— Что? Да нет, что ты!
— Так что, вы все уже выгребли?
— Отсюда — все. Но погляди, тут лестница, — позвал его Дрейн. — Только подумай, что за сокровища могут нас поджидать на нижних этажах.
Он вновь взялся за лопату, и Холмс поспешил составить ему компанию.
— Полегче, — заметил он. — Мы уже набрали достаточно, чтобы считать этот выход на соль очень даже успешным. А там, внизу, может оказаться небезопасно.
— Столько времени здесь все простояло, — возразил Дрейн. — И даже крыша не прохудилась. Я не собираюсь упускать такую возможность.
В его голосе слышалась жадность, глаза горели как у фанатика.
— И все равно поосторожней, — повторил Холмс. Потом вновь посмотрел на Галена. — Парень, с тобой все в порядке? Может, тебе лучше пойти продышаться?
— Нет. Еще нет.
Гален всматривался в изображения и надписи на мраморных плитах, хорошо понимая, что, даже если эти барельефы удастся снять, они окажутся слишком тяжелы, чтобы вынести их отсюда. Поэтому он решил запомнить все как можно точнее: проводил пальцем по каждой линии, сдувая соль, всматривался в несколько поврежденные изображения и не обращал никакого внимания на странные взгляды, которые то и дело бросали на него оба напарника. На одной из картин вроде бы была изображена битва, но как раз эта картина сохранилась плохо и мелких деталей было не разобрать. На другой — какой-то корабль, хотя таких больших кораблей Гален никогда не видел. Паруса казались огромными, длинные весла зачерпывали воду беспокойного моря. На третьей панели было вырезано здание, охваченное пламенем и окруженное толпой зевак. Каждый штрих прекрасно сохранился, казалось, будто группа людей решила предпринять невозможное: они карабкались по высокой отвесной стене полыхавшей башни. Наконец последний рисунок был самым простым и в то же самое время наиболее загадочным. Трое мужчин были словно набросаны детской рукой — гигантские головы на несоразмерно крошечных, похожих на палочки телах. Люди на рисунке смотрели в разные стороны, а их головы соединял между собой примитивный треугольник.
Теперь и Пейтон втиснулся сквозь расчищенный археологами лаз, и его прибытие означало для Галена конец тщательных штудий. Ничто из найденного в комнате никак не разъяснило ему загадки картин, собранных алхимиком.
А пока суд да дело, Дрейн медленно спускался по винтовой лестнице; лопатой в такой тесноте работать было нельзя, и он орудовал голыми руками. Знакомый жалобный вой прокатился по комнате — и люди вздрогнули. Кусака подполз к самому краю окна и засмотрелся на происходящее внизу.
— Молодчина, — похвалил его Пейтон. — Оказался храбрей, чем старшие.
Гален собрался было позвать своего бика, но тут снизу раздался испуганный крик Дрейна. У него под ногой обломилась одна из каменных ступенек, он провалился вниз и пропал из виду. Вслед за криком из ямы донеслись яростные проклятия.
— Принесу веревку, — вскинулся Холмс.
Он подошел к окну и окликнул остававшихся снаружи.
Гален скользнул к провалу, прилег на край, пошарил руками в пустоте внизу.
— С тобой все в порядке? — крикнул он.
— Я ушиб ногу. — Голос Дрейна, доносившийся из непроглядной тьмы, звучал гулко и глухо. — Но все не так скверно. Я сейчас встану. — На свету показались его голова и плечи. Одну руку Дрейн протянул наверх. Гален ухватился за нее. — Не вытаскивай меня, — поморщился Дрейн. — Никакой соли тут нет. Дай-ка мне лампу.
Пейтон передал ему лампу, и, осветив свою нору, Дрейн изумленно присвистнул.
— Просто невероятно, — доложил он остающимся наверху. — Комната как сверху, но совершенно пустая. Только посередине — огромный колокол. — Его голос зазвенел от волнения. — И вроде бы он из чистого золота. Погодите-ка минутку.
Дрейн шагнул в сторону, и Гален потерял его из виду.
В этот миг завыли бики.
— Зыбучая соль! — выкрикнул Пейтон. — Живо оттуда, Дрейн!
— Это действительно золото.
Дрейн говорил как во сне. Он явно не осознавал опасности.
— Вылезай! — заорал Гален.
Волна соли хлестнула во второе окно, снаружи донесся предостерегающий крик Милнера. Холмс бросился к расчищенному окну, в руках у него была веревка.
— Живо оттуда, — повторил Пейтон.
