Надеюсь, мы сумеем его отыскать. Разве не славно будет, когда Миркъяртан останется кусать себе локти у брода Вапна, а мы нагоним Ингвольд в Хафторовом подворье? Интересно, зачем он хотел с нами встретиться — может быть, дать нам золота, чтобы мы не путались у него под ногами?
— Сомневаюсь, чтобы мы дождались от него золота. Помнишь ты живую сушеную голову? Вот что, должно быть, случается с теми, кто мешает замыслам Миркъяртана. — Бран содрогнулся — ветер все неистовей колотил в стены. — А потом, я не верю, что мы можем надолго от него ускользнуть — ведь за нами гонятся Призрачные Всадники.
— Да глупости, Бран, это всего лишь ветер. Для труса у тебя порой слишком пылкое воображение.
Скоро Пер оставил Брана наедине с плодами его фантазий и заснул куда крепче, чем Бран, который просыпался при каждом скрипе и порыве ветра, гадая, что это может означать.
Утром Пер получил от старика еще несколько указаний насчет дороги и пообещал на обратном пути непременно навестить его в хижине на холме. Старик лишь покачал головой и пробормотал себе под нос что-то насчет тех, кто уже уходили к Хафторову подворью, но редко кто из них возвращался. Бран хотел было расспросить, что он имел в виду, но Пер уже вскочил в седло и велел Брану поторопиться. Они проехали немного и скоро обнаружили развилку, где дорога к хижине старика сворачивала вверх, а едва заметная древняя тропка углублялась в горы. Скоро Гнупово ущелье стало чем-то большим, нежели простая расселина среди грозных горных теснин. Чистые ледяные водопады ниспадали в ущелье с высоких ледников. Узкая сырая тропа вилась среди поросших мхом камней и низкорослых деревьев, что нашли себе прибежище на высоких склонах; копыта коней оставляли глубокие следы на тропе. Время от времени Бран замечал также слабые отпечатки каблуков и пристально смотрел вперед, уверенный, что вот-вот разглядит истрепанный серый плащ Ингвольд.
Ноего ожидало разочарование, к концу дня сменившееся тревогой. Тропа делалась все круче и каменистей, и следов Ингвольд он больше не всречал. Стало туманно и сыро, влага пропитала одежду, и оба путника дрожали от холода. Они нашли старую хижину, которая, верно, прежде принадлежала Гнупе, но сам старый отшельник то ли умер, то ли просто покинул ее давным-давно. В полуразвалившемся доме было холодно и сыро. Солнце закатилось, наступили сумерки. Путники поставили коней в одной половине хижины — так же поступал и старый Гнупа, судя по тому, что в лоснившихся от старости яслях еще лежали остатки сена — а в другой — развели костер, спасаясь от темноты и холода. Дождь мягко постукивал по травяной крыше; ветра, предвещавшего появление Призрачных Всадников, не было вовсе, и Бран с радостью представлял себе, как живые мертвецы воют себе над бродом Вапна, покуда он и Пер в безопасности, высоко в горах.
— Тс-с! — Пер внезапно выплюнул кусок свежего хлеба. Он указал на дверь, проглотил хлеб и прошептал:
— Там кто-то есть. Я, кажется, слышал, как шевельнулась щеколда. Выйди и погляди, в чем дело.
Бран похолодел. Он подполз к двери и безжизненной рукой чуть-чуть приоткрыл ее. Дверь распахнулась вовнутрь, точно от сильного толчка, и Бран шарахнулся со сдавленным испуганным вскриком. Нечто рухнуло почти к самым его ногам — нечто, до жути похожее на мертвое тело. Пер что-то кричал, но Бран его не видел и не слышал — он мог лишь тупо глядеть на человека, распростертого у самых его ног.
Проковыляв через комнату, Пер втащил безжизненное тело внутрь и захлопнул дверь.
— Ну что ты за олух, Бран! Оставил дверь открытой, чтобы кто угодно мог заметить свет! Ну-ка, поглядим, что у нас за гость.
Бран содрогнулся.
