- Доггинз скорчил гримасу. - Возвращайтесь-ка с
Лукрецией домой. Еще увидимся.
Он повернулся и пошагал в направлении городского Зала. У Селимы был
такой вид, словно она вот-вот бросится за ним вдогонку, но взгляд Лукреции
осадил ее.
Найл посмотрел Лукреции в глаза - так и точит, так и точит.
- Ты мне можешь сказать, что случилось?
- Что случилось? - Она с сарказмом возвела брови. - Да так, ничего. Ты
всего-навсего развязал войну, вот и все.
Селима тихонько тронула юношу за локоть.
- Пойдем сейчас домой. Ты, наверное, устал.
Лукреция, раздраженно хмыкнув, отошла.
- Не понимаю, - сказал Найл. - Он же спас вам жизнь!
Селима невесело улыбнулась.
- Это решать Хозяину.
Ее безропотность раздражала.
- Неужели вы им не гордитесь? Он спас ваш город от пауков!
- Может быть. Только у нас вчера еще был с ними мир.
Оба молчали, проходя вначале через зеленый газон, затем направились
гладкой мраморной дорогой к городскому Залу. Тут на глаза Найлу попался
сиротливо лежавший на обочине сдутый шар, и он сразу вспомнил об остальных.
- Сколько шаров приземлилось?
- Два. Правда, видели еще и третий, он пролетел мимо.
Они приблизились к площади перед городским Залом. Жуки уже не
толпились на широком газоне. К Найлу подбежала какая-то женщина и
требовательно остановила, схватив за РУКУ.
- Тебе что-нибудь известно о моем сыне Йорге?
- Он улетел на шаре. Если его сейчас здесь нет, значит, шар унесло за
черту города. С ним все должно быть в порядке.
Подошла другая женщина.
- А мой сын, Маркус?
Найл, не выдержав ее взора, опустил глаза.
- Мне тяжело об этом говорить... Он погиб. Женщина, протяжно
заголосив, бессильно опустилась на землю и стала, причитая, биться лбом о
жесткую землю. Сердце у Найла сжалось от жалости и чувства вины перед ней.
Другая женщина спросила:
- Как это случилось?
- Его... его убил паук. - Он чуть не выговорил "съел", но хорошо, что
вовремя спохватился. Вокруг скопилось уже изрядное количество зевак.
- Хватит его донимать, - вмешалась Селима. - Нам пора идти.
Но тут по ступеням Зала проворно сбежал жук и заспешил к ним. Длинной
передней лапой он тронул Найла за плечо и зачастил, зачастил щупиками.
- Он говорит, что ты должен отправиться с ним, - пояснила Селима. -
Они хотят тебя о чем-то расспросить.
Найл внимательно вгляделся в бесстрастную физиономию и глазаплошки.
Было в ней что-то общее с личиной наука, но отсутствовало выражение немой
зловещей угрозы.
Несмотря на немалое превосходство в размерах и мощные металлически
блестящие лапы, от жука веяло благодушием и дружелюбием.
Найл без страха направился за жуком в здание Зала.
Прошло несколько секунд, прежде чем глаза свыклись с полумраком. Он
разглядел, что в парадном полно жуков, общающихся меж собой характерным
цвирканьем, чем-то напоминающим стрекот цикад. Сделал шаг вперед и - о
радость! - увидел на скамье в углу Одину. Подбежал к ней, взволнованно
схватил за руки:
- Ну, как ты тут, все нормально? Одина подняла глаза. Невероятно: она,
похоже, его не узнавала.
- Ты что, не узнаешь?
- Узнаю, - чуть шевельнулись губы.
- Тогда почему так? - Пустота в ее взоре пугала, знобила.
Найла тронул за плечо жук. Одина, похоже, попыталась что-то
произнести; нет, лишь качнула головой. Найл, отвернувшись, понуро побрел за
своим провожатым, не зная что и думать. По пути еще раз мельком оглянулся,
но ее уже не было видно из-за жуков.
Путь шел по извилистому коридору, полого ведущему вниз, в подвал.
Свет, соответственно, был еще ущербнее, чем в верхней части здания.
Тянулись стены из грубого, неотшлифованного серого камня; спускающийся
впереди провожатый словно уводил в некий подземный мир. Пол тоже был
шероховатый, в выступах, поэтому идти приходилось осторожно, чтобы не
запнуться. Вместе с тем Найл подспудно догадывался, отчего эта нижняя часть
здания имеет нарочито незавершенный вид. Теснины земли для жуков - место
пристанища и безопасности. Вполне естественно, что помещение для Совета -
место, располагающее к неторопливому раздумью и глубокой сосредоточенности,
- помещено под землей.
