Но вот колдун наклонил свой волшебный прибор и направил горящий багровым пламенем кристалл прямо на Малледа и на Врата за его спиной.
— Я все ещё могу сделать это, Заступник! — воскликнул олнамец. — Мне не нужны Бредущие, чтобы разбить ваши ворота и уничтожить священные для вас места! У меня для этого достаточно собственной магической силы!
Из кристалла вырвалось пламя. Большой сгусток злобного красного огня пронесся через оставшихся нежитей, испепеляя плоть и обугливая кости. А теперь он обрушился на Малледа, ослепляя его и сжигая заживо.
Его охватила ужасающая боль, и внешний мир полностью исчез. Маллед чувствовал, как волосы свиваются и отлетают прочь в виде крошечных частиц пепла, а кожа под ударом огня сморщивается, трескается и чернеет. Глаза его ещё успели увидеть яркую вспышку, но тут же зрение покинуло его, и он погрузился во тьму. Ноги уже были не в состоянии удерживать вес тела, и он сперва упал на колени, а затем опрокинулся на спину. От знаменитых Врат Зейдабара за его спиной остались лишь дым да зола.
Однако рука Заступника все ещё сжимала эфес меча. Казалось, опаленные немыслимым жаром пальцы приварились к оружию.
Маллед все ещё слышал гул пламени, прошедшего сквозь него, и этот гул напоминал о том, что он пока жив. Об этом же кричала боль. Мертвые не могут испытывать таких страданий!
Маллед не понимал, почему он все ещё живет. Наверняка смерть скоро наступит, и он был рад её приближению, так как она означала конец этой ужасной, нестерпимой боли.
Но конец не наступал. Он продолжал жить, несмотря на то что его плоть сморщилась и обуглилась.
Это, несомненно, ещё один дар богов, с горечью подумал кузнец.
Затем гул пламени затих, и, к его изумлению, в полной тьме забрезжил свет. Он был уверен, что потерял оба глаза, но тем не менее мог видеть и слышать, хоть и совсем немного.
Он слышал, как черный маг выкрикивает проклятия. Голос доносился откуда-то издали. Но вот он начал приближаться, сопровождаемый хрустом обгорелых останков под ногами. Он видел небо цвета индиго и красный полумесяц в самом зените. Это Баэл издевался над ним.
Олнамец приближается, чтобы прикончить его и затем, обрушившись на Внутренний Город, ввергнуть его в хаос, прежде чем Имперская Армия успеет с ним разделаться.
А если Императрица задержалась в городе, то у Назакри, возможно, хватит времени, чтобы убить и её. Более того — он обрушит купол Храма.
Но Маллед не в силах предотвратить это. Да, он ещё жил. Да, он ещё сжимал рукоятку меча, но он мог лишь лежать на спине в агонии от непереносимой боли, смотреть на луну Баэла и слушать звук приближающихся шагов.
Маллед силился думать о чем-то ином, но сквозь ужасную боль пробивалась лишь мысль о том, что Анва все ещё ждет его и, видимо, никогда не узнает, как он умер и как мучился перед смертью.
Если б он мог нанести ещё один удар… Поднять меч в последний раз… Заступник сконцентрировал всю свою волю, пытаясь заставить усохшие, обессиленные мышцы правой руки служить, а обгорелое тело повиноваться.
И вот он увидел черные одежды, а потом возникло и лицо колдуна, загородив красный полумесяц Баэла.
— Наконец-то ты умер, Маллед, сын Хмара, — произнес Назакри по-домдарски. — Да сожрут демоны твою душу!
Колдун подобрал полы своего черного балахона, чтобы, перешагнув через обуглившиеся останки поверженного врага, вступить в сердце Зейдабара — его цитадель.
У Малледа все же достало сил для последнего удара. Удар пришелся снизу вверх, и острие клинка вонзилось глубоко под грудную кость колдуна.
Лезвие, ослабленное магическим пламенем и многодневной непрерывной работой, сломалось — рука Малледа, с зажатым в ней обломком бессильно упала на землю.
Маллед ещё успел увидеть, как Ребири Назакри отшатнулся и кровь потекла по торчащему из его тела обломку меча. А ещё он успел увидеть красный полумесяц. На сей раз он взирал на луну Баэла с облегчением.
Ему почудилось, будто из-за горизонта на востоке выскочил единственный солнечный луч. Как только он коснулся луны, её красное сияние взорвалось пламенем, и луна затрепетала. После этого свет для Заступника померк, и он снова погрузился во тьму.
Глава шестьдесят четвертая
Пандус был усыпан телами. Украденная Дузоном лошадь отказывалась на них наступать, и Лорду пришлось спешиться.
