Я оставил пустой Рай. И пусть его
штурмуют силы безопасности. Пусть не оставят от него камня на
камне. Все двери закрыты, а новых я не открыл ни одной. Только
кое-что из старого осталось для личных надобностей... -- голос
Валерия сорвался.
-- Чтобы уйти в каменный мешок? -- уточнила я.
Валерий молча кивнул. Я видела, как он кусает губы, силясь
успокоиться. Да, то, что он решил сделать, можно считать
поступком. А если учесть, что он бросил на растерзание свое
любимое детище, повинуясь не фактам, а одной лишь своей
интуиции, основанной на предположениях, это был поступок
вдвойне.
-- Пойдем в дом, Валера, я угощу тебя кофе.
Он покорно пошел за мной. Он был явно рад тому, что мы
встретились, и даже тому, что высказался. И у меня почему-то
появилось чувство жалости к нему. Да, он был и остался
человеком, причинившим страдания мне и моим друзьям. Но я стала
сомневаться, что Валерий Извеков остался мне врагом.
Мы вошли в дом, я провела Валерия в гостиную и пригласила
сесть. Через пару минут был готов кофе. Валерий с
благодарностью принял чашку и молчал до тех пор, пока не
опустошил ее до конца.
-- Я очень рада, что вижу тебя, -- призналась я.
Валерий едва не поперхнулся последним глотком кофе и
поспешно отставил чашку.
-- Вот это новость так новость! -- удивился он. -- С чего
бы это?
-- Теперь я, наконец, привела в порядок свои мысли. Теперь
я знаю, чего я на самом деле хочу. И это потому, что ты пришел
ко мне.
Валерий пожал плечами и оглядел интерьер гостиной.
-- Валера, ты их видел?
-- Кого? -- беззаботно отозвался Валерий, рассматривая
картины на стенах.
-- Не прикидывайся.
-- Да видел, видел... -- он мельком взглянул на меня и
снова принялся за картины. -- Ты же знаешь, что с ними все в
порядке. Разве ты сама не "подсматривала" за ними?
-- Да, но это были лишь сны и обмороки, в которые я сама
себя вгоняла, когда только еще вспоминала все.
-- Тогда больше не делай этого. Быстрее забудешь.
-- Что я должна забыть?
-- Да все, что было с Катей там. Теперь ты Мариэла. Теперь
у тебя спокойная, счастливая жизнь, а все, что было раньше,
тебе следует забыть как можно скорее. И не вздумай этому
сопротивляться. Ты сделаешь только хуже себе и своей семье. Я
знаю, что говорю, можешь мне поверить, -- Валерий все-таки
взглянул мне прямо в глаза и усмехнулся: -- Хоть вы и очень
разные, но эти глаза... Я как будто вижу Катерину.
-- Ты и видишь Катерину, -- сказала я. -- Мариэла оставила
мне только оболочку, ее душа не в силах бороться со мной.
-- Мне бы очень не хотелось, чтобы это было так, --
нахмурился Валерий.
-- Ах, оставь, пожалуйста! Что тебе хотелось, никого не
волнует. Я говорю о том, что есть, -- я встала, потому что не в
силах была больше сидеть неподвижно. Валерий молча следил, как
я перемещалась туда-сюда по комнате. -- Я обрела теперь новую
жизнь, но она не устраивает меня. Совершенно не устраивает.
-- Но почему?
-- Потому что это не для меня.
-- Но все эти годы такая жизнь была как раз для тебя!
-- Черт тебя возьми, Извеков! Я Катя! Понимаешь, я --
Катька Орешина!!
Он тоже встал и попробовал удержать меня от нервной
беготни. Я схватила его за руку:
-- Уведи меня отсюда, Валерий!
-- Куда?! -- удивился он.
-- Обратно, в Сылве! Немедленно, прямо сейчас!
-- Тихо, тихо, -- он сделал попытку толкнуть меня в
кресло, но я вырвалась. Тогда он успокаивающе поднял руки: --
Не надо кричать! Все равно я не могу никуда тебя увести, тем
более в Сылве. Там, наверное, все уже рушится, все погибло.