— Верно, какой-нибудь злосчастный нищий умер у нас на пороге. Это нам предостережение. — Он с отвращением глядел, как Пер разворачивает лохмотья и платки, в которые был завернут пришелец.
— Промок насквозь, — заметил Пер, — а снаружи еще и холодно. Он замерз едва не до смерти. Пусть немного отогреется у огня, а там посмотрим, живой он или мертвый.
Бран неохотно помог ему снять с нищего последний платок, покрывавший его лицо и голову, и увидел белое, гладкое, застывшее, точно мрамор, лицо.
— Пер! — вскрикнул он. — Это Ингвольд! Неужели она мертва?
— Если да, то мы избавились от многих хлопот, — проворчал Пер. — Ну что же, Бран, на сей раз нам особенно повезло. Хорошо, мы ее нашли, и что же теперь с ней делать? Если вернемся и возьмем эту Ингвольд с собой, Миркъяртан все равно до нее доберется. И потом, вспомни, она же ведьма, а рано или поздно все кончится неприятностями.
— Отвезем ее к тетке, о которой она говорила — если это, конечно, правда. Там она будет в безопасности.
— И мы тоже, — прибавил Пер. — Надеюсь только, что мы управимся быстрее, чем вернется Торстен. Старый дракон с ума сойдет от ярости.
— Я бы мог один поехать с ней, — предложил Бран. — Обо мне тревожиться некому.
— А потом один будешь бахвалиться своими подвигами? Да ни за что на свете!
Пер давно уже заснул, а Бран всю ночь сидел при Ингвольд, не сводя с нее тревожных глаз. Она не подавала признаков жизни. Бран заботливо снял с нее промокшую одежду и башмаки и укутал в свое одеяло. Ингвольд промокла куда сильнее, чем можно было ожидать от моросящего дождя, но ведь и ее старая изношенная одежда ни в какое сравнение не шла с плотной, пропитанной жиром шерстью, из которой были сделаны плащи Пера и Брана. Он вздохнул с облегчением, увидев, что она едва заметно, но равномерно дышит; не окажись они с Пером в хижине отшельника раньше ее, она несомненно умерла бы здесь ночью от холода и сырости.
Перед рассветом он наконец задремал и проснулся оттого, что в глаза плеснул солнечный свет. Дверь была распахнута, и на пороге, готовясь уйти, стояла Ингвольд с каким-то убогим свертком в руке. Она бросилась бежать, а Бран вскочил и помчался за ней.
— Ингвольд! Стой! Мы искали тебя! Ты одна ничего не сможешь сделать, а Миркъяртан о нас уже все равно узнал, так что подожди немного, и мы пойдем с тобой.
Ингвольд остановилась и обернулась к нему.
— Так значит, я уже навлекла на вас несчастье, если Миркъяртан знает, что вы ищете меня. Остается лишь увести его с вашего следа и надеяться на то, что он удовлетворится моей смертью. Найду утес или крутой обрыв и брошусь вниз, вот и все. Если б вы этой ночью не спасли меня, было бы еще проще. —
Ингвольд устало покачала головой и оперлась на стену хижины, точно ноги не держали ее.
— И слышать не желаю таких глупостей! — вознегодовал Бран. — Тебе надо позавтракать с нами, отдохнуть и набраться сил. А потом мы все вместе отправимся в путь и близ Хафторова подворья отыщем твою тетку.
Ингвольд удивилась, затем улыбка тронула ее губы.
— Как ты узнал о ней? От старика, что живет один на вершине холма? Боюсь, мне не удалось провести его. Могу поспорить, он прозревает мир альвов. Кстати, ты что-то там говорил о завтраке?
Бран с радостью принялся накрывать для нее замечательно нелепый завтрак из холодной похлебки, хлеба, сушеной рыбы и крепкого напитка из фляжки.