Коридор брал вправо, и уклон становился еще заметнее. Дальше
начинались своды из слежавшегося грунта, подпертого неотесанными
деревянными балками. Как и в подземном городе Каззака, этот коридор
освещали установленные в нише масляные светильники.
Они подошли к широкой горловине коридора. Грунтовая стена впереди на
деле оказалась массивной дверью; сам грунт был волокнистый, наподобие
торфа. Едва остановились, как стена стала медленно подаваться назад и в
сторону. Найл ожидал, что на пути встанет какой-нибудь крылатохвостатый
привратник, а потому удивился и позабавился, увидев, что тяжеленную дверь
пыжится открыть самолично Доггинз. (А в ней толщины с полметра).
Доггинз коротко кивнул юноше. Найл обратил внимание, что вид у него
встревоженный и явно удрученный. Когда вошли, жук-провожатый шутя закрыл
дверь одним ударом мощных лап.
Они очутились в большом, призрачно освещенном помещении с полом в виде
плоской овальной чаши.
Грунтовые своды подперты сваями из неоштукатуренного камня; свет
исходит от моргающих масляных светильников под потолком.
По ободу овала шел ряд выпуклостей-бугорков, на каждом из которых
восседал жук-бомбардир. Попривыкнув глазами к скудному освещению, Найл
разглядел, что спереди у каждого из бугорков имеется крупный скат, так что
жуки могли сидеть, полуоткинувшись и уложив согнутые лапы в выемки, - ни
дать ни взять кресло! Располагались они так, что каждый из сидящих мог
окидывать взглядом все помещение.
Найл насчитал пятнадцать жуков, сидящих вокруг полуовалом. Глаза
по-лягушачьи круглые, немигающие. Жук, сидящий по центру, был заметно
старше остальных; ороговевший панцирь испещрен трещинами и щербинками, один
глаз тронут белесой прожилкой. Найл сразу догадался, что это и есть Хозяин.
Доггинз взял Найла за руку и вывел в центр полуовала. Они остановились бок
о бок.
Найл признателен был Доггинзу за моральную поддержку: под взглядом
жуков он ощущал непривычную неловкость. В ней не было ничего общего с тем
холодным воплощением враждебности, что пронизывает под взглядом пауков.
Вместе с тем, чувствовалось, что взор жуков, минуя кожу, проникает куда-то
в самое нутро. От этого возникало впечатление, что они не принимают во
внимание его внешнее обличье, а вглядываются внутрь, в сокровенное. Неловко
как-то, все равно что стоять голым. Чувствовалось, что здесь бесполезно
лукавить или изворачиваться: заметят ложь прежде, чем он ее произнесет.
Жук, сидящий справа от правителя, поднял щупики и проворно ими
пошевелил.
- Саарлеб спрашивает, сколько тебе от роду, - перевел Доггинз.
- Точно не знаю. Лет, наверное, семнадцать.
Пошевелился неук слева. Доггинз перевел и его:
- Саарлеб спрашивает, зачем ты пришел в эту страну.
Ясно было, что саарлеб - титул, не имя.
- Меня пригнали как пленника, - отвечал Найл. - Мой отец был убит
пауками.
Когда Доггинз перевел это, последовала долгая пауза, затем жук справа
спросил:
- Ты хочешь отомстить пауку, убившему твоего отца?
- Нет, - ответил Найл откровенно. Другой жук спросил:
- Ты хочешь отомстить всем паукам?
- Я не хочу мести, - ответил Найл. помедлив. - Но я желаю быть
свободным.
Еще одна пауза. И тут впервые подал голос Хозяин:
- Если бы пауки позволили тебе уйти с миром, ты бы на этом успокоился?
- Нет.
- Почему?
Найл обдумывал, какие подобрать для ответа слова, и вдруг с удивлением
услышал, что Доггинз повторяет этот же вопрос. Тут он понял, что Хозяин
обратился к нему напрямую. Это совершенно не походило на телепатические
сигналы Смертоносца-Повелителя или же Стигмастера - тогда голос неизменно
раздавался или в грудной клетке, или в голове. А Хозяин обратился так,
будто они просто беседовали вслух.
Посмотрев на неподвижную, в щербинках, личину, Найл ответил:
- Потому что мы не свободны даже в своей собственной стране. Нам всю
жизнь только и приходится, что скрываться от пауков.
Когда Доггинз начал говорить. Хозяин подал ему знак остановиться. В
глазах подрывника мелькнуло замешательство. Найл снова уловил мысленный
голос Хозяина так же, как если бы тот изъяснялся словами.
