Минут пять Найл стоял, пристально вглядываясь в блеклое рассветное
небо. Не заметив ничего подозрительного, возвратился назад в комнату. Не
спал один только Доггинз. Он без вопросов принял бластер и сунул обратно
себе в карман.
- Скоро уже совсем рассветет, - заметил Найл.
- И слава богу. - Доггинз, потянувшись, зевнул и хлопнул в ладоши: -
Хорош спать, ребята, подъем! Повезет - к завтраку будем уже дома. - Подошел
к ближайшему окну, глянул за штору. - Выходим через десять минут.
Люди, помаргивая со сна, позевывая, стали приходить в себя, но, едва
вспомнив, где находятся, мгновенно вздрагивали и настораживались.
Милон вышел на кухню, и секунду спустя послышался его встревоженный
голос:
- Киприан исчез!
- Уже знаем, - раздраженно откликнулся Доггинз. - Насчет этого
разберемся потом. Готовимся выходить.
Тревожный крик Милона сделал свое дело, в комнате нависла угрюмая,
гнетущая тишина. Люди, вставая, протирали глаза. Желания вылезать в
тревожный предрассветный сумрак не было ни у кого.
- Сейчас тронемся, - заговорил Доггинз, - Но прежде чем это сделаем,
хочу кое-что сказать, причем чтобы вы отнеслись к этому так, словно речь
идет о вашей жизни и смерти. Так вот, - он поднял жнец. - Это оружие шутя
сладит с любым пауком. Держа его в руках, можно смело выходить навстречу
каким угодно полчищам. Но помните: и для людей оно опасно не менее, чем для
пауков. Одно неверное движение, и стоящий перед тобой человек готов - или,
еще хуже, потерял ногу или что-нибудь еще. Поэтому, если на нас нападут, не
паниковать. Держать себя в руках и не давить на спуск, прежде чем
прицелитесь. Никакого риска.
И вот еще что. Кто-то, вероятно, боится, что паук парализует волю
прежде, чем удастся нажать на спуск. На этот счет я хочу сказать вам
кое-что, о чем прежде не заговаривал. Я давно уже понял, что сила воли у
пауков не такая уж необоримая, как мы себе представляем. В сущности, это
ошибка - называть ее силой воли. Это, скорее, сила резкого окрика. - Люди
Доггинза явно пребывали в сомнении и растерянности. - Почему вы, скажем,
подчиняетесь мне, когда я отдаю приказ? Ведь я вам руки не выкручиваю. Вы
подчиняетесь, потому что сжились с мыслью, что приказы отдаю я. Допустим,
сейчас кто-нибудь встал бы у вас за спиной и рявкнул в самое ухо:
"Встать, руки за голову!" Вы бы и тут подчинились, но не из-за силы
воли, а потому что привыкли выполнять приказы. А теперь скажу, какие у меня
на этот счет мысли. Я думаю, парализуя волю, паук на деле испускает луч
навязчивого предложения, который действует на подсознание. Это, можно
сказать, своего рода гипноз - если вам известно такое слово. Но влиянию
гипноза можно сопротивляться. А с такой вот штуковиной в руках, черт
побери, у вас на то самый отменный козырь.
Поэтому когда в следующий раз паук попытается парализовать вашу волю,
не давайтесь. Деритесь. Внушите себе, что бояться нечего.
Ладно, достаточно. Когда откроем дверь, я пойду первым, а там уж
выходим по одному. Найл, пойдешь замыкающим. Оружие поставить на единицу,
но без моей команды не стрелять. Криспин, отодвигай кресло. А ты, Милон,
открывай дверь.
- Стой... - проговорил Найл.
Разум его все еще улавливал биение энергетического пульса, поэтому он
почуял, что сейчас произойдет, еще прежде, чем брюнет сделал шаг к креслу.
Это напоминало едва уловимое дыхание ветра, предвестье урагана. Найл
инстинктивно сжал волю, готовясь принять удар, поэтому, когда спустя
мгновение мышцы стылым металлом сковал паралич, разум уже собрался словно в
кулак.
В это отчаянное мгновение в мозгу успело мелькнуть, что Доггинз прав:
действительно напоминает приказ, резкий окриком раздающийся в недрах
сознания.
И хотя мышцы свело, как от броска в ледяную воду, воля осталась
неуязвимой. Найлу стоило немалых усилий сдвинуть предохранитель жнеца -
враз онемевшие пальцы шевелились вяло, как во сне, - но тем не менее, это
удалось.
