, что Койот будет нашим проводником в мир снов.
«Давайте пойдем».
Мы лежали нагие, обессиленные, в саду, покрытом росой. Ниже, далеко к югу, изнемогал в тумане света Манчестер.
– Нашему городу конец, – сказала Белинда.
– Он изменился, – ответил Койот. – А нам повезло.
– Повезло, что мы нашли любовь?
– Повезло, что нас не нашла смерть. Новые улицы примут немногих.
– Мне их жаль.
– Ты права.
Время пришло. Голосом Белинды я объяснила план. Она дала мне свободный доступ к ее телу.
– Койот, с тобой говорит Сивилла Джонс, – начала я. – Я мать Белинды. Я живу в теле своей дочери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41