— Ну вот, этого тебе должно хватить до полудня, а там мы сделаем привал и состряпаем чего-нибудь посущественнее. Хорошо бы нам обсудить наши планы, чтобы знать, беречь ли еду и скоро ли мы сможем пополнить припасы. У Пера с собой много золота, и у меня есть немножко, так что должно хватить — конечно, в зависимости от того, сколько нам придется ехать. У нас два коня, а у Пера отличный меч, не считая нескольких кинжалов. Если путь будет долгим, тебе надо добыть одежку получше; хорошо бы и коня…
Ингвольд смотрела на него, покачивая головой. Прожевав кусок, она наконец сказала:
— Это, разумеется, невозможно. Вы не можете ехать со мной, хотя мне льстит твоя преданность. Куда лучше, если б я увела Миркъяртана за собой, подальше от вас.. но если я погибну, вы станете для него легкой добычей. Спрошу мою тетку Хродней, что мне с вами делать.
— Мы хотим помочь тебе избавиться от проклятья, — сказал Бран. — И потом, как же Дирстигг? Разве сможешь ты отыскать его в одиночку? Кто-то должен нести стражу, пока ты спишь, готовить тебе еду, охотиться для тебя… говорить с тобой, когда тебе станет грустно и одиноко.
Ингвольд продолжала есть, храня упорное молчание. Затем она пожала плечами.
— Мой мир не назовешь добрым и уютным. Скиплинги там вряд ли долго протянут. И кстати, чего хочет Пер? Не думаю, чтоб ему понравилось путешествовать вместе с ведьмой, которая едва не лишила его ног.
— Он со мной во всем согласен. — Бран поспешно подтолкнул Пера, едва осмеливаясь повернуться спиной к Ингвольд — вдруг она снова попытается сбежать?
Пер проснулся, привычно постанывая и зевая, точно целой ночи ему не хватило, чтобы выспаться.
— Я думал, ты не переживешь этой ночи, — приветствовал он Ингвольд. — С тех пор, как мы повстречались в доме Катлы, от тебя одни хлопоты. Надеюсь, в следующий раз, когда тебе придет в голову покататься ночью верхом, ты будешь держаться подальше от меня. — Он принялся за завтрак, предусмотрительно усевшись на безопасном расстоянии от Ингвольд. — В уделе, где правит мой отец, ведьм сжигают живьем или бросают в прорубь.
Ингвольд опустила голову.
— В нашем мире ведьм связывают и затаптывают в трясину, пробивая им сердце осиновым колом, чтобы они драугами не бродили по земле. Или, что еще хуже, маги пробуют их излечить, порой это удается, а чаще всего — нет. Потому я и не осмеливаюсь вернуться к своим друзьям и сородичам в Снегохолме и подвергнуться ужасам лечения. Уж лучше умереть по своей воле — изгнанницей, отторгнутой от своего народа.
— Давай не будем о смерти, ладно? — проворчал Пер. —
По-моему, ты обязана избавить нас от Миркъяртана, а твоя смерть этому вряд ли поможет.
Ингвольд нетерпеливо вскочила и заходила по комнатке.
— Послушай, я ведь не нарочно и не по своей воле причинила тебе вред. Я прошу прощения и надеюсь, что ты меня простишь, потому что не стану просить дважды. И еще возьми вот эту мазь, она залечит твои раны.
— Да ладно, переживу и так, — поспешно пробормотал Пер, увидев, что она вынимает из кошеля на поясе голубоватую склянку. — Я… я принимаю твои извинения. Незачем тебе так беспокоиться.
— Нет-нет, я и раньше хотела дать тебе эту мазь, но представился такой удобный случай бежать от Катлы, что я не устояла. Ну-ка сядь, сними эти повязки и брось в огонь.
После того, как сняли повязки, обнажились покрытые волдырями и стертые ноги Пера, покрасневшие, распухшие — с каждым днем он, должно быть, страдал все сильнее. Ингвольд мягкими движениями накладывала бесцветную мазь, а Пер старательно делал вид, что ему совсем не больно.
— Да ведь это пустяки, — грубовато проворчал он. — Не понимаю, зачем ты так со мною возишься — разве только потому, что задолжала нам пару любезностей.
— Это верно, только вот мое согласие ехать с вами вряд ли можно считать любезностью, — отвечала Ингвольд, закупорив склянку и положив ее на место, в кошель.