Холмс перебросил Пейтону веревку и полез наружу. У них под ногами уже раздавался устрашающий грохот камней и шорох соли, наполнявшей подвал внизу. Дрейн, внезапно почуяв опасность, дико выругался и выронил лампу. Пламя вспыхнуло и погасло, тьма поглотила подземелье. Пейтон бросил в пролом конец веревки, там смутно замаячила рука. Гален ухватился за протянутую ладонь, но не успел потянуть, как соль ворвалась в подвал, доверху заполнила его за несколько мгновений и прервала истошный вопль Дрейна. Теперь уже и в верхней комнате соль густым слоем покрывала недавно расчищенный пол.
Услышав крики археологов снаружи, Пейтон принял решение.
— Пошли, — приказал он. — Ему уже не поможешь.
— Но я не могу, — борясь со страхом, прохрипел Гален. — Он вцепился мне в руку и не отпускает. Шевельнуться не могу!
Его руку как в тисках сжало, и сжимало все жестче и жестче. Пейтон схватил Галена за плечи и попробовал освободить, но ничего не добился. В комнату ввалилась еще порция соли.
— Скоро завалит окно! — вопил Холмс. — Выбирайтесь оттуда!
— Ну, давай же, — взмолился Гален.
Пейтон помедлил — в его душе боролись ужас и нерешительность, — а затем отвернулся, бросился прочь и нырнул в окно. Гален, оставшись наедине со своим обреченным товарищем, свободной рукой защищал рот и нос от соляного крошева. Предсмертная хватка Дрейна оказалась настолько сильной, что омертвела и рука самого Галена, но не это было сейчас для него главным. Ни Дрейн, ни Гален не могли сдвинуться с места. Гален чувствовал, как соль засыпает и оплетает его тело, нервно посмеялся над тем, что гибнет столь нелепо, из последних сил старался удержать в воздухе голову, чтобы хотя бы дышать.
Рука Дрейна задрожала, но лишь потому, что он еще сильнее вцепился в кисть Галена, ставшую для него последней нитью, связующей его с миром живых. И вдруг она обмякла. Гален высвободил ладонь и рванулся к окну, ему было больно и страшно. «Только не я», — мысленно взмолился он.
Туннель был уже частично засыпан, но отчаяние придало юноше сил, и он кое-как продрался в дыру, которую они с Дрейном расчистили, казалось, целую вечность тому назад. Выкарабкался наружу, скользя и спотыкаясь на предательской корке соли, и побежал к остальным, которые уже покинули темную площадку и собрались у ее края. Увидев Галена, они принялись кричать ему нечто ободрительное и не умолкали до тех пор, пока он, измученный и дрожащий, но живой, не присоединился к ним. И тут же раздался страшный грохот.
— Рухнула крыша, — спокойно отметил Фланк.
В этот миг у Галена подкосились ноги. Опустившись на соль, он беззвучно заплакал. Остальные археологи не трогали его, распознав симптомы шока, переживать который некогда случалось каждому из них. К тому времени, как он успокоился, соль остановилась. Зыбь выдалась сравнительно слабой, но и этого хватило, чтобы убить Дрейна.
Когда Гален поднялся на ноги и окинул мрачным взглядом выровнявшийся выброс, Холмс положил ему Руку на плечо.
— Он говорил, что там гигантский колокол, — хрипло произнес Гален. — Из чистого золота.
— Что ж, теперь они погребены рядом, — грустно заметил Пейтон.
Бики опять сбились в кучку, их предостерегающие голоса смолкли. Гален поглядел на них и ощутил новый приступ страха.
А где Кусака? — спросил он.
Глава 45
Гален внезапно страшно испугался за зверька, которого успел полюбить за немногие дни, проведенные в его обществе. После страшных событий сегодняшнего дня мысль о том, что он потерял еще и Кусаку, казалась ему невыносимой.
— Где он? — повторил юноша, по-прежнему оглядываясь по сторонам.
— В последний раз я видел его внутри, на окне, — вспомнил Пейтон.
— Пойду поищу его, — решительно заявил Гален.
— Нет. — Холмс попробовал удержать его. — Это слишком опасно.
Гален яростно выругался. Он вырвал руку, за которую ухватился бородач, и оттолкнул его в сторону.
— Пусти! — Отвернулся от товарищей и пошел к темной площадке.
— Даже если он остался там, ты его сейчас уже не найдешь! — крикнул ему вдогонку Холмс. — А если нет, то он сам тебя найдет!
Гален пропустил эти слова мимо ушей. Холмс поглядел на Пейтона, но тот лишь обескураженно пожал плечами.
— До сих пор тебе везло, новичок! — крикнул теперь уже Милнер. — Смотри не сглазь собственную удачу!