-- Но ты же можешь придумать что-нибудь! Тебе под силу
открыть новую дверь.
-- Я не стану этого делать! Я больше не хочу разрушать
ничью жизнь! -- заорал Валерий прямо мне в лицо. -- Ты что,
хочешь, чтобы твои родные вернулись и не нашли тебя нигде? Ты
подумала о них хоть немножечко?!
-- А ты подумал! Ты уже подумал за меня и все решил. Снова
все решил! Ты решил, что я должна быть тебе благодарна за этот
тихий омут? Это что, по-твоему, предел моих мечтаний?
-- Несколько недель назад мне показалось, что у тебя был
некий предел мечтаний... -- глухо сказал Валерий. -- Мне также
показалось, что кто-то меня о чем-то умолял...
-- Прости меня, Валера... -- у меня вдруг подкосились
ноги, и я вцепилась в руку Валерия, стараясь не упасть. -- Я,
наверное, совершенно неблагодарная тварь. Но я хочу снова
вернуться к своему брату.
-- Твой брат живет в этом доме. И он скоро придет. Ты же
не хочешь причинить ему неприятности. Вряд ли он их заслужил. А
твои родители? У Кати Орешиной не было родителей. Разве живые
родители не достаточная причина, чтобы остаться с ними?
От слов Валерия у меня закружилась голова. По очереди
сменяя друг друга, в голове моей скакали мысли, одна
противоречивее другой. Да, Валерий был прав, совершенно прав.
Но как же можно отказаться от того, что осталось там?..
-- Валера, мне нужно вернуться к Юрию! Он тоже не заслужил
ничего из того, что я ему подстроила! К тому же здесь все
здоровы и счастливы, они и без меня прекрасно обойдутся! Я
нужна по-настоящему только Юрке!!!
-- Красивое и жестокое заблуждение, -- отрезал Валерий.
-- Да пойми же ты, наконец, что я не могу жить в мире, в
котором нет самого главного! -- я осела бы на пол, если бы
Валерий меня не подхватил. Я с силой вырвалась из его рук. --
Почему же ты меня не понимаешь?! Мне не нужен даже самый
счастливый мир, если в нем нет Олега!..
-- Глупая девчонка, ну что ты говоришь?! Неужели я должен
и мужа тебе рекламировать?
-- Не надо об Одере. Ты ничего не знаешь о том, как я,
Катерина Орешина, отношусь к нему!.. И ты мог бы не делать вид,
что мое отношение к Олегу тебя удивляет...
-- Я не делаю никакого вида. Я даже кое-что тебе принес,
-- Валерий отстранил меня, поддернул рукав и снял с запястья
обтянутый синим бархатом браслет.
Я выхватила его, прижала к себе и обессиленно прислонилась
к плечу Валерия. Я снова была готова горячо благодарить его.
-- Пожалуйста, Валера, верни меня домой, к ребятам.
-- Я не могу позволить себе сделать такое. Ты должна быть
здесь!
-- А если я умру, и моя душа перейдет в последний аналог,
я смогу сама пройти в свою реальность? -- идея пришла
неожиданно и показалась единственным спасением.
-- Сможешь, -- кивнул Извеков. -- Но учти, что никто не
знает, чего захочется той, третьей женщине после того, как ты
влезешь в нее со своими намерениями. Возможно, ее личность
справится с вами обеими, и подчинит вас себе. Так что не стоит
пробовать. У тебя нет причин для самоубийства. Сейчас я уйду,
ты успокоишься, и все пойдет своим чередом.
Он осторожно усадил меня в кресло. Я, наверное, должна
была остановить его и попробовать убедить его в том, что мне
лучше знать, как я должна поступить. Но странное оцепенение не
дало мне и рта раскрыть. Я вцепилась в браслет Олега, как в
свою последнюю надежду.
Это было все,, что осталось у меня от той жизни. У меня
было новое тело: куда более красивое, чем у Кати. У меня теперь
было тонкое, безупречное классически красивое лицо и невероятно
пышные кудрявые волосы. Но у меня осталось то, что не могло
измениться от простого подселения души. У меня осталась нежная
привязанность к брату. И то, о чем раньше я никогда не думала,
любовь к Олежке.