- Если бы твоим сородичам дали беспрепятственно жить, ты бы на этом
успокоился?
На этот раз Хозяин даже не пошевелил щупиками. Доггинз, судя по
растерянному выражению, не услышал вообще ничего. Найл как следует подумал,
прежде чем ответить.
- Нет. Я видел, как пауки обходятся со своими слугами и рабами,
поэтому отношусь к ним как к врагам. Мне бы не было покоя в моем краю.
Эти слова вызвали всплеск оживленного общения между жуками.
Опять раздалось цвирканье, замельтешили щупики.
Пока все улеглось, прошло несколько минут. Затем Хозяин сказал:
- Твои слова ставят нас в затруднительное положение. У нас нет раздора
с пауками. Ты можешь назвать причину, почему нам не следует тебя выдавать?
Найл мучительно напрягся, и медальон использовал на то, чтобы
обострить интуицию. Он понимал, что вопрос задан не с целью извиниться или
оправдаться, и не с тем чтобы спорить или уговаривать. Хозяин лишь пытался
оценить ситуацию по достоинству. Жукам хотелось мира, и ключом к примирению
была бы выдача пленника Смертоносцу-Повелителю. С такой же открытостью они
спрашивали и у Найла, согласен ли он, что это действительно будет самым
благоразумным выходом. И тут Найл понял, каким именно образом следует
ответить. Пристально вглядевшись в пол, он сцепил руки за спиной,
окончательно собираясь с мыслями. Жизненно важно было не терять нити
рассуждения.
- Когда-то мои сородичи главенствовали над Землей. Теперь мы либо
слуги, либо изгнанники. Так тому, видно, и быть: у нас не хватило сил
удержаться у власти. Многих моих сородичей вполне устраивает удел слуг. Что
ж, ничего не поделаешь: это их выбор. Пауки предложили служить и мне, но я
понял, что этому не бывать. И не просто потому, что они убили моего отца, -
он поднял глаза и, не таясь, посмотрел на Хозяина, - а потому что мне
претит быть слугой. Мое наиглавнейшее желание - быть свободным.
- Но ты и так свободен, - перебил Хозяин. - Быть живым и значит быть
свободным. Найл покачал головой.
- Возможно, для жуков и пауков это так, но не для людей. Свобода для
нас - это состояние души. - Чувствовалось, что Хозяин несколько смешался. -
Это сознание, что ум у тебя может быть так же раскрепощен, как и тело.
Видя, что его не вполне понимают, Найл смутился, а подобрать слова для
объяснения затруднялся. И закончил скомканно:
- Получается, быть живым и быть свободным для людей не одно и то же.
Наступила тишина. Наконец Хозяин произнес:
- То, что ты сейчас сказал, либо имеет глубокий смысл, либо вообще
лишено всякого смысла. Я не претендую на понимание. Я свободен. Ты
свободен. Свободы иного рода не существует.
- Ты хочешь сказать, я теперь могу быть свободен? - переспросил Найл.
- Нет. Это все еще под вопросом. Мы должны посовещаться со
Смертоносцем-Повелителем. - Хозяин подозвал жука, охраняющего дверь. -
Приглашай Смертоносца-Повелителя.
На Найла эти слова обрушились обухом по темени; волосы встали дыбом.
Когда жук направился к двери, Найл искоса взглянул мельком на Доггинза. Тот
почему-то не выказывал никакого удивления, лишь хмуро, раздраженно смотрел
в пол.
Напряженным усилием Найл сдерживал биение сердца. Но биение все равно
толчками отдавалось в ступни и кончики пальцев. Мучительно медленно
тянулись минуты. Вот уже, вроде, и последняя надежда схлынула. Если жуки
позволили войти в город Смертоносцу-Повелителю, значит, они действительно
пекутся о том, чтобы мир был сохранен на любых условиях, и переговоры
завершатся известным исходом в считанные минуты.
Дверь подалась. Сердце взмыло от изумленной радости и облегчения;
посторонившись, охранник пропустил в зал Одину. Но когда она подошла ближе,
стало видно, что глаза у нее все такие же холодные и отрешенные, как там, в
парадной.
Встретившись с Найлом взглядом, Одина словно не заметила его; вид
такой, будто она в трансе.
Выйдя на середину, женщина застыла навытяжку, как солдат. Окинув
взором ее нагую грудь, загорелые руки. Найл ощутил острую жалость утраты.
- Дай Смертоносцу-Повелителю сесть, - велел Хозяин охраннику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27