- Я боялась этого, - сказала она. - Очень жалко, но мы
не сможем взять ее.
- Но это не займет много времени, совсем близко для
вашей летающей машины, - настаивал Майкл.
Она вновь отрицательно покачала головой.
- Мне жаль, - повторила она. - Конечно, если было бы
возможно, то мы бы взяли ее, но это невозможно технически.
Видите ли, полет был более долгим, чем мы ожидали. Встрети-
лись такие опасные участки, что мы не решились пролетать
над ними даже на большой высоте. Пришлось далеко облетать
их. Кроме того, из-за событий у вас мы летели быстрее, чем
намеревались, - она помолчала, как бы соображая, достаточно
ли понятно она об_ясняет таким примитивным существам.
- Машине нужно горючее, - сказала она. - Чем больше
груз, тем больше горючего нужно. Чем быстрее мы летим, тем
быстрее оно расходуется. Нам едва хватит его на обратный
путь, и то, если мы будем лететь медленно и осторожно. Но
если мы отправимся в Вакнук и приземлимся там, а потом сно-
ва взлетим, да еще возьмем вас четверых кроме Петры, то у
нас кончится горючее раньше, чем мы вернемся. Это значит,
что мы упадем в море. Вас троих мы можем взять, но четвер-
того, да еще с дополнительной посадкой - нет.
Наступила пауза. Мы обдумывали ситуацию. Она обрисова-
ла ее достаточно ясно и теперь сидела молча в своем свер-
кающем костюме. Наступившее молчание поразило нас. Снаружи
не доносилось ни звука, ни движения. Даже листья на деревь-
ях не шелестели. Внезапная догадка заставила Розалинду за-
дать вопрос:
- Они... Все.. Мертвы? Я... Не понимаю. Я думаю...
- Да, - просто ответила женщина из Цей-лона. - Они все
мертвы. Пластические ленты задушили их. Когда человек начи-
нает с ними бороться, он запутывается. А потом они застыва-
ют и душат его. Это милосерднее и стрел и копий.
Розалинда содрогнулась. Я, вероятно, тоже. Что-то пу-
гающее было в этом. Что-то отличное от борьбы человека с
человеком. Мы были ошеломлены и тем, что в мыслях женщины с
Цей-лон не было ни бессердечия, ни жестокости. Она поняла
наше смущение и неодобрительно покачала головой.
- Убивать любое живое существо неприятно, - сказала
она. - Но считать, что без этого кому-то удастся выжить -
значит заниматься самообманом. Тогда надо отказаться от мя-
са, запретить рвать цветы, убирать урожай и даже лечиться
от болезней, особенно инфекционных. Ничего постыдного в
этом нет. Это просто эпизод большого поворота естественной
истории. Поскольку мы хотим выжить, то мы защищаем себя
от чужих нам индивидов, пытающихся уничтожить нас. Иначе мы
погибнем сами.
Несчастные люди окраин из-за своего несовершенства были
обречены вашим правительством жить в убожестве и бедности. У
них не было будущего. Но его нет и у тех, кто приговорил лю-
дей окраин к такой жизни. Слышали ли вы о гигантских ящерах?
Но когда пришло время уступить дорогу другому виду - они ис-
чезли.
Настанет когда-нибудь день, когда нам самим надо будет
уступить дорогу другому виду. Вероятно, мы тоже будем бо-
роться против неизбежного, как и эти остатки древних людей.
Мы изо всех сил будем стараться вернуть наступающий мир в
небытие, из которого он возник, ибо измена своему виду всег-
да кажется преступлением.
Но наступит время, и мы уйдем. Точно такой же процесс
происходит сейчас. Из верности своему виду они не могут до-
пустить наше существование, из верности своему виду мы не
можем допутстить их сопротивление.
Это шокирует вас, так как вы еще не осознаете, что
принадлежите к другому виду. Вы смущены вашими родственными
связями и вашим воспитанием. Быть может, самым ужасным
моментом познания является тот, когда ты понимаешь, что
твой отец - обычный человек из плоти и крови. Вот почему вы
шокированы, и вот почему они имели над вами превосходство.