Там он был просто старший друг. Опытный, надежный,
веселый. Мне не хотелось теперь думать, что так же, как и со
мной, он вел бы себя и с любой другой девушкой, которую
передали бы под его ответственность. Мне хотелось иметь
исключительные права на его помощь, поддержку, на его улыбку, и
даже на его упреки. Но теперь это было глупо. Он остался там. И
я теперь меньше всех имею на это право.
-- Валера! -- я подняла голову и оглядела комнату. Извеков
исчез. Сколько минут я просидела в своем оцепенении? Мне
показалось, что прошло всего несколько секунд.
!Валера!" -- я призвала его, не надеясь получить ответ. И
действительно, он промолчал, видимо, твердо решив не
поддаваться на новые капризы Кати-Мариэлы.
Я надела браслет на руку, откинулась в кресле и закрыла
глаза. Пусть Валерий говорит свое. Пусть Одер настойчиво
пытается вывести меня из раздвоенного состояния зарождающейся
шизофрении. я знаю, чего хочу, и я этого добьюсь.
Я уснула сразу же, тяжело и беспробудно, как научилась
делать это в последнее время, отдаваясь моим последним надеждам
-- снам.
Легкое головокружение. Искорки боли в висках. Переливчатые
круги перед глазами... Темнота постепенно рассеялась. Медленно
проступили знакомые уже очертания номера в гостинице Сылве.
Полумрак, скрывающий мелкие подробности интерьера. Тяжелые
шторы опущены. В спальне тихо. Человек лежит на развороченной
постели вниз лицом, не раздевшись и даже не сняв ботинок.
Длинные медные волосы спутались и разметались по спине. На
одежде пыль, грязь, копоть, масляные пятна. Где это только Олег
лазил? Мне захотелось подсесть рядом, запустить пальцы в эти
жесткие непокорные волосы и приласкать Олега. Но отсюда, из
сумасшедшей дали, я могла только влезть в его сон.
Это был тяжелый, мутный и жестокий клубок бреда, который
нельзя было разделить на какой-то связный сюжет. Олег лез по
груде развалин, перебираясь через покореженные прутья арматуры,
обломки блоков и груды битого стекла. Сильные порывы ветра
несли клочья бумаги и пыль. То тут, то там раздавалось
сдавленное вымученное собачье скуление. Слыша его, Олег
бросался из стороны в сторону, пытался своротить какие-то
плиты. "Где же ты, где ты?" -- почти беззвучно шевелились его
губы. -- "Я найду тебя!"
-- Не надо, Олег! Остановись!
Олег в отчаянии завертелся на месте, пытаясь разобраться,
где находится источник голоса.
-- Не ищи собаку, Олег. Успокойся.
Кажется, сквозь мутную завесу он разглядел меня.
-- Ты кто? -- пробормотал он.
-- Это я, Катя. Ты не узнаешь меня?
-- Узнаю, -- решительно сказал он. -- Где ты? Зачем ты
ушла туда? Вернись, не надо нас так пугать...
-- Олег, я не могу вернуться сейчас. Ты подожди. Я
придумаю что-нибудь. И я вернусь.
-- Катюша, ты жива? -- Олег протянул ко мне руку. -- Тогда
иди сюда!
-- Если бы я могла! Я еще вернусь. Я люблю тебя. Я
вернусь...
-- Катеринка!!... -- сон исчез. Олег с криком подскочил на
кровати, тряхнул головой и потер лицо руками. -- Боже мой, ну и
приснится же...
Отворилась дверь и вошел брат. Он тоже был грязный и
запыленный, руки исцарапаны.
-- Что за вопли? -- устало спросил он и опустился на
постель, в изнеможении вытянув ноги.
-- Ну что, разгребли? -- вместо ответа спросил Олег.
-- Куда там, там работы на полгода. Мне, конечно, не зайти
было слишком далеко, но и так понятно, что это было нечто
грандиозное, -- вздохнул Юрий.
-- Ты о главном давай, -- оборвал его Олег.
-- Да нет там никого, ни души. Пусто. Ни живых, ни
мертвых.