Но Гален, не обращая внимания на предостережения, шел прямо к цели. Смерть Дрейна и собственное пребывание на волосок от погибели настроили его на борьбу за жизнь — за любую жизнь. Он понимал, что никогда больше не сумеет забыть ту смертельную хватку, и понимал также (даже сознавая, что на самом деле ничем не мог помочь Дрейну), что в какой-то мере предал товарища. Его порыв к собственному спасению теперь не казался ему поведением настоящего мужчины, скорее так поступил бы на его месте бессердечный трус. И теперь он преисполнился решимости не предать хотя бы Кусаку.
Гален шел напрямик к рухнувшей башне. Когда до края воронки оставалось всего несколько шагов, в воздух взметнулся столбик соли и вслед за этим на поверхность вылетел Кусака. Зверек выпрыгнул, подняв облако белой пыли; он хрипел, отфыркивался, его трясло. Выглядело все это чуть ли не так, словно он нарочно затаился в соли до прихода Галена, чтобы поэффектнее изобразить свое чудесное спасение. Его появление и впрямь страшно обрадовало Галена, он присел погладить зверька, пощекотать мягкий мех и усики. Кусака ответил радостным воем и шутливым покусыванием за пальцы. Гален схватил его, усадил себе на плечо и вернулся к остальным археологам.
Воскресение Кусаки несколько поспособствовало восстановлению хорошего настроения, как правило, присущего археологам, но все равно в лагере этим вечером царило уныние. Хотя всем членам отряда, кроме Галена, уже случалось становиться свидетелями того, как люди гибнут на соли, никто из них еще не принимал участия в экспедиции, в ходе которой погибли бы сразу двое. Конечно, все знали, что работа у археологов — не сахар, но этот двойной удар основательно встряхнул и видавших виды мужчин. Тем более что им удалось спасти все находки. Все было аккуратно разложено в заплечные мешки, и археологи понимали, что столь богатой добычи у них еще никогда не было. Правда, для Галена это было слабым утешением. Мысль о возможном обогащении была для него далеко не главной в его решении присоединиться к археологам, а выпавший на долю юноши кошмар слишком потряс его, чтобы предвкушать блага, связанные с доходами от добытых столь дорогой ценой находок. Перед его мысленным взором постоянно прокручивалась одна и та же последовательность роковых событий, он ломал голову, пытаясь понять, почему все произошло именно так. Причитающуюся ему порцию хлеба он съел, даже не почувствовав вкуса.
— Почему же все обрушилось? — не обращаясь ни к кому в отдельности, произнес он. — Сперва лестница, потом крыша. И почему именно сейчас, если уж они сумели простоять так долго?
— Последнее солетрясение, должно быть, расшатало несущие конструкции, — трезвым голосом пояснил Пейтон. — А когда мы расчистили соль, изменилась нагрузка на стены. Никто ведь не знает, какие перегрузки довелось выдержать этому зданию.
— А если бы… — начал Гален.
— Только не вини себя, — перебил его Милнер. — Ты ничего не мог сделать.
— Дрейн повел себя по-идиотски, — продолжил разговор Пейтон. — Если бы он ухватился за веревку или дал тебе вытащить себя раньше, он был бы в безопасности. Разыгравшееся воображение и жадность — вот что его погубило.
— Ты думаешь, и колокол — плод его воображения? — нахмурился Гален.
— Я думаю, что он принял желаемое за действительное, — ответил многоопытный археолог. — Если там, внизу, и был колокол, то наверняка медный. В таком освещении и спутать нетрудно.
— Какой дурак стал бы отливать колокол из золота, — брюзгливо пробормотал Фланк.
— Дрейн всегда был жадным, — напомнил Пейтон. Деловитый тон, которым это было сказано, свидетельствовал о том, что он не осуждает покойного, а всего лишь отдает ему должное. — Всего этого ему показалось мало.
Он кивнул на мешки с добычей.
— Что ж, тем больше достанется нам, — поддакнул Милнер.
Гален нашел это замечание отвратительным и не смог, должно быть, скрыть этого, чем и вызвал следующую реплику Пейтона:
— Такова уж наша жизнь, новичок. — Голос его звучал бесстрастно или, может быть, даже с известной нежностью. — Если тебе это не по душе, никто тебя не неволит оставаться одним из нас. Когда мы выйдем на твердую землю, мы уж справим по ним поминки, будь уверен.
Галену нечего было возразить. Он огляделся по сторонам, увидел мрачные лица археологов, поневоле подумал о том, что за испытания уже успели выпасть на долю каждого из них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60