Он мчался непрерывно и стремительно, засыпая урывками прямо в седле. Когда его конь пал, вскорости в конюшне какого-то заброшенного постоялого двора он обнаружил лошадь.
По дороге тянулась бесконечная линия обезглавленных тел. Дузон не сомневался, что это дело рук Малледа. Он, бесспорно, был чем-то гораздо большим, нежели простым человеком. Небесным воителем, способным разделаться с таким количеством врагов за столь короткий срок.
И вот теперь Дузон стоял среди свидетельств очередного подвига Малледа. Пандус, ведущий во Внутренний Город, был словно ковром устлан мертвыми, ужасающими телами.
Лорд посмотрел на Врата. Одна створка, хоть и криво, продолжала висеть на петлях. Зато вторая превратилась в груду опаленных обломков и сожженного металла.
Других разрушений с этой точки видно не было.
Что здесь произошло? Неужели Ребири Назакри решил не разрушать город, а оставить его для себя? И где колдун может сейчас находиться?
Дузон стал подниматься по пандусу, с трудом изыскивая место, куда можно поставить ногу.
Через несколько ярдов число омерзительных останков немного уменьшилось — часть тел скатилась вниз, — и Дузон смог ускорить шаг.
Приблизившись к Вратам, он заметил, что несколько тел не обезглавлены, а сожжены, а какие-то тела оказались обезглавленными и сожженными одновременно. Множество неподвижных мертвяков остались лежать нетронутыми — с головами на плечах и без следов ожогов. Лорд сообразил, эти Бредущие сражены светом солнца.
В конце обожженного пространства, как раз в проеме Врат, он увидел возвышение, накрытое сверху черной тканью. Дузон осторожно подступил к холмику и пошевелил его кончиком меча.
Никакого движения.
Просунув острие меча под черную ткань, он её вначале приподнял, а затем отбросил в сторону.
Еще один труп. Нет, два трупа. Один распростерт на другом, и оба пока ещё с головами. Тот, что внизу, превратился в обуглившиеся останки, а верхний прикрывает своим черным широким плащом обоих…
А может, это вовсе и не труп? Может быть, это живой человек? Привстав на одно колено, Дузон повернул тело на бок и скатил его с обгорелого трупа.
Увидев лицо старика и все ещё зажатый в его руке волшебный прибор, Дузон остолбенел.
Это был колдун собственной персоной. Ребири Назакри. Вне всякого сомнения, он был окончательно и бесповоротно мертв. Об этом свидетельствовали потемневшее, распухшее лицо и толстый слой запекшейся на животе крови. Из-под ребер торчал обломок меча.
Однако для полного успокоения Дузон извлек свой меч, чтобы отрубить колдуну голову. Затем ударом ноги выбил волшебный прибор и хорошенько его рассмотрел. Один кристалл разлетелся вдребезги, второй казался пустым и лишенным жизни. Смертельный кристалл теперь представлял собой не более чем кусок простого стекла сложной конфигурации. Дузон разбил кристалл каблуком, а крупные осколки растер в пыль.
После этого он обратил внимание на второе тело. То, что было сожжено.
Обломок меча валялся рядом с раскрытой правой ладонью. Дузон задумался. Эфес был очень похож на оружие Малледа… Лорд поднял обломок и вгляделся в него. Ничего определенного. Зато величина тела говорила о многом…
— Дузон?
Лорд от неожиданности подпрыгнул и принял оборонительную позу, выставив перед собой меч. Но, увидев, что из пролома ворот на него смотрит Лорд Грауш, сразу успокоился.
— Так, значит, это вы! — воскликнул Грауш.
— Да. — Капитан был слишком утомлен и подавлен событиями, чтобы проявить больше красноречия.
Грауш побрел вниз по пандусу. Неторопливо оглядевшись, он спросил:
— Что здесь произошло? Кто все эти люди?
Дузон не мог сообщить Лорду, что здесь произошло, поскольку сам оставался в неведении. Однако, ткнув носком сапога в только что обезглавленный труп в черном плаще, произнес:
— Это то, что осталось от Ребири Назакри, наследственного военачальника Олнамии и мастера чернейшей из всех самых черных магий.
— Он мертв? — Грауш подошел и взглянул на труп. — Интересно, как вы сумели нанести ему удар точно в сердце?
Капитан замотал головой. Потом, обнаружив, что все ещё держит в руке сломанный меч, отбросил его в сторону и сказал:
— Я не…
— Определенно вашу руку направляли боги, — произнес Грауш. — Умоляю простить меня, милорд: в свое время я выражал сомнения по поводу того, что вы являетесь Богоизбранным Заступником.