-- Мне сейчас приснилось... -- Олег замялся.
-- Ничего путного тебе не могло присниться, -- отрезал
Юрий. -- Лучше оставь свой сон при себе. А еще лучше -- забудь.
-- Она сказала, что жива и вернется.
-- Кто? -- уточнил Юрка.
-- У нее было другое лицо и длинные светлые волосы. Но это
была она. Это была она, и она сказала, что вернется.
-- Старик, не мотай мне нервы! -- попросил Юра. -- Лицо,
волосы... Сон -- он и есть сон.
Олег хотел еще что-то объяснить, но лицо его скривилось, и
он отвернулся. Юра вздохнул:
-- Надо возвращаться домой. Здесь нам больше нечего
делать. Мы не можем жить на развалинах. Это никому не нужно.
Дома нас ждут дела... Ты слышишь, что я тебе говорю? Свои
чудесные сны ты сможешь смотреть в любом месте...
Олег медленно повернулся. На его лице играла презрительная
улыбка.
Юрка опешил:
-- Олежка, ты что?
-- Ничего. Мой суровый серьезный босс не велит мне
говорить глупости?.. Если даже с другом я не могу побыть самим
собой, на кой черт мне вообще иметь с ним дело?!
-- Извини, Олег. Я не прав... Но все же, -- Юрка звонко
шлепнул Олега по спине, -- давай собираться домой.
Медленно и нехотя Олег поднялся на ноги...
-- ...В чем дело? Господи, что опять случилось?.. -- я
услышала сквозь сон чужой взволнованный голос.
Открыв глаза, я увидела Одера и Фелима. Побросав на полу
сумки, они склонились над моим креслом.
-- В чем дело? -- удивилась я.
-- Как это, в чем? возмутился Одер. -- Ты спишь и плачешь!
Я провела ладонью по своей щеке. Действительно, лицо все в
слезах.
-- Чья это чашка, и что это такое? -- поинтересовался
Фелим, указывая на браслет.
Это моя чашка и моя вещь. И я не хочу больше слышать ваших
расспросов!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
штурмуют силы безопасности. Пусть не оставят от него камня на
камне. Все двери закрыты, а новых я не открыл ни одной. Только
кое-что из старого осталось для личных надобностей... -- голос
Валерия сорвался.
-- Чтобы уйти в каменный мешок? -- уточнила я.
Валерий молча кивнул. Я видела, как он кусает губы, силясь
успокоиться. Да, то, что он решил сделать, можно считать
поступком. А если учесть, что он бросил на растерзание свое
любимое детище, повинуясь не фактам, а одной лишь своей
интуиции, основанной на предположениях, это был поступок
вдвойне.
-- Пойдем в дом, Валера, я угощу тебя кофе.
Он покорно пошел за мной. Он был явно рад тому, что мы
встретились, и даже тому, что высказался. И у меня почему-то
появилось чувство жалости к нему. Да, он был и остался
человеком, причинившим страдания мне и моим друзьям. Но я стала
сомневаться, что Валерий Извеков остался мне врагом.
Мы вошли в дом, я провела Валерия в гостиную и пригласила
сесть. Через пару минут был готов кофе. Валерий с
благодарностью принял чашку и молчал до тех пор, пока не
опустошил ее до конца.
-- Я очень рада, что вижу тебя, -- призналась я.
Валерий едва не поперхнулся последним глотком кофе и
поспешно отставил чашку.
-- Вот это новость так новость! -- удивился он. -- С чего
бы это?
-- Теперь я, наконец, привела в порядок свои мысли. Теперь
я знаю, чего я на самом деле хочу. И это потому, что ты пришел
ко мне.
Валерий пожал плечами и оглядел интерьер гостиной.
-- Валера, ты их видел?
-- Кого? -- беззаботно отозвался Валерий, рассматривая
картины на стенах.
-- Не прикидывайся.
-- Да видел, видел... -- он мельком взглянул на меня и
снова принялся за картины. -- Ты же знаешь, что с ними все в
порядке. Разве ты сама не "подсматривала" за ними?