— Тебе лучше держаться вместе с нами, — заметил Пер. — Мы уже так много знаем, что Миркъяртан и Хьердис стремятся непременно нас прикончить. Ты просто обязана устроить нас в каком-нибудь безопасном месте, пока не закончатся все ваши войны и распри. А все же мне как-то странно, — какая-то там девчонка знает что-то настолько важное, что может решить исход сражения. Отчего ты просто не можешь сообщить это кому надо, и дело с концом?
Ингвольд раздраженно вздохнула:
— И ты думаешь, они мне поверят скорее, чем ты? Да они тотчас запрут меня и начнут лечение, а я его наверняка не переживу.
— Скажи нам, где Дирстигг, — предложил Бран, но Ингвольд лишь сердито мотнула головой.
— Вы, скиплинги, ничего не мыслите в таких делах.
Дирстигг ведь не сидит где-нибудь там, в пещере, и ждет, пока за ним придут. Миркъяртан сокрыл его при помощи чар, и только чары могут его отыскать.
— Но ведь в Снегохолме, должно быть, пропасть магов, — заметил Пер.
— Но ни у кого из них нет вот этого. — Она сняла с шеи цепочку и показала им золотую шкатулку, которая была на ней привешена. Бран загляделся на искусную отделку — там сплетались в сложный узор змеи и какие-то, неизвестные ему знаки. — Этот медальон сам по себе ничего не значит. Важно то, что находится внутри. Это драконье сердце, Дирстигг подарил его моему отцу после войн, в которых они сражались вместе. Много лет отец хранил его, а теперь я осталась одна из всего нашего рода, и мой долг — хранить сердце и, если понадобится, использовать его. Перед смертью отец отдал мне драконье сердце и предостерег, что оно, быть может, пригодится мне в войне с Миркъяртаном и Хьердис.
Драуги штурмовали и разоряли горные форты, с каждой ночью продвигаясь все ближе к Снегохолму; и вот однажды ночью они подошли ко Гледмалборгу. Я одна сумела бежать и унесла дар отца. Драконье сердце дает его хозяину право на покровительство Рибху. Именно потому я непременно отыщу и освобожу Дирстигга, а уж он уничтожит Миркъяртана и Хьердис прежде, чем те разделаются с льесальвами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
— Сомневаюсь, чтобы мы дождались от него золота. Помнишь ты живую сушеную голову? Вот что, должно быть, случается с теми, кто мешает замыслам Миркъяртана. — Бран содрогнулся — ветер все неистовей колотил в стены. — А потом, я не верю, что мы можем надолго от него ускользнуть — ведь за нами гонятся Призрачные Всадники.
— Да глупости, Бран, это всего лишь ветер. Для труса у тебя порой слишком пылкое воображение.
Скоро Пер оставил Брана наедине с плодами его фантазий и заснул куда крепче, чем Бран, который просыпался при каждом скрипе и порыве ветра, гадая, что это может означать.
Утром Пер получил от старика еще несколько указаний насчет дороги и пообещал на обратном пути непременно навестить его в хижине на холме. Старик лишь покачал головой и пробормотал себе под нос что-то насчет тех, кто уже уходили к Хафторову подворью, но редко кто из них возвращался. Бран хотел было расспросить, что он имел в виду, но Пер уже вскочил в седло и велел Брану поторопиться. Они проехали немного и скоро обнаружили развилку, где дорога к хижине старика сворачивала вверх, а едва заметная древняя тропка углублялась в горы. Скоро Гнупово ущелье стало чем-то большим, нежели простая расселина среди грозных горных теснин. Чистые ледяные водопады ниспадали в ущелье с высоких ледников. Узкая сырая тропа вилась среди поросших мхом камней и низкорослых деревьев, что нашли себе прибежище на высоких склонах; копыта коней оставляли глубокие следы на тропе. Время от времени Бран замечал также слабые отпечатки каблуков и пристально смотрел вперед, уверенный, что вот-вот разглядит истрепанный серый плащ Ингвольд.