— Нет, я не убивал его, я всего лишь отрубил голову, а убил… — продолжал твердить Дузон.
Но Грауш снова не дал ему закончить.
— Не сомневаюсь, его сразили сами боги, наказали за то, что он имел наглость бросить вызов Великому Городу. — Он обвел взглядом трупы. — Если это колдун, то кто же все остальные? Я вижу среди них очень мало солдат в имперских мундирах.
— Бредущие в нощи, — молвил Дузон. — Все как один, независимо от того, наши на них мундиры или нет. Все, за исключением вот этого. — Он указал на обуглившиеся останки Малледа. — До наступления ночи необходимо их всех обезглавить.
— Хорошо, милорд. Я прослежу, чтобы это было сделано, — ответил Грауш с легким поклоном.
— Умоляю, не обращайтесь ко мне “милорд” и не кланяйтесь, — запротестовал Дузон. — Вы по положению гораздо выше меня и никогда не обращались ко мне так раньше!
— И за это готов принести свои извинения!
Дузон некоторое время беспомощно взирал на Грауша, а потом капитулировал. Позже будет масса времени, дабы все объяснить и сказать во всеуслышание, что он никогда не был Богоизбранным Заступником, а боги отметили этой честью Малледа — героя, который сразил врага у самых Врат Зейдабара.
Теперь же он так устал, что колени подгибаются, а кости нещадно болят. А ведь ему ещё предстоит разбираться с Бредущими в нощи. Обезглавить их просто необходимо.
— Те из нас, кто остался в городе, собрались во Дворце, — сказал Грауш. — Мы были готовы до последнего защищать тело Императрицы. Я имею в виду Советников и солдат охраны. В Храме укрылись несколько жрецов, и, полагаю, в городе осталось какое-то число жителей.
— Надо отрубить головы Бредущим в нощи, — упрямо повторил Дузон, не позволяя себе отвлекаться.
— Я немедленно пришлю сюда людей, — заверил его Грауш. — А теперь осмелюсь предложить вам, милорд, чтобы вы отдохнули. Вы проделали огромный путь, и очень быстро — с того момента, как жрецы получили известие, прошло всего три дня… или одна очень длинная ночь. Последнее, пожалуй, будет точнее. Вы покрыли огромное расстояние, милорд, вы сражались долго и упорно. Боюсь, вы очень утомлены.
— Буквально валюсь с ног. Но отдыхать пока не могу. Я должен лично проследить… вы должны лично проследить, чтобы тела обезглавили. Все до единого! — Затем его взгляд остановился на Малледе, и он добавил, показывая на труп:
— Кроме него. Это был подлинный Заступник, и его тело следует доставить в Храм.
Боги присутствовали при рождении Малледа, возможно, они захотят принять участие и в его похоронах.
Грауш взглянул на обуглившееся тело и, поморщившись, произнес:
— Хорошо, милорд, я прослежу, чтобы это было сделано. А сейчас вам надо отдохнуть.
Грауш взял Дузона за руку и повел в цитадель.
* * *
Маллед плыл в пустоте. Боль совершенно исчезла. Он пребывал вне времени и пространства, ничего не видя и не слыша, полностью отдаваясь ощущению безболезненного покоя.
Затем появился свет, и послышался голос. Голос этот Маллед не смог бы ни описать, ни даже вспомнить.
Он знал, что слышит божий глас.
— Ты сделал все превосходно, Маллед, — произнес голос.
— Я умер? — спросил кузнец. — Теперь я с вами?
— Ты не умер. Мы не позволим тебе умереть, пока не минет срок отпущенной тебе жизни под Сотней Лун. Это часть платы за услуги, полученной тобой ещё до рождения. Кроме этого, ты одарен здоровьем, силой, выносливостью и способностью быстро залечивать раны. Все эти качества ты приобрел одновременно со следом когтя на лице.
— Но Заступники умирали! — возразил Маллед. — Некоторые погибали в сражениях…
— Только в тех случаях, когда мы были готовы их принять. Продолжительность жизни каждого Заступника устанавливалась изначально, и ничто не могло повлиять на это. Баэл вознамерился нарушить это уложение, как нарушил десятки других. Его планы рухнули, а сам он наказан за дерзость и предательство.
— Кто ты?
— Ты называешь меня Самардасом. Я беседую с тобой от имени всего сонма богов — за исключением Баэла, который низвергнут с небес и отныне не считается одним из нас.
Изумленный, Маллед, спросил:
— Это все мне снится?
— Нет. Это лишь видение, которым обладают оракулы.
— Ну, значит, снится! — воскликнул Маллед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76