-- Да, но это были лишь сны и обмороки, в которые я сама
себя вгоняла, когда только еще вспоминала все.
-- Тогда больше не делай этого. Быстрее забудешь.
-- Что я должна забыть?
-- Да все, что было с Катей там. Теперь ты Мариэла. Теперь
у тебя спокойная, счастливая жизнь, а все, что было раньше,
тебе следует забыть как можно скорее. И не вздумай этому
сопротивляться. Ты сделаешь только хуже себе и своей семье. Я
знаю, что говорю, можешь мне поверить, -- Валерий все-таки
взглянул мне прямо в глаза и усмехнулся: -- Хоть вы и очень
разные, но эти глаза... Я как будто вижу Катерину.
-- Ты и видишь Катерину, -- сказала я. -- Мариэла оставила
мне только оболочку, ее душа не в силах бороться со мной.
-- Мне бы очень не хотелось, чтобы это было так, --
нахмурился Валерий.
-- Ах, оставь, пожалуйста! Что тебе хотелось, никого не
волнует. Я говорю о том, что есть, -- я встала, потому что не в
силах была больше сидеть неподвижно. Валерий молча следил, как
я перемещалась туда-сюда по комнате. -- Я обрела теперь новую
жизнь, но она не устраивает меня. Совершенно не устраивает.
-- Но почему?
-- Потому что это не для меня.
-- Но все эти годы такая жизнь была как раз для тебя!
-- Черт тебя возьми, Извеков! Я Катя! Понимаешь, я --
Катька Орешина!!
Он тоже встал и попробовал удержать меня от нервной
беготни. Я схватила его за руку:
-- Уведи меня отсюда, Валерий!
-- Куда?! -- удивился он.
-- Обратно, в Сылве! Немедленно, прямо сейчас!
-- Тихо, тихо, -- он сделал попытку толкнуть меня в
кресло, но я вырвалась. Тогда он успокаивающе поднял руки: --
Не надо кричать! Все равно я не могу никуда тебя увести, тем
более в Сылве. Там, наверное, все уже рушится, все погибло.
-- Но ты же можешь придумать что-нибудь! Тебе под силу
открыть новую дверь.
-- Я не стану этого делать! Я больше не хочу разрушать
ничью жизнь! -- заорал Валерий прямо мне в лицо. -- Ты что,
хочешь, чтобы твои родные вернулись и не нашли тебя нигде? Ты
подумала о них хоть немножечко?!
-- А ты подумал! Ты уже подумал за меня и все решил. Снова
все решил! Ты решил, что я должна быть тебе благодарна за этот
тихий омут? Это что, по-твоему, предел моих мечтаний?
-- Несколько недель назад мне показалось, что у тебя был
некий предел мечтаний... -- глухо сказал Валерий. -- Мне также
показалось, что кто-то меня о чем-то умолял...
-- Прости меня, Валера... -- у меня вдруг подкосились
ноги, и я вцепилась в руку Валерия, стараясь не упасть. -- Я,
наверное, совершенно неблагодарная тварь. Но я хочу снова
вернуться к своему брату.
-- Твой брат живет в этом доме. И он скоро придет. Ты же
не хочешь причинить ему неприятности. Вряд ли он их заслужил. А
твои родители? У Кати Орешиной не было родителей. Разве живые
родители не достаточная причина, чтобы остаться с ними?
От слов Валерия у меня закружилась голова. По очереди
сменяя друг друга, в голове моей скакали мысли, одна
противоречивее другой. Да, Валерий был прав, совершенно прав.
Но как же можно отказаться от того, что осталось там?..
-- Валера, мне нужно вернуться к Юрию! Он тоже не заслужил
ничего из того, что я ему подстроила! К тому же здесь все
здоровы и счастливы, они и без меня прекрасно обойдутся! Я
нужна по-настоящему только Юрке!!!
-- Красивое и жестокое заблуждение, -- отрезал Валерий.
-- Да пойми же ты, наконец, что я не могу жить в мире, в
котором нет самого главного! -- я осела бы на пол, если бы
Валерий меня не подхватил. Я с силой вырвалась из его рук. --
Почему же ты меня не понимаешь?! Мне не нужен даже самый
счастливый мир, если в нем нет Олега!..