Ноего ожидало разочарование, к концу дня сменившееся тревогой. Тропа делалась все круче и каменистей, и следов Ингвольд он больше не всречал. Стало туманно и сыро, влага пропитала одежду, и оба путника дрожали от холода. Они нашли старую хижину, которая, верно, прежде принадлежала Гнупе, но сам старый отшельник то ли умер, то ли просто покинул ее давным-давно. В полуразвалившемся доме было холодно и сыро. Солнце закатилось, наступили сумерки. Путники поставили коней в одной половине хижины — так же поступал и старый Гнупа, судя по тому, что в лоснившихся от старости яслях еще лежали остатки сена — а в другой — развели костер, спасаясь от темноты и холода. Дождь мягко постукивал по травяной крыше; ветра, предвещавшего появление Призрачных Всадников, не было вовсе, и Бран с радостью представлял себе, как живые мертвецы воют себе над бродом Вапна, покуда он и Пер в безопасности, высоко в горах.
— Тс-с! — Пер внезапно выплюнул кусок свежего хлеба. Он указал на дверь, проглотил хлеб и прошептал:
— Там кто-то есть. Я, кажется, слышал, как шевельнулась щеколда. Выйди и погляди, в чем дело.
Бран похолодел. Он подполз к двери и безжизненной рукой чуть-чуть приоткрыл ее. Дверь распахнулась вовнутрь, точно от сильного толчка, и Бран шарахнулся со сдавленным испуганным вскриком. Нечто рухнуло почти к самым его ногам — нечто, до жути похожее на мертвое тело. Пер что-то кричал, но Бран его не видел и не слышал — он мог лишь тупо глядеть на человека, распростертого у самых его ног.
Проковыляв через комнату, Пер втащил безжизненное тело внутрь и захлопнул дверь.
— Ну что ты за олух, Бран! Оставил дверь открытой, чтобы кто угодно мог заметить свет! Ну-ка, поглядим, что у нас за гость.
Бран содрогнулся.
— Верно, какой-нибудь злосчастный нищий умер у нас на пороге. Это нам предостережение. — Он с отвращением глядел, как Пер разворачивает лохмотья и платки, в которые был завернут пришелец.
— Промок насквозь, — заметил Пер, — а снаружи еще и холодно. Он замерз едва не до смерти. Пусть немного отогреется у огня, а там посмотрим, живой он или мертвый.
Бран неохотно помог ему снять с нищего последний платок, покрывавший его лицо и голову, и увидел белое, гладкое, застывшее, точно мрамор, лицо.
— Пер! — вскрикнул он. — Это Ингвольд! Неужели она мертва?
— Если да, то мы избавились от многих хлопот, — проворчал Пер. — Ну что же, Бран, на сей раз нам особенно повезло. Хорошо, мы ее нашли, и что же теперь с ней делать? Если вернемся и возьмем эту Ингвольд с собой, Миркъяртан все равно до нее доберется. И потом, вспомни, она же ведьма, а рано или поздно все кончится неприятностями.
— Отвезем ее к тетке, о которой она говорила — если это, конечно, правда. Там она будет в безопасности.
— И мы тоже, — прибавил Пер. — Надеюсь только, что мы управимся быстрее, чем вернется Торстен. Старый дракон с ума сойдет от ярости.
— Я бы мог один поехать с ней, — предложил Бран. — Обо мне тревожиться некому.
— А потом один будешь бахвалиться своими подвигами? Да ни за что на свете!
Пер давно уже заснул, а Бран всю ночь сидел при Ингвольд, не сводя с нее тревожных глаз. Она не подавала признаков жизни. Бран заботливо снял с нее промокшую одежду и башмаки и укутал в свое одеяло. Ингвольд промокла куда сильнее, чем можно было ожидать от моросящего дождя, но ведь и ее старая изношенная одежда ни в какое сравнение не шла с плотной, пропитанной жиром шерстью, из которой были сделаны плащи Пера и Брана. Он вздохнул с облегчением, увидев, что она едва заметно, но равномерно дышит; не окажись они с Пером в хижине отшельника раньше ее, она несомненно умерла бы здесь ночью от холода и сырости.