Они-то не смущаются, их об_единяет опасность, угрожающая их
миру. Они видят, что если вы выживете, то в дальнейшем они
не смогут вас уничтожить, и им придется обороняться от нас-
тупления вашего мира. Ибо мы высший мир, и мы только начи-
наем. Мы способны мыслить вместе и понимать друг друга так,
как они и не мечтают. Мы начинаем понимать, как об_единять
наши мысли и создавать один общий мозг для решения трудных
проблем. Мы не разобщены по отдельным клеткам, из которых
можем общаться друг с другом лишь не отражающими глубину
мысли словами. Понимая друг друга, мы не нуждаемся в зако-
нах, охраняющих жизнь низших форм, неотличимых друг от дру-
га, как кирпичи. Нам не нужно вколачивать себя в геометри-
ческие рамки общества и политики. Мы не собираемся быть
догматиками, постигающими у бога, как организовывать мир.
Сущность мира - это изменение. Изменение - это эволю-
ция, и мы часть ее. Статичность - это враг изменений, а
следовательно, наш непримиримый враг. Если вы еще сомневае-
тесь, то задумайтесь над поступками, которые совершают эти
люди. Я мало знаю о вашей жизни, но в ваших мыслях я вижу
это знание. И подумайте также, как бы они поступили с вами.
Как и раньше, я нашел, что ее стиль риторичен. У меня
пока не хватало решимости возражать ей, а тем более рассма-
тривать себя как новый, более высокий вид. Мысленно я все
еще считал себя несчастным отклонением. Но я уже мог огля-
нуться назад и подумать, почему мы вынуждены улететь отсю-
да. И все же я не удержался и задал вопрос:
- Неужели все люди у вас на Цей-лон думают то же самое
про высшие и низшие виды, про необходимость столь безжалост-
ной жестокости? Судя по тому, что я слышал и читал раньше,
такой образ мыслей не был присущ древним пророкам.
В мыслях женщины явно проскользнуло неудовольствие
этим вопросом, но она сдержалась и нехотя ответила:
- Нет, очень немногие. Только те, кто правильно пони-
мают, что одновременно быть добрым и хозяином мира - невоз-
можно. К моему сожалению, все они принадлежат к "Обществу
братьев Банева". Поэтому, если мне не удастся убедить со-
братьев в правильности такой позиции, я присоединюсь к пос-
ледователям Банева и улечу вместе с ними. Я считаю, что они
совершенно правильно собираются строить свой мир, исходя из
этих положений. Более того, я приветствую то, что они хотят
начать перевоспитание несогласных с этим еще в полете,
введя соответствующий режим на корабле. Но дискуссий на эту
тему у нас дома все еще хватает, причем большинство не на
нашей стороне.
Я почувствовал горькое сожаление в ее мыслях. Она нем-
ного помолчала и добавила:
- Это большинство - "Общество братьев Кандида", мое
общество. И мне придется выйти из него, так как переменить
свою точку зрения я не смогу.
Она замолчала и я снова почувствовал в ее мыслях
теперь уже смесь горечи и злобы.
Я взглянул на Петру. Она, очевидно, не вдумывалась в
эти трудные для нее рассуждения, а просто следила за прек-
расным лицом женщины. Ряд воспоминаний проплыл у меня перед
глазами: лицо тети Гэррист в воде и ее струящиеся волосы,
бедная Энни, свисающая с притолоки, Салли, сжавшая руки от
боли за Катрин и в ужасе за себя. Софи, превратившаяся в
дикарку, и мертвая Софи, лежащая в пыли со стрелой в шее...
Любая из этих картин могла стать будущим Петры. Но
ведь эти картины были порождением нашего "примитвного" об-
щества, как его называла женщина из Цей-лон. Почему же ее
новый мир должен идти по тому же пути, пусть даже используя
более совершенные и "гуманные" средства, но по сути ничего
не меняя? Я почувствовал, что этот вопрос становится вопро-
сом моей совести, что мне придется его решать, может быть,
всю мою жизнь.
Я обнял сестру за плечи.
Во время длинной речи женщины из Цей-лон, Майкл смот-
рел наружу, его глаза завистливо следили за машиной в цен-
тре поляны. Когда она кончила, он еще минуту или две рас-
сматривал машину, потом вздохнул и отвернулся. Несколько
мгновений он смотрел на каменный пол перед собой, потом
поднял голову.
- Петра, - сказал он, - ты можешь связать меня с Рэ-
чел?
Петра послала вопрос, несколько оглушивший нас.
- Да. Она слушает. Она хочет узнать, что происходит, -
сказала она Майклу.
- Прежде всего скажи ей, что мы все живы, и все в
порядке.
- Да, - через некоторое время сообщила Петра, - она
поняла это.
- Теперь я хочу, чтобы ты передала ей следующее. Она
должна быть храброй и осторожной, а вскоре, через три - че-
тыре дня, я приду за ней и заберу ее с собой. Ты можешь
сказать ей это?