-- Глупая девчонка, ну что ты говоришь?! Неужели я должен
и мужа тебе рекламировать?
-- Не надо об Одере. Ты ничего не знаешь о том, как я,
Катерина Орешина, отношусь к нему!.. И ты мог бы не делать вид,
что мое отношение к Олегу тебя удивляет...
-- Я не делаю никакого вида. Я даже кое-что тебе принес,
-- Валерий отстранил меня, поддернул рукав и снял с запястья
обтянутый синим бархатом браслет.
Я выхватила его, прижала к себе и обессиленно прислонилась
к плечу Валерия. Я снова была готова горячо благодарить его.
-- Пожалуйста, Валера, верни меня домой, к ребятам.
-- Я не могу позволить себе сделать такое. Ты должна быть
здесь!
-- А если я умру, и моя душа перейдет в последний аналог,
я смогу сама пройти в свою реальность? -- идея пришла
неожиданно и показалась единственным спасением.
-- Сможешь, -- кивнул Извеков. -- Но учти, что никто не
знает, чего захочется той, третьей женщине после того, как ты
влезешь в нее со своими намерениями. Возможно, ее личность
справится с вами обеими, и подчинит вас себе. Так что не стоит
пробовать. У тебя нет причин для самоубийства. Сейчас я уйду,
ты успокоишься, и все пойдет своим чередом.
Он осторожно усадил меня в кресло. Я, наверное, должна
была остановить его и попробовать убедить его в том, что мне
лучше знать, как я должна поступить. Но странное оцепенение не
дало мне и рта раскрыть. Я вцепилась в браслет Олега, как в
свою последнюю надежду.
Это было все,, что осталось у меня от той жизни. У меня
было новое тело: куда более красивое, чем у Кати. У меня теперь
было тонкое, безупречное классически красивое лицо и невероятно
пышные кудрявые волосы. Но у меня осталось то, что не могло
измениться от простого подселения души. У меня осталась нежная
привязанность к брату. И то, о чем раньше я никогда не думала,
любовь к Олежке.
Там он был просто старший друг. Опытный, надежный,
веселый. Мне не хотелось теперь думать, что так же, как и со
мной, он вел бы себя и с любой другой девушкой, которую
передали бы под его ответственность. Мне хотелось иметь
исключительные права на его помощь, поддержку, на его улыбку, и
даже на его упреки. Но теперь это было глупо. Он остался там. И
я теперь меньше всех имею на это право.
-- Валера! -- я подняла голову и оглядела комнату. Извеков
исчез. Сколько минут я просидела в своем оцепенении? Мне
показалось, что прошло всего несколько секунд.
!Валера!" -- я призвала его, не надеясь получить ответ. И
действительно, он промолчал, видимо, твердо решив не
поддаваться на новые капризы Кати-Мариэлы.
Я надела браслет на руку, откинулась в кресле и закрыла
глаза. Пусть Валерий говорит свое. Пусть Одер настойчиво
пытается вывести меня из раздвоенного состояния зарождающейся
шизофрении. я знаю, чего хочу, и я этого добьюсь.
Я уснула сразу же, тяжело и беспробудно, как научилась
делать это в последнее время, отдаваясь моим последним надеждам
-- снам.
Легкое головокружение. Искорки боли в висках. Переливчатые
круги перед глазами... Темнота постепенно рассеялась. Медленно
проступили знакомые уже очертания номера в гостинице Сылве.
Полумрак, скрывающий мелкие подробности интерьера. Тяжелые
шторы опущены. В спальне тихо. Человек лежит на развороченной
постели вниз лицом, не раздевшись и даже не сняв ботинок.
Длинные медные волосы спутались и разметались по спине. На
одежде пыль, грязь, копоть, масляные пятна. Где это только Олег
лазил? Мне захотелось подсесть рядом, запустить пальцы в эти
жесткие непокорные волосы и приласкать Олега. Но отсюда, из
сумасшедшей дали, я могла только влезть в его сон.