Перед рассветом он наконец задремал и проснулся оттого, что в глаза плеснул солнечный свет. Дверь была распахнута, и на пороге, готовясь уйти, стояла Ингвольд с каким-то убогим свертком в руке. Она бросилась бежать, а Бран вскочил и помчался за ней.
— Ингвольд! Стой! Мы искали тебя! Ты одна ничего не сможешь сделать, а Миркъяртан о нас уже все равно узнал, так что подожди немного, и мы пойдем с тобой.
Ингвольд остановилась и обернулась к нему.
— Так значит, я уже навлекла на вас несчастье, если Миркъяртан знает, что вы ищете меня. Остается лишь увести его с вашего следа и надеяться на то, что он удовлетворится моей смертью. Найду утес или крутой обрыв и брошусь вниз, вот и все. Если б вы этой ночью не спасли меня, было бы еще проще. —
Ингвольд устало покачала головой и оперлась на стену хижины, точно ноги не держали ее.
— И слышать не желаю таких глупостей! — вознегодовал Бран. — Тебе надо позавтракать с нами, отдохнуть и набраться сил. А потом мы все вместе отправимся в путь и близ Хафторова подворья отыщем твою тетку.
Ингвольд удивилась, затем улыбка тронула ее губы.
— Как ты узнал о ней? От старика, что живет один на вершине холма? Боюсь, мне не удалось провести его. Могу поспорить, он прозревает мир альвов. Кстати, ты что-то там говорил о завтраке?
Бран с радостью принялся накрывать для нее замечательно нелепый завтрак из холодной похлебки, хлеба, сушеной рыбы и крепкого напитка из фляжки.
— Ну вот, этого тебе должно хватить до полудня, а там мы сделаем привал и состряпаем чего-нибудь посущественнее. Хорошо бы нам обсудить наши планы, чтобы знать, беречь ли еду и скоро ли мы сможем пополнить припасы. У Пера с собой много золота, и у меня есть немножко, так что должно хватить — конечно, в зависимости от того, сколько нам придется ехать. У нас два коня, а у Пера отличный меч, не считая нескольких кинжалов. Если путь будет долгим, тебе надо добыть одежку получше; хорошо бы и коня…
Ингвольд смотрела на него, покачивая головой. Прожевав кусок, она наконец сказала:
— Это, разумеется, невозможно. Вы не можете ехать со мной, хотя мне льстит твоя преданность. Куда лучше, если б я увела Миркъяртана за собой, подальше от вас.. но если я погибну, вы станете для него легкой добычей. Спрошу мою тетку Хродней, что мне с вами делать.
— Мы хотим помочь тебе избавиться от проклятья, — сказал Бран. — И потом, как же Дирстигг? Разве сможешь ты отыскать его в одиночку? Кто-то должен нести стражу, пока ты спишь, готовить тебе еду, охотиться для тебя… говорить с тобой, когда тебе станет грустно и одиноко.
Ингвольд продолжала есть, храня упорное молчание. Затем она пожала плечами.
— Мой мир не назовешь добрым и уютным. Скиплинги там вряд ли долго протянут. И кстати, чего хочет Пер? Не думаю, чтоб ему понравилось путешествовать вместе с ведьмой, которая едва не лишила его ног.
— Он со мной во всем согласен. — Бран поспешно подтолкнул Пера, едва осмеливаясь повернуться спиной к Ингвольд — вдруг она снова попытается сбежать?
Пер проснулся, привычно постанывая и зевая, точно целой ночи ему не хватило, чтобы выспаться.
— Я думал, ты не переживешь этой ночи, — приветствовал он Ингвольд. — С тех пор, как мы повстречались в доме Катлы, от тебя одни хлопоты. Надеюсь, в следующий раз, когда тебе придет в голову покататься ночью верхом, ты будешь держаться подальше от меня. — Он принялся за завтрак, предусмотрительно усевшись на безопасном расстоянии от Ингвольд. — В уделе, где правит мой отец, ведьм сжигают живьем или бросают в прорубь.
Ингвольд опустила голову.