Петра энергично послала ей мысль и подождала ответа.
- Бедная, - сказала она. - Рэчел плачет, и я ее не
понимаю...
Все смотрели на Майкла молча.
- Что ж, - сказал он. - Вы об_явлены вне закона, и вам
придется улететь.
- Но Майкл... - Начала Розалинда.
- Она одна, - сказал он жестко. - Ты бы оставила Дэви-
да одного? Он бы оставили тебя? Я не знаю, какие есть пра-
вила борьбы видов, но я точно знаю, какие есть правила для
индивида, называющего себя человеком земли.
Никто ничего не сказал.
- Ты сказал "возьму ее с собой", - через некоторое
время отметила Розалинда.
- Да. Я так и хотел сказать. Мы переждем какое-то вре-
мя в Вакнуке, а потом пойдем искать... Рэчел заслуживает
этого, как и все мы. Поскольку машина не сможет взять ее,
то кто-то должен остаться с ней.
Женщина из Цей-лона подалась вперед, к Майклу. Она
пристально глядела на него, и в ее глазах было восхищение.
Потом оно погасло, и она мягко покачала головой.
- Это долгий путь, и между нами лежат непроходимые
земли, - напомнила она ему.
- Я знаю, - ответил он. - Но земля круглая, и должен
быть другой путь.
- Это будет трудно и очень опасно, - сказала она.
- Не более опасно, чем оставаться в Вакнуке. Да и как
мы можем в нем оставаться, зная, что есть другой мир, ваш
мир? Это знание и является теперь самым важным. Знание
того, что мы не просто бесцельный каприз, уродство, откло-
нение, надеящееся спрятаться и уберечься от гибели. Это
большая разница - между стремлением выжить и жизнью для
большой цели.
Женщина из Цей-лона несколько мгновений размышляла,
опустив голову, потом встретилась взглядом с Майклом.
- Когда ты доберешься до нас, Майкл, - сказала она
печально, - ты займешь достойное место, но я никогда не
найду с тобой общего языка.

..........

Дверь с шумом закрылась. Машина задрожала и подняла
сильный ветер на поляне. Сквозь окна мы видели, как Майкл
борется с ветром. Одежда его развевалась. Даже отклонившие-
ся деревья задрожали в коконах из белых нитей. Пол под но-
гами наклонился. Земля начала удаляться, и мы все быстрее и
быстрее поднимались в вечернее небо. Вскоре машина выровня-
лась и устремилась на юго-запад.
Петра возбужденно и чересчур энергично заявила:
- Как интересно! Я могу видеть на много миль! О,
Майкл, ты кажешься таким забавным и крошечным внизу.
Одинокая фигура на поляне помахала нам рукой.
- Это верно, - услышали мы мысль Майкла. - Я сам ка-
жусь себе смешным и крошечным, Петра. Но это пройдет. Мы
пойдем вслед за вами.

..........

Все было как в моих снах. Солнце гораздо более яркое,
чем в Вакнуке, освещало широкий голубой залив. Белые вер-
хушки волн медленно двигались к берегу. Небольшие лодки,
многие с разноцветными парусами, направлялись в залив, пол-
ный кораблей. Протянувшись вдоль берега, лежал город с
большими белыми домами, разбросанными среди парков и садов.
Я мог различить даже движение маленьких повозок вдоль окай-
мленных деревьями улиц. В глубине, за зеленым квадратом,
яркий луч целился с башни, и крылатая машина устремилась
вниз.
Все было так знакомо, что я испытал дурное чувство,
на мгновение представив, что сейчас проснусь и окажусь в
своей постели в Вакнуке. Чтобы убедиться в реальности, я
взял Розалинду за руку.
- Это все на самом деле? Ты тоже видишь это?
- Это прекрасно, Дэвид! Я никогда не думала, что может
существовать такая красота... И еще кое-что.
- Что? - Спросил я.
- Прислушайся, разве ты не слышишь? Раскрой свой
мозг... Петра, дорогая, если ты хоть на секунду перестанешь
болтать...
Я услышал, как инженер нашей машины с кем-то болтает,
а затем появилось что-то новое и незнакомое. В звуковых
терминах это было бы похоже на жужжание пчел в улье.
- Что это? - Удивленно спросил я.
- Разве ты не догадываешься, Дэвид - это люди. Множес-
тво людей... Таких же, как мы...
Я понял, что она права, и начал внимательно слушать,
но тут меня ударило возбуждение Петры, и я вынужден был
защититься.
Мы уже были над самой землей и смотрели на приближаю-
щийся город.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35