В дверь толкнули с такой силой, что тяжеленное кресло, почти что
вплотную припертое к ее ручке, юзом отъехало в сторону. Найл спокойно
дожидался, зацепив пальцем спусковой крючок. Мельком глянул вбок на
Доггинза. Лицо у него перекосилось и дрожало от мучительного напряжения,
губы топорщились над стиснутыми зубами. Он походил на атлета, пытающегося
поднять огромный вес. Вот рука у него дернулась, и из дула вырвался голубой
сполох, прорезав спинку кресла и дверь. Спустя секунду в расширившийся
проем пальнул и Найл.
Нагнетаемая тяжесть мгновенно исчезла, освобождая от невидимых пут.
Найл, едва не потеряв равновесие, кинулся вперед и пихнул кресло обратно к
двери. Это он проделал свободно, не встретив сопротивления.
Остальные шатались как пьяные, кое-кто свалился на пол. Доггинз
повернулся к своим с широкой улыбкой:
- Порядок, парни! Один-ноль в нашу с вами пользу!
Голос, правда, был напряжен, прерывался. Лицо у него неожиданно
посерело, он, качнувшись, попятился и тяжело сел.
- С тобой все в порядке? - встревоженно спросил Найл.
- Все просто прекрасно, - вымолвил Доггинз. кивнув. - Дай мне минут
пять, и будем готовы к отходу.
- Ты собираешься наружу? - изумился Найл.
- А то как же! Нам что, весь день здесь торчать?
Доггинз закрыл глаза и запрокинул голову.
Крючковатый нос придавал заострившемуся лицу мертвенное выражение.
В течение пяти минут никто не обмолвился ни словом.
Все, держа оружие наготове, смотрели на дверь, и Найла поразило:
решительно никто не выглядел напряженным или испуганным.
В положении, когда людям грозит смертельная опасность, не было места
сомнениям или колебаниям.
Все тревожно вскинулись: послышался короткий скрип.
Следом донесся звук шагов, кто-то спускался по лестнице. В дверь
постучали, и послышался голос:
- Смею ли войти?
- Это Каззак, - узнал Найл.
- Ты один? - спросил Доггинз.
- Да.
Доггинз сделал знак Уллику, и тот, сдвинув кресло, приотворил дверь.
Снаружи стоял уже день. Каззак, входя в комнату, с улыбкой поклонился.
- Я - Каззак, управитель. - Он наделил Найла приветливоироничной
усмешкой. - Я догадывался, что застану тебя здесь. - Доггинз встал на ноги.
- А это, очевидно, господин Доггинз? Можно ли присесть?
Кто-то поспешил подтащить кресло. Было заметно, что величавость
Каззака, а также явное отсутствие страха немедленно произвели впечатление
на молодых людей. Управитель опустился в кресло аккуратно, с достоинством.
Доггинз тоже сел.
- Я выступаю как посланник пауков, - отрекомендовался Каззак. - Сюда я
пришел, чтобы передать вам их предложение. Они просили сказать, что вы
совершенно свободны и можете идти.
Его слова вызвали замешательство. Доггинз, не веря ушам, спросил:
- Ты хочешь сказать, мы можем отправляться домой?
- Именно. Только с одним условием. Вы должны сдать все свое оружие.
Доггинз размашисто мотнул головой.
- Ни за что.
Каззак, казалось, был слегка удивлен.
- Позвольте спросить, почему?
- Потому что я им не доверяю, - отозвался Доггинз. - Нам никогда не
удастся выбраться из этого места живыми.
Каззак покачал головой.
- Вы ошибаетесь. - Он сказал это с глубокой убежденностью; Найл понял,
что искренне. - Если вы сдадите оружие, пауки пойдут на компромисс с
жуками-бомбардирами. А потом это уже будет для них делом чести.
Безопасность вам будет гарантирована. У них нет желания начинать войну.
Найл:
- Если мы сдадим оружие, им не потребуется ее начинать. Нас просто
уничтожат в любую минуту, вот и все.
Каззак кивнул.
- Логично. Но я абсолютно уверен, что они выполнят свое обещание.
- Откуда у вас такая уверенность? - осведомился Доггинз.
- Потому что я убежден: пауки хотят мира.
- Боюсь, наш ответ будет отрицательным. Ясно было, что Каззака это не
удивило.
Некоторое время он напряженно думал, хмуро уставясь в пол.
- Получается, вы собираетесь уничтожить пауков?
- Нет. Мы хотим мира.
- Они предложили вам мир.
- Но на их условиях. Они могут передумать, если мы сдадимся.
- Я полагаю, вы заблуждаетесь. - Найл видел, что он все так же
искренен. - Тем не менее, позвольте мне предложить еще и такой вариант.
Допустим, мы приходим к соглашению уничтожить это оружие, чтобы им не
завладела ни одна из сторон. Вы пошли бы на это?