Это был тяжелый, мутный и жестокий клубок бреда, который
нельзя было разделить на какой-то связный сюжет. Олег лез по
груде развалин, перебираясь через покореженные прутья арматуры,
обломки блоков и груды битого стекла. Сильные порывы ветра
несли клочья бумаги и пыль. То тут, то там раздавалось
сдавленное вымученное собачье скуление. Слыша его, Олег
бросался из стороны в сторону, пытался своротить какие-то
плиты. "Где же ты, где ты?" -- почти беззвучно шевелились его
губы. -- "Я найду тебя!"
-- Не надо, Олег! Остановись!
Олег в отчаянии завертелся на месте, пытаясь разобраться,
где находится источник голоса.
-- Не ищи собаку, Олег. Успокойся.
Кажется, сквозь мутную завесу он разглядел меня.
-- Ты кто? -- пробормотал он.
-- Это я, Катя. Ты не узнаешь меня?
-- Узнаю, -- решительно сказал он. -- Где ты? Зачем ты
ушла туда? Вернись, не надо нас так пугать...
-- Олег, я не могу вернуться сейчас. Ты подожди. Я
придумаю что-нибудь. И я вернусь.
-- Катюша, ты жива? -- Олег протянул ко мне руку. -- Тогда
иди сюда!
-- Если бы я могла! Я еще вернусь. Я люблю тебя. Я
вернусь...
-- Катеринка!!... -- сон исчез. Олег с криком подскочил на
кровати, тряхнул головой и потер лицо руками. -- Боже мой, ну и
приснится же...
Отворилась дверь и вошел брат. Он тоже был грязный и
запыленный, руки исцарапаны.
-- Что за вопли? -- устало спросил он и опустился на
постель, в изнеможении вытянув ноги.
-- Ну что, разгребли? -- вместо ответа спросил Олег.
-- Куда там, там работы на полгода. Мне, конечно, не зайти
было слишком далеко, но и так понятно, что это было нечто
грандиозное, -- вздохнул Юрий.
-- Ты о главном давай, -- оборвал его Олег.
-- Да нет там никого, ни души. Пусто. Ни живых, ни
мертвых.
-- Мне сейчас приснилось... -- Олег замялся.
-- Ничего путного тебе не могло присниться, -- отрезал
Юрий. -- Лучше оставь свой сон при себе. А еще лучше -- забудь.
-- Она сказала, что жива и вернется.
-- Кто? -- уточнил Юрка.
-- У нее было другое лицо и длинные светлые волосы. Но это
была она. Это была она, и она сказала, что вернется.
-- Старик, не мотай мне нервы! -- попросил Юра. -- Лицо,
волосы... Сон -- он и есть сон.
Олег хотел еще что-то объяснить, но лицо его скривилось, и
он отвернулся. Юра вздохнул:
-- Надо возвращаться домой. Здесь нам больше нечего
делать. Мы не можем жить на развалинах. Это никому не нужно.
Дома нас ждут дела... Ты слышишь, что я тебе говорю? Свои
чудесные сны ты сможешь смотреть в любом месте...
Олег медленно повернулся. На его лице играла презрительная
улыбка.
Юрка опешил:
-- Олежка, ты что?
-- Ничего. Мой суровый серьезный босс не велит мне
говорить глупости?.. Если даже с другом я не могу побыть самим
собой, на кой черт мне вообще иметь с ним дело?!
-- Извини, Олег. Я не прав... Но все же, -- Юрка звонко
шлепнул Олега по спине, -- давай собираться домой.
Медленно и нехотя Олег поднялся на ноги...
-- ...В чем дело? Господи, что опять случилось?.. -- я
услышала сквозь сон чужой взволнованный голос.
Открыв глаза, я увидела Одера и Фелима. Побросав на полу
сумки, они склонились над моим креслом.
-- В чем дело? -- удивилась я.
-- Как это, в чем? возмутился Одер. -- Ты спишь и плачешь!
Я провела ладонью по своей щеке. Действительно, лицо все в
слезах.
-- Чья это чашка, и что это такое? -- поинтересовался
Фелим, указывая на браслет.
Это моя чашка и моя вещь. И я не хочу больше слышать ваших
расспросов!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53