— В нашем мире ведьм связывают и затаптывают в трясину, пробивая им сердце осиновым колом, чтобы они драугами не бродили по земле. Или, что еще хуже, маги пробуют их излечить, порой это удается, а чаще всего — нет. Потому я и не осмеливаюсь вернуться к своим друзьям и сородичам в Снегохолме и подвергнуться ужасам лечения. Уж лучше умереть по своей воле — изгнанницей, отторгнутой от своего народа.
— Давай не будем о смерти, ладно? — проворчал Пер. —
По-моему, ты обязана избавить нас от Миркъяртана, а твоя смерть этому вряд ли поможет.
Ингвольд нетерпеливо вскочила и заходила по комнатке.
— Послушай, я ведь не нарочно и не по своей воле причинила тебе вред. Я прошу прощения и надеюсь, что ты меня простишь, потому что не стану просить дважды. И еще возьми вот эту мазь, она залечит твои раны.
— Да ладно, переживу и так, — поспешно пробормотал Пер, увидев, что она вынимает из кошеля на поясе голубоватую склянку. — Я… я принимаю твои извинения. Незачем тебе так беспокоиться.
— Нет-нет, я и раньше хотела дать тебе эту мазь, но представился такой удобный случай бежать от Катлы, что я не устояла. Ну-ка сядь, сними эти повязки и брось в огонь.
После того, как сняли повязки, обнажились покрытые волдырями и стертые ноги Пера, покрасневшие, распухшие — с каждым днем он, должно быть, страдал все сильнее. Ингвольд мягкими движениями накладывала бесцветную мазь, а Пер старательно делал вид, что ему совсем не больно.
— Да ведь это пустяки, — грубовато проворчал он. — Не понимаю, зачем ты так со мною возишься — разве только потому, что задолжала нам пару любезностей.
— Это верно, только вот мое согласие ехать с вами вряд ли можно считать любезностью, — отвечала Ингвольд, закупорив склянку и положив ее на место, в кошель.
— Тебе лучше держаться вместе с нами, — заметил Пер. — Мы уже так много знаем, что Миркъяртан и Хьердис стремятся непременно нас прикончить. Ты просто обязана устроить нас в каком-нибудь безопасном месте, пока не закончатся все ваши войны и распри. А все же мне как-то странно, — какая-то там девчонка знает что-то настолько важное, что может решить исход сражения. Отчего ты просто не можешь сообщить это кому надо, и дело с концом?
Ингвольд раздраженно вздохнула:
— И ты думаешь, они мне поверят скорее, чем ты? Да они тотчас запрут меня и начнут лечение, а я его наверняка не переживу.
— Скажи нам, где Дирстигг, — предложил Бран, но Ингвольд лишь сердито мотнула головой.
— Вы, скиплинги, ничего не мыслите в таких делах.
Дирстигг ведь не сидит где-нибудь там, в пещере, и ждет, пока за ним придут. Миркъяртан сокрыл его при помощи чар, и только чары могут его отыскать.
— Но ведь в Снегохолме, должно быть, пропасть магов, — заметил Пер.
— Но ни у кого из них нет вот этого. — Она сняла с шеи цепочку и показала им золотую шкатулку, которая была на ней привешена. Бран загляделся на искусную отделку — там сплетались в сложный узор змеи и какие-то, неизвестные ему знаки. — Этот медальон сам по себе ничего не значит. Важно то, что находится внутри. Это драконье сердце, Дирстигг подарил его моему отцу после войн, в которых они сражались вместе. Много лет отец хранил его, а теперь я осталась одна из всего нашего рода, и мой долг — хранить сердце и, если понадобится, использовать его. Перед смертью отец отдал мне драконье сердце и предостерег, что оно, быть может, пригодится мне в войне с Миркъяртаном и Хьердис.
Драуги штурмовали и разоряли горные форты, с каждой ночью продвигаясь все ближе к Снегохолму; и вот однажды ночью они подошли ко Гледмалборгу. Я одна сумела бежать и унесла дар отца. Драконье сердце дает его хозяину право на покровительство Рибху. Именно потому я непременно отыщу и освобожу Дирстигга, а уж он уничтожит Миркъяртана и Хьердис прежде, чем те разделаются с льесальвами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50