Доггинз долгое время взвешивал, затем он (Найл так и знал) покачал
головой:
- Нет.
- Осмелюсь спросить, почему?
- Потому что, пока оно у вас в руках, мы можем чего-то требовать. За
него поплатились жизнью трое наших людей. Разве это можно сбрасывать со
счетов?
- Оно стоило жизни и семерым паукам (вот это осведомленность!). Почему
бы не считать, что вы квиты?
Доггинз ровным, терпеливым голосом отвечал:
- По очень простой причине. До этого момента ты был раб и я раб. А вот
теперь нас рабами уже не назовешь.
- Я не чувствую себя рабом. - По тому, как Каззак согнал складки со
лба, можно было судить, что такое замечание уязвило его.
Доггинз упрямо покачал головой.
- И все же ты раб, точно так же, как я - раб жуков.
У Каззака побагровела шея.
- Неужто пауки чем-то хуже жуков?
- Намного, - вмешался Найл. - Когда я только еще прибыл в паучий
город, я разговаривал с твоим племянником Массигом. Он абсолютно убежден,
что пауков ему бояться нечего. Думает, что следующие двадцать лет будет им
преданно служить, и те в награду отправят его отдыхать в великий счастливый
край. Даже рабы полагают, что им вовсе ничего не грозит. Я, когда только
попал в квартал рабов, видел, как один ребенок из озорства бросил какую-то
штуковину в тенета. Ну, все, думаю, сейчас ему конец. А паук вместо этого
давай с ним баловаться. Все вокруг радуются, думают, что жить с пауками -
сплошное веселье. И только нынче ночью до меня дошло, как все обстоит на
самом деле. Рабов все время перегоняют с места на место, им даже ночевать
не разрешается две ночи подряд под одной и той же крышей. Поэтому, когда
раба съедают, никто не замечает этого. Массигу все известно о том, как
поступают с рабами, но его это не трогает. Он абсолютно уверен, что с ним
этого не произойдет.
Каззак слушал учтиво, но тесно сжатые губы выдавали нетерпение.
- Твои слова для меня не новость.
- Тем не менее, вы по-прежнему верите паукам?
Каззак двинул плечами.
- На данный момент у меня нет альтернативы. Они хозяева положения. А
теперь мне что, доложить им, что хозяевами хотите быть вы?
- Зачем хозяевами - просто равными, - поправил Доггинз.
- Возможно, что и это нам удастся обеспечить, - сдержанно кивнул
Каззак. Доггинз широко улыбнулся.
- Если так, то считай, что мы договорились.
Каззак встал.
- Позвольте мне уйти и подумать, что же именно можно предпринять.
Он пошел к двери, Уллик с Милоном оттащили в сторону кресло.
Возле двери Каззак снова обернулся лицом к ним.
- Вы не хотели бы дать мне хоть одно из ваших орудий? Просто как
доказательство ваших добрых намерений?
Доггинз похлопал жнец.
- Это, увы, нет. Нас всех здесь смогут пожечь, не успеем и глазом
моргнуть.
- Неужели у вас не найдется никакого задатка для сделки? Чтоб можно
было предъявить как залог добрых намерений?
Доггинз вынул из кармана бластер.
- Это подойдет?
- Очень хорошо. - Каззак взял оружие за ствол и опустил в карман тоги.
- Я возвращусь через несколько минут.
Когда за ним закрылась дверь, Найл спросил:
- Ты считаешь, что разумно сейчас поступил?
Доггинз с улыбкой пожал плечами.
- А почему бы и нет? Это так, детский пугач в сравнении с тем, что
есть у нас. Да и мощность у него уже не та. Я обратил внимание, когда
распиливал замок. Там зарядов уже немного.
- Можно иве спросить? - подал голос Кос-мин.
- Конечно.
- Я не сомневаюсь в твоих словах, - начал он неловко, - но неужто так
уж плохо согласиться на их условия?
- И я хотел спросить то же самое, - вставил Милон.
- Мы, скажем, согласились бы уничтожить жнецы, - продолжал Космин, - а
они договорились бы с жуками. Наверное, все бы от этого только выиграли?
Еще кто-то заметил:
- Пока оружие у нас в руках, они не перестанут нас преследовать.
Доггинз кивнул.
- Да, это так, Гастур. Но пока оно у нас, мы в силах им угрожать. А
как только сдадим его или допустим, чтобы его уничтожили, - все мы целиком
зависимы от их милости.
- Ты думаешь, нам удастся выбраться отсюда живыми, если мы ни в чем им
так и не уступим?
- Да, удастся, - твердо сказал Доггинз. - По двум причинам. Вопервых,
мы их сильнее. Во-вторых, им это известно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27